Париж, 1684 год
Серебряный атлас удачно сочетался с жемчугом и бриллиантами, a кружева превращали платье в безукоризненный шедевр. Анжелике не требовалось сильно затягивать корсет, ее фигура и так была прекрасна. Жоффрей де Пейрак с нескрываемым удовольствием наблюдал за приготовлением жены к балу. Графиня выбрала серебро, и муж не возражал, понимая, что так она желает скрыть седые пряди волос. Через зеркало на него смотрели не утратившие блеска зеленые глаза, они ожидали от него одобрения. Его жене не требовались советчики, она безукоризненно одевалась, но Жоффрей не мог отказать ей в удовольствии еще раз почувствовать себя той молоденькой и неуклюжей девушкой, на которой он женился более двадцати лет назад. Ему льстило, что она с радостью прислушивается к его советам… или делает вид. — Вы сегодня затмите всех красавец Версаля! — сказал граф, не отрывая взгляда от ее изображения. Анжелика робко пожала плечами и опустила глаза, как когда-то в Тулузе. Жоффрей де Пейрак притронулся к красивому изгибу ее затылка, который кокетливо прикрывался тончайшими кружевами. Прическа Ла Фонтаж ей шла. Приподняв ткань, он припал губами к ее волосам и от этого Анжелика вздрогнула, видно нервы были на приделе. Но супруг не отступал, продолжая вдыхать аромат ее кожи, этим признаваясь в любви. Так он дарил ей свою поддержку, и Анжелика почувствовала себя немного увереннее. — Монсеньор, ваша самоуверенность еще больше вызывает волнение. Я не молоденькая девочка, чтобы соперничать с красавицами Версаля. Ее ладони легли на его руки, женщина разрешила обнять себя, обвив его талию руками. Супружеская пара стояла пред зеркалом некоторое время. Черный бархатный камзол графа, украшенный серебром, прекрасно сочетался с нарядом его жены. Ночь и луна! Им предстояло сегодня победить последние страхи, которые мучили все годы графиню де Пейрак. — Анжелика, нам необходимо поторопиться. У меня вечером аудиенция у Его Величества, — сказал он и тут же увидел сомнение в ее глазах. — Жоффрей… может не стоит мне ехать? — Нет, мадам, — он улыбнулся, оголяя ровный ряд белый зубов. — Ваши отговорки сегодня не пройдут. Мы прощены, и тянуть более нельзя, ваше появление мне необходимо. Вы в голове выстроили высокую стену, которой нет в реальности, и ей напуганы. Я жду вас внизу. Граф спустился в свой кабинет. Близнецы остались в Тулузе, где последний год проживала его семья. Безусловно Жоффрей де Пейрак нервничал, но старался не показывать этого. Какого труда ему стоило уговорить Анжелику вернуться во Францию! Даже после той злосчастной зимовки в Вапассу она наотрез отказывалась переезжать во Францию, отговариваясь возрастом детей. Было решено, что только к четырем годам дети смогут перенести морское путешествие. Граф не мог отказаться от предложения Людовика XIV, согласно которому ему предстояло вернуться на просторы Средиземного моря. Зрелый король стал практичным и проницательным, поэтому сразу предложил де Пейраку заниматься вопросами дипломатии. Опыт графа был неоспоримый. Его связи с султанатом Константинополя и Марокко стали ценным приобретением для короля, при правлении которого политические влияние Франции возросло в несколько раз. Франция искала союзника, и Муллей Исмаил был наилучшим вариантом. Поэтому король, показав доверие бывшему изгнаннику, предоставил тому полную свободу действий лишь бы получить выгодный союз с Марокко. Жоффрей оценил это, и будучи человеком слова, начал делать первые шаги в королевской дипломатии. Хотя султан Исмаил и считал де Пейрака другом, но осторожничал с предложением. Началась кропотливая работа по сближению. Если с Марокко налаживались отношения, то предстоящее задание могло расширить интересы Франции до Китайского моря. Речь шла о влиянии королевства на Индокитай. Несколькими месяцами раннее на графа де Пейрака вышел отец Тошар, приближенный исповедник короля. Священник рассказал о первом министре Сиама, греке по происхождению, Константине Фальконе, изъявившего желание своего правителя сотрудничать с Францией. Влияние голландцев и англичан в этом районе была колоссальным, поэтому предложение о дружбе пришлось кстати. Правитель Марокко скрепил печатями договоренность о ненападении на коммерческий флот Франции, этим открывая французам дорогу на Восток. А здесь такая удача! Под прикрытием распространения католицизма в Сиам прибыла первая миссия иезуитов. Правитель Наир с радушием принял посланцев, показав благосклонность и интерес к Французской короне. И снова Людовик XIV потребовал графа де Пейрака, который был единственным гражданским дипломатом, ранее путешествовавшим по Индокитаю и прекрасно разбиравшимся в особенностях его культуры. — Господин де Пейрак, — обратился к нему король. — Вы знаете как мы ценим вашу преданность, и ваши заслуги последних лет доказали нам ваш высокий профессионализм. Эта миссия важна для Франции, поэтому только вам мы можем доверить такое щекотливое дело. Желание снова окунуться в неизведанное и дух авантюризма не угасли в душе графа, и он не смог найти доводов, чтобы отказаться. Тем более, что его владения в Америке остались под присмотром, и он добился уменьшения влияния иезуитского ордена в Голдсборо. Людовик пошел ему на уступки. Флоримон, старший сын, с радостью согласился сопровождать отца. Но не все было так легко. Причина была в его супруге, в Анжелике. Жоффрей уже месяц готовился к отъезду, но рассказать жене не решался, понимая ее реакцию. Тем более он обещал не покидать ее. Он испытывал тревогу. Как она будет одна во Франции? Тулуза великолепно влияла на ее настроение и женщина под южным солнцем расцвела и почти забыла страхи, тяготившие ее душу. Но было еще кое-что. Стук в дверь отвлек графа от раздумий, в комнату вошла его дочь Онорина. Девушка-подросток походила на свою мать золотистыми волосами и кремовой кожей, таким же овалом лица, выпуклым лбом, красивой формой губ, кроме глаз, которые были завораживающе темны. Многие думали, что это его глаза, то это было не так, они были тайной Анжелики. — Отец, как я выгляжу? — девочка предстала в белом бархатном платье, вышитым голубым шелком, украшенным сапфирами и лентами того же цвета. — Мадемуазель, вы произведете неизгладимое впечатление на Его Величество. — Вы так считаете? — не скрывая волнения, спросила она. Жоффрей демонстративно закатил глаза, изображая восторг. Онорина с воодушевлением воскликнула: — Поверить не могу, что буду представлена королю! Граф рассмеялся. Несколько минут Онорина уточняла особенности этикета, чтобы не опозориться перед монархом и всем двором. Граф подсказывал ей. В душе он был уверен, что Людовик не заметит ее робкое волнение и неуклюжесть. Ведь Онорина — дочь короля! Анжелика никогда не говорила ему об этом, но Жоффрей догадался еще на корабле по дороге из Франции в Канаду. Заглянув в глаза девочки, мужчина узнал в них живые глаза Людовика XIV. Вначале был шок, потом ревность, потом гнев. А потом в сердце его поселилась боль, которая напоминала, что виновен именно он, ее муж, граф де Пейрак, потому что упустил Анжелику на Крите. Чрезмерное недоверие сыграло с ним злую шутку. Открылся бы ей тогда и не кинул бы в объятия короля свою супругу. А когда он узнал о восстании, то чувство вины возросло. Будучи беременной от короля, она пошла против него, это было полным безумием и героизмом, он восхитился супругой. Последние сомнения исчезли при первом же взгляде Флоримона на свою сестру. На лице юноши застыла улыбка удивления, которую он пытался скрыть. Граф де Пейрак возгордился сыном, который поступил, как истинный рыцарь. Родители вместе, они были счастливы, зачем теребить прошлое? Слишком трудно досталось их семье воссоединение. Анжелика ни разу не высказала даже укора в его сторону, а она была лишь слабой женщиной. Их любовь возродилась из пепла, и оставалось все принять так как есть — полюбить девочку и стать ей настоящим отцом. Жоффрей не спрашивал об отце ребенка и согласился с версией изнасилования, которое супруга как-то упомянула, описывая трагические события осени 1671 года. Но иногда сердце его сжималось от того, с какой грустью Анжелика смотрит на Онорину. Только хорошо знающий ее человек мог понять, что ее отношения с королем были близкими и искренними. Анжелика скрывала это так глубоко в душе, что сама уверовала со временем в свою ненависть. Но если она себя могла обмануть, то Жоффрею было все ясно и от этого еще больней. Потому что это была его вина. За годы службы королю граф несколько раз получал приглашение ко двору для Анжелики. Король периодически осведомлялся у него о семье и ответом оставался удовлетворен. Жоффрей де Пейрак не знал, известно ли Людовику о дочери. Анжелика не искала с королем встреч, страхи, живущие в ней, не давали сделать этого шага. Поэтому супруг решил сам вывезти ее в Версаль. Граф был уверен, что после встречи с королем ее опасения исчезнут. Зачем любить и не доверять? Анжелика должна сделать выбор сама. Хотя зачем обманывать себя, разве она не сделала его? Он был ее мужем, она его любит. Но король? Пусть их встреча произойдет перед его отъездом и ему станет все понятно, и он оставит ее без тяжести в душе. Жоффрей был уверен в ней, но беспокоился за будущее. Путешествие его опасное и долгое. Зная характер супруги и ее эксцентричность, уместно было огородить ту от всех опасностей. Пересиливая мужской эгоизм, он прокручивал все возможные исходы и продумывал все наперед. Граф де Пейрак постарался удовлетворить все желания супруги после их возвращения во Францию. Гордясь своей семьей, Анжелика была рада, что сыновья устроены и у мужа с королем налажены отношения. Она старалась держать себя на высоте. В голову лезли разные мысли, она искала причины отказа. Но потом решила, что страх ее надуман, ведь ее супруг около нее. Но сердце продолжало сжиматься, и тягостное чувство несколько дней не проходило. Было сложно признаться, что со временем ненависть и месть растворились в небытие. Осталась память и плод их отношений с королем — дочь. Анжелика прекрасно знала, что король разыскивал ее вместе с ребенком. Дегре в Ла-Рошели предупредил ее об этом, но ей тогда еще сильнее захотелось покинуть страну. После ее возвращения во Францию от короля не было никаких попыток сближения. Анжелика уверила себя, что оставлена в покое и забыта. Со временем от сердца отлегло. Король был в трауре, новая фаворитка была доброй и благоразумной женщиной. Анжелика вспомнила пророчество. Франсуаза Скаррон превратилась в уважаемую мадам де Ментенон. В ней король, вероятно, нашел отдушину. Когда граф де Пейрак настоял на появлении на королевских торжествах Анжелики, то стало понятно, что отказываться нельзя, чтобы не расшатывать союз мужчин. Анжелику не удивило, что приглашение получено для всех членов семьи. Ведь граф де Пейрак никогда не представлял монарху свою супругу. Близнецы были малы, а Онорину не взять в Версаль совесть не позволяла. Девочка грезила двором, королевская кровь давала о себе знать. Карнавал всегда праздновался несколько дней. В театре будет представлена постановка Расина. Это все было так искушаемо, что отказать себе Анжелика не смогла. Карета подъехала к Версалю. Сердце Анжелики выскакивало из груди от предвкушения. Онорине не сиделось на месте. Граф де Пейрак пытался разговорами отвлечь дочь, изредка посматривая на жену, которая отвечала улыбкой, скрывая волнение. Версаль был великолепен как никогда. По рассказам Жоффрея она представляла как расстроилось детище Людовика. Но воочию оно выглядело ошеломляюще. Ей в нетерпении хотелось оказаться в зеркальной галерее, о которой столько легенд ходило. И Анжелика не разочаровалась. После прохождения по огромным расписным залам с плотно зашторенными окнами она оказалась вдруг в сказочном месте. Ее ослепил лиловый отблеск заката, отражавшийся в зеркалах и в убранстве из хрусталя и золота. Анжелика не скрывала восторга, граф де Пейрак прекрасно понимал первую реакцию посетителей. Король умел правильно оставлять неизгладимое впечатление. Глубоко тронутая красотой дворца, Анжелика чувствовала себя так же, как когда-то на своей свадьбе в Тулузе. На удивление ее никто не узнавал, даже если и встречались прежние знакомые, то приветствовали ее как полагалось ее статусу графини де Пейрак. У графа оказался довольно широкий круг общения при дворе. Кантор и Флоримон присоединились к ним после исполнения своих обязанностей. Анжелика, увлеченная разговорами, не заметила приближения короля. Представление прошло намного легче, чем ожидалось. Людовик дружественно обратился к ее мужу. Голос короля не изменился, и это взволновало Анжелику, заставляя посмотреть не него. Мужчина выглядел старше, но это не отталкивало ее, а наоборот вызывало уважение и доверие. Он поприветствовал ее, удостоив легкой улыбкой, и тут же перенес свое внимание на Онорину. Реакция короля Анжелику вначале разочаровала, но затем она почувствовала, что между ними нет стены, это были лишь ее страхи. — У вас красавица дочь, господин де Пейрак! Хотя у таких родителей должны быть красивые дети. — Спасибо за объективность, сир. — Мадемуазель, вам нравится Версаль? Девочка растерялась и, шумно вздохнув, ответила: — Ваша Величество, я даже не могла представить, что бывает такое! Людовик рассмеялся. — Вы удивлены, мадемуазель? — О, да! — Мы надеемся, что ваше посещение будет не единичным, и вы не откажите нам и еще много раз приедете во дворец. Анжелика не дышала, сдерживая слезы, столь трогательной была ситуация. Только четыре человека могли полностью понять ее. Жоффрей де Пейрак был удовлетворен встречей, король рад увидеть дочь, Анжелика, поняла, что все стало на свои места, а Флоримон — просто разумный наблюдатель. Онорина не скрывала восторга от встречи. Вечером в постели она подробно описывала красоты дворца, каждое слово и жесты короля. Анжелика слушала, подшучивая над ней. Но внутри кошки скребли, и где-то в глубине ее душила досада. Она полностью забыта им. Может, это к лучшему. Ночь она провела в объятиях супруга, который предусмотрительно не отпускал ее от себя. Анжелика была рада доказать Жоффрею еще раз свои чувства. На следующий вечер был маскарад. Чета де Пейраков была приглашена. Граф предстал Рескатором, вызвав смех у супруги. — О Жоффрей, там будут лица, которые имеют зуб на пирата в маске. Вы снова хотите их вывести из себя? Мужчина, как когда-то скрестил руки на груди, и расхохотался. — Анжелика, вы же знаете, что задевая их, я узнаю их уязвимость. — Вы снова рискуете! — Но я такой, — с нежностью он взглянул ей в глаза. — Был бы я другим, вы бы не полюбили меня. Анжелика отрицательно покачала головой. Ее платье было сшито из черного бархата с красным орнаментом и рубинами, его дополняли маска и треуголка с красным плюмажем. — Господин Рескатор, перед вами жена! Мужчина только подхватил ее и закружил. — Лучшая в мире! Не привыкшая к светским увеселениям Анжелика быстро утомилась. Сыновья, побыв в ее компании, через некоторое время покинули Анжелику. Она улыбнулась себе, значит скоро они обзаведутся семьями. Флоримон уже стал серьезно поговаривать об этом. Значит не за горами ей стать бабушкой. Супруг предупредил, что ненадолго покинет ее для срочного разговора с маркизом де Помпоном. — Дождитесь меня. Анжелика заверила, что не покинет Версаль, решив передохнуть в комнате сыновей. Но дойти до нее не дал знакомый ей слуга короля. — Графиня, — поклонился ей господин Бонтан. — Его Величество желает переговорить с вами. Эти слова так взволновали ее, что появившееся сильное желание увидеться с ним уже было не остановить. Ее провели в кабинет, который поменял свой интерьер, но оставался все тем же пристанищем, где Людовик XIV мог свободно говорить. Ее радовало, что она принята именно здесь, а не в другом месте, здесь было не так тяжело находиться рядом с ним. Людовик ждал, опираясь на трость. Несколько минут они стояли и смотрели друг на друга. И поняли, что тишина принимает неловкость. И внезапно рассмеялись, как старые друзья. Король подошел к ней, и она не отвела глаз. — Графиня, — поприветствовал монарх спокойно, но взгляд выдавал его переживания. Подготовленные фразы были забыты. Невозможно было найти подходящих слов, чтобы выразить чувства, возникшие при первом приближении друг к другу. Они заговорили одновременно, и снова рассмеялись. Ситуация казалась им комичной. Анжелика спрятала лицо в ладонях, но мужские руки аккуратно раздвинули их. Она не смогла отказать себе в том, чтобы прикоснуться кончиками пальцев к его губам. Рыдания подкатили к горлу. Ведь перед ней стоял тот мужчина, которого ей сложно было забыть, и он смотрел с нескрываемой нежностью. Она чувствовала, как дрожит его рука и это еще сильнее волновало ее сердце. — Боже мой, я поверить не могу, что вы здесь, — шепотом проговорил Людовик. Опустив руки, они не смогли разъединить их. Анжелика кивнула. — Я вернулась не только ради моей семьи. Вы не держите более на меня зла? — Как не было бы сложно мне это сделать, но ради вас я готов на чудеса… Я счастлив видеть вас здоровой и невредимой. Он потянулся рукой к ее лицу, и Анжелика отстранилась, понимая, что на шаг от ошибки, столь остры стали воспоминания в ее душе. Ничто не пропало, ничто не сгинуло в лета. Ее реакция Людовика позабавила. Они присели на диван, не сводя глаз друг с друга. Мужчина не отпускал ее руку, и она ощутила то тепло, которое оставалось столь же притягательным. Его руки согревали предательскую зябь ее рук. — Я переживала, что сильно расстроила вас. Людовик крепче сжал ее запястья. — Это мягко сказано. Вы вывели меня из себя, и я готов был вас наказать, безрассудная моя. Но потом понял, что видеть вас несчастной для меня намного тяжелее. Я искренне доволен, что вы счастливы, хотя мне не достаточно только видеть вас. Останьтесь. — Нет, Людовик, — в ответ она судорожно вздохнула. — Я не смогу быть здесь. Это слишком сложно. — Я понимаю, — пальцами подняв ее подбородок, король заглянул ей в глаза. — Онорина красива, она такая же, как ее мать. Оставьте мне ее, чтобы она была рядом со мной. Она будет напоминать мне мою Анжелику. Эти слова так тронули ее сердце, что, не скрывая слез, она прошептала: — А как же я смогу жить без этих глаз? Она не договорила, Людовик приблизил ее к себе. От него исходило все то же головокружительное желание, и она не смогла удержаться, чтобы снова не ощутить те трогательные чувства, не потерявшие остроты, после столько лет. Они соединились в долгом страстном поцелуе, как тогда в короткий и незабываемый миг осени 1671 года. Они не могли остановиться, даря друг другу всю накопившуюся страсть, всю горечь разлуки, перемешивая поцелуи словами признаний. Переступить через годы супружества с Жоффреем де Пейраком она не смогла, поэтому позволила себе лишь насладиться поцелуями любовника. Ее голова лежала на его плече, а он сжимал ее до исступления. — Я люблю вас и люблю его. — Я знаю... и я его ценю. Забыть вас я не в силах, без вас мне тяжело. Я терпелив, и Версаль будет ждать вас. Между поцелуями Анжелика призналась себе, что возможно любить двух мужчин одновременно, по-разному, но искренне и самозабвенно… Жоффрей застал свою супругу, спящую на кровати в комнате сыновей. Присев, он несколько минут наблюдал за ней. Ее ресницы еще не высохли от слез, и граф прекрасно понимал их причину. Но если она здесь, значит, она выбрала его. Наклонившись, он увидел, что Анжелика не спит. — Муж мой, поедемте домой, в Тулузу…Март 2011 года