Грейпфрутовый мёд

Центральный блокирующий – очень высокий игрок, который блокирует удары противников и в основном зарабатывает очки при помощи быстрых атак, а также может служить отвлекающим маневром.

      После мучительного урока английского, учительница которого явно была настроена смешать мозги своих учеников в сплошную серую массу, Шое выполз из класса с желанием оказаться где угодно, но только не в школе. Если судить по рассказам одноклассников, Оно-сенсей отлично объясняла материал и имела мягкий характер, но при этом очень много спрашивала и в своих расспросах была беспощадна. Шое не запоминал, что происходило на уроке, – вообще-то он даже не пытался слушать, о чем идет речь, не говоря уже о понимании.       Возможно, зря он не вникал в тему не то условных предложений, не то какого-то там прошедшего времени – наверняка потом пришлось бы мучиться, но Шое торжественно возложил всю ответственность на будущего себя и был таков. В конце концов, у него был волейбол – он играл на площадке, принимал мяч, пробивал пасы и взаимодействовал с другими членами команды, о чем еще следовало мечтать?       А учеба… Ну, учеба отходила на второй, если не на третий план. Шое знал, что совсем не был силен в каких бы то ни было науках, но это его мало волновало. В конце концов, судя по обмолвкам Кагеямы, он тоже учился не так уж-то и хорошо – не сказать, что Шое равнялся на него, но знать, что кто-то, как и он, не преуспевает, было приятно. Да, конечно, – Шое со скрипом, но признавал это, – в волейболе Кагеяма объективно был способнее, но… Шое тоже старался изо всех сил и уступать не собирался!       Кагеяма вызывал у Шое завидное стремление сделать все лучше, чем он сам. Члены волейбольного клуба окрестили их странным дуэтом и воспринимали единым целым – если где-то мелькал Шое, значит, в комплекте с ним обязательно шел и Кагеяма. Шое не нравилось, что его априори приписывают придатком к Кагеяме, но выбирать не приходилось – если он хотел выходить на поле, играть приманкой, вколачивать мячи в площадку, надо было терпеть, как бы сильно Кагеяма его не раздражал.       Внутри Шое все аж вскипало от желания победить – когда он обозначил Кагеяму своим соперником и пообещал раскатать по площадке, то даже не предполагал, что их соперничество распространится еще и на быт, а не только на волейбол. Они ели и наворачивали круги наперегонки, соревновались в том, кому достанется лучшее место, торопились переодеться и добежать до магазина у подножья. Сражение велось с переменным успехом, но иногда Шое осознавал, что его заносило. Кагеяма полумер не знал, и Шое ему поддаваться и не думал!       Вчера их соперничество привело к кому, что они орали друга на друга на глазах у какой-то незнакомой девочки, стыд-то какой! Когда она свалилась на землю, Кагеяма почти сразу побежал к ней, как если бы очень хорошо ее знал, и Шое ничего не оставалось, кроме как последовать за сокомандником. В итоге они усадили совершенно неизвестную хромающую девчонку на скамейку и спустя три секунды начали ругаться, напрочь о ней позабыв.       Хорошо, что она, кажется, не держала на них обиду. Хотя сам Шое извернулся бы, но сделал так, чтобы на него обратили внимание – он в принципе-то был не очень терпелив и не выносил, когда его напрочь игнорировали. Девчонка-то еще долго выдержала, и каждый раз, вспоминая ее отстраненное выражение лица, Шое начинал неистово краснеть – где вообще было его воспитание и почему оно каждый раз пропадало при одном лишь виде напыщенного Кагеямы?       Если судить по обмолвкам Кагеямы, который на всех парах припустил к девчонке, как к родной, он встречал ее уже не в первый раз. Не сказать, что это что-то меняло, но в голову Хинаты закрадывалась мысль о том, что тогда, накануне матча три на три, они тоже видели именно ее. Почему она тренировалась именно там, а не где-нибудь в своей школе, было непонятно.       Кагеяма ворчал на эту девчонку даже после того, как она поковыляла в свою сторону, а Шое с Кагеямой – в свою. Шое, конечно, не очень-то и старательно вслушивался в его бормотание, но, судя по тому, как Кагеяма проклинал ни в чем не повинную девчонку, она насолила ему как минимум на три жизни вперед. Какие у них двоих были проблемы, Шое не знал, да и лезть не хотел. Сами разберутся, если надо будет; однако мысль о том, что Кагеяма может обидеть эту девчонку – Сейширо Сэцуну, да ведь? – вызывала у Шое недовольство.       Одно дело, когда подобным образом Кагеяма обращался с ним или тем же самым Тсукишимой, и совсем другое – когда речь заходила о малознакомой девчонке, которая была виновата максимум в собственной неуклюжести. И что с того, что неуклюжая? Шое тоже часто падал, и ничего, раз за разом вставал и продолжал радоваться жизни и играть в волейбол!       Однако создавалось впечатление, что Кагеяма ее ненавидел. Шое не понимал, как можно было ненавидеть человека, которого толком не знаешь, но это же Кагеяма, который всегда отличался от нормальных людей. Гений, чтоб его.       Образ Сейширо – спокойное лицо, расфокусированный взгляд темных глаз, влажная челка, липнущая ко лбу, чуть приоткрытый рот – возник в воображении совсем неожиданно. Тем неожиданнее стало, когда этот образ пихнул ему в лицо какой-то лист бумаги. Шое на автомате взял его, не особо задумываясь о своих действиях, и пробежался по нему изучающим взглядом.       «Фехтовальный клуб Старшей Карасуно объявляет набор участников! Овладей искусством фехтования на шпагах! По всем вопросам обращаться к Сейширо Сэцуне, класс 1-3».       Шое недоуменно моргнул, а после поднял взгляд и заверещал от неожиданности, когда осознал, что образ, который он старательно воссоздавал в своем сознании, внезапно обрел форму из плоти и крови. Образ непонимающе склонил голову к плечу и отступил на шаг назад, прижимая к груди тонкую стопку листов. Шое, резко замолчав и осознав свое поведение, вытаращился на девчонку как на восьмое чудо света и даже слегка приоткрыл рот от удивления.       – Ты! Ты же вчерашняя девочка! – изумленно возвестил он и, интуитивно повторяя ее жест, тоже склонил голову к плечу. Девочка – Сейширо Сэцуна-чан – непонимающе хлопнула ресницами и неловко переступила с ноги на ногу. – Мы еще с Бакагеямой тебя доставали, когда ты упала, ну, помнишь?       В карих глазах отразилась какая-то неясная эмоция, а пару секунд спустя Сейширо, что-то обдумав, коротко кивнула.       – Но я не помню, как тебя зовут, – честно сказала она.       – Нестрашно! – обрадовался Шое и широко, искренне улыбнулся. На самом деле он ожидал улыбки в ответ, но, не дождавшись ее, не сильно расстроился – Сейширо не изменилась в лице, на котором до сих пор читалась растерянность. Шое быстро осмотрел ее и задержался взглядом на крупной шишке, горевшем во лбу яркой звездой. – Ой, у тебя синяк! Ты в порядке? Сильно болит?       – Я ударилась лбом об парту, но мне помогли в медпункте, так что уже не болит, – спокойно ответила Сейширо. Она бросила быстрый взгляд за спину Шое, потом за свое плечо, затем на листовки, и только тогда Шое понял, что она торопится.       – А что ты делаешь? Давай помогу, – предложил он, взмахнув бумажкой в своей руке.       – Зачем? – спросила Сейширо. Шое замялся. А ведь и правда, зачем?       Он пытался загладить свою вину подобным образом? Но ведь он вчера уже извинился, и Сейширо его простила – хотя больше это было похоже на то, что она даже не заморачивалась по этому поводу. Возможно, он хотел помочь Сейширо в пику Кагеяме, с которым у него шло негласное соревнование? Вчера они так и не решили, кому из них уйдет победное очко, потому что объект соревнований спешно скрылся с поля зрения. Если очко не ушло Кагеяме, значит, Шое мог спокойно его завоевать и присудить себе в копилку побед. [1] Тем более, раз судьба постоянно сталкивала Кагеяму с Сейширо, подобный исход событий обязательно взбесил бы его еще больше!       Нет, Шое совсем не был меркантильным, но желание победить Кагеяму в данный момент было сильнее всего остального.       Все эти мысли пронеслись в голове у Шое меньше, чем за секунду, и, придя к единственному верному выводу, он аж засветился от удовольствия.       – Ну как зачем? Вместе же веселее, – простодушно заявил он, протягивая руки к Сейширо. Та медленно осмотрела представленные ей ладони, потом вскинула взгляд на его лицо и ровно спросила:       – Ты хочешь вступить в клуб фехтования?       – Нет, что ты! – насмерть перепугался Шое, но рук не отдернул, лишь почувствовал, как по спине пробежалась крупная дрожь. Это же надо осмелиться предположить, что он собирается променять волейбол на какой-либо другой спорт! – Ни в коем случае!       Сейширо рассеянно приподняла брови и негромко спросила:       – Ты не любишь фехтование?       – Я люблю волейбол! – честно признался Шое, аж подпрыгнул на месте и широко взмахнул руками, ощущая, как его заполняет привычный восторг при одном лишь упоминании любимого спорта. – Это же прям вау, когда я такой вжух – и взлетаю, а Кагеяма такой вшух – и пасует, а потом я бах по мячу, и мяч такой – бам в поле! Невероятно, и сердце в груди такое бадум-бадум, а потом уи-и-и, и так классно становится!       Ответного энтузиазма на лице Сейширо Шое не встретил и заметно расстроился, когда понял, что его в очередной раз занесло. Он опять распинался перед человеком, которому волейбол совсем не интересен, и тратил его время, стыд-то какой! Шое не раз упрекали за то, что он приседает на уши всем подряд, только дай ему волю, а сейчас он сам буквально поймал себя за руку на горячем.       – Прости, тебе ведь, наверное, не очень интересно, – нервно засмеялся Шое, неловко почесывая затылок. Он стыдливо отвел взгляд и уставился на носки своих школьных кроссовок: совсем одно дело – общаться с теми, кто разбирается в волейболе, и совсем другое – с теми, кто никак с ним не связан.       – Нестрашно, – тихо ответила Сейширо. – Я могу идти?       – Да… стой, нет, п-подожди, я обещал помочь! – вскинулся Шое и выставил руки перед собой, словно заранее пытаясь предотвратить любые попытки уйти. Сейширо растерянно взглянула на него и крепче прижала к себе листовки. – Давай мне половину, я раздам на третьем и четвертом этаже, а ты на втором?       Брови Сейширо едва заметно сдвинулись к переносице, а потом она коротко кивнула и протянула часть глянцевых бумажек. Шое просиял – ему было радостно, что он все же сумел убедить Сейширо в необходимости его помощи.       – Я мигом все раздам, обещаю! – клятвенно заверил Шое, подпрыгнул на месте от нетерпения и, рванув по направлению ко второму крылу, громко бросил через плечо: – Потом расскажу, как все прошло!       Вслед ему не донеслось ни единого звука, и Шое понадеялся, что Сейширо его услышала. До конца перемены оставалось десять минут, за которые вполне можно было раздать тоненькую стопку листов. Наверное, имело смысл занести листовки в каждый учебный класс, чтобы они разошлись побыстрее; одноклассники должны были передать друг другу такую информацию, верно ведь?       До третьего этажа Шое не иначе как долетел – энергия хлестала из него во все стороны, пока он с ором проносился мимо людей, испуганно жмущихся к стенам, лишь бы не стоять у него на пути. Стоявшая перед Шое задача была простой, как сапог, и он намеревался выполнить ее в кратчайшие сроки, чтобы утереть придурку Кагеяме нос. На всякий случай он огляделся по сторонам – вдруг вышеупомянутый сокомандник притаился где-то за ближайшим углом и намеревался его, Шое, будущее очко отобрать.       Шое заглядывал в каждый класс и вручал по одной листовке из стопки первому попавшемуся человеку с просьбой оповестить остальных. Так, в классе 2-1 листовку забрал Танака-семпай, которому Шое пообещал объяснить ситуацию позже, в 2-3 – девушка с кудряшками, в 2-4 – девушка с прямыми волосами, а со старшими классами ему вызвался помочь Сугавара-семпай, на которого он случайно наткнулся в коридоре. Шое был готов его обнять так крепко, как только мог, но вместо этого благодарно поклонился и удрал дальше.       Он даже не сразу понял, что привычное смущение, всегда охватывавшее его перед девушками, особенно старшими по возрасту, куда-то исчезло, сменившись восторгом и азартом. Шое радостно встречал первого представителя класса словами: «Здравствуйте, фехтовальный клуб проводит набор участников, пожалуйста, передайте всем остальным!», пока никто не соображал, в чем дело, всучивал листовку и убегал к следующему кабинету.       Когда последнюю листовку принял донельзя удивленный Ямагучи, Шое скорчил ему забавную рожу, издал победный клич и рванул было обратно к Сейширо – если судить по времени на школьных часах, у него оставалось еще целых три минуты. Шое взбудораженно подпрыгнул на месте и злорадно захихикал, не обращая внимания, какими взглядами одаривают его другие ученики.       – Эй ты, коротышка! Да-да, ты, рыжий, а ну-ка, подожди секундочку!       Шое, уже собравшийся было припустить, неловко запнулся о собственную ногу и рухнул на землю, обиженно вскрикнув. Впрочем, это не помешало ему тут же подскочить и возмущенно завопить:       – Я не коротышка! Ой, Н-Ноя-сан?       На него, изящно приподняв брови, насмешливо смотрел либеро их команды. Правда, Шое тут же заметил и перекинутую через плечо растрепанную косу, и распущенный бордовый бант на шее, и школьную синюю юбку. Без сомнения – это был Ноя-сан. Только почему-то с длинными волосами и в женской форме.       – Откуда ты меня знаешь? – подозрительно прищурила кошачьи глаза девушка и придвинулась ближе к Шое. Она была ниже него на пару сантиметров, прямо как Ноя-сан. – Впрочем, неважно. Это правда, что Сейширо Сэцуна является капитаном фехтовального клуба?       Шое вспыхнул, отодвинулся подальше и закрыл лицо руками, стесняясь встречаться с полузнакомой девушкой взглядом. Он волнения в животе скручивался тугой узел, и Шое чувствовал, как его мелко колотит дрожью.       – С-сейширо-сан, я-я просто п-помогаю ей, – нервно пролепетал Шое, испуганно таращась в сторону. – Я б-больше ничего не знаю, ч-честно!       – Юю! – рявкнул знакомый голос, но Шое все равно подпрыгнул от неожиданности, издав пугливое «и-и!». – Не приставай к моим кохаям!       – А то что, Юу? – с угрозой в голосе спросила девушка и, цокнув языком, отстранилась от Шое и развернулась. Шое не будь дураком тут же рванул, пока странная копия Нои-сана не продолжила к нему приставать.       – Беги, Шое, я отвлеку ее! – крикнул ему напоследок Ноя-сан, и Шое благодарно заорал в ответ. За его спиной послышались агрессивные выкрики и звуки какой-то возни, будто кто-то кого-то мутузил, но оборачиваться Шое уже не стал – уж больно страшно было в очередной раз встретиться взглядом с женской копией Ноя-сана. Родственница, наверное?       Вернувшись на свой этаж, Шое найти Сейширо уже не успел. Из-за вынужденной задержки он потерял оставшиеся драгоценные минуты и отчитаться о выполненной работе не сумел, из-за чего на полных парах полетел в свой класс – Тсугино-сенсей на всевозможные задержки реагировала крайне отрицательно, даже если их причина была уважительной.       Весь урок Шое сидел как на иголках. Причин для этого было несколько: во-первых, он не мог определиться, к кому пойти сперва – к Сейширо или к Кагеяме, – во-вторых, после уроков должна была быть тренировка волейбольного клуба. Ох, как Шое хотел в зал! Тсугино-сенсей, видимо, отмечая его настроение, даже несколько раз сделала ему замечание. Желания это, конечно же, совсем не убавило, зато заставило вести себя тише воды, ниже травы и никак себя не выдавать.       На перемене Шое все же решил отправиться к Сейширо – к сожалению, она училась в одном классе с Кагеямой, который его приходу совсем не обрадовался. Сейширо найти не удалось, зато Шое в очередной раз сцепился с Кагеямой и выяснил, что тот после первого урока провожал ее в медпункт. Пришлось очень долго доказывать, что просьба учителя за личную инициативу не считается и в общий счет побед идти не может, но Кагеяма уперся рогом и стоял на своем до последнего. В итоге все закончилось тем, что Шое довел его до белого каления и бодро улепетывал по всей школе, то и дело заходясь ором, когда руки Кагеямы оказывались очень близко к его голове или шее.       На последнем уроке Шое и думать забыл о том, что ему надо перед кем-то отчитываться – все его мысли занимал волейбол, к таинству которого он должен был прикоснуться совсем скоро. Когда прозвенел звонок, Шое рванул с места с такой скоростью, словно за ним кто-то гнался, и, радостно подпрыгивая на ходу, устремился в клубную комнату – теперь, получив от старших дозволение на посещение клубной комнаты, он мог не ныкаться по углам, втихаря меняя школьные штаны на спортивные.       Кагеяма, хвала всем богам, ему на пути не встретился и даже не погнался следом – Шое умудрился удрать раньше, чем кто-либо вышел из дверей класса 1-3, он проверял. Зато Шое пересекся с Сугаварой-семпаем, который, возникнув из ниоткуда, как призрак, дружелюбно ему улыбнулся.       – Я все раздал, – мягко произнес он и показал знак победы. В этот момент семпай выглядел таким крутым, что Шое, не сдержавшись, протянул восхищенное «о-о-о!» Сугавара-семпай смущенно хихикнул, оправляя подол гакурана, и полюбопытствовал: – Расскажешь, с чего вдруг ты раздаешь листовки фехтовального клуба? Неужели ты решил променять свой любимый волейбол на что-то другое?       Сугавара-семпай прыжком встал в какую-то странную стойку и перенес вес на правую ногу, а после быстро-быстро подвигал правой рукой параллельно земле и расплылся в шкодливой улыбке. Шое прыснул, морща нос в ответ на пародию на фехтовальщика, и семпай, встав нормально, небрежно растрепал ему волосы на затылке.       – Вовсе я не собираюсь менять волейбол на что-то другое, – проворчал Шое, когда веселье схлынуло. – Я хочу отдать себя всего волейболу и считаю кощунственным даже мысли о том, что могу его променять. Я всего лишь помогал своей знакомой в поиске людей в клуб, вот и все.       – У нас серьезно есть фехтовальный клуб? – изумленно протянул Сугавара-семпай, когда они поднимались по лестнице в клубную комнату, и деловито звякнул ключами.       – Не знаю, – честно ответил Шое. – Но Сейширо-чан выглядела серьезно настроенной на этот счет. Я не думаю, что она решила так пошутить.       – Никогда раньше не встречал фехтовальщиков, – произнес семпай, деловито отпирая дверь. Он вошел в комнату первым, Шое последовал за ним и привычно окинул взглядом небольшое помещение, которое теперь стало и его домом. – Надеюсь, у твоей знакомой все получится, и ей удастся создать клуб.       – Кто-то собрался создавать клуб? – поинтересовался Энношита-сан со стороны двери и улыбнулся, стоило только Шое склониться в приветствии. – Привет.       Сугавара-семпай, снимая гакуран, повел плечами и, кивнув на Шое, произнес:       – Шое сегодня помогал своей знакомой раздавать объявления о наборе людей в фехтовальный клуб. Видимо, она решила конкретно озадачиться этим вопросом.       – Фехтовальный клуб? Ну ничего себе, – удивленно произнес Энношита-сан. – Большая редкость в наших краях. В Мияги вообще есть фехтовальные команды?       Шое радостно поприветствовал Ною-сана и Танаку-сана, вошедших вместе, и подозрительно сощурился в сторону Кагеямы, который ответил ему презрительным взглядом.       – …Аоба Джосай.       Вздрогнув, Шое круглыми глазами уставился на Сугавару-семпая и пискнул:       – Что Аоба Джосай? Опять встречаться с Великим королем?       Семпай ответил ему недоуменным взглядом и сконфуженно произнес:       – Да нет же.       – Суга-сан говорил, что в Аоба Джосай, кажется, есть сильная фехтовальная команда, – пришел на помощь Энношита-сан, а Шое понял, что прослушал кусок их разговора.       Сугавара-семпай кивнул и пригрозил разошедшимся Ное-сану и Танаке-сану кулаком, а после благостно улыбнулся зашедшему следом Дайчи-сану. Шое переодел штаны и вопросительно уставился на семпая.       – Я где-то читал, что фехтовальщики Аоба Джосай в прошлом году вышли на национальные. Не уверен, что прав, но фехтование Сейджо считается одним из сильнейших в префектуре.       – И здесь Сейджо, – пробормотал Кагеяма, но Шое его все равно услышал.       – Там что, все такие же сильные, как и Великий король? – вздрогнул Шое, представив команду, целиком состоящую из капитанов Аоба Джосай.       – Не меряй всех фехтовальщиков по волейболистам, Хината-кун, – фыркнул Сугарава-семпай, забавно подвигав бровями. – Каждый силен в своем виде спорта, и сравнивать их как минимум не очень рационально.       – А теперь вам пора заканчивать болтать и идти в зал, – сказал Дайчи-сан и, обведя суровым взглядом притихших волейболистов, добавил, поставив руки в бока: – Прием сам себя не отработает. Особенно это касается тебя, Хината.       – Е-есть! – пискнул Шое, подхватывая сменные кроссовки и вытягиваясь по струнке. Ноя-сан подкалывал недавно пришедшего Асахи-сана насчет его месячного отсутствия, Кагеяма бросал в Шое недовольные взгляды, которые тот привычно игнорировал, Энношита-сан уже покинул раздевалку вместе с Наритой-саном и Киношитой-саном, Сугавара-семпай что-то втолковывал вяло отбивавшемуся Танаке-сану. Тсукишимы и Ямагучи еще не было – они всегда приходили позже всех остальных, словно не очень-то и хотели посещать тренировки.       Шое выскочил из раздевалки как ошпаренный и, услышав недовольный рев Кагеямы, припустил к залу. Кагеяма его закономерно не догнал, и Шое мысленно приплюсовал к своим победам еще одно очко.       Он был невероятно счастлив, что к ним присоединились Нишиноя-семпай, либеро, специалист по защите, и Асахи-сан, диагональный, сильнейший игрок; с ними команда Карасуно была полностью укомплектована и готовилась сражаться даже с самыми серьезными противниками. Более того, Такеда-сенсей нашел им тренера, которым оказался внук Укая-сенсея, легендарного наставника, ради которого Кагеяма и пошел в Карасуно.       Конечно, Укай-сан был с ними временно – до тренировочного матча с Некомой, сильной токийской школой, давным противником Карасуно, – но, по крайней мере, даже этот короткий промежуток времени он был настроен использовать на полную катушку. Шое явственно ощущал, что тренер собирается выжать из них все соки – он никогда столько не занимался приемом, как на тренировках, с подачи тренера сменивших свой распорядок. К их концу голова раскалывалась от напора критики, а предплечья казались раскаленными докрасна и сильно болели, но Шое находил эту боль приятной – если она вела его к вершине, он был готов терпеть до последнего.       Шое переодел уличные кроссовки на тренировочные, поздоровался с Укай-саном и Шимизу-сан и бодро рванул помогать Энношите-сану с установкой сетки. У них так было заведено – те, кто приходил в зал раньше остальных, готовили его для тренировки, а все остальные потом помогали им по мере возможностей. Шое нравилось появляться одним из первых и принимать участие в подготовке зала для игры – так он не только чувствовал себя значимым, но и ощущал, словно становится на полсантиметра ближе к великой любви всей его жизни и получает необходимый заряд энергии.       Остальные волейболисты потихоньку стягивались в зал, приветствовали тренера и менеджера их команды и, негромко переговариваясь между собой, готовились к тренировке. Тем неожиданнее было для Шое, который, увлекшись рассматриванием носок своих кроссовок, пропустил появление Нои-сана в своем личном пространстве, что вообще было парадоксально – в жизни Ноя-сан так шумел, что его присутствие ощущалось за километр.       – Хей, Шое! – громогласно позвал его Ноя-сан, и Шое, наглым образом выдернутый из своих мыслей, заорал от неожиданности. Ноя-сан шустро заткнул ему рот, приблизил лицо к лицу Шое и заговорщически произнес: – Да не ори ты так. Колись давай, что моя сестрица хотела от тебя?       – Нишиноя-семпай, ваша сестрица? – недоуменно пробормотал Шое, когда Ноя-сан, издавший странный звук и стиснув футболку в районе сердца, отнял руку от его рта       – Меня не проведешь, Шое! – привычно громко возвестил он и прищурил по-кошачьи раскосые глаза. Шое тут же вспомнил приставшую к нему девушку, как две капли воды похожую на Ною-сана, и жалобно вскинул брови.       – Это была ваша сестра? Я ведь ее ничем не обидел? – забеспокоился он, чувствуя, как нервно колотится сердце. Не хватало еще только случайно ранить сестру Нои-сана!       – Ой, забей, – отмахнулся Ноя-сан и, видя, что Шое это не переубедило, доверительно добавил: – Юю в принципе сложно обидеть, она непробиваемая. Не волнуйся по этому поводу, лучше на мой вопрос ответь.       – Я верю вам, – серьезно кивнул Шое. – Моя знакомая попросила меня помочь – раздать листовки с набором людей в клуб. Ваша сестра спросила у меня, – тут Шое придвинулся ближе к семпаю, прижал встрепанные волосы к голове, прищурил глаза, чуть вскинул брови и угрожающе поинтересовался: – «Это правда, что Сейширо Сэцуна является капитаном фехтовального клуба?»       Ноя-сан побледнел, приоткрыл рот, тут же его закрыл, а после широко распахнул глаза и издал протяжный вопль такой громкости, что Шое аж отшатнулся, и вцепился руками себе в волосы, принимаясь себя безжалостно за них тягать.       – О, нет-нет-нет, Юю только недавно успокоилась! – пробормотал он, внезапно перейдя на шепот. Шое подумал, что сейчас Ноя-сан, дергающий себя за волосы, бездумно шарящий взглядом по залу и игнорирующий встревоженные окрики других волейболистов, выглядел безумным. – Если она реально существует, это катастрофа!       – О чем вы, Ноя-сан? – недоумевающе спросил Шое, увидев, как семпай сел на корточки и прикрыл голову руками, а после присел следом за ним и попытался заглянуть ему в лицо. Семпай немигающе таращился перед собой и, нахмурившись, что-то шептал. Подошедшему Дайчи-сану Шое пояснил: – С Ноей-саном что-то случилось, я не понимаю, что именно!       – Нишиноя, – коротко окликнул его Дайчи-сан и навис сверху. Волейболисты, окружившие их, недоуменно переглядывались. Ноя-сан резко вскинул голову, уставившись на Дайчи-сана, и, очень странно улыбнувшись, обезоруживающе заявил:       – Я умру.       – С чего такие выводы, а, Ноя-сан? – цокнул языком Танака-сан и вздрогнул, когда Ноя-сан посмотрел на него.       – Если Юю нашла свою потерянную звезду, она снова присядет мне на уши и не слезет с них до конца моих дней! – выдохнул Ноя-сан и одним движением поднялся на ноги. – Она же фанатичка – ее даже фанаткой назвать нельзя!       Шое понял, что ничего не понял – какие звезды, какие фанатки? Он осмотрелся по сторонам – все вокруг тоже не особо понимали, о чем идет речь, лишь Танака-сан выглядел чуть более озадаченным, чем остальные. Только Шое открыл было рот, чтобы уточнить, в чем дело, Укай-сан хлопнул в ладоши несколько раз, привлекая внимание, и оповестил их:       – Хватит болтать! Потом решите все свои проблемы, а сейчас тренировка!       От громогласно грянувшего «да!» на полсекунды привычно заложило уши, но Шое все равно радостно подскочил на месте и бросился в формирующийся строй одним из первых. Ноя-сан, как он успел заметить, все еще выглядел так, будто боролся с самим собой, однако довольным и спокойным явно не был – Шое не понимал, что именно его гложет, но попытаться узнать не мог: они уже начали общую разминку, и отвлечение на посторонние раздражители было чревато последствиями.       Бойко размахивая руками и ногами, Шое, бодро переругиваясь с Кагеямой, которого сегодня прямо-таки тянуло докопаться до него, уже и думать забыл обо всем, что его беспокоило до этого. Старшие были настроены на хорошую тренировку, и даже ехидные комментарии Тсукишимы, сопровождавшиеся хихиканьем Ямагучи, Шое не трогали – он был в предвкушении.       На вошедшего в зал человека Шое даже не сразу обратил внимание – вернее будет сказать, что он случайно наткнулся взглядом на подозрительно знакомую фигуру в женской форме старшей Карасуно, которая на почтительном расстоянии от поля тихо общалась с Шимизу-сан.       – Сейширо-са-а-ан! – заорал Шое и, встретившись с ней взглядом, замахал ей аж обеими руками. Та на некоторое время зависла, рассматривая его без особого интереса, а после приветственно кивнула и снова повернулась к Шимизу-сан.       Шое вдруг замер, игнорируя тяжелые вздохи Нои-сана и его причитания на заднем фоне. Что-то было не так. Что-то Шое упускал из виду с самого начала; что-то, что играло немаловажную роль в процессе их общения. Помог подняться? Извинился? Помог разнести листовки? Что?       Сейширо перешагнула с ноги на ногу, и Шое проследил за этим действием с любопытством. Черные гетры, эластичный бинт – видимо, она все же сильно ушиблась коленом при падении, – задранный край юбки…       – Перестань пялиться, идиот, – зашипел Кагеяма, хватая его за шкирку.       – Я не пялюсь! – автоматически возмутился Шое, а после вдруг замер, почувствовал, как у него вспыхнули щеки и уши, и закрыл лицо руками. Кагеяма встряхнул его еще раз, но Шое уже было все равно.       Сейширо была девушкой. А он, увлекшись соревнованием с Кагеямой, – которого, к слову, тогда даже не было в поле зрения, – и увидев в ней отличный способ набрать очки и насолить недругу, напрочь об этом очевидном факте позабыл.