***
Хоть Мирон уже не болел, Шурик приходил к нему спать каждую ночь. Мирон не мог понять, почему Шурик перестал за ним ухаживать во всём, кроме этого пункта. Он, конечно, был только «за», ведь Шурик неведомым образом погружал его в глубочайший сон, но Мирон боялся, что лафа кончится. Не могло же так продолжаться вечно? И однажды этот злосчастный день настал. Шёл первый час ночи, а Шурик всё не приходил. Мирон весь извёлся, без толку ворочаясь в кровати. Его мучило отсутствие живого мелатонина. В голове крутился ряд вопросов: почему Шурик не приходит? Что пошло не так? Неужели Мирон храпит во сне, а Шурик задолбался его терпеть?! Разве они не должны были сначала обсудить это решение вместе? В конце концов Мирон не смог унять недовольство и, с грохотом распахнув дверь в комнату Шурика, раздосадованно спросил: — Почему ты не приходишь?! Шурик, сидевший до этого в кромешной тьме, испуганно подскочил на месте и зажмурился от яркого света из коридора. — Ой! — воскликнул он, развернувшись к окну, а потом снова к планшету. — Уже так много времени! Бли-и-ин! — Шурик схватился за голову. — Спасибо, что напомнил! — он тотчас отключил клавиатуру, захлопнул крышку планшета и направился на выход. — Я вообще не понял, как настала ночь… Я сейчас умоюсь и приду, ладно? — он прошмыгнул мимо Мирона в ванную, оставляя его совсем одного с подушкой в руках. Её пришлось захватить с собой, чтобы чувствовать себя менее голым, ибо спал Мирон в одних трусах. Он смотрел Шурику вслед, почёсывая затылок. Похоже, Мирон разволновался зря?***
Мирона посещала сильная тревога, когда он слышал звонок в дверь. На несколько минут квартира погружалась в мёртвую тишину. Всё дело в том, что это мог оказаться не курьер, визит которого был запланирован, а какой-нибудь наёмный убийца. И вдвойне Мирону становилось некомфортно от того, что весь удар на себя принимал Шурик. Но других вариантов просто не было: если дверь откроет Мирон, а за ней будет кто-то нежелательный, то им обоим крышка. Свидетеля в живых не оставят. Если же они, увидев Шурика, сначала оттолкнут его в сторону, чтобы найти в квартире Мирона (и проверить, есть ли он там вообще), то тогда у него может появиться время, чтобы убежать. Глупая, наивная идея, но хоть что-то. Только после щелчка замка напряжение внутри Мирона утихало. — Твои гири привезли, — оповестил Шурик из коридора. Затем, как ни в чём не бывало, занёс их по одной в комнату Мирона. Мирон изумился: — Ты можешь их поднять?! Шурик посмотрел на Мирона с недоумением. — Ну конечно. Даже обе, — вдобавок он наклонился и взял гири в руки. — Выше этого поднять не смогу, — признался он, — но до комнаты донести получится, хоть и с трудом. А ты как думал? — Я думал, ты дохлый совсем, — усмехнулся Мирон. — Ага, щас! — хохотнул Шурик. — Это я ещё даже не старался! В деревне я зимой дрова таскал по три раза в день! Вот там было жёстко… — А ты можешь планку сделать? — Мирон вскочил с рабочего места и подлетел к Шурику. — Давай на время! Кто сможет дольше! — Да вроде бы могу, — Шурик почесал затылок и опустился на пол. — Напомни только, как? В результате нехитрых соревнований выяснилось следующее: Шурик, конечно, проигрывал Мирону в силе, но совершенно точно не уступал в выносливости. Самым удивительным было то, что Шурик совсем не походил на спортивного человека внешне. За это впечатление отвечал низкий рост и костлявость. Но если Мирона уборка выматывала, то для Шурика она являлась повседневной нагрузкой. Он ведь никогда не выглядел уставшим после мытья полов. В клубе Шурик наверняка тоже на месте не сидел и много трудился (чем бы он там ни занимался), получается, что и на выходных движения было предостаточно. Как раз благодаря своей худой комплекции Шурик прекрасно справлялся с той же планкой: ему ведь приходилось удерживать куда меньший вес, чем огромному Мирону. — Блин, у тебя такой потенциал! — сокрушался Мирон. — Тебе нужно ходить со мной в зал и налегать на белок. Ты раскачаешься в два счёта! — Сомневаюсь, — Шурик распластался на полу, пытаясь восстановить дыхание. Состязание на бёрпи явно далось ему с трудом. — Я чуть не умер тут, пока ты даже не напрягся… — Это просто с непривычки. Зато я во время уборки запыхаюсь, — Мирон сочувствующе похлопал Шурика по плечу. — Правда? — прохрипел Шурик, глядя на Мирона с надеждой. — А у меня получится накачать задницу? — Это всё, что тебя интересует? — Мирон не удержался от смешка. — А чего ты ржёшь? — пробухтел Шурик. — У меня она совсем плоская! — Твою задницу мы и за месяц накачать можем, не выходя из дома, — махнул рукой Мирон. Шурик перевернулся на спину и сложил руки в молитвенном жесте. — Будет как твоя? — спросил тот с сияющими от восторга глазами. Мирон покатился со смеху. Шурик надулся: — Да хватит угорать! Это серьёзный вопрос!***
По идее, унылый быт и заточение в четырёх стенах должны были заставить их постоянно собачиться, но этого не происходило. Возможно, дело было в том, что Мирон обучался базовым навыкам самостоятельной жизни в первый раз, а Шурик подходил к наставничеству с энтузиазмом. Он даже придумал систему поощрения: если Мирон справлялся с делами вовремя и не допускал ошибки, то мог выбрать меню на следующий день. Или дело было в том, что у каждого имелась своя комната и во время работы они не отвлекались? У Мирона началась активная подготовка к международному матчу, а Шурик писал то курсовую, то роман. По вечерам они чередовали уборку с отдыхом и тренировками. В основном Мирону было весело. По-настоящему празднично, хотя никаких подарков и тортов в целях экономии они не покупали. Оказалось, что можно искренне радоваться совсем простым вещам. Каждый вечер за приготовлением ужина, за его поеданием и во время мытья посуды Мирон слушал последние новости в жизни заклинателей из вымышленного мира Шурика. Если не удавалось написать хотя бы половину главы в день, Шурик считал его неудавшимся. Новые идеи лезли будто по волшебству. Иногда они сваливались на него прямо за едой, тогда он направлял палец в воздух, восторженно мыча, и хватался за планшет, чтобы срочно записать. Шурик утверждал, что видел героев настолько живыми, что иногда ему казалось, будто они и правда существуют. Ему всего лишь посчастливилось следить за ними в своей голове через окно в параллельный мир. Другими словами, история принадлежала не ему, а чему-то большему, что сложно передать простым языком. Во всём этом Мирона больше всего радовал тот факт, что Шурик в принципе начал делиться с ним главным делом своей жизни. До этого функцию внимательного слушателя, скорее всего, выполнял Юра, а теперь эта честь выпала ему. Или Шурик просто начал ему больше доверять? Мирон и сам расщедрился, рассказывая о себе. Иногда ему вспоминались приятные моменты из прошлого, которыми он делился, и тогда Шурик задавал наводящие вопросы, подкрепляя их своими смешными случаями. А порой общая атмосфера диалога резко менялась, и они вспоминали о грустном. Удивительно, насколько по-разному прошло их детство, но в итоге они оба остались без родных и близких. Мирон приятно впечатлился историей о краденом ноутбуке. Он никак не ожидал, что у добродушного сиротки имелась и тёмная сторона. Шурик же больше всего сокрушался об оставленной карьере хоккеиста. До этого Мирон особо не задумывался о решении уйти из большого спорта из-за дяди, в то время как Шурик даже в самом страшном сне не мог представить отказ от писательства. Он чуть не плакал, когда слушал эту часть биографии Мирона. Один такой вечер откровений перешёл в ночь. Это была пятница, а значит Мирон мог позволить себе пойти спать попозже. Тем более, Шурик вошёл в раж, узнав, что Мирон однажды встречался с девушкой. А рассказать о ней без упоминания лучшего друга не представлялось возможным. Так Шурик узнал о последней важной истории из жизни Мирона. — Скучаешь по ней? — осторожно спросил Шурик, положив голову на колени и обняв их. — Не особо. Больше по Косте. А на неё я до сих пор зол, — честно признался Мирон и насупился. — Верно говорят, что у рыжих нет души. — Эй, эй! А как же я? — запротестовал Шурик. — Погоди-ка! Она рыжая?! Мирон молча кивнул. Шурик приоткрыл рот и его брови поползли вверх, словно он осознал что-то очень важное. — Так ты поэтому меня ненавидел?! — воскликнул он. — Я тебя не ненавидел, — поправил его Мирон и нахмурился. — Но ты помнишь, с чего всё началось? Ты сразу сказал, что я тебе не нравлюсь! Мирон приставил кулак к подбородку, напрягая извилины. Он едва помнил их с Шуриком первую встречу. Возможно, цвет волос и вправду воскресил неприятные воспоминания. Если подумать, то это было очевидно, но тогда столь незначительный на первый взгляд факт ускользнул от внимания. — Не знаю. Сложно сказать, — пожал он плечами. — Ты не показался мне надёжным человеком. — Это точно из-за того, что я рыжий, — скуксился Шурик. — Иначе как вообще может сложиться такой вывод с первого взгляда? — Был не прав, — признал Мирон. — Извини. Шурик заулыбался и присосался к чашке с уже давно остывшим чаем. — А ты скучаешь по клубу? — прямо задал вопрос Мирон. О том, что Шурик тосковал по Юре, Мирон слушал стабильно пару раз в неделю, а про клуб Шурик за всё время не обмолвился ни единым словом. — Ну-у-у, если честно, то-о-о, — протянул Шурик и отвёл взгляд в сторону. — Мне не хватает, наверное, самой атмосферы? Ну и, — Шурик снова зарылся в колени, будто прятался в них. — Повода приодеться… Мирон упёрся взглядом в Шурика. Ему не было до конца понятно, что тот имел в виду. — А почему ты не хочешь делать этого дома? — недоумевал он. — Ну-у-у это как-то странно, — Шурик зажмурился и замотал головой. — И перед тобой ужасно неловко. — Почему? — не унимался Мирон. Он хотел понять, что такого особенного было в этом клубе, чего Шурик не мог получить вне его. Ждал каких-то жутких откровений об извращениях, доступных только там, но в итоге всё оказалось ещё проще? Или Шурик что-то недоговаривал? — Я же не против. Ходи, в чём хочешь. — Просто там все выглядят немного странно. И я чувствую себя рядом с ними чуть менее странным, понимаешь? Мирон мотнул головой и нахмурился. Этот ответ ему не понравился. Он не мог стать более странным, чтобы Шурик почувствовал себя комфортнее. — Ты правда не против? — тихо уточнил Шурик. — Ты не считаешь это мерзким? — Я ведь уже видел тебя в платье, — спокойно ответил Мирон. — А и правда, — удивился Шурик. — И как тебе? Мирон уж было открыл рот, чтобы сказать сначала «ничего особенного», потом «очень развратно», а затем ещё более грубое выражение, вертевшееся на языке, но вовремя остановил себя. Если он собирался дать Шурику свободу самовыражения дома, то ему стоило подобрать верные слова. — Я тогда не разглядел. Сначала ты носился, а потом я тебя раздел, — Мирон сложил руки на груди. — Но мне точно не было противно. — М-м-м, — Шурик снова присосался к своей чашке, пряча за ней лицо. — Ну-у-у, может, я попробую как-нибудь… Тема быстро сменилась. Они продолжали расслабленно болтать до пяти утра, пока не уснули прямо на диване.***
Мирон проснулся слишком рано из-за бушующей за окном метели, и очень долго не мог понять, где он находится и что происходит. Он обнаружил себя на кухне с Шуриком в объятиях. Из-за смены места его накрыло странное чувство беспокойства, и заснуть снова уже не получалось. Мирон осторожно спихнул Шурика вбок, выбравшись таким образом с дивана. Вид крепко спящего Шурика отчего-то вызвал у Мирона ещё большую тревогу. Будто с минуты на минуту нагрянет страшная расплата за эту безмятежность. Желая прогнать наваждение, Мирон тихо зашаркал в свою комнату. Там он серьёзно задумался, отчего ему стало настолько не по себе с утра пораньше. Вывод напрашивался сам собой: да потому что всё шло хорошо. А что бывает после того, как что-либо налаживается? Правильно: всё идёт по пизде. Это гарантировано. Единственное, чего стоило ожидать от жизни. Быть может, самое страшное уже произошло? Ведь Мирон рассказал Шурику практически всё. Никто больше не знал о нём так много. Даже Косте он не рассказывал и половины того, в чём признался за последнюю неделю. Ясное дело, что Шурик и сам способствовал резкому сближению, открывая душу. Да и разве могло сложиться иначе, если запереть двух людей в одной квартире надолго? Только эти оправдания не спасали Мирона от неминуемой катастрофы. Ведь тот, кто знает больше всех, мог использовать информацию против него! И о чём он только думал? — Да ну, это какой-то бред, — прошептал Мирон в попытке убедить самого себя. Неужто теперь он обречён на вечное ожидание подвоха от других людей? Даже самых искренних и светлых. Тех, кто остался и не бросил в трудный момент. В области грудной клетки что-то болезненно сжималось, и Мирон не мог взять в толк, с каких пор его сердце стало таким беспокойным. Мирон встрепенулся, заслышав в комнате чужие шаги. — Ты куда ушёл? — тихо пожаловался Шурик, потирая глаз кулаком. — Я почему-то проснулся, — объяснил Мирон. Внезапное вторжение выдернуло его из тревожных мыслей. — Слишком рано. Мы проспали всего три часа. Надо ещё, — сонный Шурик забрался в кровать Мирона, будто в свою собственную. — Иди сюда. Мирон захлопал глазами, глядя на эту ужасно трогательную картину. Оказывается, можно нервничать и умиляться одновременно. — Ну иди-и-и, — канючил Шурик, похлопывая ладонью по подушке. Мирон не выдержал этого жалостливого тона, и направился под одеяло. Обычно именно он хватал Шурика в объятия, но в этот раз ему не дали проявить инициативу. Обнаглевший спросонья Шурик сам навалился на Мирона, закинув на него руку и ногу. — Я теперь тоже хреново сплю без тебя, — промямлил Шурик сквозь сон и легонько сжал Мирона за плечо. Нервное напряжение постепенно отпускало. Мирон заключил Шурика в объятия, усиливая этот эффект. Вероятно, для того, чтобы успокоиться, ему достаточно было просто вернуться обратно в кровать? Кто знает! Через пару мгновений Мирон отключился.***
Это случилось на следующий день за завтраком. Режим сильно сбился, и Мирон проснулся с большим трудом. Он пил кофе, полулёжа на диване, пока Шурик готовил на скорую руку сэндвич с колбасой и сыром. До обеда от Мирона не было никакого толка, он слишком долго приходил в себя. Шурик же будто всегда находился под спидами в первой половине дня и с самого пробуждения обладал нечеловеческой скоростной реакцией. Он расспросил Мирона по поводу произошедшего ночью, но тот спросонья едва мог поддержать диалог. Шурик быстро оставил попытки поговорить до того, как Мирон закинет в себя что-нибудь съестное. В абсолютной тишине у входной двери послышался подозрительный шорох, а затем звон ключей, которые кто-то попытался вставить в замочную скважину. Мирон физически ощутил всплеск адреналина в крови. Вот, что нужно по утрам вместо кофеина — паника! Лучший стимулятор! Шурик резко развернулся к Мирону. Они испуганно переглянулись. За дверью был не курьер, и они оба это знали. Мирон несколько раз поднимал эту тему: что они будут делать, когда в один прекрасный день наёмники всё-таки нагрянут и попытаются взломать замок? Шурик должен был встать у шкафа рядом со входом, тогда Мирон задержал бы незваных гостей собой, давая ему возможность сбежать. Ещё один глупый и наивный план, который хоть немного успокоил Мирона. Но одно дело — обсуждать поведение в экстренной ситуации, и совсем другое — столкнуться с ней в реальности. Мирон похолодел от осознания своей беспомощности. В этот раз всё было совсем не так, как при встрече с бандитами в подворотне. Тогда Шурик не стоял рядом, и не приходилось за него бояться. Но теперь Мирона охватил такой дикий ужас, что он успел разом пожалеть, что не сдох ещё тогда. Как его угораздило так облажаться? С невероятным трудом он привстал с дивана и тихо подкрался к двери, у которой уже давно стоял Шурик на цыпочках и смотрел в глазок. Кто-то всё ещё старался просунуть ключ в дверь, сопровождая попытки отборным матом. Судя по звукам, мужчин было несколько. Мирон пялился вниз на свои руки, которые неконтролируемо тряслись. — Не подходят ни хрена, — послышалось из-за двери. — Может, соседняя? — Ну давай проверим… Копошение и звон ключей уже не было слышно, только ругань вдалеке. Долго это продолжаться не могло. Всё-таки они вторглись в жилой дом, где находились обычные люди. Сосед у Мирона с Шуриком на этаже обитал всего один, да и тот из третьей по счёту двери от них. Именно этот сердитый дед вышел в общий коридор, чтобы спугнуть мутных типов, снующих по чужим квартирам с утра пораньше. — Я щас ментов вызову, — пригрозил он прокуренным хриплым голосом. Дальнейший диалог расслышать не удалось. Незваные гости ретировались, сопровождая свой уход громким недовольством аж до самого лифта. Лишь после того, как на этаже восстановилась звенящая тишина, Шурик опустился на пятки, шумно выдохнул и прижался лбом к двери. Мирон только сейчас наконец-то заметил, что у себя за спиной Шурик держал самый большой кухонный нож.