Грейпфрутовый мёд

Шнур – часть фехтовальной экипировки, которая подключает оружие спортсмена к аппаратуре, фиксирующей момент укола или удара.

      Вещавшую о чем-то невероятно важном преподавательницу литературы Сэцуна с чистой совестью не слушала. Она размышляла над вещами значительно более интересными, чем какими-то классиками японской прозы… или поэзии, неважно. Чирикая на краю блокнотика смешные схематичные фигурки фехтовальщиков, Сэцуна рассеянно думала о грядущих соревнованиях.       Апрель обещался быть жарким – на улице уже ощутимо припекало, хотя Сэцуна прекрасно знала, насколько такая погода обманчива. Стоит только зазеваться, одеться недостаточно тепло, как поток ветра продует твою бренную тушку и оставит с полным соплей носом и болящим горлом. Такой поворот событий Сэцуне был нужен меньше всего – несмотря на то что иммунитет радовал ее из года в год, она берегла свое здоровье как зеницу ока, потому что в противном случае результат мог оказаться плачевным.       Сэцуна видела, как из зала выносили на руках девочку, потерявшую сознание прямо во время соревнований, – жар был настолько сильным, что она еще долго провалялась в постели и смогла вернуться в строй спустя несколько недель. Для нее это событие оказалось очень показательным и запоминающимся, поэтому Сэцуна тщательно следила за своем самочувствием. К сожалению или к счастью, травм физических это не касалось – вот уж где она игнорировала боль или неприятные ощущения.       Прикрыв глаза, Сэцуна почесала щеку и тихонько вздохнула, покачивая ногой из стороны в сторону. В классе царили мир и порядок, и это так разнилось с тем, что происходило на тренировках, что Сэцуна аж диву давалась. Нишиноя была яркой и шумной, а в паре со своим братом вообще превращалась в ходячую катастрофу, и никто не мог переиграть их в громкости, когда они принимались самозабвенно друг на друга орать.       Наверное, в этом и заключалась суть братско-сестринских отношений? Впрочем, если бесконечные драки и ор являлись неизменным атрибутом взаимодействия со своим близнецом, Сэцуна, пожалуй, предпочла бы от такого счастья «отказаться», будь у нее выбор. Но Сэцуна была одна в семье, поэтому в основном ни о чем таком не задумывалась.       Помимо шумных близнецов Нишиноя, в волейбольном клубе также обретались не менее шумные тучка с апельсином, Кагеяма и Хината. Иногда Сэцуна видела, как они цапались и ругались, затем расходились в разные углы, а через время начинали по новой. Разве волейбол не был командной игрой, в которой на первое места ставилось взаимодействие между игроками? Сэцуне казалось, что распри внутри команды запросто могут сделать только хуже, однако не лезла туда, куда ее не просили.       В конце концов, кем она была для волейбольного клуба, чтобы указывать им как жить? Капитан и тренер были умными, и раз они допускали такие стычки между Хинатой и Кагеямой, значит, все было в порядке вещей. В своем же клубе – который, по сути своей, клубом еще и назвать было нельзя, потому что в нем не хватало как минимум одного человека и куратора, – у них все было относительно спокойно. Спокойствие и стабильность – залог хороших результатов, и Сэцуну это устраивало.       Впрочем, она страшно надеялась, что Мидзуки-сенсей не отказалась от курирования их недоформировавшегося клуба и сдержит свое обещание. Сэцуна даже не стала бы возражать, если Мидзуки-сенсей не посещала бы их тренировки и не ездила бы с ними на соревнования, как делал, например, тот же Такеда-сенсей. Простого соблюдения формальности в виде галочки напротив пункта «куратор» в списке, изрядно потрепавшем Сэцуне нервы, было вполне себе достаточно, и настаивать не большем она не имела права.       Сэцуна тихо вздохнула, перечеркнув крошечный рисунок фехтовальщика – того изрядно перекосило, ведь рисованием она никогда не занималась. Помимо всего прочего, проблема заключалась и в Широгане, которой Сэцуна недавно бросила вызов. Естественно, просто так отстать от нее Сэцуна не могла, но по совету Хошино все же согласилась дать ей время на подумать.       Чего там было раздумывать, она не очень понимала. Мир Сэцуны делился на фехтование, семью и все остальное, к чему она проявляла внимания куда меньше. Она знала, что люди бросали фехтование, но верить Широгане у нее не получалось – уж больно ярко она горела во время их редких встреч на соревнованиях, уж слишком неловко переминалась с ноги на ногу, стоя у дверей зала, где занимались мужской волейбольный и женский фехтовальный клубы.       И брелок с фехтовальной маской все еще висел у нее на рюкзаке. Стал бы человек, ненавидящий фехтование и все, что с ним было связано, так себя вести? Сэцуна, конечно, не отличалась умом и сообразительностью, но все же кое-что понимала – Широгане можно было вернуть на путь истинный, надо было просто немного постараться.       Прозвенел звонок, и Сэцуна, встрепенувшись, стала медленно собираться. Она сгребла в рюкзак учебники и тетради, повесила его обратно на крючок, задвинула стул и, поигрывая в кармане проводом наушников, потащилась к выходу из кабинета. Проголодавшиеся за полдня одноклассники создали у двери столпотворение, которое успело рассосаться до того момента, как Сэцуна дошла. Ей есть не хотелось, а торопиться было некуда, поэтому она, рассеянно смотря себе под ноги, направилась к ближайшему подоконнику.       Ее случайно толкнул в плечо кто-то из группки пробегавших мимо старшеклассников, и Сэцуну снесло в сторону. Она ощутимо ударилась локтем об угол и тихо ойкнула, потирая ушибленное место, а после взглянула в окно, за которым вовсю светило солнце. Наверное, ей стоило выйти подышать свежим воздухом хотя бы на чуть-чуть – зарядиться энергией, которая позволила бы ей переждать до тренировки и не помереть со скуки. Еще, разумеется, можно было бы попытаться немного подвигаться в стойке, но перемена была слишком короткой, так что толку от ее передвижений, возможно, вообще никакого бы не было.       Она бодро спустилась по лестнице, лишь чудом не свалившись с нее кубарем и ни на кого не наткнувшись по пути, а после немного прошлась по коридору и выскользнула наружу, на ходу распутывая наушники. Солнце щелкнуло Сэцуну по носу, зарылось в волосы, и она удовлетворенно вздохнула, направляясь к скамеечке в укромном уголке, который открылся ей совсем недавно.       Никто не обращал на нее внимание, и это было прекрасно – провести немного времени в тишине и покое. Сэцуна мало замечала, что происходило вокруг, но постоянный шум сильно утомлял даже ее, поэтому редкие моменты уединения в школе она ценила.       Однако по мере приближения к своему убежищу она вновь столкнулась с жестокой реальностью – на ее любимой скамеечке кто-то уже сидел. Сэцуна остановилась, не понимая, как в такой ситуации следует поступить, и рассеянно огляделась по сторонам в поисках возможных альтернатив. Альтернативы не нашлись, поэтому Сэцуна застыла на месте, рассматривая внезапного вторженца в ее скромный отдых.       Вторженцем неожиданно оказалась Широгане – Сэцуна аж выпрямилась, когда это осознала, но вспомнила совет Хошино о том, что Широгане сейчас не стоит тревожить, и сникла. Она уже собиралась развернуться и пойти поискать себе другое место, как Широгане вдруг подняла на нее взгляд и зло прищурилась.       – Я не буду тебя уговаривать, – произнесла Сэцуна раньше, чем Широгане успела что-то сказать. – Во время перерывов я часто сюда прихожу. Здесь хорошо.       Широгане поджала губы. Сэцуна слегка поклонилась, сжала в руке провод и хотела было уйти, но вдруг ее окликнули:       – Подожди. Лучше я пойду.       Сэцуна замерла, затем медленно развернулась и протянула:       – Места хватит на двоих. Можешь сидеть.       – Вот уж спасибо за разрешение, его-то мне как раз и не хватало, – оскалилась Широгане и подскочила на ноги, принимаясь порывисто закидывать какие-то тетради и журналы в рюкзак. Сэцуна подошла поближе и увидела, что на одном из разворотов красовался динамичный кадр из боя рапиристов с последнего чемпионата мира. – Сама здесь и сиди сколько влезет.       Сэцуна моргнула. Широгане бросила на нее быстрый взгляд – ее движения были резкими и неровными, и у нее не получалось нормально закрыть рюкзак, поскольку собачка зажевала немного ткани. Сэцуна молча села на скамейку, затем достала из кармана наушники и стала их распутывать, не обращая внимание на пыхтение сбоку.       – Как? – вдруг спросила Широгане. Сэцуна подняла голову, скользнула взглядом по сведенным бровям и поджатым губам и уставилась в небо. – Как у тебя получается быть настолько спокойной?       Сэцуна пожала плечами. Ответа на этот вопрос у нее не было – она была такой практически всю жизнь, и в единичных случаях ее эмоции выходили из-под контроля. Невозмутимость срослась с ней, и никто раньше еще не предъявлял ей за это обвинения.       – Что ты молчишь? – взорвалась Широгане. Сэцуна снова перевела на нее взгляд и рассеянно моргнула. – Ты же всю неделю капала мне на мозги со своим фехтованием, так что с твоим красноречием случилось теперь?       – Ты хочешь, чтобы я сейчас агитировала тебя вступить в клуб? – непонимающе спросила Сэцуна.       – Нет! – помотала головой Широгане, набрала полную грудь воздуха, но затихла и вдруг села обратно на скамейку. – Я по горло сыта твоими уговорами, Сейширо. Всю плешь мне проела, сил никаких больше нет.       – Понимаю, но иначе не могу, – ровно отозвалась Сэцуна.       Это было правдой – у Сэцуны не было иного выхода, кроме как настаивать на вступлении Широгане в клуб. Время поджимало, и без четвертого члена команды, четвертого участника клуба было невозможно продолжать ни коим образом. Сэцуна больше всего на свете боялась, что клуб фехтования распадется, так толком и не образовавшись. Большинство учеников уже выбрали себе клуб, и неприкаянным не осталось никого, кроме считанных единиц, в число которых входила и Широгане.       – Фехтование – мое единственное увлечение, – честно сказала Сэцуна. – Я посвятила ему больше половины жизни и не собираюсь останавливаться на достигнутом, потому что имеющихся результатов мне всегда будет мало. Чтобы дойти до цели, надо идти вне зависимости от того, будет ли больно или плохо.       – И ты собираешься идти по чужим головам ради этого? – скривилась Широгане. Сэцуна недоуменно моргнула и ответила:       – Мне не надо идти по головам. У меня есть свой путь, который могу пройти только я, и в нем нет чужих голов.       Широгане поморщилась и отвела взгляд. Сэцуна ее не торопила, методично болтая ногами взад-вперед. Солнышко приятно пригревало обнаженные колени и голени, ласкало бедра, и Сэцуна чувствовала себя абсолютно довольной. Она уже представляла, как после уроков по-быстренькому перекусит и отправится в зал. Ей не нужно было времени, чтобы привыкнуть к новой обстановке – Сэцуна очень оперативно адаптировалась к изменяющимся обстоятельствам и никогда на них не жаловалась, поскольку не видела в этом смысла.       Девочки из Харьюрюу наоборот, довольно часто ныли, потому что их не устраивали условия, в которой их поселили на сборах, соревнованиях или в лагере. Этих их замашек на роскошь Сэцуна никогда не понимала – какая разница, где есть, спать или мыться, если ты все равно в первую очередь приехал тренироваться или соревноваться? К чести школы, которая их целиком и полностью обеспечивала, фехтовальщиков ни разу не обделили, потратив на них меньше денег, чем на какую-либо другую секцию. У них всегда были уютные номера с удобным расположением, чистые комнаты и качественное питание. Лучшего расклада и представить себе было нельзя.       – Хочешь сказать, что ты затаскиваешь меня в свой клуб, несмотря на все мои отказы, и это не хождение по головам? – хохотнула Широгане и вновь взглянула на Сэцуну.       – Ты больна? – вдруг спросила Сэцуна.       – Нет, – нахмурилась Широгане. – С чего ты это…       – У тебя проблемы в семье? С головой? Стеснена в финансах?       – Тебя это ни коим образом не касается, – грубо отрезала Широгане, поджимая губы. Она смотрела на Сэцуну не шибко доброжелательно, но ту это мало волновало. – Мы с тобой не подружки, чтобы я докладывалась тебе обо всем, что происходит у меня в жизни.       Сэцуна задумчиво поковыряла носком землю, потерла едва-едва прошедшее колено и поправила распрямившуюся складку на юбке. Несмотря на ход разговора, Широгане почему-то не стремилась никуда уходить. Такой расклад Сэцуну устраивал, хотя она не умела вести задушевные беседы.       – Я не верю в то, что ты ненавидишь фехтование, – наконец сказала Сэцуна. Широгане вскинулась так, будто ее оскорбили. – Ты словно стоишь на самом краю дорожки, уже одной ногой за границей [1], и отчаянно берешь защиты, потому что тебе некуда отступать. [2] Не надоело еще?       Широгане посмотрела ей в глаза и вдруг вздрогнула, отведя взгляд. Сэцуна растерянно моргнула, качнула ногой взад-вперед и встала со скамеечки, автоматически расправив юбку. Широгане все еще сидела и не стремилась подниматься. Посмотрев на часы и осознав, что уже надо было торопиться на урок, Сэцуна сказала:       – Один бой. Победа либо поражение, другого не дано. Ты либо вспомнишь, каково это – держать в руке оружие, либо навсегда забудешь путь к фехтованию. Если ты победишь, можешь делать что угодно. Я не буду настаивать. Мы всегда тренируемся после занятий. Буду ждать.       – Я не приду, – упрямо процедила Широгане. Сэцуна беззаботно помахала ей рукой, развернулась на каблуках, едва не потеряв равновесие, и неспешно пошла в сторону школы.       Почему-то она не сомневалась в том, что Широгане таки придет на тренировку, хотя имела все права отказаться – никто не мог затащить ее в зал и переодеть в форму силком, а потом выставить на дорожку и заставить фехтовать. Да, Сэцуна была настойчива, возможно, даже чересчур, но теперь все зависело от Широгане.       И Сэцуна верила, что ее ожидания она не подведет.       Остаток учебного дня прошел без эксцессов. Сэцуну спрашивали пару раз, она пыталась отвечать, на нее ворчали за нерасторопность и сажали на место. Она старательно записывала конспекты, думая, впрочем, совершенно об ином, поэтому ей зачастую приходилось править написанное, из-за чего тетради выглядели не очень аккуратно. Сосредотачиваться на том, что было ей особо не интересно, всегда было более чем просто проблематично, и нередко Сэцуна теряла мысль, которую до нее пытались донести преподаватели.       Впрочем, у нее не было выбора. Если Сэцуна хотела обеспечить клубу фехтования стабильное существование, а себе – возможность ездить на сборы и соревнования, приходилось учиться как можно более усердно. Сэцуна, конечно, не отличалась особыми умом и сообразительностью, но все равно понимала, что ей надо было хоть как-то закончить школу. Поэтому она училась как могла и иногда подолгу засиживалась над уроками перед сном и недосыпала.       В спортзал она входила преисполненная силы и желания работать. Волейболисты уже деловито сновали туда-сюда, ставили сетку, выкатывали корзины с мячами – готовились к тренировке. Нишиноя, скакавшая вокруг Сэцуны и заваливавшая ее кучей вопросов, ответов на которые даже толком не слушала, увидела своего брата и с боевым кличем рванула к нему. Хошино с улыбкой поздоровалась с третьегодкой-менеджером и вице-капитаном, а после остановилась, чтобы пообщаться с высоким темноволосым парнем.       Когда члены ее клуба разбежались кто куда, Сэцуна растерянно моргнула и неспеша поковыляла к сцене, чтобы бросить на нее свои вещи. Народ потихоньку подтягивался на тренировку, каждый на свою. Сэцуна привычно абстрагировалась от окружающего мира, настраиваясь на свою волну, и сдавленно ойкнула, когда кто-то толкнул ее в бок.       На нее воззрились два темных глаза, и Сэцуна мгновением спустя осознала, что это Кагеяма. Несмотря на то что они учились в одном классе – каким-то невероятным образом она умудрилась это запомнить, и это можно было назвать чуть ли не чудом, – они практически не общались. Сэцуну это совсем не удивляло – схожих интересов у них не было, а иных причин общаться не было. Впрочем, она все еще помнила, как Кагеяма с Хинатой беспричинно перетягивали ее как канат тогда, в один из вечеров. Связываться с ними лишний раз не хотелось – мало ли, что взбредет им в головы и в этот раз.       Сэцуна не любила, когда кто-то вставал между ней и фехтованием, поэтому старалась избегать источники потенциальных проблем либо же сталкивалась с ними лоб в лоб, отстаивая свою точку зрения. Шестое чувство нашептывало ей, что легче будет лишний раз не пересекаться с проблемной парочкой, и тогда все будет отлично.       Однако они занимались в одном зале, поэтому не пересекаться было проблематично.       – С-Сейширо-сан! – пискнул Хината, высунувшись из-за спины Кагеямы. Сэцуна бодро помотала головой, мол, ничего такого, подняла ладонь в жесте извинения [3] и поспешила ретироваться в свой безопасный уголок, пока не случилось чего-нибудь еще из ряда вон выходящего.       Хината привлекал к себе много внимания, буквально притягивал взгляд – даже Сэцуна, сосредоточенная исключительно на фехтовании, не могла не смотреть в его сторону. Он постоянно находился в движении и обладал поразительной физической подготовкой, и Сэцуна искренне поражалась тому, насколько Хината был вынослив. Она, конечно, понимала пропасть между выносливостью мужчины и женщины, но то, что вытворял Хината, определенно было за гранью фантастики.       Иногда Сэцуна – непозволительная для нее роскошь! – во время отдыха краем глаза следила за тем, как Хината лупил по мячу. Он светился каждый раз, когда мяч улетал по ту сторону сетки, и возбужденно орал. Тогда Кагеяма приходил отвешивать ему подзатыльник, но Хинату его удары не пронимали. Удивительный человек, думала Сэцуна.       В фехтовании выносливость ценилась очень высоко, и Сэцуна, всегда гордившаяся этим параметром своего тела, понимала, что, в сущности, она безмерно далека от Хинаты – настоящего чудовища. Это ее совершенно не огорчало – по правде сказать, Сэцуну вообще было проблематично огорчить, – однако невольно заставляло задумываться по поводу возможности достигнуть уровня если не такого же, то хотя бы сколько-нибудь близкого. Мотивировало мама не горюй, и Сэцуна не задумываясь добавляла себе лишний круг упражнений во время разминки, а то и два, а желание лениться, если оно и появлялось где-то на задворках сознания, тут же исчезло, словно его и не было никогда.       По плану, который Сэцуна набросала у себя в голове, сегодня они должны были заниматься парной работой, затем – фехтовать, меняясь друг с другом. Четвертого члена клуба, разумеется, очень сильно не хватало – в фехтовании противников было двое и только двое, поэтому тот, кто оставался без пары, скучал без дела, пока остальные двое занимались. У них даже мишени не было, поскольку их клуб еще официально не существовал – наверное, потом, после появления менеджера задачу по снабжению можно было бы перепоручить ему или ей.       Менеджер в Харьюрюу у фехтовального клуба имелся и свою работу вроде как выполнял безукоризненно, но Сэцуна даже толком не обращала на него внимание, не знала имени и не запоминала лица. Ей было с головой достаточно того, что у нее всегда была вода и полотенце, а все остальное ее волновало мало. Сейчас же в отсутствие менеджера она не страдала, спокойно таская с собой на каждую тренировку захваченную из дома бутылку воды и чистое полотенце для лица, однако до вывода о том, что менеджер все же может быть полезен, Сэцуна таки дошла.       У нее не ладилось с организаторскими вопросами, и ей нужно было очень усердно тренироваться, а еще учиться, поэтому параллельно решать проблемы клуба у Сэцуны не получалось. В первую очередь было важно заманить четвертого члена – Широгане, – затем прийти на поклон к Мидзуки-сенсей и напомнить о недавнем уговоре… А все остальное бы приложилось со временем. По крайней мере, Сэцуна на это надеялась.       – Какие люди пожаловали, – вдруг произнесла Хошино. Сэцуна слегка вздрогнула от неожиданности – задумавшись, она даже не заметила, как Хошино подошла к ней вплотную. – Интересно, что он здесь забыл?       Сэцуна моргнула и проследила за взглядом Хошино. Около двери волейбольного зала стоял высокий парень с пепельными волосами и о чем-то экспрессивно вещал Савамуре – о чем именно, со сцены слышно не было, но ко входу постепенно подтягивались другие волейболисты, и вид у них был весьма мрачный.       – Он из клуба? – наобум предположила Сэцуна. Хошино качнула головой, и подошедшая к ним Нишиноя закинула локоть ей на плечо.       – Нет, Сейширо-сама, – ответила она вместо Хошино. – Волейболисты Карасуно не очень популярны в школе, но хотя бы известны, однако этот перец затмил их всех.       – Печально известный Ишифуми Укай, – негромко сказала Хошино. – Очень скандальный первогодка, который уже успел настроить против себя половину школы. Боюсь, возможные последствия ему не понравятся.       – Что он сделал? – спросила Сэцуна. Возмущенно завопил лысый парень, ему вторил брат Нишинои, но первогодку с пепельными волосами это, кажется, мало волновало.       – У него язык ядовитый и без костей – кошмарное сочетание, – проворчала Нишиноя. – Если будет к вам приставать, Сейширо-сама – только скажите, и я мигом его приструню.       Сэцуна безразлично кивнула головой – она искренне сомневалась, что бедовому первогодке может что-то от нее понадобиться. Тем более, что ему сейчас, вероятно, уже было совсем не до того – обступившие его волейболисты недовольно гудели и заслоняли весь проход. Теперь необходимо было подождать, пока они соизволят закончить разборки и наконец-то отойти от двери, чтобы выпустить на разминку шпажисток.       – А ну расступились! – зычно крикнул тренер. За его плечом переминался Такеда-сенсей. – Ишифуми, какого черта ты здесь забыл? Мало тебе проблем со школой на свою голову?       – Точно, – вдруг произнесла Хошино и обвела Нишиною и Сэцуну изумленным взглядом. – Тренер волейбольного клуба – Кейшин Укай, и первогодка тоже Укай. Судя по манере их общения, – она указала подбородком в их сторону, – они весьма близки. Вероятно, родственники.       Медленно моргнув, Сэцуна уставилась на то, как тренер схватил первогодку за ухо и потянул вниз, заставляя согнуться в низком поклоне. Первогодка вырвался и сузил глаза, что-то прошипел, а после тренер вцепился ему в локоть и вытащил на улицу следом за собой. Такеда-сенсей поднял руки и принялся успокаивать волейболистов, которые наперебой задавали ему вопросы.       – Интересно, что Укай-младший им наговорил, – задумчиво протянула Хошино, прикоснувшись кончиками пальцев к щеке. – Парни в ярости.       В ярости? Сэцуна недоуменно склонила голову и изучающим взглядом обвела волейболистов. По ее мнению, в их поведении не было ничего необычного, лишь шумели они немного громче – и то в сравнении с гамом, который они обычно воспроизводили. Так и не найдя нигде пресловутую ярость, Сэцуна просто кивнула.       – Пойду спрошу у Юу, – решительно кивнула Нишиноя. – Думаю, он не откажется поделиться стратегически важной информацией.       – Очень важной, – согласилась Хошино. Сэцуна слегка приподняла брови. Это они серьезно? – Но не задерживайся. Сейширо-сан, пойдемте пока на улицу? Нишиноя-сан скоро подойдет.       Они вместе спустились со сцены, умудрились выцепить из-под ног волейболистов чудом не затоптанные уличные кроссовки и выскользнули на улицу. Сэцуна с удовольствием подставила лицо солнцу, параллельно застегивая олимпийку, и смешно зарылась носом в ворот, когда по спине пробежались мурашки из-за дуновения прохладного ветерка. Стоящая рядом Хошино перетянула длинные волосы резинкой и, переведя на Сэцуну взгляд, улыбнулась.       – Подождем Нишиною-сан? – предложила она. Сэцуна растерянно моргнула, не понимая, почему она спрашивает об этом у нее. Необходимости цепляться друг за друга и везде ходить вместе она как таковой не видела – они вполне себе могли начать разминку раздельно, поскольку каждая из них знала последовательность упражнений или вовсе придумывала свою. Несколько интересных упражнений, например, Сэцуна подглядела у Хошино и добавила в свой репертуар.       Конечно, иногда они разминались в компании и повторяли друг за другом. В Харьюрюу их обычно разминал Фудзимура-сенсей, но упражнения были одинаковые, и их последовательность почти никогда не менялась. Сэцуна заучила эту последовательность наизусть и практически никогда от нее не отходила, разве что иногда ей приходилось добавлять еще некоторые упражнения, необходимые для того, чтобы лучше размять ту или иную часть тела. С недавнего времени ей приходилось уделять больше времени растяжке – повторять неудачный опыт с травмой задней поверхности бедра ой как не хотелось.       На боевых практиках и соревнованиях все в основном разминались индивидуально. Конечно, были фехтовальщики, которые даже там разминались в компаниях и копировали друг друга, но Сэцуна эту тенденцию никогда не понимала. Лучше уж было уделить больше времени себе, чем бесполезной болтовне со своими друзьями, – только тогда можно было успешно выступить и занять приемлемое место.       Сэцуна не видела в подобных социальных взаимодействиях никакой необходимости – если бы ее скромным мнением на этот счет поинтересовались, она бы ответила, что излишнее общение мешало бы фехтованию. Ей было максимально комфортно в гордом одиночестве, и, хоть Сэцуна и пообещала маме с кем-нибудь подружиться, на самом деле претворять обещание в жизнь не собиралась.       – Зачем? – прямо спросила Сэцуна. Хошино повернулась к ней и на секундочку замерла. Наверное, вспоминает, о чем был разговор, решила Сэцуна, ведь с момента, как Хошино задала ей вопрос, прошло уже немало времени.       – Нишиное-сан будет приятно, если мы пойдем на разминку все вместе, – мягко пояснила она. – Она порадуется, что мы ее дождались.       Причины радости Нишинои Сэцуне были, мягко говоря, непонятны, но возникать она не стала, лишь равнодушно пожала плечами и стала стучать по краю ступеньки носком кроссовка. Наверное, не стоило идти против членов клуба – мало ли им что не понравится, и они решат клуб покинуть, и тогда Сэцуна останется без команды.       А это последнее, чего ей хотелось.       Нишиноя не иначе как вылетела из зала, замахала руками, как большая птица, и принялась в красках рассказывать то, о чем узнала от брата. Сэцуна почти не слушала ее – как отлепилась от стенки зала, которую подпирала, так и бодрым шагом пошла вперед, по направлению к небольшой площадке, где они обычно разминались. Там как раз хватало места ровно на троих.       Неожиданно бурное обсуждение стихло, но Сэцуна не придала этому особого значения. Дойдя до места, с которого они начинали пробежку, она потянулась, хрустнула пальцами и неторопливо побежала вокруг школы. За ней пристроились Хошино с Нишиноей, которые продолжили что-то обсуждать вполголоса, но Сэцуна быстро от них абстрагировалась – просто надела наушники и включила музыку. Запели One Ok Rock, и Сэцуна, подстроившись под ритм их песни, набрала необходимый темп.       Набегавшись и напрыгавшись, они вернулись к площадке недалеко от зала. Сэцуна стянула один наушник из уха и принялась восстанавливать кругами, меланхолично переминаясь с ноги на ногу. Разминка пошла своим чередом, сверху вниз, от шеи до пальцев на ногах. Сэцуна чувствовала небольшую усталость, но эта усталость была более чем приятна, поэтому не тянула к земле.       Хошино и Нишиноя о чем-то разговаривали, изредка пытаясь втянуть в разговор и Сэцуну, но та отвечала неохотно и рассеянно, поэтому от нее отстали. И правильно, подумала Сэцуна, все должно вернуться на круги своя.       – Эй, вы! – вдруг окликнули их. Нишиноя недовольно вскинулась и прищурилась, Хошино, выпрямившись, слегка склонила голову. – Вас что, не учили в школе, как надо правильно проводить разминку?       – Тебя спросить забыли! – оскорбленно отозвалась Нишиноя. Высокий первогодка надменно ухмыльнулся, подходя ближе. – Иди куда шел, придурок, тебе здесь не рады.       – Как жаль, что плевать я на ваше мнение хотел, – ответил парень таким голосом, что даже Сэцуна поняла: ему ни капли не жаль. – Когда я вижу, насколько вы лениво и криво разминаетесь, мне хочется плакать кровавыми слезами.       Сэцуна навострила уши и подалась вперед. Парень поймал ее взгляд и ухмыльнулся, демонстративно закидывая сумку на плечо, а после бесстрашно уставился на рассвирепевшую Нишиною.       – Укай-сан, мы с радостью пообщаемся с вами в другое, внетренировочное время, – мягко вклинилась Хошино, придерживая Нишиною за плечо.       – Значит, мы расходимся с вами во взглядах, – оскалился парень и вдруг поднял вверх какую-то бумажку, которую затем впихнул Сэцуне в руки. – Потому что с этого дня я, Ишифуми Укай, становлюсь вашим тренером! А то смотреть на вас противно, как рыбы вялые.       – Что? – возмутилась Нишиноя.       – Что? – ахнула Хошино.       Сэцуна заинтересованно уставилась на бланк вступления в клуб, который ей вручил Укай. Ишифуми Укай, класс 1-5, хочет попасть в женский фехтовальный клуб на роль менеджера, в скобочках – тренера. В голове что-то щелкнуло, и Сэцуна вспомнила, что он, кажется, был родственником тренера волейбольного клуба.       – Не знаю, что ты там задумал, что Сейширо-сама никогда не согласится принять такого, как ты, в свой клуб, – прошипела Нишиноя, вцепившись в ворот гакурана.       – Вы приняты, – тут же откликнулась Сэцуна и попала под перекрестье сразу трех взглядов.       – Ну и что ты там говорила про «такого, как я»? – ухмыльнулся Укай.       – Сейширо-сама! – взвыла Нишиноя. – Сэн-чан, ну хоть ты ей скажи!       Хошино вздохнула и прикрыла глаза рукой. Укай зловеще рассмеялся и попытался погладить Нишиною по голове, но получил по руке. Сэцуна аккуратненько сложила бланк и довольно прикрыла глаза.       Теперь у фехтовального клуба был менеджер и тренер в одном флаконе. Дело оставалось за малым.