***
Хуайсан обмахивался широким блокнотом, глядя в одну точку. Ему казалось, всё должно было пройти идеально: никто не мог засечь его вмешательства, никто не подозревал о его присутствии в системе, защищающей загородный дом, в котором держали Сичэня, но где-то произошёл просчёт. Перед глазами стоял их ночной разговор… имело ли смысл теперь сожалеть о нём… … Было ещё темно, когда обитатели особняка Ланей повставали со своих постелей и собрались на совет. Минцзюэ настаивал на том, чтобы они немедленно пошли за Сичэнем, но сам Цижэнь придерживался другого мнения, он, как и прежде, считал, что отобрав важный козырь у Мэн Яо, они спровоцируют его на действия, масштаб которых предугадать будет невозможно. Мнения разделились, несколько часов шли нешуточные споры, где, по сути, не выигрывал никто, и, в конце концов, преодолев сотни разногласий, решение пришло. Договорились, что тем, кто желает немедленно помочь Сичэню, такая возможность будет дана, остальные разделятся на время, чтобы не делать этот дом удобной мишенью для нападок со стороны. Таким образом к рассвету их небольшой коллектив образовал несколько групп: Цзян Чэн и Цзысюань вызвались помогать Минцзюэ; Фэнмянь, в рамках предложенного разделения, согласился забрать госпожу Юй, госпожу Цзинь и детей в старый пустующий дом в Шанхае; Вэнь Нин, убедив всех, что там может понадобиться врач, отправился сопровождать их; а Вэнь Цин, Яньли, Ванцзи и Вэй Усянь, в связи с трудностями транспортировки последнего, должны были оставаться дома и ждать. Лань Цижэнь принимал сторону в самом конце, выслушав каждый аргумент «за» и «против», он посмотрел на них, повздыхал, поворчал и всё-таки присоединился к директору Не. Цижэнь так же обеспечил группу оружием, на которое у него хранилось разрешение ещё со времён «Солнца в Зените» — хватило на всех. Впрочем, ничто не было принято единогласно, женская половина оказалась категорически недовольна принятыми решениями и выдвинула возражения по каждому пункту. Особенно распиналась госпожа Юй, говорила, будто лучше вызвать полицию или обратиться за помощью в правительство, чем совершать самоуправство, на что, наученный опытом Лань Цижэнь, сразу нашёл аргумент. — Ни один орган власти сегодня нам уже не поможет. И в тот-то период, когда ещё не было таких технологий, таких возможностей компьютерной техники, планы наших конкурентов были слишком изощрёнными, чтобы разгадать их с первого раза. Да, мы близки к разгадке и имеем кое-какие козыри на руках, однако мы также можем и недооценивать врага. Очевидно, что не только СМИ у него под колпаком, но и многие государственные структуры, иначе ничего подобного не допустили бы. И это в столице страны, смею заметить, в год, когда времена перестрелок на улицах давно ушли. При всём моём уважении, госпожа Юй, нам больше нет смысла спорить. Хуайсан запомнил его монолог слово в слово и, по правде говоря, был с ним согласен. Он видел слишком много, взламывая и программируя: больше того, что следовало видеть, и уж точно больше того, чего видеть не следовало, — ему было известно, какой плотной сетью оплёл Мэн Яо Пекин в настоящее время. Наверняка, тот спланировал всё очень давно, задолго до того, как директор Не принял его на работу. Возможно, изначальной целью и не был Минцзюэ, план просто адаптировался под него, как мог бы адаптироваться под любого другого директора, достаточно близкого к Цзысюаню и согласившегося взять его на работу — ни для кого не было секретом, что Мэн Яо обладал невероятным умом, феноменальной памятью, смекалкой и хитростью, которым могли позавидовать даже боги, и ни у кого не вызвала бы сомнений его компетентность… …Хуайсан потёр кулаками глаза, ещё раз обречённо взглянул на серебристую рябь мониторов и встал. Сообщение отправилось до того, как данные и его след в сети были окончательно стёрты, и это немного воодушевляло. Хуайсан должен был сказать оставшимся в доме, что кое-что пошло не так, как они рассчитывали. Его трясло, когда холодная ручка двери поворачивалась под напором негнущихся пальцев и позволяла толкнуть дверь от себя, ладони потели, будто бы это он стал виной всему, будто бы это из-за него. В комнате было светло, Ванцзи и Усянь тихо переговаривались — последнему стало лучше, он сидел ровнее обычного и улыбался, как прежде — Яньли и Вэнь Цин стояли по разным углам комнаты, стараясь не прислушиваться, и обе смотрели в окно на пасмурный город и серые тучи, которыми заволокло небо. Когда Хуйасан появился в поле их зрения, все одновременно обернулись к нему, ожидая новостей. — Что? — обречённо спросила доктор Вэнь, по его лицу предугадывая, что он скажет. — У меня дурное предчувствие, Не-сюн, — хрипло сказал Вэй Усянь. — Да, мне нужно вам кое-что сказать, пожалуйста, не перебивайте и выслушайте до конца.***
Лань Ванцзи сегодня двадцать! Ванцзи двадцать! Вэй Усянь, едва успевая забрать подарок из доставки перед парами, несётся в университет, не отпуская эту мысль ни на секунду. Ванцзи — его просто другу, его лучшему другу, его родственной душе — сегодня двадцать. Он надеется застать его в раздевалке, несётся со всех ног, чуть не выбив стопку папок из рук преподавателя, хватается за ручку двери и замирает. В раздевалке что-то происходит. Ванцзи там явно нет, ибо тогда этот гвалт был бы в мгновение ока прекращён, но спор продолжается, язвительные замечания и смех прерываются чьими-то плаксивыми оправданьями. Вэй Усянь ненавидит такие ситуации всем сердцем и, забыв о своей первоначальной цели, конечно, вмешивается. Пока он идёт от двери к шкафчикам в дальнем углу обширного помещения с вешалками, ему открываются новые подробности происходящего. Голоса знакомых однокурсников с параллельных потоков вызывают гнев. Кулаки непроизвольно сжимаются. — Сыну шлюхи не место в таком престижном заведении, как это! — ехидно говорит один из них. Девчачьи смешки поддерживают его. — И сыну шлюхи не место в нашей компании, — поддерживает другой, — Думаешь, мы поверим тебе? Ты это не сам написал, просто где-то скопировал, а нам не даёшь ссылку на сайт, поэтому господин Сяо поставил отлично только тебе. — Нет никакого сайта! — отчаянно выкрикнул Мэн Яо, — Если бы вы учились нормально, а не тратили папочкины деньги, вам бы тоже ставили хорошие оценки! Кто-то дёрнул его рюкзак, замок разошёлся, и книги с тетрадями вывалились на пол, кто-то пнул их и замахнулся на юношу… Вэй Усяню было всё равно, кто это. Он успел перехватить руку рослого парня, с которым изредка встречался на паре по экономике, и ловким движением загнул ему за спину так, что тот завыл от боли. — Как вам не стыдно! — Усяня трясло от гнева, — Вот такое поведение недостойно этого заведения, а не ваши чёртовы предрассудки о происхождении! Мы что, живём в эпоху династии Мин? Ведете себя как идиоты! Или… почему как? Вы и есть идиоты! — На себя посмотри… Ай! — тот, чья рука была в захвате, попытался оскорбить его в ответ, но заскулил ещё сильнее и согнулся, — Отпусти! Больно… Никто больше не решался действовать, хотя Вэй Усянь был один, а их много. Все знали, что идти против господина Вэя, значит наткнуться на строгий взор старосты курса — Ванцзи, а чтобы спорить с Ванцзи, надо иметь в виду всю семью Лань и целый педагогический совет вуза. — Оставьте его в покое! — Усянь обвёл взглядом группу сокурсников, — Мне плевать, что вы о себе возомнили. Пошли отсюда вон! — Придурок, — фыркнули девчонки и состроили недовольные мины, а парни пригрозили кулаком Мэн Яо, после чего дружно и шумно удалились. Они остались вдвоём. Мэн Яо прятал лицо и, шмыгая носом, подбирал разбросанные испачканные и порванные вещи. Вэй Усянь ещё некоторое время смотрел на дверь, тяжело дыша, но после обернулся и, успокоившись, присел, чтобы помочь, однако только его рука коснулась синей тетради в клеточку, Яо возмутился. — Чего тебе надо? — он дёрнул тетрадь на себя и с силой затолкал её в рюкзак. — Эм, послушай, — Усянь понимал, почему тот так реагирует и пытался быть мягче, он сочувствующе улыбнулся, — Я понимаю, эти из параллельного потока… нет приличных слов… но я не они, просто хочу помочь. Мэн Яо хмыкнул. — Да, что ты? А мне кажется, ты просто хочешь потешить своё самолюбие. Ходишь тут, помогаешь всем, лелея своё ЧСВ, но на самом деле вообще не отличаешься от них. — Я ничего такого не делаю, и не хвастаюсь этим, просто делаю и всё, ясно? Я помог тебе, потому что мне неприятно смотреть, как люди издеваются над слабыми. — Помог? Ты? Не стоит переоценивать себя, господин Вэй. — Я действительно хотел помочь, — почти обиженно ответил Вэй Усянь, теряя последние крупицы жалости к нему. Яо поднял взгляд одновременно невинный и пронизанный ненавистью, чем заставил собеседника отшатнуться. — Чего тебе надо от меня? Свали! — Успокойся, ладно… я просто и правда… ничего такого… — О, я знаю, кто ты, — Яо стал действовать неприкрыто, желая избавиться от него. Он всегда следовал одному единственному правилу, которое запрещало любые чувства к кому бы то ни было, чтобы избежать ошибок и предвзятости в некоторых вопросах, — Приёмный сын директора компании «Лотос», всегда второй, всегда под защитой своего сводного брата, приводящего в жуткий страх половину универа. Сирота, которого все подряд оберегают… легко так жить, правда? — Ты ничего обо мне не знаешь, — с угрозой вымолвил Вэй Усянь, — Я тебя пожалел, хотел помочь, подружиться, может быть, но ты… Как можно быть таким… таким… — Сыном шлюхи, да? — на глазах Яо выступили злые слёзы, — Убирайся! Мне не нужна ни твоя дружба, ни твоя помощь, ни тем более жалость! Не лезь ко мне! — Что случилось? — в этот момент в раздевалку зашёл Лань Ванцзи, он кинул на них строгий взгляд и добавил, когда не получил ответа на первый вопрос, — До политологии меньше минуты, прошу вас поторопиться, сегодня контрольная… — он помолчал, — Вэй Ин, всё в порядке? Тот тяжело вздохнул и ответил. — Да, пойдём отсюда, Лань Чжань. Позже они ещё несколько раз встречались с Мэн Яо в словесных перепалках, а после окончания вуза старались по возможности избегать друг друга. Кто же знал, что годы спустя, когда Яо единственный раз нарушит своё правило, их сведут общие обстоятельства в компании «Лотос в Облаках», и это положит начало череде событий, порой страшных и немыслимых, но событий, неизменно ведущих их к неминуемой встрече.***
Яо вышел из офиса «Сияние средь снегов», где осматривал новое рабочее место, и пересёк парковку, чтобы сесть в тонированный автомобиль «Е» класса — на заднем сиденье рядом с ним оказался Су Миншань. — Директор Мэн, — вежливо поприветствовал он и дал знак водителю. Автомобиль тихо заурчал и сдвинулся с места. — Миншань, — Яо ободряюще улыбнулся, — как обстоят дела? — Всё, как вы и сказали. Англичанин доставлен в оборудованное помещение на цокольном этаже, цель номер один закрыта на втором. — Так, а что с теми данными, что я отправил? Подтвердились? — Да, тут тоже всё сошлось. Мы, к сожалению, не смогли отследить взломщика, но вовремя подоспели, так что у вас в руках члены совета директоров ведущих компаний… — Миншань откашлялся, — простите, не очень удачное выражение, я имел в виду, конечно, у вас в руках директора́ ведущих компаний. — Хм, правда? — Мэн Яо сделал вид, что не заметил его оговорки, продолжая беседу, — И кто решил, будто сможет водить меня за нос? Действительно, прямо директора́? — Да, директор Мэн. Их четверо. Директор Цзян, директор Цзинь, директор Не и бывший директор Лань. — Лань? — Яо удручённо покачал головой, — Немыслимо! Зачем припёрся старик? Жить надоело? К слову, это вообще кажется слишком легко заслуженной наградой. — Да, у меня тоже была такая мысль... Так что, будут по ним какие-то указания? Автомобиль свернул на съезд с широкой автомагистрали и поехал по грунтовой дороге в сторону частных домов, крыши которых виднелись на горизонте. — Старика к Англичанину, остальных сам знаешь куда, мне надо, чтобы они подписали всё, что ещё не подписано. Особый упор делайте на директора Цзян, его компания стоит немало, а ни один документ не был ещё проведён. Су Миншань покивал будто бы своим мыслям и не ответил. Они молчали всю оставшуюся дорогу, молчали и тогда, когда ворота загородного дома раскрылись перед ними и гравий подъездной дорожки зашуршал под колёсами, не проронили ни слова, выходя из машины, только кивнули друг другу и направились в обход дома к металлической двери, ведущей на цокольный этаж. Здесь Миншань смог говорить свободно. — Ваше сообщение о вылазке названных мной ранее людей было очень своевременным, они попали в засаду, но тот, кто вёл их, оказался достаточно умён, чтобы вовремя оборвать все контакты и стереть следы своего присутствия. Может, тут и не было какого-то особого плана, они действуют наугад, однако, должен признать, с ними работает невероятный программист... мы им в этом уступаем. — Свои выводы оставь при себе. Сделаешь, как я сказал, только сначала дай мне с ними поговорить. — Прошу, — Миншань провёл его через три поста охраны, прежде чем отодвинуть тяжёлый засов у двери. Все четверо сидели привязанные к стульям, никто серьёзно ранен не был, и Яо это отчего-то не обрадовало. — Господа, как было неосмотрительно с вашей стороны заявляться сюда в таком составе, — с иронией и притворным сочувствием заметил он. Цзян Чэн, услышав его, разразился нецензурной бранью, Цзысюань даже не поднял головы, Минцзюэ демонстративно отвернулся, а Цижэнь, выждав момент, когда Цзян Чэну придётся перевести дух, внёс свою лепту. — Мы могли бы договориться, господин Мэн... простите, директор Цзян, позвольте я скажу... Спасибо, — господин Лань, на время отвлечённый новым словесным потоком директора Цзян, снова посмотрел на Мэн Яо, — К чему жертвовать невинными, мы могли бы сесть в круглом кабинете одной из компаний и всё обсудить, или вам нравится действовать средневековыми методами? Яо ухмыльнулся. — О, господин Лань, вы так уверены в себе, потому что знаете, что я вас не трону? Или потому что вам нечего терять? — В моих словах нет никакого подтекста, я говорю то, что думаю. — Ваш старый друг Вэнь Жохань оставил занимательную книжечку, которую мне удалось достать. Знаете, помогло решить множество вопросов, в том числе и частично предсказать ваше прибытие… с помощью дельного программиста, конечно, но это детали. Я знаю каждый ваш шаг, любую вашу тактику в этом деле, и я знал, что вы вмешаетесь, поэтому подготовился… — Ты понятия не имеешь, к чему приведёт твоя месть. Не может быть, чтобы ты, с твоим талантом и выдающимся умом, искренне верил, будто всегда будешь на высоте: мстить, кому вздумается, спать, с кем вздумается… — Сначала побудьте на моём месте, а потом судите, с кем мне спать, а кому мстить, господин Лань! И о моём пребывании на высоте тоже! — Яо с пренебрежением посмотрел на остальных и обратился к Су Миншаню, — Действуй по плану, я вернусь в офис. — Когда вас ждать? — Сообщи, как кто-то решится подписать, а если этого не случится, то в конце недели. И… — он склонился к уху Су Шэ, — помягче там, ладно. Никто из них не должен умереть раньше, чем подпись окажется на документах. Миншань кивнул.***
Прошло четыре дня. Хуайсан пытался найти способ выйти на связь с кем-то из пропавших, Яньли и Вэнь Цин выплакали все глаза, а Вэй Усянь, почти вставший на ноги, порывался пойти всех искать, но неизменно находил в своём муже преграду этому желанию. Ванцзи оберегал его, как мог, хотя и он уже понимал, что затягивать с новой вылазкой не стоит. На пятый день, ощущая пустоту огромного дома, они собрались в кабинете дяди, чтобы обсудить и принять очень сложное решение. Им следовало действовать немедленно. — Мы не можем сказать родителям, — высказалась Яньли, — А-Лин и Юань должны оставаться в безопасности, нельзя допустить, чтобы едва приехав в Шанхай, они засобирались обратно. — Да, но мы в полной изоляции, — возразила Вэнь Цин, — единственная связь с миром для нас сейчас, компьютер Не Хуайсана. — Уже нет, — ответил тот, — Я заархивировал важную информацию и кое-кому её скинул… наконец, получилось… Я, правда, пока не знаю, что делать, и не вижу иного выхода, как составить план и отправиться по тому же пути, что и старший брат. — Мгм, — заметил Ванцзи, — Я тоже, но Вэй Ин не может идти, мы пойдём вдвоём. — Ага, а нам, что делать? — возмутились Вэнь Цин и Яньли, — Ждать, пока и за нами придут? — Ничего подобного, — встрял Вэй Усянь, — я всё равно пойду, это наше общее дело. Я чувствую себя нормально! — Вэй Ин! — Лань Ванцзи, конечно, был против, но встретив его взгляд, успокоился и уступил, — Ладно, но ты обещаешь, что будешь рядом и не станешь соваться, куда не следует! — Обещаю, гэ-гэ. Я буду твоей тенью. — Мгм, а доктор Вэнь и Яньли должны остаться. — Тут я согласен, — Усянь посмотрел на них, — шицзе, пойми меня, пожалуйста, девушкам там не место. Она нахмурилась. — И что нам делать, если вы тоже не вернётесь? — ответила за неё Вэнь Цин, — Куда звонить? Господин Лань сказал, что нам никто не поможет. — Ждите сутки после нашего ухода, потом уезжайте к дяде Цзян, — Вэй Ин посмотрел на мужа, — Лань Чжань, ты согласен? — Мгм, так будет правильно. Они поспорили ещё немного, обсудили важные моменты и, в конце концов, принялись за выполнение плана. Никто не мог представить, что ожидает их в том доме, но каждый был уверен — если сейчас они не будут действовать, то никто и никогда не сделает это за них.***
За дни, проведённые в одиночестве, Сичэнь оценил обстановку, рассмотрел ситуацию с каждой стороны, и пришёл к выводам, которые подтвердились, когда на ноутбук, не подключенный к интернету, внезапно свалилась информация от Хуайсана, помогая окончательно разобраться в вопросе. Впрочем, у Сичэня было время обдумать и это. Он пережил всё: от стадии недоверия и отрицания до стадии принятия и попытки прощения, — результатом было единственное желание увидеть Яо и поговорить с ним, убедить его закончить всё мирно, возможно, найти причину его мести и помочь ему. Ожидание и самоотверженность Сичэня снискали награду дождливой ночью, той же самой ночью, когда Хуайсан, Ванцзи и Усянь начали действовать. Сичэнь не спал, он стоял у панорамного окна на втором этаже с видом на закрытую часть двора и разглядывал размытые блики уличных фонарей и капли дождя, стекающие по стеклу — их становилось всё больше, слышался шорох усиливающегося ливня, но, несмотря на кромешную тьму за окном, ничего кроме настольной лампы включать не хотелось… странное предчувствие гнездилось в сердце, крепко вцепившись в него. Одна из капель, особенно резко влетевшая в стекло, собрала с собой несколько других, и они широкой линией ускользнули вниз, когда дверь тихо открылась. По неведомой ему самому причине, Сичэнь уже знал, кто его навестил — он вспомнил, как злился на этого человека пару дней назад, как представлял, что скажет при встрече, но сейчас ни слов, ни чувств не осталось, только пустота внутри и недоверие… недоверие — худшее из того, что он мог почувствовать… из того, что он хотел бы чувствовать. — Даже не взглянешь на меня? — после длительного молчания спросил Яо, подождал ещё, а после дал знак охране и закрыл дверь на ключ. Директор Лань так и не ответил, только сжал зубы и уставился в одну точку. Нужно ли было ему держать себя в руках? Нужно ли было бояться последствий такого состояния? Мысли сбивались в кучу, не позволяя прислушаться к себе. Апатия, настигшая его, напоминала алкогольное опьянение. — Эр-гэ, — снова обратился Яо и подошёл ближе, хотел коснуться плеча, но за миг до прикосновения Сичэнь передёрнул плечами. — Я всё знаю, — только и смог вымолвить он тем самым разочарованным тоном, которого так боялся его собеседник. — Что? — не поверил Яо, — Ты... что? — Я всё знаю, — теперь уже невозмутимо повторил директор Лань, — о том, по чьей вине Минцзюэ попал в такую ситуацию, кто устроил эти покушения и некоторые чуть более новые факты твоей жизни Яо… жизни, о которой я не имел понятия, и, видимо, не должен был. — Эр-гэ… — Нет нужды обращаться ко мне подобным образом, — голос Сичэня был переполнен скорбью, — Можешь ли ты объяснить мне всё это? Была ли веская причина для таких вот поступков? Была!? Мэн Яо прикрыл глаза, выдохнул и, собравшись с силами, обошёл его, чтобы говорить лицом к лицу, но тот смотрел куда-то в ночь и словно не видел ничего вокруг. — Единственное, о чём я хочу просить сейчас, если ты всё уже знаешь, это просто довериться мне. Пока у меня нет возможности объясниться, но я хочу, что б ты мне верил, пожалуйста, — Яо вцепился в его рубашку и заставил посмотреть на себя, — пожалуйста… Директор Лань прерывисто втянул носом воздух и поддался, повернулся к нему, чуть склонил голову, чтобы видеть его лицо в такой опасной, почти непозволительной в данной ситуации близости. — Хорошо, предположим, у тебя есть оправдание, предположим, я поверю тебе, но объясни по какой причине здесь я? Почему я не оказался в том же положении, что и другие директора? — Потому что… — Яо сморгнул оцепенение и, может быть, впервые в жизни, ответил честно, — потому что я не хочу тебе навредить. Ни тебе, ни твоей семье. И никогда не хотел. Только не тебе, Сичэнь. — Ты снова лжёшь мне! — он сжал кулак и понял, что вся его апатия не что иное, как тщательно сдерживаемый гнев. — Нет! Эр-гэ… Нет! — Нет? — директор Лань аккуратно снял его руки со своей рубашки и оттолкнул от себя так, что тот оступился и врезался спиной в пуленепробиваемое стекло панорамного окна, — Действительно, не лжёшь? Ты говоришь, что не собираешься вредить моей семье, но Вэй Усянь, от жизни которого буквально зависит жизнь моего младшего брата, едва не погиб! Или ты не считаешь его моей семьёй? Может, по-твоему, и брат слишком далёк от того, чтобы быть моей семьёй? — Я ничего не знал о Вэй Усяне… я понятия не имел… Целью был другой человек… — Кто? — Эр-гэ, пожалуйста, позже я всё… — Говори! Яо, я клянусь, что ударю тебя и, возможно, не один раз, если ты не ответишь! — директор Лань знал ответ, но хотел, чтобы Мэн Яо произнёс его. — Хуайсан… это был Хуайсан… Сичэня трясло, он уже не понимал, где грань между сдержанностью и полным отсутствием самоконтроля, и не мог её найти... и не хотел. — Всё равно не сходится. Почему тогда я тут один, если ты хочешь защитить всю мою семью? Почему, Яо?! — он замахнулся, едва ли понимая, что собирается сделать. Яо зажмурился и на одном дыхании пробормотал. — Потомучтоялюблютебя. — Что? — хрипло уточнил директор Лань, уронив руку. — Я люблю тебя, люблю, эр-гэ, — Мэн Яо понятия не имел, как до этого дошло. Он собирался поговорить с ним, предоставить своё видение происходящего, однако Лань Сичэнь уже всё знал, оставалось только сказать правду… правду, которая не должна была появиться вовсе, — Люблю! Люблю! — он уверенно шагнул к нему, взял его лицо в ладони и поцеловал. — Мы… не… договорили… — Сичэнь попробовал отстраниться, но Яо настаивал и, в конце концов, победил. Это были ощущения настолько забытые и утонувшие во всех переживаниях, сомнениях и боли, что Сичэнь ощущал их острее, чем когда-либо, и всё же на них накладывалось и разочарование, и ещё не утихший гнев, поэтому ожиданий Яо он снова не оправдал. Поцелуй не был похож ни на один из предыдущих, что случались в мгновения их встреч, он не походил и на те поцелуи в отеле после выпитых бутылок вина, это было нечто необузданное, дикое и страстное, будто Сичэнь собирался сделать ему больно или передать свою боль, чтобы тот понял, чтобы тот, наконец, прозрел. Он прижал Яо к стеклу, схватил его тонкие запястья одной рукой и поднял над головой так, чтобы у него не было возможности пошевелиться. — Эр-гэ, — в коротких передышках скулил Яо, — эр-гэ, ты пьян? — если б он знал, что своим приходом сюда упускает единственный шанс, то ушёл бы ещё на словах «Я всё знаю». Теперь у него не было возможности уйти. — Нет, мне достаточно тебя, чтобы перестать ощущать себя трезвым, — Сичэнь сильно прикусил его нижнюю губу. Яо охнул. — Эр-гэ, пожалуйста… — во рту появился металлический привкус крови, — эр-гэ, — взмолился Яо. И директор Лань отпустил его, правда, радоваться не стоило, поскольку он только сделал вид, что отпускает, а сам развернул его к себе спиной и прижал к стеклу в два, а то и в три раза сильнее, чем до этого. Яо подумал, что если хоть кто-то из охраны, хоть одна живая душа увидит их в этот момент, он закопает весь охранный отряд прямо на территории поместья, однако никто не появился, и даже, когда, казалось бы, подошло время обхода — ни один человек не прошёл мимо. Яо не принял это близко к сердцу, его мысли занимал совершенно другой вопрос — Сичэнь с ним не церемонился: сейчас он скорее вёл себя как Не Минцзюэ, чем как тот директор Лань, с которым однажды познакомился помощник директора Не. Что им двигало? Алкоголь или отчаяние, смешанное с разочарованием и ощущением предательства, а может, душевная боль и сломленность, сопутствующая пережитым потрясениям. Сичэнь не коснулся его пальцами, сдёргивая брюки, не побеспокоился о подготовке, лишь вошёл рывком, сдавливая ладонями бёдра с острыми выпирающими косточками, вцепился зубами в рубашку на плече, захватывая и кожу, словно думал, что, сделав как можно больнее, облегчит собственную боль. Сичэнь начал двигаться не сразу, оставляя крупицу надежды, что станет более осторожен, и тут же эту надежду разрушил, выходя и погружаясь в него снова такими же яростными движениями, как и все прочие до этого. Из глаз Яо брызнули слёзы, он выдыхал имя Сичэня на каждом толчке, слабо соображая, что происходит, скоблил пальцами по стеклу, кусал губы и чувствовал, как ноги наливаются свинцом… он не мог определить переполняет ли его болезненное наслаждение или просто боль, не мог прислушаться к своим ощущениям, только к мыслям. Яо думал, что не хотел доводить до этого, только не сейчас… возможно, после, но не сейчас, когда это было совсем не по плану и так не вовремя… Яо уже не чувствовал ни рук, ни ног, но Сичэнь сегодня был особенно вынослив, с каждым разом всё сильнее вколачивая его в стекло окна, захватывая зубами кожу плеч и шеи, сдавливая бёдра до синяков… Он достиг финала и мощно излился в него, трижды болезненно входя до самого основания и так и остался внутри. Сичэнь стоял, прижимаясь к спине Яо, ещё несколько минут, прежде чем тот пошевелился и слабо пискнул. — Эр-гэ… Тот отстранился, привёл себя в порядок и, вдруг пожалев о том, что сделал, стянул с дивана покрывало под цвет интерьера и накинул его на плечи Яо. — Прости… — слово прозвучало как еле слышный шёпот. Яо обернулся к нему прямо в спущенных брюках, хватаясь за кончики предложенного укрытия и пытаясь натянуть его поверх полурасстёгнутой рубашки с оторванными пуговицами, и поднял покрасневший взгляд. — Поцелуй меня… эр-гэ… — он встал на цыпочки и потянулся к его лицу. Сичэнь ответил на поцелуй, но всё равно чувствовал себя виноватым в первую очередь перед самим собой, он никогда не позволял себе срываться, и этот случай значил, что все годы самоконтроля прошли зря, что он совершенно не готов и никогда не будет готов к подобным срывам. Поцелуй не приносил успокоения... он не приносил ничего. За окном засветилась полоса горизонта, лучи медленно стали появляться в утреннем небе, превращая его из тёмного в серое, а затем в бледно-розовое. Дождь прекратился, и облака разошлись, открывая всем глубокую небесную даль. Новый день принёс новые предчувствия им обоим. — Скажи мне, эр-гэ, ты хоть немого любил меня? Мои чувства были взаимны? — Оденься, — директор Лань снова оставил его, сделал несколько шагов назад, — просто оденься и пообещай мне одну вещь. — Какую? — Нет, поклянись, что больше никто не пострадает, что все свои проблемы ты решишь мирно. — Я… — их взгляды встретились, Яо стал неуклюже застёгивать рубашку, — клянусь, эр-гэ, что больше не стану лгать тебе и всё объясню, когда придёт время. — И мне ничего не остаётся, как поверить тебе снова, но в следующий раз я не стану тебя слушать и без раздумий сделаю то, что должен.***
Лань Сичэнь не был знаком с планом, но очень удачно в него вписался, отвлекая Мэн Яо, который и без того за неделю бездействия ослабил бдительность, — это дало фору Хуайсану, Ванцзи и Вэй Усяню, которые с двумя найденными дома дистанционными электрошокерами и одним хакерским планшетом пробрались на территорию, а затем и в дом. Оружие взяли у обездвиженной охраны и разошлись в разные стороны: Вэй Усянь и Лань Ванцзи отправились осматривать первый и второй этаж, укладывая по дороге зазевавшийся и расслабившийся утренний патруль, Хуайсан спустился на цокольный к кодовому замку, за грань которого его системные коды пробиться не могли, и оказался в тёмном длинном коридоре с множеством дверей. Находившихся там двух охранников удалось отвлечь и обезвредить поодиночке. — Вэй Ин, как твоя рана? — спросил Ванцзи, поднимаясь по лестнице впереди мужа. — Пока ничего, — однако «ничего» опровергалось сильной одышкой и хрипами. — Мгм, не нужно было тебе ходить. Не лезь больше вперёд и, пожалуйста, не отходи далеко. Солнце уже встало, и их тени скользили по стене за ними, как призрачные наблюдатели. Они осмотрели все комнаты внизу, затем наверху и подошли к последней именно в тот момент, когда Яо пообещал Сичэню больше не лгать, повернул ключ в замке и открыл дверь, утыкаясь лицом прямо в дуло пистолета в руках Вэй Усяня. — Вот так встреча! — восхитился Усянь. Ванцзи обеспокоенно взглянул на стоявшего в оцепенении брата в глубине комнаты, убедился, что тот не пострадал, и предостерёг Яо, который собирался нажать на наручных часах тревогу. — К вам никто не придёт, господин Мэн. Все ваши действия, взятые с официальных каналов вашей же сети, были отправлены нужным лицам вместе с геолокацией этого места, как только мы вошли на территорию. — Достань оружие, Яо, — продолжил за мужем Вэй Усянь и втолкнул Яо в комнату, — как и в первый раз, как и каждый раз, я прошу тебя искренне, без подтекста, который ты вкладываешь в чужие слова. Я не желаю тебе зла, поэтому прошу достать твоё оружие, — продолжил Усянь, — я знаю, оно у тебя есть. Медленно опусти его на пол и оттолкни ногой к Сичэню. Яо попятился, но не сделал и трёх шагов, как смиренно кивнул, достал пистолет, положил на пол и толкнул ногой в сторону. — Брат, прошу тебя… — попросил Ванцзи, и Сичэнь так же безропотно подчинился, обхватывая пальцами холодный метал оружия… того оружия, что только что ощущало тепло рук Мэн Яо. Хуайсан, ворвавшийся в комнату, застал эту сцену в совершенно расстроенных чувствах, он сильно паниковал и не совсем понял, что происходит. — Цзян-сюн… нужна скорая… срочно… — он бегал глазами от одного к другому, пока, наконец, не понял, кто перед ним. Хуайсан медленно открыл рот, чтобы что-то спросить, но не успел этого сделать. Миншань наблюдал за ним и шёл по коридору до этой двери, чтобы в самый подходящий момент, в попытке выручить Мэн Яо, напасть, и заодно взять кого-нибудь, кто попадётся под руку. Всё произошло слишком стремительно, и события уложились в голове всех присутствующих, только когда Хуайсан без сознания осел на пол, а Су Миншань приставил нож к горлу Вэй Усяня, крепким захватом цепляя его сзади. Яо благодарно кивнул и ухмыльнулся, увидев до смерти перепуганного Лань Ванцзи: — Господа, кажется, всё складывается в мою пользу. Теперь ваша очередь, — он обращался к обоим братьям Лань, — опустите ваше оруж… Вэй Усянь не дал ему договорить, рискнув собственной шеей, он ткнул Су Шэ в живот и удачно увернулся от ножа, отделавшись лишь длинной неглубокой царапиной. Лань Ванцзи выдохнул с облегчением, но прощать Миншаню этого вероломного нападения не планировал, потому наставил на него пистолет. Тот же, согнувшись пополам от удара Усяня, оказался в более выгодном положении, потому в стремлении выиграть время, сделал несколько резких движений, но вместо того, чтобы выхватить пистолет, уронил его. Они сцепились и в драке оттолкнули пистолет к ногам Мэн Яо, который тут же этим воспользовался. — Я же просил тебя свалить из моей жизни, Вэй Усянь! — он действительно собирался его застрелить, потому что сил выносить это благодушие в свою сторону даже в такой ситуации, не было вообще. Яо успел пожалеть, что первый ошибочный выстрел был неудачным, хотя сделал это в основном потому, что ощущал беспомощность, как загнанный в угол зверь, и потому вымещал зло на самом слабом. У Сичэня дрогнули руки. Он понимал, что и без того слабый господин Вэй, к тому же с кровоподтёками на шее, едва ли успеет увернуться от выстрела, и словно в замедленной съёмке увидел, как Яо поднимает пистолет, нарушая данное ему слово, и направляет его на Усяня, как взводит курок… В это мгновение к ним подоспели уставшие, раненые, но не сломленные Минцзюэ и Лань Цижэнь, они тоже откопали где-то оружие, только, в любом случае, никто из них уже не успел бы ничего предпринять… прозвучал выстрел. Вэй Усянь закрыл глаза, ожидая, что пуля снова вонзится в то же место, что и до этого, а может и в сердце… он был готов к этой боли и уже ждал её, но ничего не почувствовал… «Промахнулся», — с надеждой подумал Усянь и решился посмотреть, что произошло. Минцзюэ и Цижэнь, разнимавшие Ванцзи и Миншаня, да и сами участники драки, застыли, ошарашенные звуком выстрела. Перед ними Мэн Яо всё ещё держал пистолет, но как-то неуверенно, и смотрел удивлённо, словно не верил тому, что случилось. Мгновение спустя Вэй Усянь всё понял — по белоснежной рубашке Яо под расстёгнутым пиджаком разливалось алое пятно, он шумно выдохнул, пошатнулся и упал на колени, выплюнув сгусток крови, и только тогда, только в этот самый момент все увидели Сичэня. Он тоже держал палец на спусковом крючке и был бледен настолько, что едва напоминал самого себя: его било мелкой дрожью, на лбу выступил пот… Ещё миг, и Сичэнь выпустил оружие из рук, кинулся к Яо, опустился на колени и подхватил его на руки. — Яо… А-Яо… Я же предупреждал, я просил тебя... Яо, — он склонился над ним, вытирая кровь с уголка его рта, — Прости… всё было взаимно… взаимно… я никогда не отрицал этого, моё сердце с тобой... я с тобой... — Сичэнь склонился и прижался своими губами к его, — я любил тебя больше, чем мог представить. — Я… был виноват... во многом, но... никогда… не же… лал те… бе зла, Лань… Си… чэнь, — с трудом произнёс Яо и снова кашлянул кровью. Кровь растекалась и от пропитанной насквозь рубашки, сочилась на руки Сичэня и разливалась по полу тёмным пятном. Сичэнь плакал, качая Яо на руках, словно убаюкивал, пока все присутствующие наблюдали в оцепенении. Сичэнь выстрелил в Яо, Сичэнь пожертвовал собой ради мужа своего младшего брата… Осознание этого факта опускалось на них давящим тяжёлым грузом, и казалось, будто яркий день превратился в глубокую ночь, а жизнь, звуки, чувства, — всё утратило свою значимость, потому что его боль неожиданно стала их болью... Миншань под шумок попытался удрать, но был схвачен цепкой рукой Цижэня, всё-таки отвлекая Минцзюэ, Усяня и Ванцзи на себя. — Пойдём… идём со мной, эр-гэ, — с уст Яо слетали булькающие звуки, а из глаз потекли мокрые солёные дорожки, смешиваясь с кровью на его коже. Он покосился в сторону. И, вопреки всяким ожиданиям, Лань Сичэнь согласился с этим, потянулся и взял пистолет, лежавший у ног — их положение и ракурс по отношению к остальным помогли скрыть это действие, во всяком случае, до тех пор, пока не прозвучит щелчок взведения курка. Лицо Яо превратилось в бледную фарфоровую маску, глаза испуганно распахнулись, и он, неизвестно откуда взяв силы, перехватил пистолет. Сичэнь сопротивлялся, он почти закончил начатое, но Мэн Яо сделал над собой усилие, и в последний момент отвёл выстрел — пуля с громким треском влетела в стену, осыпалась штукатурка, разбилась напольная ваза... — Сичэнь! — одновременно воскликнули Цижэнь и Минцзюэ, но быстро поняли, что волновались зря. Тот был цел и невредим... по крайней мере внешне. — Нет. Ты… должен…жить, — из последних сил вымолвил Яо, не обращая ни на кого внимания. Он с трудом поднял руку и коснулся пальцами щеки Сичэня, погладил её, — Л-лань Сичэнь… жизнь… м… моя… — он тяжело и хрипло вздохнул, слабо улыбнулся, и в глазах его будто что-то угасло. Рука безвольно упала на пол.