***
Мирон не смог сберечь дорогого ему человека, потому что тот оказался непослушным дураком. Что поделаешь с этим Шуриком? Пришлось смириться. На вялый протест о том, что смерть близка, Шурик ответил, мол, хотя бы помрём вместе. По неясной причине Мирона этот аргумент успокоил. Мирону нравилось держать всё под контролем. Ему казалось, что с Шуриком у него всё схвачено. Единственной сферой, о которой он ничего не знал, была вторая работа. Но Мирон находился в неведении осознанно, потому что мысли об эскорт-услугах Шурика доставляли ему моральный дискомфорт и иногда тревожили по ночам. В остальном он чувствовал себя достаточно сведущим. Однако реальная власть оказалась в руках Шурика. Этот прохвост связался с начальством Мирона через его компьютер и сообщил о внеплановом отпуске по непредвиденным обстоятельствам. К счастью, Мирон успел поделиться со своими сокомандниками, что живёт не один, и немного рассказывал им про Шурика, поэтому никто не заподозрил неладное. А если бы Мирон работал в стандартном офисе, то вряд ли к нему отнеслись бы по-человечески… но за Мирона говорила его репутация. Начальство знало, что он никогда не филонил и в свои годы показывал куда лучший результат по сравнению со старшими, поэтому не стали штрафовать его за внезапное исчезновение. А Мирон уже готовился к увольнению… видимо, Шурик обладал даром убеждения получше Мирона. Оказалось, что старший Шершанский нашёл способ следить за их местом обитания по-своему. Удивительно, ведь раньше такого способа что-то не находилось! Наверняка ему пришлось потратить крупную сумму, чтобы нанять дополнительных людей для слежки. И за такую возможность Мирон должен был поблагодарить Шурика. О нём бы так Шершанские не позаботились… Это нововведение мало спасало от набега наёмников дяди, но по крайней мере Мирон будет предупреждён, когда они появятся. За три дня, что Мирон провёл между сном, душем и едой преимущественно в горизонтальном положении, Шурик практически полностью выходил его неприятные симптомы. На четвёртый день Мирон почувствовал себя новым человеком. На теле осталось множество синяков и ссадин, но перестали противно ныть почка и рана на голове. Шурик не мог её зашить, но перетягивал бинты так старательно, что вмятина затянулась сама. Скорее всего на её месте будет некрасивый шрам, но Мирон и не думал жаловаться. В самом деле Шурик совсем не шутил, когда сказал, что Мирон не справился бы в одиночку. Если честно, Мирон вообще ничего не стал бы делать. Он болел так редко, что понятия не имел, как себя вести. А травмы в секции по хоккею становились предметом гордости, а не причиной для отлёживания. Кто же знал, что в большом количестве удары так сильно выматывали и приносили значительный урон? Мирон бы всё равно не разобрался, как с ними быть, но у Шурика в запасах нашлась странная порошковая консистенция, которая умудрялась даже царапинки заживлять быстрее обычного. Когда Мирон предъявил Шурику подозрения в том, что он двойной агент (ну откуда в деревне такие продвинутые навыки по части медицины?!), тот объяснил свои знания связями. Женя подсказал, как залечить порез. Кира дала название порошка для заживления ран и посоветовала промывать рану антисептиками. Юра, съевший на простудах собаку из-за низкого иммунитета, расписал им три листа подробных действий для всех возможных сценариев развития болезни. Через пару дней Мирон вспомнил, что Шурику и самому много раз приходилось себя лечить из-за побоев отчима, но сам Шурик не сказал об этом ни слова. Каждый день Шурик спал с Мироном в одной кровати. Мирон познал значение слова «выспаться». Впервые за несколько лет он запоминал сны. Ноги и руки Шурика были вечно холодными: он постоянно мёрз по жизни из-за пониженной температуры тела и минимальной жировой прослойки. И Мирон нашёл это огромным плюсом, потому что ему как раз постоянно было жарко и до температуры. Шурик охлаждал Мирона и молниеносно погружал того в сон. Под страхом обнаружения квартиры дядей Мирон и Шурик оказались заблокированы в квартире. Это означало, что даже после восстановления Мирона Шурик не мог пойти на учёбу. Сначала этот факт ускользнул от Мирона (потому что Шурик и без того частенько прогуливал), а когда он это понял, то снова устроил Шурику разбор полётов о решении остаться с ним. Но и тут Шурика спасли связи. Некие Марина и Оксана заботливо скидывали ему все конспекты, а практические семинары записывали на диктофон. Всё это Шурик продемонстрировал на планшете. Мирон успокоился. Еду и лекарства Шурик заказывал онлайн-доставкой. На пятый день Мирон осознал, что он вообще не думал о деньгах и о тратах, будто всё нужное материализовалось в квартире само собой. Когда он порывался добраться до компьютера и сделать перевод всей последней зарплаты Шурику на карту, ему зарядили по лбу. Шурик окончательно отказался от денег Мирона. «Договор расторгнут» — так он сказал. Слова Мирона о зарплате задели его настолько сильно, что он решился отправиться в свободное от Мирона плавание по части финансов. Теперь Мирон нёс ответственность только за оплату квартиры, а Шурик взял на себя оплату еды. На вопрос, откуда у Шурика взялись деньги и почему он отказывался от помощи, ответ не поступал. Но Мирон и так догадывался, что в ход пошли доходы из злосчастного клуба. Он пообещал себе вернуться к этому вопросу после того, как окончательно поправится. Ему казалось неправильным, что Шурик взял на себя всю работу по дому, но при этом отказывался от денег. Разве не получалось, что теперь они делают неравный вклад в общее дело? Не говоря уже о том, какой ценой Шурику доставались деньги на второй работе… Мирона это абсолютно не устраивало. Но как основной зачинщик трудностей в их доме сейчас он не имел права голоса. Врать себе Мирон не собирался: его радовало то, что Шурик остался. Несколько раз в день Мирон вспоминал о том, что их жизни находились под угрозой, но разве не так ему захотелось бы провести свои последние дни перед смертью? Дома, где есть вкусная еда, перед сном тебя гладят по голове и целый день возятся, как с маленьким ребёнком. Мирон редко болел, поэтому заботы о себе совсем не получал. Шурик же отдавал в этом деле всего себя. Мирону невольно захотелось заболеть ещё раз и повторить приятный опыт. Недовольство своей беспомощностью очень быстро перешло в банальное эгоистичное удовольствие от того, что тебе уделяют так много внимания и по-настоящему беспокоятся. Интересно, если бы Мирон болел постоянно, Шурик бросил бы свою работу и остался бы с ним рядом?***
Когда болезнь окончательно отпустила, Шершанский обрадовал новостью о том, что в начале января все бумаги для суда будут готовы. Осталось продержаться три недели, после чего наконец-то можно будет выйти из дома и забыть про эпопею с прятками, как страшный сон. За то, что с Мирона сняли всю суматоху с документами и юристами, он был безмерно благодарен. Жалко, что для этого ему пришлось почти что помереть. Шурик почему-то особенно обозлился на отца Юры, когда узнал, как до этого проходила подготовка к суду. Мирон объяснял Шурику, что Шершанский не обязан решать чужие проблемы, и даже его намерение впрячься в процесс за обещанную половину фирмы - уже помощь. Но это взбесило Шурика ещё сильнее. Видимо, до этого он верил в идеальность и святость намерений родителей Юры, но так и не понял, что ему просто повезло заслужить особое отношение. Мирон не считался таким уж близким другом Юры, и привилегий для него не завезли. Вся помощь была взаимовыгодной и расчетливой. Образ семьи добродушных филантропов в глазах Шурика окончательно рухнул.***
— Нет, — категорически отрезал Шурик. Мирон несколько раз поднимал разговор о деньгах, но ни один из них не увенчался успехом. Сначала Мирон думал, что дело в его плачевном состоянии, но сегодня он официально вышел на работу после «отпуска», а Шурик всё равно отпирался. — Да почему? — искренне недоумевал Мирон. — Потому что я тебе помогаю не из-за денег, — строго ответил Шурик. — Нечестно. Платим мы, получается, пополам, а убираешься и готовишь только ты. Если ты хочешь быть на равных, то придётся принять деньги. Наконец, мозг начал соображать как надо, и Мирон смог донести свой аргумент! Теперь-то Шурику некуда деваться… — Если хочешь быть на равных, тогда придётся помогать по дому, — огорошил его Шурик. Мирон сначала даже не понял, что это не шутка. — Погоди-ка, мы так не договаривались… — Да мы вообще никак не договаривались, — парировал Шурик. — Я никаких бумаг не подписывал. Всё! Я больше не хочу, чтобы ко мне относились предвзято! — Ты это сам себе выдумал, — перебил его Мирон. — Неужели? Тогда докажи мне это и перестань избегать работы по дому! — Шурик ткнул пальцем в грудь Мирона. — Если этим может заниматься кто угодно и дело не в том, что я больше ни на что не способен, то давай же, поучаствуй со мной! Мирон охренел с таких заявлений. Самое ужасное, что в словах Шурика был смысл. Вот только Мирон вовсе не обесценивал его работу. Именно поэтому он ему и платил! С чего вдруг Шурик сделал выводы, что его труд считался недостойным? — Я её не избегаю. У меня просто нет на это времени. Ты же видишь, что я заканчиваю работать поздно, — оспорил предположение Мирон. — А кто тебя просит постоянно перерабатывать? Не означает ли это, что ты не справляешься с работой за отведённое для неё время? — Шурик сдвинул брови к переносице. Брови Мирона же поползли вверх. Так изящно его ещё никто не упрекал! Обычно за переработку и трудоголизм хвалили, а тут… Мирон не нашёлся что ответить и только хлопал глазами. — Пришла пора что-то менять! На тренировки время у тебя находится. Значит, на готовку и уборку тоже найдётся. А если нет, то мучайся чувством вины, что я выполняю работу за двоих, — Шурик сочувствующе похлопал Мирона по плечу. — Ну всё, пошутили и хватит! — запаниковал Мирон. Он осознал, что с каждой репликой загоняет себя в ещё более безвыходное положение, поэтому решил признаться, что его пугает на самом деле. — Ты же понимаешь, что я ничего не умею по дому? Я в жизни тряпки в руки не брал! — Так в этом-то и вся проблема! — выпалил Шурик. — Я бы, может, за тебя так сильно не волновался, если бы знал, что ты справишься сам, понимаешь? Мирона будто громом поразило. — Если бы ты научился себя кормить или знал, как стирать вещи, то мне было бы спокойнее, что ты не помрёшь! Но ты привык решать все вопросы деньгами. Неужели ты никогда не задумывался о том, что ты будешь делать, если их вдруг не станет? Мирон не знал, что его задело в этом разговоре больше: то, что единственной причиной, по которой Шурик с ним остался, могло быть беспокойство за его навыки выживания или то, что Мирон в принципе оказался уличён в своей беспомощности. Задетый до глубины души, Мирон насупился и молча ушёл с кухни в свою комнату. Шурик за ним не пошёл и извиняться не стал. Самое обидное, что Шурик был прав. Мирон считал, что ему достаточно заработать кучу денег, а всё остальное на себя возьмёт будущая жена. Разве так не делают все? Разве это не справедливо? Мужчина — добытчик, женщина — хранительница очага. Сейчас за хранительницу очага выступал Шурик, но это временная мера, за которую Мирон готов платить и больше, если понадобится. Но ему никогда не приходило в голову, что его будущей жене это может доставить проблемы. В самом деле, разве отец сам не столкнулся с подобной ситуацией, когда мама исчезла? Понятно, что за готовку и уборку отвечали гувернантки, но отец даже не знал, что приказать им готовить, где лежит парадный костюм и что делать, если у Мирона разболелось колено в четвёртом часу утра после неудачной тренировки. Тогда Мирон считал это временными трудностями, которые нужно просто переждать, пока отец не заплатит ещё больше денег и не наймёт ещё больше людей, но в самом деле не проще ли было просто самому в этом разобраться? Чтобы не быть зависимым от других. Мирон не подозревал, насколько убогим и незрелым он может выглядеть в глазах будущей пассии. А если его девушка загремит в больницу с переломом и будет восстанавливаться полгода? Разве она не будет чувствовать себя ужасно, что её глупый парень не будет в состоянии запустить стиральную машинку или полить цветы, пока её не будет? И не станет ли она чувствовать себя виноватой, что оставила его, такого беспомощного, совсем одного? Да Мирон в жизни бы не стал связываться с девушкой, которая не смогла бы приготовить роскошный ужин или не знала бы, как правильно мыть люстру! Так с чего он решил, что кто-то захочет связываться с ним? Человеком, который не способен сварить яйцо вкрутую. Всё это ускользнуло из-под внимания Мирона. Он так увлёкся игрой в будущего миллиардера, что совершенно забыл об остальном. И самое ужасное, что останавливал его банальный страх провала. Мирон дико любил побеждать. Поэтому он выбирал только те дела, в которых считался самым лучшим. И ему казалось, что каждому стоит заниматься своим делом, и тогда все будут счастливы и каждый будет на своём месте. Но ему как-то в голову не пришло, что готовкой, уборкой, стиркой и другими бытовыми вещами приходится заниматься всем без исключения. И не важно, хорош ты в этом или нет, забирает ли эти трудности на себя кто-то или нет, но однажды настанет день, когда тебе придётся о себе позаботиться. Если не хочешь оказаться обузой для близких… Взять хотя бы Шурика: вообще-то он был писателем. Так какого чёрта он умел вести хозяйство и лепить вареники? Мирон прождал целый день, но Шурик к нему так и не зашёл. Он и не должен был, ведь, строго говоря, он не сказал Мирону ничего плохого. Даже не грубил. И всё равно Мирону эгоистично хотелось, чтобы Шурик поинтересовался его состоянием и проявил инициативу, как во время болезни. Но лафа кончилась. Как только на кухне послышалось копошение, Мирон набрался храбрости и отправился к Шурику. — Что ты готовишь? — завёл он непринуждённый диалог, будто никакой ссоры и не случалось вовсе. — Пасту с беконом, — ярче солнца улыбнулся Шурик. — Это очень просто! Хочешь, научу? — Давай, — вздохнул Мирон. Шурик вовсе не удивился появлению Мирона и тому, что тот первый начал разговор. Даже догадался, зачем Мирон вообще пришёл. Неужели он это спланировал? Или просто хорошо знал Мирона? Или стал настолько уверен в себе? Так или иначе, паста в тот день получилась неплохая.