___________________________
Больше года компании налаживали свою деятельность, от того директора и участники тех событий, даже будучи старыми добрыми друзьями, не имели возможности встретиться. Можно было, конечно, созвониться или переговорить в перерывах очередного судебного заседания, но что могли дать эти вырванные минуты из рабочего графика — по сути ничего. С освобождением от страха за собственную жизнь, многие встали на защиту Цзысюаня, Сичэня и Не Минцзюэ, поэтому дело Мэн Яо довольно быстро удалось закрыть — с этим решилось и остальное: всех чиновников, купленных Яо, уволили и призвали к ответственности, Сичэня оправдали, суд пытался привлечь к делу и Су Миншаня, но тот успел покинуть страну прежде, чем его хватились. Дело закрыли, и жизнь пошла своим чередом. Стояла прекрасная летняя погода, когда Хуайсан, попрощавшись с братом у офиса, сел в машину и направился в сторону дома Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Он, не покладая рук, помогал брату, и сегодня, впервые за столь долгий срок, у него появился свободный вечер, чтобы встретиться с другом. Хуайсан нервничал, поднимаясь в лифте на последний этаж, и сам не знал почему. — Не-сюн! — его буквально сбили с ног, едва дверь открылась. Вэй Усянь бросился обниматься, — Я так рад! — несмотря на зажившую рану, дышал он всё ещё прерывисто. Лёгкое было повреждено, так что года для восстановления оказалось слишком мало. — Привет, — Ванцзи стоял у стены. Младший Лань всегда держался подальше от посторонних и не касался никого, кроме своего Вэй Ина. Он делал так и сейчас. Казалось, теперь он ещё больше дорожит своим возлюбленным, и готов сделать, что угодно, лишь бы подобного не повторилось. — Привет, Вэй-сюн, Ванцзи-сюн, — Хуайсан прошёл в квартиру вслед за ними. Они молча разместились на кухне, разлили вина, от которого Лань Ванцзи предусмотрительно отказался, и включили телевизор. Говорить было не о чем, а серьёзный разговор, который напрашивался, совсем не хотелось начинать, однако после первого бокала Вэй Ин спросил: — Как Минцзюэ? Он в порядке? Хуайсан пожал плечами. — Мы много работаем… брат не обсуждает со мной личные темы, — он помолчал и, когда Вэй Ин не ответил, спросил сам. — А как дела у Цзян-сюна? — Кстати-и, — лицо Вэй Усяня прояснилось, — он, наконец, вернулся. Его выписали и уже завтра разрешили выходить на работу. Мы с Лань Чжанем счастливы, к тому же шицзе сможет оставить пост директора «Лотоса» и помочь нам. — Наконец-то. Он что-нибудь спрашивал обо мне? Ванцзи поджал губы, Усянь переглянулся с ним и покачал головой. — Нет, Не-сюн, Цзян Чэн только про Вэнь Цин говорил… — Она же решила, что он её снова бросил, разве нет? — Да, но думаю, он просто не хотел, чтобы она видела его в таком состоянии. Всё-таки та неделя оставила на нём тяжёлый след. Если бы не Цзысюань… Хуайсан залпом допил вино из бокала и налил ещё. Между ними снова воцарилось молчание, потрескивающее в воздухе, как угольки в камине. — А что Сичэнь-гэ? Вы же, как я понимаю, работаете вдвоём без генерального? Он как? Я так и не смог перекинуться с ним и парой слов, и мой брат… не важно. — Мгм, — Ванцзи вздохнул, — мы работаем вдвоём. Завтра к нам присоединится Яньли, но Сичэнь… брат пока не может, — уклончиво ответил он. — Просто, — Хуайсан помялся, — ходят слухи, будто ты вскоре займёшь его место. — Вздор! — отмахнулся Ванцзи. — Полная чушь, — поддержал Усянь, — он вернётся. Я думал, что Минцзюэ поможет ему. — Не знаю, что там между ними случилось, — Хуайсан допил ещё один бокал, — брат не говорит ничего. Встречается со всеми, но только не с ним, а ведь он… они… ох, ладно. Вот сегодня снова поехал к Цзысюаню зачем-то. Вэй Ин многозначительно посмотрел на мужа. — Лань Цижэнь тоже. Что за дела у этих троих? Хуайсан пожал плечами. — Я не знаю, Вэй-сюн. Я не знаю.***
Минула неделя с момента вечерней встречи Хуайсана и Вэй Усяня. Минцзюэ отправил его по делам в другой город, а сам занимался бумагами в кабинете, он выполнял настолько однообразную работу, что забылся и снял трубку телефона. Имя Яо едва не слетело с его губ... он вовремя понял, что ему не ответят. Минцзюэ вздохнул и снова опустил голову к бумагам, когда в дверь постучали. — Войдите, — сказал он, начиная перебирать в голове назначенные встречи, среди которых совершенно точно не было текущего времени. Минцзюэ с любопытством посмотрел на открывшуюся дверь. Сначала человек, появившийся на пороге его кабинета, показался ему незнакомым, но в следующий миг он узнал, кто это. — Директор Цзян! — Здравствуйте, директор Не, — Цзян Чэн выглядел необычно лишь потому, что держал в руке трость и опирался на неё при ходьбе, прихрамывая на левую ногу. Они все хорошо помнили тот день, и как Цзысюань нёс его к карете скорой помощи… тогда Цзян Чэн был не в лучшем состоянии, чем его брат после пулевого ранения. Ни для кого не было секретом и то, что позже он устроил скандал, отказываясь видеть Вэнь Цин, и потребовал перевести его в больницу-санаторий в провинции Ханань, чтобы никто не приходил к нему. Там, в уединении, допуская к себе только членов своей семьи, он провёл долгие месяцы, прежде чем войти в строй. Сейчас, вернувшись домой, он был бодр и настроен более решительно, чем когда-либо. — Присаживайтесь. Как дела? — Минцзюэ отложил документы, — Как вы себя чувствуете? — Да, ковыляю потихонечку, колено долго заживает, — Цзян Чэн взглядом указал на трость и неуклюже опустился в кресло, — и сестра невероятно помогла мне, — он выдержал небольшую паузу, — У вас, я смотрю, тоже всё совсем неплохо? Минцзюэ кивнул. — Расширили штат, увеличили объёмы производства, секретаря только вот не хватает... — он вздохнул. Цзян Чэн не ответил. Минцзюэ вернулся к делам, что-то подписывал, что-то раскладывал, но молчание становилось неловким, и он заговорил снова. — Вам не интересны последние новости? Почему вы не пришли на нашу встречу с Цзысюанем и Цижэнем? Цзян Чэн бросил на него неопределённый взгляд и нахмурился. — На тот момент я едва вернулся… Да и зачем там я? То, что Майклу Гордону Павл… Цзысюань заплатил кругленькую сумму, я знаю. Он приезжал ко мне пару дней назад, сразу после Вэй Усяня, передавал вещи по просьбе шицзе и многое рассказал, в том числе и о деле, которое вы уже много дней обсуждаете. — Да? — Минцзюэ отложил ручку, — И что вы думаете об этом? — А что должен? Это ваше дело. Хотя, признаться, я не предполагал, что Цзысюань настолько великодушен… вопрос только в том, не совершаете ли вы ошибку?.. — Надеюсь, нет. А… — Минцзюэ вдруг вспомнил, — у вас, наверное, ко мне какое-то дело? — Да. У меня есть пара документов. В «Лёд в Облаках» сейчас напряжённая ситуация, и боюсь, документы будут идти долго. Наша договорённость же ещё в силе? О поддержке и совместной работе над заказами по проектам «Лёд в Облаках»? — Цзян Чэн достал папку с документами и положил на стол, — Рассмотрите? — Я прочитаю в скором времени, когда разберусь с этим… — И ещё… — Цзян Чэн помялся, — Я хотел узнать про Вэнь Цин. Вы давно её видели? Минцзюэ бросил на него взгляд полный укора. — А вы? Я не настолько близок с её семьёй, только в общих чертах знаю. Почему вы не спросили об этом своего брата? — Потому что я… — Потому что вы опять поступили как мудак, директор Цзян, — Минцзюэ встал и отошёл к окну, — Прошу прощения за прямоту. — Я… — Цзян Чэн разозлился и, не задумываясь, ответил тем же, — А вы так и не навестили Сичэня за всё время. Вы, по-вашему, поступаете хорошо? Директор Не обернулся и склонил голову. — Туше. Ну, раз уж коснулись этой темы, давайте заключим пари. Цзян Чэн ухмыльнулся. — И какое же? Сразу говорю, компанию ставить не буду. Минцзюэ хохотнул. — Я бы этого и не попросил. Условие такое… — он достал телефон и поспешно набрал короткое сообщение, после чего протянул телефон Цзян Чэну. Тот внимательно прочитал сообщение, поднял на него взгляд и протянул руку. — Договорились.***
Вэнь Цин закрутилась с больными. Рабочий день стремительно заканчивался, а она ещё не составила отчёт в министерство и не подписала расчёт зарплаты на текущий месяц. Вся измотанная и уставшая Вэнь Цин вошла в свой кабинет, бросила стопку с медицинскими картами на стол и сняла неудобные туфли, от которых ноги затекли ещё четыре часа назад. Она босиком прошла к столу, села и, пошарив растерянным взглядом по папкам, остановилась на цветном стаканчике с ручками и карандашами… ей хватило пары секунд пристального разглядывания, чтобы понять — чего-то не хватает. Вэнь Цин тут же вскочила на ноги и стала переворачивать всё на столе в поисках утраченной вещи. — Не это ищешь? Вэнь Цин ахнула и подняла взгляд. Она совсем забыла закрыть дверь, поэтому и не слышала, как кто-то вошёл к ней, да ещё и ковёр в приёмной и в кабинете не позволил услышать приближающиеся шаги. — Простите? Но сейчас не приёмные часы, кто вас… — она, наконец, разглядела незваного посетителя, и ахнула снова, на этот раз хватаясь за сердце. — Цзян Чэн? Он улыбнулся, прокручивая в руках то, что она искала. Шпильку, которую тогда в саду она так настойчиво отказывалась принимать. — Так сильно скучала, что сохранила это? Она нахмурилась, возмущённая такой наглостью. Он отказал ей во встрече, в разговоре и вдруг явился, словно всё так и должно быть, словно ничего не случилось. Вэнь Цин в три шага сократила расстояние между ними и влепила ему пощёчину. — Где ты был? Я чуть с ума не сошла! Я думала, ты умер или что-нибудь похуже! О тебе никто ничего не говорил, все молчали, и я… Ты бы знал, как я обиделась на Вэй Усяня, как я проклинала его и вас всех за то, что оставили меня в неведении! — её взгляд спустился к трости, на которую Цзян Чэн опирался, и обида мгновенно сменилась сочувствием. — Что с тобой было тогда? Что случилось? Он прерывисто вздохнул и коснулся вспыхнувшей щеки, но не разозлился. — Я был ранен. Тебе не нужно было видеть меня таким, но я здесь, я вернулся к тебе… — Вернулся, — шёпотом повторила Вэнь Цин, ощущая как жгучие слёзы подступают к глазам. Она поймала его взгляд, всхлипнула и заключила в крепкие объятья, прижалась щекой к его плечу и вдохнула родной аромат его одежды. Цзян Чэн, не задумываясь, обнял её в ответ одной рукой, той, в которой держал шпильку. Он прижал её к себе, прижал так крепко, что защемило сердце. Вэнь Цин снова всхлипнула и отстранилась, но только для того, чтобы поцеловать его подбородок, скулы и губы — Цзян Чэн целовал в ответ, чувствуя солёный вкус её слёз и клубничной помады… трость с громким стуком упала на пол, но это было не важно, ведь их сердца бились в унисон, ведь она действительно ждала его, а он шёл к ней, чтобы сказать, что ему, кроме неё, никто не нужен. Они разорвали поцелуй спустя вечность. Вэнь Цин снова вернулась мыслями к шпильке и потянулась за ней, но Цзян Чэн отвёл руку и убрал украшение в карман, подставляя ей другую руку, сложенную в кулак. — Знаешь, я подумал, ты не достойна этой прекрасной шпильки, — он сделал небольшую паузу, наслаждаясь её реакцией, но продолжил прежде, чем она успела выплеснуть на него свой гнев, — ты достойна большего, Цин-Цин… например, стать моей женой, — он раскрыл руку, сжатую в кулак. На ладони блеснуло кольцо, отражая в себе яркий свет ламп. Вэнь Цин затаила дыхание. Пальцы её дрогнули, когда она коснулась кольца и замерла в этом прикосновении… Если до этого момента ей ещё частично удавалось сдерживать эмоции, то теперь слёзы радости от его возвращения, от того, что он жив и любит её, хлынули из глаз, затмевая обзор. Размывая его высокий силуэт… — Я пойму, — сказал Цзян Чэн, приняв её действия за нерешительность, — если ты откажешь, потому что я уже не тот студент, с которым ты познакомилась перед дипломом, и не тот, кто говорил с тобой в саду дома Лань Цижэня много месяцев назад, теперь я даже не могу преклонить перед тобой колено, чтобы сделать предложение по-человечески, но я люблю тебя… Люблю! И больше не хочу расставаться ни на миг. Никогда. — Цзян Чэн печально улыбнулся. — Так каков будет твой положительный ответ? — на самом деле он страшно волновался и решил скрыть это за такой вот шуткой, только реакция Вэнь Цин оказалась совершенно неожиданной. Она не улыбнулась в ответ, а спрятала лицо в ладонях и зарыдала сильнее, но в следующий миг снова бросилась ему на шею, обняла так крепко, как только позволяло её хрупкое тело, и ответила. — Никогда больше не оставляй меня, не оставляй! Я готова видеть тебя любого, но больше ни минуты не согласна оставаться в неведении или вдали от тебя, и я… конечно, я… просто не могу тебе отказать.***
Не Минцзюэ вышел из автомобиля у ворот дома Лань Цижэня. Он не был здесь почти год, целый год, и теперь вид этого забора вызвал воспоминания, о которых он мечтал забыть навсегда. Но забывать было нельзя. Да и отступать тоже, поскольку именно это было условием их пари с Цзян Чэном. Тот должен был решиться на встречу с Вэнь Цин, в то время как Минцзюэ… Конечно, он предложил это сам, но сейчас у него впервые в жизни не хватало решимости нажать кнопку звонка. Цижэнь ждал его, да и тянуть со встречей тоже не имело смысла, но Минцзюэ сомневался. Он так и не нажал звонка, однако калитка щёлкнула и открылась, приглашая войти. Знакомая тропинка меж магнолий, крыльцо с резными деревянными опорами и дверь, за которой холл, гостиная и коридор с дверью кабинета хозяина… ручка легко повернулась, тонкая полоска света упала в щель и осыпалась на пол. Несмотря на то, что Минцзюэ видел Цижэня совсем недавно, ему показалось, что тот ещё сильнее постарел и стал выглядеть измотанным, будто не спал сутки напролёт. — Проходи. Давненько ты тут не был. — Да, я… — Минцзюэ махнул рукой. — Весь в работе? Понимаю. — поддержал Лань Цижэнь. Директор Не кивнул. — Могу я присесть? — Конечно. Они обменялись ничего незначащими фразами, но оба понимали, как в действительности странно и наигранно это выглядит. Цижэнь, как старший и более мудрый, пришёл к решению действовать первым, потому сменил тему. — Время пришло, Минцзюэ. Ты здесь не ради меня. — Да. Я должен сделать шаг навстречу, но даже не знаю, что скажу ему. — Это тяжело, — согласился Цижэнь, — но всё готово. Только ты можешь помочь. Теперь всё зависит от тебя… Честно говоря, не думал, что ты согласишься после всего. — А я не думал, что вы одобрите решение Цзинь Цзысюаня, и ещё, полагал, вы станете читать Сичэню нотации о правильных и неправильных поступках, а вы, видимо… — Ох, конечно! — всплеснул руками Лань Цижэнь. — В таком состоянии ему только моих нотаций не хватает! — он проворчал себе под нос что-то ещё и продолжил громче, указывая взглядом на дверь, — Он в своей старой комнате, полагаю, не спит. — Я… — Минцзюэ так поспешно встал со стула, что уронил его, поднял, а после этого извинился и сказал, — спасибо. Он вышел в коридор с воодушевлением, но едва дверь закрылась за его спиной, весь энтузиазм испарился. Так же как и этот дом, Минцзюэ почти год не видел Сичэня. Он не знал, что чувствует, не мог понять, почему каждый раз перед ним вырастает стена, не позволяющая переступить порог этого дома, но сегодня он сделал это… он пришёл. Минцзюэ замедлил шаг у спальни Сичэня, потянулся к ручке, однако на полпути передумал и трижды постучал коротким звонким стуком. Ответом ему было молчание. Всё равно пришлось действовать самому. Минцзюэ вошёл и на мгновение ослеп от яркого солнечного света, льющегося сквозь открытое окно. Сичэнь сидел за старым пианино спиной к двери, свет выделял его профиль бликами, будто тот был соткан из волокон света, руки лежали на клавишах, пальцы подрагивали… — Сичэнь? — осторожно позвал Минцзюэ, и не получив ответа, подошёл ближе. — Сичэнь, ты меня узнаёшь? — повторил он. Вблизи лицо директора Лань выглядело бледным: синяки под глазами, обескровленные губы, покрасневшие от слёз глаза. «Неужели он до сих пор страдает?» — подумал Минцзюэ. — Да, конечно, — после долгого молчания ответил Сичэнь и перевёл на него взгляд, — Минцзюэ-сюн, я рад тебя видеть, — голос прозвучал безэмоционально и тихо. — Сичэнь, — Минцзюэ выдохнул с облегчением и опустился перед ним на колени, чтобы взять его руки в свои, — прости. я… Сичэнь улыбнулся от прикосновения, но не смог сдерживать долго это выражение лица, и едва взглянув в глаза старого друга, нахмурился и заплакал. Слёзы бесконтрольно текли по щекам, он скользнул на пол со стула и буквально упал в объятия Минцзюэ. — Мне так плохо, ты себе не представляешь, как мне плохо. Я словно утратил душу и смысл продолжать жить… я не могу это вынести, и я не могу без него. — Ну, что ты… — Минцзюэ погладил его по голове, — не будь ребёнком. Ты можешь жить ради себя, а если не считаешь это достаточной причиной, то живи ради брата и дяди, ради дела всей жизни, в которое ты столько вложил… и если всего этого ещё недостаточно, ты можешь жить ради меня, наконец. Лань Сичэнь отстранился и вытер лицо. — Почему ты не приходил? — голос сорвался и охрип. — Ты обижен? — Нет. — Минцзюэ отвечал уверенно, потому что он не был обижен, тут было другое. — Я просто… пытался пережить это по-своему. Свою ревность и свои чувства. Мы втроём дополняли друг друга, и в тот момент будто что-то оборвалось… Сейчас я знаю, что нужно нам обоим. Сичэнь вздохнул. — Чего же он хотел на самом деле? Взять в руки наш бизнес? Создать монополию? Хорошо, пусть, но конкурентов можно было устранять иначе… в наше-то время. — Согласен. Только у Яо был хороший учитель, Жохань наставлял его, поэтому… он сам избрал этот путь. — Нет, — шепнул Лань Сичэнь и помотал головой. — Нет. Я убил его собственными руками. Я ещё вижу кровь на ладонях, чувствую её, и слышу его слова… может, я просто схожу с ума. — Перестань! Ты не убийца. Ты не был готов к его предательству, ты вообще ни к чему готов не был. То, что ты сделал, было непреднамеренно и во имя защиты семьи, ты сделал выбор в пользу брата и его мужа, и это… это правильно. Мы должны идти дальше, мы должны проходить через трудности и отпускать их, как однажды родители отпускают детей, как дети когда-то отпустят нас, а мы друг друга… Сичэнь помолчал немного. — А ты, Минцзюэ-сюн? Сможешь меня отпустить? Тот снисходительно улыбнулся и вытер новую слезинку, скатившуюся из глаз Сичэня. — Пока ты жив, не смогу… Нет, не смогу никогда, — он отвернулся и посмотрел в окно, — я вижу, что ты скорбишь, но, умоляю, хватит! Я говорю тебе ХВАТИТ! Мир не остановился, и жизнь всё ещё идёт для тебя, для твоей компании и семьи, которую ты спас такой ценой. — Я выхожу на улицу, останавливаюсь у ворот и понимаю, что не смогу работать, что этот город, каждая его частица будет напоминать о нём, о нас… — Воспоминания живут внутри нас, и однажды весь мир станет нашим воспоминанием, а потом и мы преобразуемся в воспоминания мира. Ты в этом не одинок. — Но ты работаешь, ты выходишь из дома каждое утро, садишься в машину и заходишь в офис, общаешься с людьми, бываешь на переговорах, на совете директоров или в командировках. А я не могу… я не могу представить себя теперь в прежних обстоятельствах. — Не можешь, потому что ты один. Прости, что оставил тебя одного, я должен был помочь тебе и быть рядом. С другой стороны, я не мог бросить работу, потому что не хотел взваливать все дела на плечи несчастного младшего брата, чтобы он пахал с утра до ночи без сна и выходных. — Что? — Что слышал. Собирайся, хватит тут сидеть, как принцесса в высоком тереме. У меня два выходных впереди, я должен тебя кое-куда отвезти. — Куда? Зачем? Я… — Слушай, а ты сам-то почему не звонил? Ты же знал, что всегда мог на меня рассчитывать. — Я не мог… Мне не нужна была помощь. — Ага. Я вижу, — скептически заметил Минцзюэ. Он встал и помог подняться Сичэню. — Минцзюэ… — Да? — Ты тоже тоскуешь о нём? — Тоскую-не тоскую... Я желал ему чего угодно, но не смерти, и единственное, что я никогда не смогу простить ему, это ты. То, что он вовлёк тебя во всё это из-за своих чувств. Сичэнь трижды глубоко вздохнул, справляясь с эмоциями, и махнул рукой. — Ладно, уговорил, я поеду с тобой, нужно развеяться, может быть, выпить, — его губы озарила печальная улыбка, — нет, на самом деле мне любопытно, что ещё ты скажешь, а ещё… твой голос работает как лекарство. Спасибо, Минцзюэ-сюн.***
— Зачем мы здесь? — Сичэнь шёл по коридорам офиса «Сияние средь снегов», ведомый Не Минцзюэ, и совершенно не понимал, куда и зачем они идут. — Просто хочу доказать тебе, что ты не убийца, вот и всё. — Минцзюэ переговорил с парой человек в приёмной и провёл его к кабинету директора, где Цзысюань разговаривал с каким-то мужчиной. Прежде чем войти, Минцзюэ развернулся к Сичэню и взял его за плечи, — я не мог сказать никому, Цзысюань и твой дядя просили меня не действовать сгоряча, и вот сегодня… я думаю, дальше тянуть не имеет смысла, сам всё увидишь. Лань Сичэнь неуверенно взглянул на дверь и ощутил, как страх и любопытство заставляют его сердце совершать невероятные кульбиты. — Иди, — подбодрил его Минцзюэ, и вошёл следом за ним, едва тот переступил порог. Свет в кабинете падал сквозь приоткрытые жалюзи, тихо тикали настенные часы, голоса мужчин, будто гармонирующие с окружающей обстановкой, резко замолчали, оставляя после себя пустоту. Цзысюань встал первым, чтобы поприветствовать гостей, его собеседник последовал за ним. Сердце Сичэня пропустило несколько ударов и упало куда-то в область живота, когда он поднял взгляд на незнакомого мужчину… Несмотря на то, что свет из окна как раз упал на лицо человека, скрадывая черты, Сичэню не нужны были подтверждения, он почувствовал… узнал его за миг до того, как мужчина вышел из-за спины директора Цзинь и протянул ему руку. — Меня зовут Цзинь Гуанъяо. Приятно познакомиться, директор Лань, я много о вас слышал.