Материя живая и неживая

Тихое пение молитвенных сервиторов отзывалось реверберацией в лабиринте зеркальных стен. Отражения защитных масок прихожан и паломников искажались бегущими по гладким поверхностям потоками воды. Несмотря на сухую духоту — неизменную обитательницу и дворцов, и трущоб Раджипура, — не нашлось бы глупца, рискнувшего утолить жажду из фонтанов святилища. Отмеченная Атомом вода сжигала таких святотатцев изнутри, о чем предупреждали черно-желтые ленты украшавших колонны печатей. Антуан не нуждался в защитной маске — его искусственные легкие способны были нейтрализовать то немногое, что пропустили бы носовые и трахейные фильтры. Однако прикрывать лицо прозрачным пластиком требовали храмовые приличия. Его собеседница также скрывала внешность за потертым визором, через который можно было различить только общие черты да блеск золотых колец и цепочек, украшавших смуглую кожу. И маска, и лицо были совершенно обыкновенными, в отличие от бионики, и магоса не заинтересовали. Однако ж кто-то сейчас охотился за этой персоной. Кто-то, способный отдать приказ на убийство в храме, но не позаботившийся о хорошей защите канала связи. И упомянутая Хелена была магосу также интересна. Среди прихожан Антуан насчитал более двух десятков женщин, от юных девушек до старух, но их имена, выжженные на коже в числе прочих электротатуировок, были самыми обычными. Как и заурядная внешность, как и одеяния — длинные сари и блузы-чоли из непрозрачной ткани красных и охряных оттенков. Аудиоканал, вскрытый Антуаном, все еще потрескивал микропомехами. Это было странным вдвойне — кто-то был настолько небрежен, что даже не пытался удалить следы явно конфиденциального разговора. Женщина, казалось, ни о чем не подозревала. Поправив перекинутый через плечо ремень футляра, распрощалась улыбкой и кивком, отошла в сторону. Но тут же в сознании магоса запульсировал сигнал запроса на доступ. После секундной паузы он открыл канал. «Вы перехватили то же сообщение, что и я. Нижайше прошу вас поделиться со мной расшифровкой. От этого зависит моя жизнь.» Поток кода преобразовывался когитаторами в уже знакомый женский голос. Антуан позволил себе изобразить удивление. Источник послания стал для него неожиданностью — вокс-имплантаты незнакомки были скрыты от посторонних глаз очень хорошо. С первого сканирования он их даже не распознал, и только сейчас, пройдясь более внимательным взглядом, сделал вывод — вероятнее всего, выходы церебральной бионики были замаскированы под золотые украшения ушей, бровей и крыльев носа. Антенны также могли быть спрятаны и в прическе. Интересная и тонкая работа, нетипичная для Раджипура, где скрывать имплантаты не принято. «Для начала мне хотелось бы знать, с кем разговариваю.» Ответ, оформленный избыточными символами почтения, пришел незамедлительно. «Покорнейше молю извинить меня за непочтение. Я — Айла Гилмат.» Магос присовокупил имя к посланному в ноосферу поисковому запросу. Без дополнительной информации о собеседнице он не собирался выполнять просьбу. Однако его внимание уже переключилось на происходящее в храме. Взгляд зафиксировал подозрительные движения одного из прихожан. Мужчина в широкой рубахе поверх темного саронга словно в приступе дрожи обнял себя за предплечья. Миг — и он развел руки в стороны. Из рукавов вылетело по цилиндру — ударившись о плиты пола, они зашипели, исторгая густой желто-коричневый дым. Магос обернулся, фиксируя аналогичные действия еще трех мужчин, стоявших по оставшимся углам святилища. Гранаты равномерно заполняли помещение стремительно набухающими облаками плотного газа. Паника не заставила себя ждать — хотя маски защищали лица прихожан, токсичный дым жег кожу даже через одежду. Антуан, однако, не обращал внимания на многоголосые крики и призывы спасаться — в мельтешении фигур, тонущих в косматых клубах, он пытался не упустить нападавших. Тот, которого Антуан заметил в первую очередь, скользнул к Айле. Вмешаться магос не успел — стена дыма дошла до него, окутав непроницаемым пологом. Антуан инстинктивно перевел зрение в тепловой спектр — и тут же об этом пожалел. Полное магниевых частиц облако пылало, казалось, ярче солнечной плазмы. Из мутно-коричневого мир перед его глазами стал ослепительно белым, перегрузка оптических нейронов на несколько секунд блокировала работу мозга. Магос отступил на шаг, зашатался. Первое, что дошло до сознания Антуана после восстановления контроля за телом — сигнала тревоги не было. Ни плача сирен, ни обманчиво спокойных аудиосообщений. А затем магос сообразил, что и вентиляторы прекратили свою работу. Предназначенные для вытягивания и нейтрализации осиянных Атомом частиц, системы воздушной очистки молчали. Неудивительно. Нападавшие не хотели, чтобы дымовая завеса рассеялась слишком быстро. Вызвав перед мысленным взором план помещения, Антуан быстрым шагом направился в сторону ближайшего алькова-терминала. Зрение восстановилось, но разобрать что-то в густом дыму было невозможно. Магос крепко сжал Секиру Омниссии — телескопический посох-топор, обычно сложенный до размеров трости. Пока что никто не преграждал Антуану путь, кричащие в панике люди остались за спиной… Зафиксировав резкое и явно враждебное движение, магос отпрыгнул в сторону, одновременно выставив Секиру на возможной траектории замаха. И вовремя — в коричневых клубах мелькнула тень. Секира пришла в боевую готовность — древко раздвинулось до полутораметровой длины, вокруг черепа-набалдашника из сегментов сложились лезвия двустороннего топора-лабриса. Все еще не видя своего противника, магос перехватил Секиру обеими руками, выписывая в воздухе круги. Он заметил, что оппонент вооружен коротким клинком — силовым мечом или кинжалом, — и рассчитывал на преимущество в длине своего оружия. Однако неведомый враг без видимых усилий поднырнул под топор, ударив снизу вверх. Магос успел парировать, но гудящий клинок рассек полое древко Секиры, даже не задержавшись. Второй удар, нанесенный прямо в уязвимое телескопическое сочленение, отсек двухстороннее навершие топора. Дух священного оружия закричал, импульсы боли обожгли ладони магоса. Третий удар удалось отразить — силовой кинжал оставил глубокий след на цельнолитой части обезглавленного древка. Но больше рассчитывать на изувеченную Секиру было нельзя. Серия резких, хаотичных выпадов и уколов заставила ошеломленного Антуана отступить, вызывая в памяти резервные защитные протоколы. Темп атак снизился, но все это больше походило на игру — обезоружив противника, убийца готовился к одному-единственному решающему удару. Не Антуану и не его противнику было суждено пролить первую кровь на плиты святилища. Еще до того, как магос схватился с одним из убийц, Айла Гилмат приняла бой против троих. Как гость с Брюмера и предполагал, не вся бионика гостьи с Канбохьи была выставлена напоказ. И когда зрение обычное и тепловое оказались бесполезны, Айла доверилась усиленному имплантатами слуху и сложной системе эхолокации. О, слушатель мой, я могла бы немало поведать о том, сколь сильно такая техника боя зависит от случайностей! Можно отделить свист занесенного клинка от мешанины криков и топота, можно определить и даже предугадать положение врага, но всегда существует риск пропустить один-единственный решающий удар или подставиться под неожиданный взмах! К счастью, Айла понимала, с кем имеет дело — она ждала этой схватки с момента отправления «Сокола Вайю». А еще она была стеснена правилами чести не больше, чем ее противники. Когда сенсоры уловили давление рассекаемого клинком воздуха, Айла ушла из-под удара, присев и развернувшись, и тут же подсекла — нет, не убийцу, а одного из замешкавшихся прихожан. Бедняга столкнулся с нападавшим, тот не сумел определить, что противница метнулась вперед одновременно с падением тела. Выпущенные когти левой руки рассекли плоть обоих — Айле не нужно было тратить время на анализ, чтобы понять, что первый враг мертв. Двое других действовали осторожнее. Видеть противницу они не могли при всем желании, но численный перевес все еще был на их стороне, и Айла знала, что убийцы обучены сражаться, не полагаясь на зрение. Проворно двигаясь на своих кошачьих лапах, Айла выдерживала дистанцию, не допуская, чтобы на расстоянии прямого броска любого из противников оставалось пустое пространство. Ее удивляла беспомощность столь скоро запаниковаваших паломников, попустивших мысль, что Император Созидатель оставит их на милость нападавших. Но пока что сталкивающиеся друг с другом и зовущие на помощь люди были ее щитом, и предстояло им стать ее оружием. — ПРОЧЬ!!! Усиленный модулятором голос за считанные мгновения поднялся до режущего визга, от которого, казалось, пойдут трещины по закаленному стеклу зеркал. Убийцы отпрянули, будто ошпаренные. Но звуковой удар предназначался не для их барабанных перепонок, защищенных грубой аугментацией. Словно бич погонщика, он направил человеческое стадо, вынуждая и без того перепуганных прихожан в панике спасаться — бежать, карабкаться, ползти, лишь бы оказаться подальше от источника жуткого звука. Убийцы не смогли ни убраться с пути обезумевших от страха людей, ни как-то расчистить себе путь. Айла же, умолкнув, скользнула вслед за подстегнутыми криком прихожанами, скрывая свои шаги в грохоте ботинок толпы. Бить снова она не решалась — полагаться на изменчивую удачу после единственной успешной попытки выходило за рамки ее правил. Цель у Айлы была другая. Молитвенные сервиторы, застывшие в дыму громоздкими изваяниями. Гранаты к тому времени уже истощили свой запас газа, и выпущенные на волю косматые облака, не сумев полностью закрыть пространство святилища, медленно оседали или бессмысленно метались вслед за людьми. Выиграв время и лишив противников одного из преимуществ, Айла уже могла различить фигуры сервиторов обычным зрением. А вот порт доступа пришлось искать на ощупь. Единение разумов с примитивнейшей из полумашин не было приятным. Поверь мне, слушатель, не было. Айла закусила губу, вызывая в сознании пикт-образы нападавших и проецируя их в мозг сервитора. «Искать. Убить. Да сияет Атом.» «Да славится Созидатель» — пришел тягучий ответ. Тяжелый дым стелился по полу, теряя силу, и с высоты роста Антуана уже можно было смутно разобрать картину происходящего. Магос остался один на один с противником, все выжившие толпились в противоположной части храма, у закрытых дверей. Айлу и трех других нападавших, отделенных от него мешаниной охваченных паникой людей, Антуан не различил. Услышал только резкий, нечеловеческий визг, но он не походил на предсмертный крик — скорее, на звуковое оружие, которым Айла воспользовалась против численно превосходящего противника. Убийца двигался по-змеиному плавно, словно танцуя. Кинжал перепрыгивал из правой руки в левую с такой скоростью, что даже аугментированные зрачки Антуана еле поспевали за движениями. Обломки Секиры лежали на полу вне досягаемости, а силовой клинок, подарок Стальных братьев с далекого Оккама-51, остался в каюте. Тем не менее, безоружным магос себя не считал — просто нужно было позволить врагу нанести удар. Молниеносный выпад, нацеленный Антуану в казавшееся незащищенным горло, не заставил себя ждать. Скорость и сила нападавшего позволили кинжалу пройти сквозь поле… чтобы лишь оцарапать кончиком клинка кожу под нижней челюстью. Пропустив в себя руку с оружием, энергетическая аура тут же сгустилась, заставляя воздух стремительно твердеть. Пойманный в сети силовых разрядов, убийца бешено забился, не издав, однако, ни звука. Магос притянул его к себе и, не церемонясь, попросту ударил лбом в центр маски. Раздался громкий хруст, в стороны брызнули осколки пластика вперемешку с кровью. Сохраняя бесстрастное выражение лица, Антуан вдавил пальцы в бока противника, активируя выдвижение инструментов. Синтетическая кожа на запястьях разошлась лепестками, выпуская десятки сверел, лезвий, пинцетов, железных щеточек, фрез и граверов — арсенал, предназначенный для сотворения, а не убийства. В глубине души сожалея о нецелевом использовании своего священного инструментариума, магос спокойно сканировал тело противника, направляя визжащие механодендриты к жизненно важным органам. «Лишнее — отсекай без жалости», гласило Пятое правило Мастеров Бронзы. Точностью расчета Антуан остался доволен — дело удалось завершить за сорок три секунды. Ни одна из насадок не получила заметных повреждений. Клавиатура терминала оказалась разбита. Остановить магоса это не могло — подсоединив штекер тонкого механодендрита, он вошел в систему, назвав разгневанному духу машины стандартный пароль. Сознание Антуана наполнилось сменяющими друг друга схемами коммуникаций святилища. Запустить систему вентиляции и снять блокировку с дверей было делом пяти секунд, подать сигнал бедствия — еще одной. Затем магос опустился на колено рядом с трупом противника. Темное лицо застыло в гримасе боли, на губах еще пузырилась кровь. Аккуратно разжав убитому челюсти, Антуан заглянул в рот — как он и предполагал, язык отсутствовал. Затем снял остатки защитной маски, разрезав кончиком ногтя тугую резиновую ленту. Нос был раздроблен недавним ударом, а вот к пустоте глазниц магос отношения не имел — кто-то удалил убийце глазные яблоки много лет назад, не заменив их ни бионикой, ни даже простыми стеклянными протезами. Этот человек был обучен сражаться в вечной темноте и при всем желании не смог бы выдать своего нанимателя. «Саиб! Трое Незрячих выведены из строя. Теряем контроль над ситуацией.» «Когда я прикажу остановиться, Салех, ты остановишься. Но не раньше.» Антуан, позабыв обо всех приличиях, совсем по-человечески присвистнул. Организатор нападения все еще пользовался скомпрометированным каналом! Да еще и одного из исполнителей назвал по имени! Что здесь вообще творится? Когда двери святилища распахнулись, выпуская наружу орущих людей и потоки теряющего силу дыма, для предпоследнего из нападавших все уже было кончено. Сервитор, не обладавший никаким оружием, кроме грубых зажимов для свитков, безошибочно обнаружил указанную Айлой цель и честно попытался выполнить отданный ему приказ. Силовой кинжал убийцы поразил полумашину, и в тот же момент позолоченные когти вонзились самому Незрячему в основание шеи. Выдернув окровавленные пальцы, Айла отлетела на шаг, освобождая место для нового замаха. Последний убийца воспользовался приемом своей противницы — не вступая в бой, ушел за спины прихожан, отбросив попавшихся ему на пути людей в сторону Айлы… и тут же изменил направление движения, оттолкнувшись от зеркальной колонны и атаковав поверх голов, в прыжке. На сей раз удар достиг цели — силовой кинжал рассек кашемир накидки, кожу плеча и толстый плетеный ремень. Кровь забрызгала пластиковую маску. Крику Айлы вторил мой собственный. Ибо я, о слушатель мой, находилась с ней рядом, все слыша, все ощущая, но не имея возможности вмешаться. Вероятно, ты уже догадался, какую роль я играла в происходящем. Кем я была и какое обличье носила. Где скрывалась. Если же нет — прошу, сдержи свое нетерпение. Я раскрою этот секрет совсем скоро. Но пока что вернемся, о слушатель, к событиям у ворот святилища. Последний из Незрячих атаковал на слух учащенного дыхания противницы. Возможно, он слышал даже ее сердцебиение. Не снижая бешеного темпа, убийца полосовал и колол, вынуждая раненую Айлу отступать, отгоняя ее от распахнутых дверей. Гибкости аугментированного тела хватало лишь для того, чтобы избегать ударов, и все равно три раза гудящий клинок коснулся ткани и тела. Движения Айлы стеснял перехваченный правой рукой футляр, а длина когтей на левой не позволяла достать противника в ответном выпаде. Очередной кувырок в сторону завершился неудачно — ноги заскользили по зеркальным плитам и Айла, выгнувшись, попыталась избежать столкновения с колонной-фонтаном. Безуспешно! Удар не заставил ее разжать пальцы и выпустить футляр. Однако Незрячий уже был рядом, готовый к смертельному выпаду… Выстрел болт-пистолета прогремел подобно грому, что сопровождал Первую молнию. Голова Незрячего перестала существовать, обратившись алой кляксой и россыпью осколков, тут же унесенных течением фонтана. Моргая, Айла уставилась на фантасмагорическую фигуру, что возникла среди притихших клубов дыма… Моргая, Антуан уставился на фантасмагорическую фигуру, облаченную в богато вышитый балахон. Сперва он принял это существо за биоконструкт, но оно определенно носило жреческий сан — обе головы были увенчаны тиарами с изображениями аквилы, держащей в когтях печать Атома, а правая рука цепко сжимала посох со змеиной головой. Механическим, в отличие от гротескного экзоскелета Генерала-фабрикатора, тело жреца не было… Не сразу Антуан понял, что создание представляет собой сросшихся близнецов — мужчину и женщину. Такие рождались время от времени по всему Империуму, часто — в осиянных Атомом землях. Обычно они умерщвлялись еще во младенчестве или, в лучшем случае, обрекались на полулегальное существование мутанта-твиста. Кое-где, правда, две головы считались проявлением милости Императора, избравшего Своим знаком птицу, смотрящую и в прошлое, и в будущее… Но здесь эта аберрация природы носила одежды жреца! Антуан не считал себя ревнителем норм генетической чистоты, но вид столь странного священнослужителя поразил его. Да, Имперское Кредо, в отличие от Культа Механикус, порой принимало самые причудливые формы. — Да сияет Атом, чье дыхание сочетало вас! Да славятся Куури, чье Двуединство суть ваша плоть! Вы чуть было не опоздали, преподобные Матхаи-Каур, — Айла поправила шаль, обращаясь к созданию. Ее порезы уже перестали кровоточить. «Мой саиб, Незрячие потерпели неудачу. Все четверо мертвы.» Вести не вызвали у Рамдаса ни малейшего удивления. Вместе с ощущением силы, снизошедшим после убийства рад-прокаженного, к нему явилось и осознание простого факта — невозможно победить врага, играя по его правилам. Рассчитывать на то, что газ и клинки поразят отравленную бионикой плоть? Каким надо было быть глупцом, чтобы верить в успех этого плана, совсем недавно казавшимся вполне разумным! Но свою роль погибшие убийцы сыграли. Они спугнули цель, заставили ее действовать спешно и опрометчиво, уверовав в свое превосходство после первой победы. А заодно и выявили союзников жертвы. Нет, конечно, врагом на борту этого проклятого поезда нужно считать каждого раджипурца, однако иномирец-технобрахман, ожидаемо вставший на сторону Айлы, требовал скорейшего устранения. Как и двуединый святоша, порождение изувеченной Атомом экологии Раджипура. Устранения! Умерщвления! Но не руками людей, нерадивых и слабых. «Очень жаль, Салех. Но такова воля Отца отцов.» Имя божества, за неполный час ставшего для Рамдаса чужим, наполнило рот привкусом пепла. «Значит, тебе и твоим людям придется превзойти Незрячих. Сделать то, что они не сумели. Наша цель не изменилась.» «Прошу прощения, мой саиб… Верно ли я понимаю, что вы… э-э-э… не сменили сигнатуру? Вы все это время пользовались одним и тем же вокс-выходом?» Рамдас не ответил. Он знал, что канал связи скомпрометирован. Это можно было назвать частью плана внутри плана, если бы сам план еще существовал. Но все равно — пусть иномирец подслушивает, пусть верит, что на шаг впереди хозяина таинственных убийц! Погрузившись разумом в переменчивые лабиринты иллюзорного, лживого мира цифровых сигналов, легко пропустить удар, нанесенный реальностью. Салех знал, что надлежит сказать. Как подыграть. Вообще, со своей ролью он справлялся неплохо — лучше, чем Рамдас от него ожидал. «Мои саиб? Но… но тогда жертва Незрячих была напрасной…» «Нет, Салех, старый друг. Ты не поверишь… ни одна жертва напрасной не бывает.» Рамдас еще раз оглядел помещение каюты. Безжизненная роскошь позолоты и пластика, бессильные знаки бога механизмов — все это теперь служило окантовкой для нового творения. Три обезглавленных тела внутри алого круга — насмешка над печатью Атома, делившей Великое колесо на желтые и черные сектора. Три отсеченных головы — шесть остекленевших глаз, все еще выражающих рабскую покорность. Кровь растекалась по обивке подушек и ткани ковров, тщетно пытаясь впитаться в синтетические нити. Как жаль, что она пропадет, что нельзя напоить ей корни, нельзя начертать багряные символы на коре, нельзя обмакнуть мякоть плодов в сладкую жидкость. Но все впереди. Промедление опасно. Машины знают, что за сила таится по Ту сторону, в Вечных садах. Они скоро почуют, скоро начнут охоту. Но пусть попробуют поохотиться на Охотника. Не в силах сдерживать переполнявшее его ощущение роста и цветения, Рамдас закричал. Завыл. Затрубил во всю мощь своих очищенных легких. Этот звук прогремел по воздуховодам, пронесся по галереям и достиг шлюза, разделявшего вагоны. Лишь эхо его коснулось клеток и стойл, донеслось до ушей скованных, стреноженных животных, измученных жаждой и саднящей болью от бионики. Но он был услышан. Многоголосый рев сотряс громаду вагона до основания.