Привычный мир отбросив

My wild love went riding, She rode all the day, She wrote to the devil And asked him to pay. My Wild Love — The Doors

Как бы ни был технически хорошо оснащён Шелрейсер, в скорости мотоциклу грузовик всё же уступал. Сконструированный из найденных на свалке деталей, собранный и пересобранный бессчетное количество раз под нужды своего не совсем человеческих размеров водителя, мотоцикл являлся гордостью как Рафаэля, его обладателя, так и Донни, проектировщика. Хотя и сам Раф приложил немало усилий при его конструировании и, в особенности, при сборке. Брат не расстался с железным конём, когда они были вынуждены покинуть Нью-Йорк, не собирался расставаться и теперь. Так что Лео, стиснув зубы, приходилось сносить ругательства, которыми брат нещадно одаривал Караи. У Рафа было право злиться. Лео, однако, надеялся, что поток брани иссякнет до того, как он всё же выйдет из себя и рявкнет, чтобы тот заткнулся и прекратил поливать Караи грязью. И без его ежесекундных напоминаний Лео знал, как облажался. Вперемешку с досадой, что куноичи не сдержала слово и сбежала, в нём кипела злость. Злость не на Караи — на себя. Он и только он был виновен в том, что не увидел подвоха. Уж слишком быстро она приняла помощь. Учитывая их прошлое общение, разве не стоило ожидать, что она может быть не совсем честна? Он оплошал, позабыв, что «да» Караи не всегда означает согласие, а «нет» порой вовсе не то «нет», которое у других является отказом. И, всё же, почему сбежала? Даже своё оружие забрать не попыталась. Клинок и пара ножей, которые они нашли у неё при обыске, так и остались в Шелрейсере. Как будет обороняться при стычке с мертвецами?.. Единственное, что обнадёживало, так это то, что в мотоцикл Рафа был встроен маячок. Они её нагонят и переубедят. Лео переубедит. И, насколько сумеет, защитит от гнева брата, у которого она угнала любимый транспорт. Шелрейсер следовал за точкой на мониторе бортового компьютера. Мчался по трассе, съедая капотом слившуюся в сплошную линию пунктирную отметку разделительной полосы. По бокам пролетали линии электропередач — единственные деревья в этом пустынном округе. Бездушные из-за отсутствия в их проводах пульсирующей энергии. Больше не нужные этому миру. Они — могилы пришедшей в упадок цивилизации. Уж больно очертания столбов с перпендикулярными балками ближе к вершинам напоминали кресты. Особенно издали. Лео здесь не нравилось. Слишком открытая местность. Слишком плоская. Слишком пустынная. Или только кажется таковой. По левую и правую стороны всё пространство, вплоть до горизонта, низкие кустарники застилали землю бугристым полотном с проплешинами голых участков. Кусты то и дело крупно подрагивали. Не дребезжали мелко, как от ветра. Скорее, как от снующих под их ветвями жителей пустыни — сурикатов и змей. Только существ покрупнее. Намного крупнее. — Смотрите! — Майки плечом потеснил разместившегося на переднем сидении Лео, ткнув пальцем в монитор. — Остановилась! Лео оторвал взгляд от дороги и посмотрел в экран. И правда. Красная точка больше не двигалась. — Скоро нагоним, — Дон щёлкнул тумблером. Фары высветили потемневший асфальт. Смеркалось. Они съехали с главной трассы на покрытую песком, мелкими камнями и красной глиной дорогу. С каждым километром метка становилась всё ближе. Когда они поравнялись, Донателло остановил Шелрейсер. Впереди показались следы шин. От резкого торможения в земле остались глубокие полосы. Они начинались с середины дороги, пересекали её кривой дугой и уходили влево, в заросли кустарников. Там, среди поломанных ветвей и примятой травы, валялся мотоцикл Рафа. А неподалёку — человек. Лео распахнул дверь, спрыгнул на дорогу и помчался к черной фигуре лежащей на земле, нелепо раскинув в стороны конечности. Кустарники цеплялись за ткань штанов, шипы впивались в пальцы, когда он панически раздвигал ветви, стремясь быстрее подобраться к месту аварии. Но, оказавшись рядом, он облегчённо выдохнул. Тёмные, слипшиеся в колтуны волосы, на лоскутах кожи свисающие с почти полностью оголённого черепа, вблизи ничем не напоминали её смоляные локоны. Это была не она. Да и не человек вовсе. Был им когда-то, но уже нет. Теперь имя этому существу зомби. Другой, лежащий чуть в отдалении — тоже. Из его височной впадины обильно сочилась чёрная, тягуче-кровяная жижа. Правая нога была вывернула в сторону под неестественным углом. Ткань маслянисто-бурой штанины проседала в районе колена, кости в том месте были раздроблены в кровавое месиво проехавшимся по ним байком. Лео растерянно огляделся. Нет сомнений — Караи приложила руку к их умерщвлению. Только где она сейчас? Подошли братья. Раф охнул и метнулся вперёд, вглубь доходившей ему до пояса чащи, пиная и растаптывая расположенные на пути кустарники. Кинувшись к мотоциклу, он принялся осматривать транспорт. — Байку хана. Руль погнут. Сильно погнут… бля, пизда рулю. — Да не всё так плохо, — принялся утешать его Майки, — вот если мы бы его нашли со взорванным бензобаком, тогда да, беда. А тут — дело пяти минут, я уверен. Донни починит как нефиг делать. Раф мрачно зыркнул на младшего и выплюнул зубочистку, которую до этого всю дорогу яростно жевал. — Металл не вправить. Такой руль, блин, не на каждой обочине валяется, чтоб ты знал, — Раф принялся вытаскивать застрявшую в спицах траву и ветки. — А знаешь как можно было этого избежать, Майк? Следить за этой стервой внимательнее, вот как! — Да я уже тысячу раз извинился! Сколько можно меня во всех смертных грехах винить? — Просто хватит быть таким доверчивым, — процедил тот. — Что ты, что этот чудила — одного поля ягоды. Даже, блять, не ягоды, а ромашки какие-то! Такие добродушные и наивные, аж блевать тянет! — Но в итоге-то чутьё нас не подвело, — пробубнил Майки, потирая кончик носа. — Ты же слышал, она от футов ушла. Значит, не такая и плохая, как ты о ней хочешь думать. — Это вообще ничего не доказывает! — огрызнулся Раф, стукнув кулаком по сидению многострадального мотоцикла. Леонардо в спор не встревал. Местоположение Караи его заботило сильнее. Он сновал от одного колючего кустарника до другого, боясь под их ветвями увидеть ещё один припорошенный красной глиной труп. Только на этот раз её, а не зомби. Где же она?.. Солнце подсвечивало край горизонта, позволяя достаточно хорошо видеть в сумерках. Но даже с учётом их, мутантов, зоркости, продолжать поиски в темноте будет проблематично. Ещё большее осложнение — зомби. С закатом те станут активнее. Лео взглянул на затухающий на глазах кусок красного неба, прикидывая, сколько осталось времени до того, как окончательно стемнеет. Вдалеке, на линии горизонта, почудилась человеческая фигура. Лео пригляделся — кто-то брёл по дороге, удаляясь от Шелрейсера. Зомби или?.. Он сорвался с места, вывернул на дорогу и помчался вперёд, оставляя позади что-то кричащих ему вслед братьев. Всё потом, объясняться некогда. Чем дальше от Шелрейсера, тем яснее становилось, что он был прав. По мере приближения он всё сильнее убеждался, что нет, не показалось, и по дороге действительно шла… — Караи! Она не обернулась. — Караи, постой! — он замедлился до её скорости, когда нагнал. Она стремительно шагала вперёд, не обращая никакого внимания на следующего за ней по пятам Леонардо. — Я хочу с тобой поговорить! На этот раз Караи всё же остановилась. Обернулась резко, хлестнув волосами по запачканной грязью щеке. Измождённое лицо, подсвеченное тусклыми лучами уходившего солнца, было искажено злостью. — Да отстань ты от меня! Нам не о чем разговаривать! Слова вонзились в грудь, под пластрон, легко преодолев препятствие в виде костяной преграды. Так же легко, как нож входит в масло. Или как клинок проникает в плоть живого существа. Лео сжал кулаки, понимая, что не должен сейчас думать о своих задетых чувствах. — Почему ушла? Мы же договорились, что довезём тебя до Нью-Йорка. Караи тряхнула головой. — Мне не нужна помощь. Сама доберусь куда требуется. — Без транспорта? Без оружия? Нет, он не собирался отступать. Такое чувство, что она совершенно не представляет, насколько опасным стал этот мир. Лео и сейчас, находясь в умиротворяющей своей почти девственной красотой местности, чувствовал, как стая хищников новой эры подбирается к своим жертвам. Их присутствие выдавали подрагивания кустов, хруст веток, шелест приминаемой травы. Без сомнений, совсем скоро те будут здесь. — Хватит обо мне беспокоиться! Я прекрасно раньше справлялась одна и буду справляться дальше! — Оглянись! — он указал на простирающиеся по обе стороны дороги просторы. — Ты посреди пустыни! Не похоже, что неподалёку найдётся машина. И я видел зомби. Ты убила нескольких, но скоро придут ещё, — он кивнул на зажатые в её руке лезвия, окроплённые чернильной кровью. — Не думаю, что когда сюда придёт стая, тебе помогут эти… ножницы?.. Боги, это и правда были ножницы. Те самые, что совсем недавно грозились быть воткнутыми Донателло в голову. Судя по ране на виске найденного им возле мотоцикла мертвеца, она действительно исполнила угрозу. Только, к счастью, не на его брате. Какой же она всё-таки искусный воин, раз сумела даже канцелярскую принадлежность превратить в смертоносное орудие! — Если не заткнёшься и не уйдёшь, — процедила куноичи, опасно блеснув глазами, — то проверим, насколько хорошо они помогут разобраться с одним приставучим мутантом. Подняв ладонь, она направила остриё на Лео. Несмотря на угрозу, он не считал, что она говорит всерьёз. Её рука подрагивала уже только от того, что была поднята параллельно земле. Караи была измождена, какая тут драка?.. — Я не хочу с тобой сражаться, — он примирительно выставил руки вперёд, ладонями вверх, показывая, что безоружен. Её поднятая рука задрожала сильнее. — Просто оставь меня, Лео, — попросила куноичи устало, почти умоляюще. — Иди куда шёл. — Не могу, — признался он, осторожно шагнув вперёд. — Что значит — не можешь? — она раздраженно фыркнула и опустила ножницы. — Я не последнее существо на планете, чтобы со мной так носиться. Даже не друг, — махнув рукой, продолжила, с явной издёвкой в голосе. — Иди, вытирай сопли и слёзы своим братьям, как ты это любишь и умеешь. А меня оставь в покое. Лео вздохнул. Так они и до темноты не сдвинутся с мёртвой точки. Может, пока зомби не окружили, просто подхватить её на руки, закинуть в Шелрейсер и продолжить разговор уже внутри, когда она будет в безопасности? Он бы так и сделал, если бы не был уверен, что это разъярит её до такой степени, что она захочет воткнуть ножницы в головы всех, кто окажется поблизости. Нет, он должен добиться согласия. Только так. Однако как запасной план вариант с закидыванием на плечо остаётся в силе. — Я знаю, что ты больше не служишь Шреддеру, — на долю секунды карие глаза расширились от удивления. В них отразилась паника. — Знаю, что ты сказала неправду и это он послал за тобой тех солдат. Мятежница на самом деле ты, Караи, ведь так? Без единого понимания, как правильно действовать, словно сапёр без фонаря в кромешной тьме разминирывающий бомбу, он слепо нащупывал правильный провод, перерезав который удалось бы избежать взрыва. Взрыв — категорический отказ Караи. Судя по тому, как дёрнулась правая щека куноичи при упоминании главы клана Фут, он едва не перерезал неверный. — Какой догадливый мальчик, — она растянула губы в кривой улыбке. — Дала бы печеньку за правильный ответ, да в карманах пусто. Хочешь, в качестве награды в лобик поцелую? — Не нужно, — он нахмурился от её неуместного юмора. Хоть в сказанном ею и была насмешка, Лео не упустил главного — она подтвердила его слова. Боги, Караи в самом деле больше не приспешница заклятого врага! Какое облегчение! — Значит, раз я прав, нам больше незачем враждовать. Она сузила глаза и всё с той же кривой улыбкой произнесла: — Хочешь, ударю? Чтобы повод был? — Хватит, — он поджал губы. Когда она уже начнёт говорить серьёзно? — Не верю, что ты желаешь продолжать вражду, когда есть шанс наладить между нами мир, — он выпрямился во весь рост. — Тем более в таком состоянии, в котором ты сейчас, тебе не победить. Слишком поздно он понял, что говорить последнее точно не следовало. В карих глазах отразилась боль. Боль от бессилия. Боль от указания на слабость. Боль от понимания неминуемости поражения в ещё не начатом сражении. А затем боль преобразилась в ярость. И последовал взрыв. Караи издала полный злости крик. В нём не было слов, лишь чистый всплеск эмоций. В Лео полетели ножницы. Увернуться удалось только благодаря годами отточенным рефлексам. Лезвия вонзились в песок, погрузившись глубоко в почву. Над поверхностью остались торчать одни лишь металлические кольца. — Да мне плевать на мир, на вражду кланов и на тебя, Лео, тоже плевать! Ничего из этого не имеет значения! Ничего! Не лезь ко мне со своей грёбаной помощью! Дай уйти! — она всхлипнула, но тут же, словно устыдившись прорвавшимся эмоциям, воскликнула, заглушая предшествующий звук: — Убирайся, чёрт тебя подери! Её крик разнёсся по округе. Слышать его было так же больно, как если бы ножницы угодили в цель, попав по ноге. Однако болело вовсе не из-за обидных слов. Озлобленность куноичи не была для Лео откровением. Так она реагирует на те вещи и события, которые выводят её из себя. Злость Караи, пусть нежеланная и до спазмов в груди неприятная, была ожидаема. Потерянность в глазах, безнадёжность в голосе и бессилие в опущенных плечах — вот что ошарашивало больше всего. И не только ошарашивало. Пугало. Он никогда прежде не видел её такой. Даже тогда, в Нью-Йорке, когда он был готов опустить на её шею катану, покарав за то, что она сотворила с братом — даже тогда в ней не было этой… отчаянной надломленности. — Я не узнаю тебя, Караи, — он тяжело сглотнул, наблюдая, как куноичи, приоткрыв рот, часто дышит, словно только что пробежала десяток километров. Глаза её поблескивали, но щёки оставались сухими. Только виски окропляли едва заметные бисеринки пота. — Раньше ты бы проглотила гордость и приняла помощь. Сделала бы всё, чтобы достичь цели. А я знаю, она у тебя есть, раз ты готова пересечь этот пустынный штат пешком. — Значит, плохо ты меня знаешь, — последовал сказанный глухим голосом ответ, словно она истратила на крик весь запас накопившихся эмоций. — Нет, — возразил он. — Скорее это ты изменилась, — он шагнул вперёд, к понуро склонившей голову куноичи. — Что с тобой случилось? Куда ты так стремишься попасть? — Не твоё дело. Просто уйди, — она обхватила себя поперёк живота, положив одну руку на другую. Плечи её поникли, вся она сжалась, будто пытавшийся согреться в собственных объятиях дикий зверёк. Как же хотелось сделать то, чего Лео сделать никак не мог — притянуть к себе, крепко прижать к пластрону, и, через прикосновение губами к припорошенным песком волосам, к покрытым пылью вискам, к измазанным дорожками грязи, пота и крови щекам, к сомкнутым в подрагивающую линию сухим губам, забрать все заботы. В этот самый миг Караи казалась необычайно уязвимой. Только задень — упадёт и разобьётся, рассыпавшись на миллиарды осколков, который потом уже никак не склеить. Такую Караи хотелось оберегать. Чего бы ему этого не стоило, он должен уговорить её ехать с ним. — То, что ты сейчас делаешь — чистое самоубийство, — он указал налево. Над бескрайним полем низкорослых кустарников маячили людские фигуры. — Разве не видишь? Там вдали силуэты. Зомби идут. Скоро будут здесь. Поэтому, прошу, Караи. Доверься мне. Лео подошёл вплотную, нависая над невысокой фигурой, которая при его приближении сжалась в готовую в любой момент распрямиться и ударить пружину. Плечи её тряслись, как тряслись бы от холода. Должно быть то, что он так над ней возвышался, заставляло Караи нервничать ещё сильнее. Он тяжело сглотнул и решился. Кончиками пальцев он осторожно коснулся её руки. В блестящих от непролитой влаги карих глазах, которые наконец-то были обращены на него, отразилось изумление. Он мягко улыбнулся и, не встретив сопротивления, бережно отвел её руку от живота, который она прикрывала. Её ладонь — маленькая, человеческая, с виду слабая, хрупкая, но таковой не являющаяся, с полосами грязи и крови, царапинами и содранными участками кожи, — оказалась в его ладонях. — Караи, — она дёрнулась, когда он позвал её по имени, но руку не убрала. Хороший знак. По крайней мере, это означает, что его прикосновения ей не противны. Либо она настолько эмоционально опустошена, что ей всё равно. Тогда плохо. Он тяжело сглотнул и сжал узкую кисть увереннее, желая через прикосновение показать, как много заботы и поддержки он мог бы ей дать, если бы она позволила. — Я ничего не требую взамен, ничего не буду спрашивать, если не хочешь рассказывать. Просто… молю, не рискуй жизнью понапрасну. Не погибай так глупо. Разреши помочь. Если продолжит упираться, он просто ляжет здесь навзничь, в эту пыль, песок и глину, и будет повторять, как знающий всего три слова младенец — «едем», «Караи» и «прошу». Повторять снова и снова, во всех возможных комбинациях, пока не услышит её твёрдое и на этот раз правдивое «да». Плевать на гордость. Действительно плевать, если это даст возможность спасти её от гибели, к которой она так стремится, отвергая помощь. Если она захочет потоптаться на его распростёртом у её ног теле — он ей это позволит. Ему всё равно. Лишь бы осталась в живых. И на этот раз пусть будет рядом. Иначе незнание о том, жива ли она, будет опять медленно его убивать. В то время, пока он съедал себя отчаянием от непонимания, что ещё сказать, чтобы согласилась, Караи смотрела на их руки странным, непонятным ему взглядом. Её ладонь утопала в его крупных, несоизмеримо огромных, в сравнении с её, руках. Лео в который раз подумал, что нельзя было так хватать её. Она же разозлилась, когда узнала, что Донателло до неё дотрагивался. Наверняка и сейчас ей крайне неприятно… — Мне нужно в штат Орегон. Он вздрогнул и поднял взгляд. Караи смотрела на него так, будто ждала подвоха или удара — уязвимо и с долей опаски. Он прочистил горло. — Что там? Ладошка в его руках дрогнула, попытавшись вырваться. — Ты обещал, что не будет расспросов! Осознав свою оплошность, Лео поспешил исправиться. — Просто мне нужно знать, куда именно, чтобы проложить маршрут, — он обнадеживающе улыбнулся и успокаивающе провёл большим пальцем по тыльной стороне чужой ладони. Взгляд Караи смягчился и она, выдохнув и прикрыв глаза, ответила: — Мне нужно попасть в лабораторию, где изучают вирус.