Приветствие – процесс выражения уважения к сопернику, выполняемый перед началом и после окончания боя.
У Сэцуны не было совершенно никакого опыта в основании клубов. И в младшей, и в средней школе она вступала в уже существующие клубы и вольготно устраивалась на всем готовом. К тому, что ей нужно будет выполнить столько условий, она готова явно не была. В старшей Карасуно Сэцуна оказалась, потому что ее папа получил новую работу в Мияги и увез семью с собой. В тот период Сэцуну совершенно не волновало, куда она сдает вступительные и подает документы – мама довезла ее до ворот и встретила у них же, потому что на тот момент передвигаться Сэцуне без посторонней помощи было ну очень проблематично, особенно в незнакомом районе. Экзамены Сэцуна с горем пополам сдала и была зачислена в старшую Карасуно – об этом она узнала в середине марта. Отложив дистанционное изучение внутренней кухни новой школы на потом, Сэцуна сосредоточилась на волновавшей ее на тот момент задаче, а именно подготовке к новому спортивному сезону. Полученная в начале февраля травма при правильном уходе должна была зажить ровно к началу учебного года. Воодушевленная долгожданным выздоровлением, Сэцуна пришла в школу… и в первый же день выяснила, что в старшей Карасуно такой вещи, как фехтовальный клуб, не существует и в помине – об этом ей заявила надоедливая одноклассница, постоянно пристававшая к ней с вопросами о вступлении в какой-либо клуб. Кендо в Карасуно было, как и волейбол, баскетбол, теннис, легкая атлетика, а вот фехтование, тем более на шпагах, отсутствовало. Пасовать перед трудностями Сэцуна не умела – ее тренер со средней школы, Фудзимура-сенсей, каждый раз говорил, что она слишком упертая, а это не всегда помогает. К его словам Сэцуна прислушивалась отнюдь не всегда, а надо было бы – может, тогда ей не пришлось бы расплачиваться растянутыми связками на бедре и неудачным завершением учебного и спортивного года. Вот и сейчас Сэцуна сидела за своей партой, абстрагировавшись от фонового шума, производимого одноклассниками, и, подперев щеку ладонью, молча изучала выданную ей листовкой с указанием дел, которые нужно было сделать для того, чтобы официально зарегистрировать новый клуб. Во-первых, найти помещение, которое послужило бы тренировочной зоной. Во-вторых, отыскать клубную комнату, которая служила бы раздевалкой и местом для собраний при желании. Если судить по сожалеющему лицу главного куратора по клубам, которого Сэцуна силой вытянула на одной из перемен, таковые вряд ли имелись. В-третьих, собрать аж четырех членов клуба, включая саму Сэцуну. С учетом того, что шла вторая неделя обучения, с наибольшей вероятностью все свободные ученики уже распределились в зависимости от своих интересов, что сильно сужало круг поисков, – об этом ей тоже не скрываясь поведал главный куратор. В-четвертых, требовалось отыскать куратора клуба. Здесь проблема была меньше, так как ей поведали, что куратор мужского волейбольного клуба, Такеда Иттецу-сенсей, был учителем литературы и в волейболе совершенно не разбирался. Более того, у солидного числа клубов кураторы стояли чисто для галочки – ученики самостоятельно регулировали свою деятельность и практически не втягивали в это преподавателей, если они сопротивлялись. Но в том случае, если куратор соглашался решать административные и организационные вопросы, это служило клубу отличным подспорьем. В-пятых, в случае нежелания куратора идти на контакт требовалось согласовать с администрацией школы все выезды на соревнования и сборы для того, чтобы не было никаких проблем с учебой. Это было одним из основных ультиматумов – даже если клуб был бы создан, у него не было бы ни достижений, ни покровителей, которые есть у давно существующих клубов. За фехтовальщиков никто не смог бы заступиться, поэтому им необходимо было вывозить на своем горбу и учебу, и тренировки, и соревнования, а уж учитывая то, что соревнования чаще всего проводились с утра, на обучение требовалось налегать с особенным старанием. Это если не касаться инвентаря, спортивной и фехтовальной формы и обеспечения новосозданного клуба каким-никаким, но финансированием. В совокупности пункты выглядели страшно, но по отдельности казались выполнимыми. Правда, Сэцуна не обладала организаторскими или ораторскими способностями, которые помогли бы ей в этом нелегком деле, однако там, где дело касалось фехтования, она могла продавить все невзгоды нечеловеческим упрямством – уж это всегда неплохо ей удавалось. Общаться с людьми Сэцуна тоже не умела, если быть откровенными. Ей легче было контактировать с союзниками и противниками в пределах дорожки [1], но человеческие бытовые взаимодействия для нее всегда оставались темным лесом. Надоедливая одноклассница лезла под руку со своими клубными листовками, и Сэцуна, поглощенная своими мыслями, небрежно от нее отмахивалась – не до того было. Для себя Сэцуна решила, что будет выполнять один пункт за другим. Она начала с поиска территории для тренировок – ей нужно было пространство под крышей, то бишь открытые теннисные корты и футбольные поля отметались автоматически. В клубе кендо было мало места, как и в клубе кюдо, плюс и там, и там требовалась максимальная сосредоточенность, нарушать которую запрещалось. Посетив зал, который делили женский волейбольный и мужской баскетбольный клуб, Сэцуна тоже не нашла того, что искала, зато капитан женского волейбольного клуба, дружелюбная третьегодка, сказала, что они могут в случае чего потесниться в клубной комнате. Сэцуна отблагодарила и приняла к сведению – на один пункт в ее списке стало меньше. К сожалению, зал, числившийся за мужским волейбольным клубом, был закрыт. Сэцуна пару раз дернула за ручку, но дверь не поддалась – почему-то сегодня у них не было тренировок. «Возможно, уехали на соревнования», – рассеянно подумала она и вяло постучала носком школьной туфли о каменный край ступеньки, а после просунула руку между волосами и резинкой, завязанной у основания шеи, и пошевелила пальцами. Ее любимая синяя резинка куда-то пропала, из-за чего приходилось пользоваться неудобной зеленой, которая слишком сильно стягивала отдельные пряди, из-за чего голова периодически болела. Сэцуна вяло поискала потеряшку дома и не нашла, однако не сильно расстроилась; правда, альтернатива была не самой радужной, но лишнего времени, чтобы сходить в магазин, у Сэцуны не было – возможно, стоило попросить о помощи маму, она бы не отказала. Впрочем, эта мысль выветрилась у Сэцуны из головы сразу же, как только она снова попыталась открыть дверь, которая ей, очевидно, снова не поддалась. Сэцуна сделала два шага по направлению к школе, запрокинула голову и, чуть прищурившись, уставилась в голубеющее небо. До первых соревнований оставалось всего ничего, а Сэцуна до сих пор не была к ним готова. Лишившись возможности тренироваться, она сильно потеряла и в выносливости, и в скорости; благо, ей едва-едва удалось сохранить точность, потому что дома она в свободное время колола в самодельную мишень, но при этом не перенапрягалась. Вообще-то потерять форму прямо перед началом сезона было чертовски обидно, но Сэцуна не расстраивалась – она держала все под контролем. По крайней мере, ей так казалось. Помимо всего прочего, на нее еще возлагалась ответственность оформить заявку [2] на участие в соревнованиях, потому что ни тренера, ни куратора клуба у нее пока что не имелось. Сначала Сэцуна всерьез раздумывала продолжить выступать за среднюю Харьюрюу, но узнавший об этом Фудзимура-сенсей наорал на нее и отвесил смачный пинок по заднице, добавив, что у нее, кажется, отказал мозг. Причина была как минимум в том, что теперь Сэцуна училась в старшей Карасуно и выступать ей предстояло именно за нее. Скорее всего, если бы она принесла в школу результат выступления за другую команду, ни директор, ни учителя, ни сверстники бы этого не оценили. Поэтому Сэцуна морально готовилась к тому, что напротив ее фамилии в графе «организация» будет прописан фехтовальный клуб старшей Карасуно, а не средней Харьюрюу. К этому еще предстояло привыкнуть – Сэцуна три года выступала за Харьюрюу, в которой была полностью рабочая система; теперь же весь процесс ей предстояло налаживать собственными руками. Сэцуна, опустив взгляд, молчаливо и обвиняюще уставилась на свои травмированные ладони. Хотелось фехтовать: надеть белоснежный костюм, натянуть перчатку, взять в руки шпагу и, встав на дорожку, сделать приветствие, надеть маску и сесть в стойку [3], но вместо этого Сэцуна бегала по школе и пыталась решить проблемы с клубом. Она даже на боевую практику [4] съездить не могла – во-первых, Фудзимура-сенсей из вредности не хотел делиться с ней приглашением, во-вторых, у нее пока что банально не хватало времени со всеми этими организационными вопросами, которые в будущем обещали превратиться в проблемы. Сэцуна могла бы выступать самостоятельно, но за личными соревнованиями на следующий день чаще всего шли командные. Так как в команде организации должно было состоять как минимум три человека, в одиночку Сэцуна никак бы не смогла поучаствовать, следовательно, сокомандники были нужны ей как воздух. Пусть они ничего не умели бы и были бы новичками, Сэцуна научила бы их всему, чему могла, и старалась бы тащить на турнирах до последнего, но главным все еще оставалось найти их и заставить появиться на соревнованиях. Сэцуна меланхолично почесала щеку и вздохнула. Перекинув сумку через другое плечо, она уныло поплелась к выходу из школы – так как уроки закончились, а изначальная цель не была выполнена, оставаться здесь не имело никакого смысла. Нормальные школьники сейчас, скорее всего, преодолевали половину времени своих внеклассных занятий, одна Сэцуна шаталась неприкаянной. Она досадливо встряхнула руками, неловко выражая свое негодование, и пошла к шкафчикам – сейчас ей оставалось только поменять обувь со школьной на уличную и добраться до дома, быстро перекусить, пойти на излюбленную площадку и торчать там до самого вечера, пока совсем не стемнеет или не похолодает. Вчера ее, правда, прогнали; видимо, на площадку претендовал кто-то другой. Сэцуна не знала, что здесь есть хоть какой-то график пользования никому не принадлежащей территорией, но впредь собиралась быть осмотрительнее. Конечно, иногда она так сильно увлекалась фехтованием, что напрочь забывала о том, где она и кто она, но в основном это практически не вредило ни ей самой, ни окружающим ее людям. Только на счет вчерашнего вечернего посетителя Сэцуна не была уверена. Или посетительницы?.. До дома Сэцуна добиралась в среднем за двадцать минут – Карасуно действительно была самой близкой к ее дому школой, но если бы изучившую список всех учебных заведений Мияги Сэцуну спросили, куда она бы хотела ходить, она бы честно ответила: Аоба Джосай. В ней уже не первый год существовал неплохой фехтовальный клуб, члены которого не единожды оказывались в команде префектуры. [5] Но Сэцуна оказалась в Карасуно, а переводиться в начале года не имело смысла – это понимала даже она. Повезло ли или нет, сказать было сложно – иногда ей лениво думалось о том, что она не до конца осознавала масштаб имеющейся проблемы, но эта мысль зачастую оказывалась успешно отброшена в сторону. Домой Сэцуна практически домчалась – тренировка не ждала. Все время, пока она шла, ее обуревали мысли о том, что о расписании боевых практик следовало выяснить в ближайшее время, потому что на одном лишь передвижении в стойке и воображаемых боях вернуть форму было невозможно. Фехтование требовало практики, которой у Сэцуны всегда было в достатке; теперь же, оказавшись сама по себе, она испытывала очевидные трудности. Мама в прихожей встретила Сэцуну мягкой улыбкой, и Сэцуна, кинув сумку на стул и сняв кроссовки, нырнула в ее объятия. – Привет, милая. Как прошел день? – тепло спросила мама. Сэцуна тяжело вздохнула, уткнулась носом в местечко между плечом и шеей и засопела, крепче стиснув пальцами тонкую талию. – Привет, мам. Нормально, – пробормотала Сэцуна и позволила себе прикрыть глаза. Морально она была вымотана, но давать себе поблажек не собиралась, хотя иногда очень хотелось. – Я переоденусь и расскажу подробнее, хорошо? – Конечно, – согласилась мама и, ласково взъерошив волосы на макушке Сэцуны, отстранилась, с улыбкой заглядывая в ее лицо. – Жду тебя на кухне, я приготовила твой любимый рамен. – Скоро буду, – тихо ответила Сэцуна, чувствуя, как подергиваются уголки губ, подхватила сумку и, пересекши гостиную, пулей взлетела по лестнице наверх. В свою комнату она привычно вошла, толкнув дверь бедром, – эта привычка у нее осталась с самого детства, в котором она, будучи ребенком, часто каталась на ручках дверей, из-за чего они постоянно проседали и плохо открывались до тех пор, пока папа их не чинил. Просевшие двери Сэцуна открывать так просто не могла, их приходилось подталкивать бедром или плечом, и эта привычка периодически проявлялась до сих пор. В комнате пахло кондиционером для белья, и Сэцуна с удовольствием втянула носом воздух, проходя внутрь. Она повесила сумку на крючок на стене, сдернула с шеи раздражающую бордовую ленту и небрежно швырнула ее на кровать, следом полетели пиджак, тонкий свитер, рубашка и гольфы. Для себя Сэцуна решила, что уберет форму в шкаф, когда вернется с тренировки вечером. Натягивать на себя свободные бриджи с манжетами, спортивный топ и приятно льнущую к коже футболку было делом настолько привычным, что Сэцуна даже не контролировала процесс. Пальцы вне ведома хозяйки скрутили на затылке гульку и закрепили ее крабом для волос. Схватив небольшой спортивный рюкзак, Сэцуна, немного подумав, отправила туда протеиновый батончик, начатую бутылку воды и желтую олимпийку – на случай, если вечером опять похолодает. Шумно топая, она сбежала по лестнице вниз, повесила рюкзак на спинку стула и приземлилась на свое законное место во главе стола. – Милая, ты опять перепутала места, – наиграно обеспокоенно произнесла мама, и Сэцуна старательно сделала вид, что не понимает, о чем идет речь. Сидеть во главе стола Сэцуне нравилось, но это место при семейных приемах пищи принадлежало папе, поэтому она могла пользоваться им лишь в отсутствие главы семьи. – Или подожди, дорогой, зачем ты превратился в нашу дочь? – Папа ни о чем не узнает, мы ему не скажем, – доверительно произнесла Сэцуна, деловито укладывая подбородок на ладони. Мама хихикнула и, проходя мимо, не удержалась, растрепав волосы на ее макушке. – Ну мам. На стол перед Сэцуной приземлились дымящаяся тарелка рамена и чашка зеленого чая. Она с наслаждением втянула носом вкусные запахи и взяла в руки палочки, с благоговением рассматривая изящные узоры на посуде. – Ты волшебница, мам, – пробормотала Сэцуна. – Итадакимас. – Итадакимас, – проворковала мама, тоже севшая за стол, и игриво пощелкала палочками о край своей миски. Ели молча – так у них в семье было заведено. Сфокусироваться на еде и думать только о ней, не обращая внимание на любые внешние раздражители, – только так пища хорошо усваивалась и приносила пользу организму. Никаких гаджетов, книг, газет – лишь уютное молчание и методично убывающая с тарелок еда. Затем – теплый разговор после приема пищи за чашкой чая с печеньем или другими сладостями. Сэцуна, вылив последние капли бульона себе в рот и отставив миску в сторону, с наслаждением потянулась к тарелке с крупными шоколадными конфетами. Мама, на секунду поднявшись на ноги, поставила перед ней блюдце с митараши данго, убрала грязные миски в раковину и только потом села на свое место, обнимая ладонями чашку с чаем. – Ну, как успехи в школе? – спросила мама. – Раздобыла список требований, которые нужны для создания клуба, – вздохнула Сэцуна, катая в пальцах конфету. – Пытаюсь с ними разобраться. Очень много мороки. – Конечно много. Ты же не думала, что создание новой организации в школе – это просто? – поинтересовалась мама и фыркнула, когда Сэцуна отвела взгляд. – Святая простота, Цу. – Откуда же мне было знать, если я никогда даже главой клуба не была, – проворчала Сэцуна. – Можно было догадаться. – Нет, нельзя. – У тебя фехтование головного мозга, милая. Сэцуна сморщила нос и подула на чай, пряча взгляд за кружкой. Шутки про фехтование головного мозга родились практически одновременно с любовью Сэцуны к этому виду спорта и до сих пор оставались неизменной частью ее жизни. Впрочем, родители одобряли и разделяли стремления Сэцуны, за что она была им крайне благодарна. Слушая рассказы некоторых других фехтовальщиков, Сэцуна понимала, что с семьей ей невероятно повезло. – Тебе наверняка нужны члены клуба, – задумчиво произнесла мама, гипнотизируя взглядом печенье в вазочке, стоящей посредине стола. – Уже думала над тем, как будешь их искать? – Нет, – призналась Сэцуна. – Я решила, что буду решать проблемы постепенно. Я начала с поиска помещения для тренировок и клубной комнаты. – Я могу подумать над содержанием объявления о наборе участников, – предложила мама, и Сэцуна, вскинув на нее взгляд, посветлела лицом. – Сомневаюсь, что в ближайшее время у тебя будет такая возможность. Тебя устроит? – Разумеется, мам, – выдохнула Сэцуна и робко улыбнулась. – Ты лучшая. Я буду тебе очень благодарна. Мама скопировала ее улыбку и, сверкнув глазами, игриво подмигнула, по-детски высунув кончик языка. – Да, я такая, – наиграно надменно произнесла она, а после, не сдержавшись, прыснула одновременно с Сэцуной. Остаток обеда прошел за разговорами об учебе и новой школе Сэцуны – действительно, как будто бы там было, о чем рассказывать, – и обсуждением маминых домашних дел. Это было привычным ритуалом, который сильно ценился в их семье. Правда, Сэцуна скучала по папе, который после переезда дома стал появляться еще реже, чем обычно, а по вечерам приходил усталый и измотанный – у него прибавилось работы после открытия какого-то нового объекта. Конечно, у них все еще были выходные, которые они традиционно проводили всей семьей, но это не мешало Сэцуне тосковать по родителю в будние дни. Сэцуна бросила быстрый взгляд на часы на правом запястье и с тихим стуком поставила кружку на стол. – Мне пора, – тихо произнесла она. – Надеюсь, ты скоро найдешь уголок для своего клуба и будешь тренироваться там, – со вздохом произнесла мама, поднимаясь из-за стола. – Мне тревожно, что ты занимаешься в темноте. И руки вон содрала недавно, потому что упала. – Все нормально, мам. Мне это нужно, – твердо ответила Сэцуна, и мама, подойдя ближе, погладила ее по голове и притянула в короткие объятия. – Я знаю, милая, – ответила она и, отстранившись, шутливо пригрозила Сэцуне пальцем. – Но если какой-то незнакомец еще раз подойдет к тебе и предложит пластыри, не отказывайся, бери сразу всю пачку, хоть на чем-то сэкономим! Сэцуна тяжело вздохнула и бросила на маму скептический взгляд. Та сразу сделала вид, что совершенно здесь не при чем, но ей никто не поверил. В коридоре Сэцуна натянула кроссовки и постучала носком о пол, закидывая за плечо захваченный с кухни рюкзак. Она подсоединила вынутые из кармана наушники к телефону, выбрала нужный плейлист и заправила «капельки» за ворот футболки. Мама, стоявшая в проходе, чуть склонила голову вбок. – А вот и причина того, что ты постоянно теряешь вакуумные насадки от наушников, – задумчиво произнесла она. – Это случается не так уж-то и часто, – буркнула Сэцуна. – Тебе напомнить все разы, когда ты жаловалась мне? – мама намекающе вскинула брови вверх, и Сэцуна поняла, что этот раунд она проиграла всухую. – Не надо, – отказалась она от такого «удовольствия» и потянулась к дверной ручке. – Я пошла. Вернусь к девяти. – Пока-пока, – донеслось до Сэцуны мелодичное прощание прежде, чем она захлопнула за собой дверь. Улица встретила ее ласковым светом и свежим дуновением ветра. Апрель Сэцуна любила, пусть иногда он со своими неожиданными похолоданиями бывал крайне подлым, однако здесь ее спасали плотные кофты и куртки. Сэцуна вставила наушники в уши и задумчиво почесала щеку – из всех возможных песен в ее тренировочном плейлисте рандом выбрал именно Disco Pogo [6]. Подстраивая шаги под ритм песни, Сэцуна направилась в сторону старой баскетбольной площадки, понадеявшись, что незнакомца, отжавшего у нее территорию в прошлый раз, сегодня не будет. Площадка находилась в получасе ходьбы от ее дома, и половину этого пути Сэцуна проходила пешком для того, чтобы обед улегся нормально и не утягивал ее вниз, а вторую пробегала, начиная подобным образом разминку. Первая песня сменилась второй, потом третьей, а на четвертой Сэцуна побежала, вцепившись в лямки рюкзака для того, чтобы он не бил ее по спине так сильно. Она ненавидела бегать – несмотря на всю свою выносливость, она не находила в беге ничего хорошего, но покорно принимала тот факт, что он задействовал все мышцы в организме. На ОФП [7] Сэцуна проклинала бег на время и сносно относилась к бегу на выносливость – она предпочитала бегать много, но медленно, чем мало, но быстро. Пробежавшись некоторое время, уже на подходе к площадке Сэцуна проскакала приставными шагами правым боком, затем левым, потом пробежалась скрестными шагами и спиной вперед, а после перешла на шаг и, не останавливаясь, стала восстанавливать дыхание. Ноги приятно гудели. Сэцуна стерла каплю пота, щекочущую висок, и прошлась по траве, преодолевая последнее расстояние до своего временного тренировочного пристанища. С подозрением оглядевшись, она обнаружила, что никаких незваных гостей здесь сегодня нет, и шумно выдохнула, бросая рюкзак на скамейку. Любая тренировка начиналась с разминки – это знал любой, даже самый маленький спортсмен. Свой разминочный комплекс у Сэцуны тоже был – он начинался с пробежки, продолжался разминкой на месте, а потом плавно перетекал в СФП [8] со всеми стойками и передвижениями от простого к сложному. Сэцуна разминала тело сверху донизу – шея, плечи, предплечья, кисти, поясница, таз, бедра, колени, икры, голеностоп, – а после перешла к растяжке. Трава была сухой, поэтому на нее можно было сесть без опасения промочить штаны. В наушниках орали Hollywood Undead, но Сэцуна особо не вслушивалась, мыслями пребывая где-то далеко. Растягивалась она с особой тщательностью – у нее в ушах до сих пор стоял короткий, но звучный треск, раздавшийся в тот момент, когда на длинном выпаде ее левая нога проскользнула по гладкому полу вперед, вынуждая не до конца сесть на продольный шпагат. Одно короткое движение тазом в попытке встать, и Сэцуна поняла, что подняться уже не может. Как сказал потом врач, она сильно растянула мышцы бедра – первые дни Сэцуна даже спать толком не могла, потому что любое движение причиняло мучительную тянущую боль. Зато потом, после полного выздоровления, оказалось, что она может садиться на продольный левый шпагат целиком – сомнительное достижение, но все же. [9] Несмотря на длительную разминку, многочисленные бои и разогретые мышцы, Сэцуна все равно получила травму. К сожалению, от подобного никто не был застрахован. Ветер забрался под футболку и игриво пощекотал Сэцуну за поясницу, и она поежилась, передернув плечами. Одна песня сменилась другой, и Сэцуна с недовольством подумала, что совершенно не готова к первым соревнованиям в сезоне, которые должны были состояться через полторы недели. Когда она наберет команду, ей придется дать им как минимум основы, от которых они начнут отталкиваться, а после постоянно следить за процессом – это будет тратить личное время на тренировки, но, возможно, окупится в будущем?.. Сэцуна подняла голову к небу и издала душераздирающий вздох, похожий на стон, а после почесала бровь. Как бы ей потом не пришлось жалеть о том, что она во все это ввязалась. Смачно пошлепав себя по щекам, Сэцуна вскочила на ноги и боевито попрыгала на месте, поднимая колени к груди. Нечего было думать о всякой ерунде – для своего же блага она должна идти вперед и только вперед. Она дошла до скамейки, села в стойку, задумчиво покачалась вперед-назад, села чуть ниже, поднялась на носочки и вновь встала в нормальную стойку – ей важно было прочувствовать свои ноги, чтобы понять, в каком состоянии они сейчас находятся. Сцепив руки в замок за спиной, чтобы сконцентрироваться только на передвижении, Сэцуна сделала глубокий вдох и шумный выдох, уставилась прямо перед собой и пошла шагами вперед. [10] Постепенно она перешла на шаги, скачки, выпады [11], комбинируя их между собой всевозможными способами и прерываясь только ради короткой передышки. Батончик она съела где-то в середине передвижений, но сил это восполнило совсем немного. Сэцуне не нравилось, что она выматывалась так быстро – в фехтовании выносливость была крайне важна, и зачастую Сэцуна выезжала в боях именно на ней. Сейчас она ощущала себя так, словно ее тело ей не принадлежало, и этот диссонанс давил на мозг. Страшно было даже представлять, как Сэцуна должна была чувствовать себя в настоящем бою! [12] Выпады казались недостаточно мощными, флэш-атаки [13] были медленными, а с самой Сэцуны уже сошло семь потов. Она выпила всю бутылку воды в достаточно короткий промежуток времени и теперь жалела о том, что не растянула ее на подольше, потому что мучиться от жажды было таким себе удовольствием. Еще пять минут, и пора будет собираться домой. Сэцуна вытерла мокрый висок о рукав футболки, смешно задрав руку, и сосредоточенно уставилась перед собой, представляя противника. Она скачкообразно задвигалась – вперед-назад, вперед-назад, – то приближаясь к противнику, то отдаляясь от него. Найдя подходящий момент, Сэцуна выпрямила руку, потянулась следом за ней и вышла в стремительную флэш-атаку. Да не тут-то было. Сэцуна ощутила какое-то идиотское чувство дежавю, когда ее правая нога обо что-то запнулась, а сама она потеряла равновесие и смачно рухнула на землю, едва успев подставить руки и случайным движением выдернув наушники из ушей. Сэцуна тихо простонала, когда пульсирующая боль прошила обе ладони и устремилась куда-то дальше, к локтям; ей вторили ушибленные колени, которым на этот раз повезло меньше, и этого хватило, чтобы Сэцуна на короткий миг почувствовала себя полнейшим ничтожеством. – Эй, опять ты? – громко спросил кто-то со стороны дороги. Сэцуна предпочла притвориться, что ее здесь нет – просто завалилась обратно на землю и прикинулась ветошью, надеясь, что это поможет. – Какого черта ты упала? – Кагеяма, разве это тот вопрос, который нужно задавать лежащему на земле человеку? – возмущенно спросил другой голос. Сэцуна закрыла глаза – иногда ей хотелось верить, что если она не будет видеть проблемы, они исчезнут насовсем. Раздался какой-то металлический звук, послышался шелест травы. – Она второй раз падает на моих глазах, – ответил первый голос, и Сэцуна с неудовольствием отметила, что они подошли ближе. – Она сама виновата. – Какой ты черствый, – цокнул языком второй голос. Зашуршала ткань совсем близко, под подошвой скрипнул песок, и у Сэцуны слегка нервно, но обеспокоенно осведомились: – Т-ты в порядке? Встать сможешь? Сэцуна, опираясь на предплечья, приподнялась с земли и, стараясь не тревожить ранения, села, рассеянно рассматривая свои несчастные ладони. Кто-то от неожиданности завалился назад, отполз на пару метров, но потом резко подскочил на ноги. Колени отозвались неприятной нудящей болью, заставив Сэцуну поморщиться. – Да, – просто ответила она, не уточняя, на какой именно вопрос отвечает согласием, и без особого энтузиазма подняла голову, равнодушно осматривая незваных гостей. На нее смотрели сразу два парня – один темноволосый и мрачный, как туча, другой нервный и рыжий, как апельсин. Сэцуна удивленно округлила глаза, пристально изучая взглядом второго парня, – она впервые видела людей с подобным цветом волос. – П-почему ты так п-пристально смотришь н-на меня? – нервно осведомился апельсин высоким голосом и спрятался за спиной тучки, откуда высунул свой нос и испуганно взглянул на Сэцуну. – Н-не пугай м-меня, ты д-драться хочешь, а? – Прекращай этот цирк! – рявкнул тучка и, изловчившись, отвесил апельсину пинок. Тот заверещал и упал на землю, но тут же подскочил и принялся старательно отряхивать форму. – Ты! – он ткнул пальцем в Сэцуну, и она вздрогнула от неожиданности. – Поднимайся! Сэцуна повела плечом и принялась медленно вставать, но в тот момент, когда пришла пора разгибать правое колено, нога предательски подогнулась из-за острой вспышки боли, и Сэцуна, ойкнув, начала заваливаться вперед. – Осторожнее! – в один голос вскрикнули парни и, бросившись вперед, удержали ее в равновесии кто как сумел: тучка с силой вцепился ей в плечо, а апельсин перехватил за талию. Сэцуна крякнула, апельсин запищал от неожиданности, а тучка издал недовольное «эй». – П-подожди, я не специально, не специально, прости! – почему-то начал извиняться до кончиков ушей красный апельсин, пока Сэцуна пыталась выпрямить непослушную ногу в колене и нормально встать. – Пойдем, я-я доведу тебя до скамейки! – Ты ее уронишь, – высокомерно произнес тучка и потянул Сэцуну в свою сторону. Апельсин, поднырнувший Сэцуне под руку и переложивший ее руку так, чтобы она опиралась на его плечи, вмиг уставился на оппонента с нескрываемым возмущением. – А вот и не уроню! – заорал он в ответ и потянул Сэцуну на себя. Между ними пролетели искры соперничества, а после парни чуть ли не уперлись лбами, кажется, за своим соревнованием напрочь позабыв о том, что, помимо них, здесь присутствует еще один человек, и принялись самозабвенно орать друг на друга, дергая Сэцуну в разные стороны. Сэцуна вымученно уставилась на небо, игнорируя чужие вопли. Ей просто хотелось нормально подготовиться к соревнованиям, она что, так много просит?***
Примечания: [1] дорожка – пространство, в котором проходит бой. Имеет длину 14 метров и ширину в 1,5-2 метра. В теории разметку для дорожки (боковые линии, середину, линии начала, двухметровые линии) можно нарисовать где угодно, но на соревнованиях чаще всего используется дорожки, которые сделаны из металла с высокой электропроводимостью и заизолированы от оборудования, фиксирующего уколы, а также по ним достаточно проблематично проскользить. [2] заявка – официально подтвержденный документ, в котором отмечены все спортсмены, принимающие участие в соревнованиях, и их медицинский допуск. Заявка оформляется тренером, подписывается медработником спортивной школы и перед соревнованиями отдается на регистрацию. Только зарегистрированный спортсмен может принять участие в соревнованиях. [3] стойка – положение фехтовальщика, отражающее его готовность к двигательной деятельности в процессе поединка: https://i.ytimg.com/vi/sw1ipDf4Pko/maxresdefault.jpg [4] боевая практика – так называемая «модель соревнований», которая проходит по тем же правилам, но по сути является тренировкой. [5] команда префектуры – четыре сильнейших человека в префектуре, которые за определенный период времени заняли наибольшее число призовых мест в соревнованиях как внутри префектуры, так и за ее пределами. Обычно в таком составе команда едет выступать на турнир национального уровня (если говорить о России, то это команда города и турнир всероссийского уровня соответственно). [6] Die Atzen – Disco Pogo: https://youtu.be/FWsQQgbKkjc [7] ОФП – общая физическая подготовка. Совокупность всевозможных физических упражнений, развивающих физическую подготовку. [8] СФП – специальная физическая подготовка. Совокупность упражнений, развивающих фехтовальные навыки – передвижения в стойке, уколы в мишень и др. [9] реальная история. На своём опыте я дважды сильно растягивала мышцы вплоть до постоянной тянущей боли и полнейшей невозможности ходить; причём, что самое интересное, один раз на правой ноге (как и Сэцуна, я сделала очень длинный выпад, моя впередистоящая нога проскользила вперёд, я села на шпагат и неудачно дернула тазом), а ещё через год – на левой (плохо размялась и на спор села на левый шпагат). В первом случае после выздоровления я приобрела способность садиться на правый шпагат без боли, а во втором случае до конца так и не долечилась, и теперь я вообще не могу делать никакую растяжку на левую ногу, берегите себя. с: [10] шагами вперед – выношу это отдельным пунктом, так как в фехтовании можно передвигаться и шагами назад. [11] шаги, скачки, выпады: а) шаги – перемещения фехтовальщика по полю боя, исключающие безопорные фазы и скрещивание ног; б) скачки – перемещения фехтовальщика без скрещивания ног с использованием безопорных фаз; в) выпады – движение фехтовальщика вперед из боевой стойки толчком сзади стоящей ноги и последующей опорой на выставляемую впереди стоящую ногу: https://cdn1.img.sputnik-news.ee/images/39/04/390485.jpg [12] тоже реальная история. Я не знаю, как у остальных фехтовальщиков, но лично я каждый раз ощущаю себя донельзя странно, когда после длительного перерыва (месяц и больше) впервые надеваю маску и встаю на дорожку. Тело ощущается посторонним, в то время как мозг понимает, что надо делать, а в итоге временами происходит полнейшая рассинхронизация головы и тела. [13] флэш-атака – рывок вперед, выполняемый бегом или прыжком из боевой стойки и приземлением на выставляемую вперед сзадистоящую ногу: https://uznews.uz/upload/cache/27/7c/277cece7ae3e789f5704ea25af1a1583.jpg