This girl I know needs some shelter She don't believe anyone can help her She's doing so much harm, doing so much damage But you don't want to get involved You tell her she can manage And you can't change the way she feels But you could put your arms around her Protection — Massive Attack
По крыше барабанил дождь. Дерево, скрипуче раскачиваясь от ветра, царапало обшивку трейлера. За окном, на грани видимости, то появлялась, то исчезала обернутая густой листвой ветвь — не раз казалось, что это кто-то из братьев заглядывает. Однако никто не приходил. Один раз рация хмурым голосом Рафа поинтересовалась, жив ли Лео ещё, но, передав ответ: «я в порядке», смолкла. Каждый раз, когда Караи начинала беспокойно ворочаться во сне, дрожа под постоянно намеревающимся сползти халатом, Леонардо тут же подбирался, с радостной надеждой и боязливой настороженностью ожидая скорого пробуждения. Вот только глаза за блёклыми, не тронутыми краской веками оставались закрытыми. Вновь затрепетали игольчатые ресницы, хмуро сдвинулись к переносице тонкие брови, дрогнула узкая ладошка. Лео затаил дыхание. Минута, две. Ничего. Куноичи оставалась без сознания. Он разочарованно и в то же время облегчённо выдохнул. Расслабил вцепившиеся в потёртые подлокотники пальцы и продолжил сидеть в кресле, силясь не смотреть. Или, если и смотреть, то хотя бы не глазеть слишком пристально. Леонардо казался себе преступником, когда подолгу задерживал взгляд на приоткрытых губах с потрескавшейся коркой на нижней — кровь от ранки, обработать антисептиком которую никак не решался, поскольку прикосновение к лицу — к этим годами сводившим его с ума губам, — казалось слишком интимным. Ещё более злостным преступником он становился, когда подрывался поправлять сползший с плеч халат: тот укрывал от холода недостаточно хорошо, раз Караи бессознательно пыталась завернуться в него поплотнее. Преступником, потому как на самом деле только и ждал, когда ткань сместится, и у него будет повод дотронуться до куноичи: едва задевая, на пару секунд задержать пальцы на плече, чтобы ощутить, как за слоями одежды в самом деле теплится жизнь. Лео до сих пор не мог поверить, что девушка перед ним не плод фантазии, созданный мучительно болезненным желанием встретиться, а настоящая и живая Караи. Он и правда являлся преступником. Глазами безнаказанно крал спящий образ, прикосновениями вероломно пересекал границы личного пространства. Неотрывно, ни на что не отвлекаясь, смотрел, как поднимается и опускается грудная клетка. Вслушивался в дыхание, подсчитывая, через сколько поверхностных вдохов шел вдох глубокий. После стольких месяцев, проведенных в неведении, жива ли, или давно бродит по миру ходячим трупом (а может лежит бездыханным телом среди своих, таких же бездыханных, солдат) Лео не мог насытиться её присутствием. Казалось, стоило прикрыть глаза, зажмуриться на пару секунд дольше или же отвести взгляд в сторону — Караи исчезнет. Превратится в выдумку терзаемого тоской сердца. Обернётся миражом разыгравшегося воображения. Поэтому необходимо смотреть. Смотреть, чтобы не растаяла в воздухе подобно призраку, перестав быть материальной, пока никто не видит. И осязать. Глаза не самый надёжный инструмент восприятия действительности. Пальцам доверия больше. Поэтому, он вновь встал, шагнул вперёд, поправил сползший халат так, чтобы тот полностью прикрывал спину, задержал ладонь на тёплом плече на пару секунд дольше нужного и возвратился в кресло, на свой наблюдательный пост. Раньше не было возможности рассматривать Караи без утайки. В те редчайшие моменты, когда они находились на одной стороне и не сражались друг против друга, куноичи будто чувствовала, что за ней наблюдают, тут же перехватывала взгляд и начинала пристально, с вызовом, смотреть в ответ. Её глаза творили с ним страшное. Подолгу вглядываться в тёмные омуты было невозможно. В лёгких начинал заканчиваться кислород, а бешено стучащее сердце намеревалось пробить пластрон изнутри. Пойманный с поличным, Леонардо спешно отворачивался, смущенный собственной реакцией и предательским жаром, опалившим лицо. Конечно он провёл много времени наблюдая за Караи во время сражений. Но то другое. Там он смотрел на куноичи как на противника, а не как на… Караи. Внимание было обращено на хватку рукояти оружия, на движения ног, на напряжение в мышцах. Не было времени созерцать изгибы алых губ и мягкие линии высоких скул. Приходилось сосредотачиваться на едва уловимых знаках тела, стараясь предугадать, откуда прилетит следующий удар, дабы успеть вовремя его отразить. Теперь же Лео, пожалуй, впервые мог смотреть, не опасаясь быть замеченным. Не минуту, и не две, как удавалось до этого. Однако время неумолимо уходило. Вскоре она очнётся. И тогда дозволения смотреть не скрываясь — смотреть жадно, смотреть беззастенчиво, созерцая и запоминая мельчайшие штрихи, — больше не будет. Его и сейчас нет. Но Леонардо — преступник. Один из так ненавистной ему категории преступников — мужчин, подглядывающих за переодевающейся женщиной в окне дома напротив. Его не оправдывало то, что Караи была одета, а из открытых участков кожи только лицо, ладони, да тонкая полоска шеи, временами выглядывающая из-за кофты с высоким воротом. Быстрей бы проснулась. Быстрей бы поймала на преступлении… Или же нет, пусть поспит ещё немного. Столько, чтобы успеть добавить выжженному на сердце образу чёткости. Детали поистерлись за время разлуки. А некоторые из тех, что засели в памяти — изменились. Лео помнил это лицо другим. Линии челюсти были мягче, подбородок — округлее. Теперь же словно все черты заострились. Губы утратили яркость, стали сухими и тонкими. Исчезла ямочка на левой щеке, видимая даже когда рот не трогала улыбка. Щёки заметно впали. Под лишенными привычного макияжа глазами залегли болезненные тени. Новый отравленный болезнью мир оставил на теле куноичи свой отпечаток. Возможно не только на теле… Она атаковала людей своего клана. Почему? Что послужило причиной кровопролития? Они больше не её солдаты? Караи покинула клан Фут? Неужели то, чего Лео так отчаянно желал, в самом деле случилось?.. В этот раз он почувствовал, что Караи просыпается ещё до того, как она в самом деле открыла глаза. Её дыхание стало чуть более поверхностным, а затем… … веки дрогнули. Дрогнули и поднялись, явив стеклянно поблескивающую радужку. Лео замер. Воздух застрял в лёгких, тело прошибло током. Он умер опять. Заторможенно моргнув, она сонно обвела глазами стены трейлера и остановила взгляд на Леонардо. Он вздрогнул — кольнуло куда-то в грудь, под пластрон. Тёмные глаза не выражали ничего. Ни удивления, ни радости, ни тревоги. Словно не узнавали. Или узнавали, но встреча не бередила струны души, не трогала скрытое под стальными пластинами сердце, даже несмотря на то, что металлический доспех, против обыкновения, отсутствовал. В то время как сердце Леонардо заходилось бешеным стуком, сердце Караи, не сбиваясь с размеренного ритма, продолжало неторопливо перегонять по венам кровь. Выдерживать безразличный взгляд стало невыносимо. Невыносимой была и тишина, прерванная лишь шорохом ткани, когда куноичи подняла ладонь и начала сонно тереть глаза. — Караи… — выдохнул он совершенно чужим голосом. Имя прозвучало хрипом. Лео глотнул воздуха, попробовал ещё: — Караи, как ты?.. Она прекратила тереть веки, поспешно отняла руку от лица. Ничего не выражающая маска разбилась. Брови вскинулись, глаза расширились, рот приоткрылся. Смотрела удивлённо, даже ошарашенно. Будто не верила в существование того, кого видела перед собой. — Лео?.. — раздалось неуверенно. Дышать стало легче. Он расслабил вцепившиеся в подлокотники пальцы и подался вперёд, сместившись на край кресла. Губы сами собой расползлись в стороны, сложившись в робкую улыбку. — Как себя чувствуешь? Тебя ранило. Не сильно, но пришлось зашивать. Ты помнишь?.. Там лес горел. От дыма может горло першить, — заговорил он сбивчиво, опасаясь, что перебьют. — Хочешь воды?.. Нет, погоди, не вставай. Он подорвался помочь, вскочив с кресла, когда куноичи оперлась на локоть, а затем приняла вертикальное положение, свесив ноги с операционного стола. Но протянутая рука была проигнорирована. Леонардо так и остался стоять, неловко вытянув ладонь вперёд. Не смея дотронуться, чтобы придержать, он опустил руку, крепко прижав своевольную конечность к бедру. С заметными усилиями Караи выпрямила спину. Вставать, к его облегчению, не пыталась. Тонкие пальцы сжали край медицинского халата, соскользнувшего с плеч на колени. Стиснутые зубы подавили стон боли, которой всё же прорвался сквозь разбитые губы судорожным выдохом. Склонив голову, она глядела куда-то в пол, мелко подёргивая плечами. Дрожала. Уголки рта с подсохшей ранкой на нижней скорбно тянулись вниз. Волосы нависали надо лбом, скрывая половину лица. Глаз было не разглядеть. — Где я, чёрт возьми? Леонардо вздрогнул. И от враждебного тона, и от озлобленного взгляда исподлобья. Он отступил на шаг, внезапно осознав, насколько близко стоял. — В трейлере. — В чьём? — гневно затрепетали крошечные ноздри прилегающие к аккуратному носику. — В нашем. Моём и братьев. Ты уже просыпалась здесь раньше, пару часов назад. Помнишь? Караи обвела взглядом тесное помещение. Бледное лицо озарилось узнаванием. — Твой брат вколол мне какую-то дрянь, — прошипела она, недобро блеснув глазами. — До этого бы не дошло, но ты схватила ножницы и грозилась его убить. Она презрительно поджала губы. — Нечего было меня трогать. Он сложил руки на пластроне, инстинктивно пытаясь защититься от нападок. — Ты была ранена. Донателло обработал порезы и наложил швы. Не думаю, что это возможно сделать, не касаясь. Караи ощутимо напряглась. Немного помедлив, потянулась к груди и провела ладонью по чёрному материалу одежды, ощупывая тугую повязку под слоем ткани. — Зачем помогли? — карие глаза подозрительно сощурились. — Тебе требовалась помощь, а мы оказались рядом, — он сковано улыбнулся, надеясь, что улыбка поможет развеять витавшее в воздухе напряжение. — Тем более, ведь причин враждовать больше нет. Изящная бровь выгнулась, надломившись ближе к краю. Караи фыркнула и тряхнула волосами. Смоляные пряди колыхнулись, огладили впалые щёки и вернулись в исходное положение, прямыми линиями обрамив лицо. — Вот только не надо нести чушь про общую беду, врага моего врага и прочий бред. Только дурак будет думать, что против оживших мертвецов объединятся все без разбора. — Я не об эпидемии. Тонкие пальцы вцепились в ткань халата. Ещё немного, и в материале образуются дыры. Чёрная краска облупилась на половине ногтей. Караи разомкнула бескровные губы, провела кончиком языка по нижней, чуть трогая подсохшую корку. — Тогда о чём? — Мы видели, как ты напала на своих солдат, — осторожно начал он. — Вы сражались. Ты убила нескольких. А до этого видели вертолёт с эмблемой клана. Он атаковал другие, с таким же знаком. Предполагаю, что за его штурвалом была ты, Караи. Скажи, почему ты напала на других футов? Ничего не отразилось в тёмных, абсолютно непроницаемых глазах. Напускное спокойствие куноичи можно было принять за настоящее, если бы не её правая рука. На тыльной стороне ладони, из-за напряжения в мышцах, явственно выпирали тонкие косточки, которые, под запачканной грязью и кровью кожей, сцеплялись с пальцами, что с силой сжимали острое колено. — Они были предателями. Подняли восстание, убили нескольких главнокомандующих, захватили боевую технику. Мастер Шреддер поручил найти и убить мятежников. Вот и вся история. Надежда, что вовсю успела разгореться, вмиг погасла, как гаснет свеча в храме, когда её накрывают гасителем. Лео был подобен той самой свече. Лишившись кислорода, он был вынужден дышать горелым, задымленным воздухом. Горьким из-за погребального костра, на котором тлела надежда услышать из уст Караи весть, что его злейший враг над ней больше не властен. Почему же он так спешно пришёл к выводу, что раз Караи сражается со своими, то это означает, что она пошла наперекор клану? Наперекор Шреддеру? Почему позволил себе обмануться? Неужели потому, как всем сердцем желал, чтобы когда-нибудь примерно это и произошло? Грезил о том, как она снимает оковы, как переходит на его, Лео, сторону. Вцепился в неоднозначную сцену и неверно истолковал увиденное. Разочарование обрушилось ураганом на его облачный замок, разрушив хлипкое строение до основания. Этот замок — замок несбыточных мечтаний, который он построил из неправильно понятого мотива её действий. Леонардо отвёл глаза, не желая демонстрировать, какой болью отозвались в нём слова куноичи. Выходит, ничего не поменялось. Они по-прежнему враги. Как и год назад, как и много лет до этого. Караи лишь наказывала виновных, а он уже надумал себе невесть что. Как глупо. — В чём суть конфликта? — спросил он, тщательно стараясь не показывать своего разочарования. — Внутренние разногласия клана, — последовал сухой ответ. Леонардо кивнул. Понятно. Большей информацией она не поделится. Да и неважно, что именно между собой не поделили футы. Плевать на то, почему кто-то там из солдат решил объявить войну главе клана. Что важно — Караи по-прежнему правая рука Шреддера. Его наследница, его преемница. Его дочь. Для неё ничего не поменялось. Захотелось уйти из ставшего слишком тесным и душным трейлера. Но вместо этого он встал и отвернулся к раковине. Из открытого крана полилась вода. Ichi, ni, san. Раз, два, три. Глубокий вдох. Выдох. Стало легче. Совсем чуть-чуть. Он налил фильтрованной воды и протянул кружку Караи. Принимать ту из его рук в свои куноичи не спешила. — Это просто вода, — уточнил он. — Сама вижу, — фыркнула она. — Удивилась, если из крана текло бы что-то другое. Лео нахмурился. Будь он своим гениальным братом, то привёл бы целую гору научных аргументов почему ей необходимо выпить воды. Но он всего-навсего Леонардо, и всё, что может делать, так это продолжать стоять с вытянутой рукой и упрямо ждать. — Возьми. Ты потеряла прилично крови. Организму нужно восполнить недостаток жидкости. К его облегчению, Караи всё же прислушалась к здравому смыслу и забрала кружку, снизу обхватив дно ладонью. При передаче их пальцы не соприкоснулись. Это не могло не расстраивать. Караи намерено избегала малейшего тактильного контакта. Однако учитывая то, кем они друг другу являются (врагами, а не то, другое, о чём Лео пока не мог думать), победа состояла уже в том, что она приняла хоть что-то из его рук. А то, что победа отдавала горечью — это так, пустяк. Он привык к горечи. Её привкус чувствовался в каждой проведённой рядом с куноичи минуте. И вот, стоило ему только подумать, что горечь может подластиться мёдом, а Караи — перестать быть футом, его оплеухой возвращают с небес на землю. Леонардо помотал головой, прогоняя засевшие в голове мрачные мысли. После месяцев разлуки, находясь на другом конце материка, он чудесным образом повстречал Караи. Стоило благодарить высшие силы за одно то, что их судьбы вновь пересеклись. Благодарить и не просить о большем. — Далековато вы от Нью-Йорка, — заметила куноичи, отпив воды. — Какого чёрта вы вообще здесь делаете? — Так получилось, — уклончиво ответил он, не желая вдаваться в подробности их путешествия. Тем более рассказывать ей об отце. Об их отце. Нет, его отце. То есть, частично и её. Ох, это сложно. — Какое-то время жили в соседнем штате. На днях узнали, что неподалёку объявились футы. Проследили за сигналом, увидели вертолёты. Потом тебя. Караи отставила пустую кружку. — Вот так встреча, — Лео мог поклясться, что на секунду увидел, как её губы складываются в улыбку. — Если честно, думала, до вас уже давно эпидемия добралась. Но вы оказались живучее большинства людей. Хотя чему тут удивляться. Вы всегда такими были. Ему почудилось, или в немного хриплом из-за того, что она заговорила тише, голосе проскользнула теплота? Нет, точно не почудилось. За сказанными с нарочитым безразличием словами таилась искренность. Хоть Караи и не произнесла напрямую, но прозвучало всё так, будто она действительно была рада внезапной встрече. — Я тоже счастлив знать, что с тобой всё в порядке, Караи, — он улыбнулся, но улыбка его угасла, когда в ответ куноичи как-то разом помрачнела и отвела взгляд. Что произошло?.. Он сказал что-то не то?.. — Ладно, Лео, — она пригладила коротко стриженные волосы на затылке. — Было чудесно пообщаться, но я спешу. Отдай мне моё оружие и я пойду. Как? Уходит? Но они только встретились! Она не может уйти. Не может! Они разойдутся и больше не встретятся. Каков шанс, с учётом бушующей эпидемии, что они по-прежнему будут живы через месяц, через год, через два? Милостивые боги не будут всегда столь милостивы. Следующей встречи может и не случиться. — Куда ты? — он даже не пытался скрыть охвативший его испуг. Всё в нём восстало против того, чтобы дать ей уйти. Караи, продолжая отрешённо глядеть в окно, после недолгой, но заметной паузы ответила: — В Нью-Йорк. Мой отряд перебили. Я не могу продолжить искать мятежников одна. И с базой не связаться, передатчик сломан. Наберу новых людей и выслежу оставшихся, — голос ожесточился, в нём появилась разящая холодом решимость. — Никто не уйдёт не наказанным. Убью каждого. Всех до единого. Лео сглотнул. Казалось, стремление найти предателей подпитывалось не только отданным сверху приказом. Личная заинтересованность? В том, как она это сказала и как при этом блеснули её глаза таилось что-то тёмное и глубокое. Неприязнь? Нет, не просто неприязнь. Ненависть. — Путь неблизкий. Особенно без вертолёта. Как собираешься добираться до города? — Не проблема. Найду машину. Он опешил. Вот так просто?.. Заведёт мотор и уедет? В голове родилась отдающая безумием идея. Не предоставляя себе времени задуматься о благоразумности того, что хотел предложить, Лео выпалил: — Караи, это крайне небезопасно. Дороги кишат мертвецами. Некоторые из путей размыло, не проехать. Постоянно встречаются перегороженные машинами трассы, разрушенные мосты, обваленные туннели. Никогда не предугадаешь, проедешь ли по намеченному маршруту или придётся разворачиваться и искать объезд. А ведь многие заправки пусты. Топливо достать с каждым днём становится сложнее. Поэтому единственный вариант — это большой транспорт, где можно разместить канистры с бензином про запас. И в одиночку управиться со всем этим будет тяжело, Караи, — он подался вперёд, буквально на полшага ближе к сидящей на операционном столе куноичи, однако с учётом тесноты трейлера это означало, что он придвинулся вплотную, практически задевая её колени своими. — Но если тебе нужно, если тебе правда нужно в город, мы подкинем тебя до Нью-Йорка. У нас большой и надёжный транспорт. Грузовик. Придётся немного потесниться, но мы все поместимся. С нами тебе будет безопаснее. Всё то время, пока он говорил, Караи продолжала безучастно смотреть в окно. Будто мыслями находилась вовсе не здесь. Занервничав сильнее, Лео хотел уже было переспросить, слышала ли она что-нибудь из его доводов, когда куноичи повернулась к нему лицом и ровно произнесла: — Хорошо, Лео. Он моргнул. Вот так просто? — Ты согласна? Правда? — Да. Поедем вместе, — улыбка. Лео заулыбался в ответ. В груди разлилось приятное тепло. Даже несмотря на то, что в улыбке куноичи было что-то не то. Нет, это не была одна из её фальшивых масок. Улыбка казалась искренней. Тогда что с ней было не так? Почему та отдавала больше грустью, нежели радостью?.. К нему потянулись руки. Он застыл, когда ладони легли ему на талию, с боков, немногим выше пояса штанов. Мгновением позже темная макушка ткнулась в пластрон, в область ниже груди. Лео забыл как дышать, когда Караи повернула голову, прижавшись щекой к его костным пластинам, а пальцами сжала края карапакса, притягивая ближе. Это было объятие. Самое настоящее, немного неуклюжее и смущающее, так как он стоял, а она сидела и едва доставала ему до живота, но объятие. — Спасибо, — шепнула и — о боги! — подалась вперёд, прижимаясь плотнее. — Да… как бы… не за что ещё, — смутился он. Не зная, куда деть руки, которые совершенно точно необходимо было куда-то деть, он осторожно положил одну ладонь на хрупкое с виду плечо. Теплое. Так приятно. Слышит ли Караи, как часто-часто бьётся его сердце от этого неожиданного, до жара на скулах волнительного момента близости? Наверняка слышит, ведь стук этого трепещущего в грудной клетке органа оглушающе громкий и перекрывает все звуки вокруг. Как жаль, что панцирь совсем не чувствительный, и Леонардо практически не ощущает, как его касаются. Или не касаются. Она вроде бы убрала ладони с краёв карапакса. Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Так и объятие, немного погодя, закончилось. Завершилось чуть слышимым металлическим перезвоном, когда Караи отстранилась. Откуда звук?.. — А твои братья точно не будут против? — Караи одарила его смущённым взглядом из-под заслоняющей глаза чёлки. Лео сглотнул, вцепившись взглядом в прикушенную в признаке неуверенности нижнюю губу. Все лишние мысли выветрились. О боги, она только что обняла его! — Я поговорю с ними. — Тогда иди, — она кивнула на выход. — Обсудите сейчас. Они могут и не согласиться. Хотелось бы знать точно, прежде чем строить дальнейшие планы. Лео кивнул. Не хотелось покидать трейлер, но Караи была права. Необходимо переговорить с семьёй, прежде чем давать обещание, что они вместе направятся в Нью-Йорк. Немного безрассудно с его стороны. Разговор предстоял не из лёгких. Можно ли надеяться, что братья согласятся без особых пререканий? Мечты-мечты. С великой неохотой он вышел наружу, напоследок попросив не громить лабораторию Донателло, на что куноичи, вновь отвернувшись к окну и приняв этот странный, безучастный вид, сдержанно ответила, что ничего такого делать не планирует. Лео замешкался в дверях. Караи вела себя не так, как он ожидал. Совсем не так. Может просто показалось. Однако оставлять ту одну точно не следует. То, что она согласилась принять его помощь ещё не значило, что за ней не стоило приглядывать. Уже снаружи, поглядывая в непроницаемое окно, сквозь которое, Лео точно знал, за ним наблюдают внимательные карие глаза, он вынул рацию и зажал большую кнопку. — Майки, выйди к трейлеру. Остальные будьте в Шелрейсере. Нужно кое-что обсудить.***
Выбор пал на Микеланджело, поскольку никого другого оставить с Караи было нельзя. Лео гложило чувство вины перед Донни, ведь это он заставил брата заняться её лечением, хотя знал, как некомфортно тому будет находиться с ней рядом. А пошли он Рафа — тут уже впору тревожиться за куноичи. К преемнице Шреддера тот был настроен крайне агрессивно. Оставить их одних будет тем же самым, что собственноручно бросить в ёмкость с бензином спичку — обязательно последует взрыв. Поэтому — Микеланджело. Когда Лео закончил с объяснениями, Майки, с опаской глянув на трейлер, неуверенно кивнул. — Ох, надеюсь, она хотя бы меня прибьёт не сразу. Не представляю, как ты Рафа уламывать будешь. Меня, если что, ты тоже не особо убедил. Ну да ладно. Тебе виднее… наверное. Надо так надо. Честь, все дела. Понял я, — вцепившись в нунчаки, брат нехотя поплёлся к двери, бросив на ходу: — Но идея всё равно так себе. Хвостом чую, будет жопа. Когда Лео поднялся в Шелрейсер и ввёл в курс дела остальных, Рафаэль повёл себя вполне ожидаемо. А именно: вскочил с дивана и начал орать. — Да что за хуйню ты удумал? — рявкнул тот, с грохотом опустив стакан на стол. Кола плеснулась через край и растеклась чёрной кляксой по поверхности. — Она, блять, фут! Не принцесса в беде, которую надо привести бате-королю в ебучее сладкое королевство! Фут, Лео! А ты? Решил в рыцаря поиграть? Забыл, насколько она опасна? Глазом не моргнёшь —подкрадётся сзади и хвост тебе своими ножиками отхерачит! Или ночью, пока спишь, горло перережет! Стерва сама призналась, что ты ошибся на её счёт. От футов она не уходила, Лео! С чего ей быть с нами милой? Ну помогли, да. И что? Друзьями теперь нас считает? Брехня! Прибьёт всех поодиночке, и в мешке доставит наши головы своему папаше. Ты об этом думал, прежде чем приглашать её жить с нами?! Под одной крышей, блять, жить, герой ты хренов! Последнюю фразу Раф буквально прорычал, обвинительно ткнув указательным пальцем Лео в пластрон. Неподалёку Донни что-то увлечённо набирал на клавиатуре. Ноутбук периодически издавал пикающие звуки. Лео выпрямился и вскинул подбородок, показывая свою непоколебимую решимость. — Она может и фут, но причинять вред нам не будет. Я в этом уверен. — Когда это ты научился другим в башку заглядывать? Откуда такая уверенность? Лео просто знал. Сердцем чувствовал. Ушли годы на то, чтобы хоть немного научиться понимать Караи. И лишь недавно, раз за разом прокручивая в голове все их прошлые встречи, пришло озарение: она не желает смерти ни ему, ни братьям. Не желала тогда, не желает и теперь. Только Рафу такое ведь не скажешь. Не поймёт. Ему нужно обоснование. Ноутбук Донни продолжал пикать, а гениальный брат — молчать. — Ей это невыгодно. Вместе выживать проще, а значит и шансов добраться до Нью-Йорка больше. Если убедим, что не желаем вреда, то и она будет относиться к нам с миром. Раф закатил глаза и обречённо застонал. Под конец его полный раздражения стон превратился чуть ли не в рычание. — Большей чуши от тебя ещё не слышал! Наивность из жопы своей вынь. Эта сука что угодно сделает, лишь бы своего хозяина порадовать. А Шреддер будет ебать как рад такому подарку, как наши головы, — брат грубо ткнул пальцем в висок Лео. — Отделённые от тела головы! Чувствуя нарастающую злость, Лео отвёл ладонь брата от своего лица. Раф всегда, когда спорил на повышенных тонах, подходил вплотную, пластрон к пластрону, оттесняя назад. Вот и сейчас навис, вытянувшись во весь рост (тот случай, когда пятнадцать сантиметров таки играют роль), растопырил локти, придавая своей массивной фигуре ещё большей внушительности и, разве что слюной не брызжа, начал с рыком и матами объяснять, какой же из Лео плохой лидер. Постоянно. Тыча. Пальцем. Желание ухватить его за этот самый палец и дёрнуть как следует, чтобы искры из глаз посыпались, было велико. Лео держался. Начинать драку не хотелось. «Биб-пи-бип», — доносилось с переднего сидения. — Интересы футов не вращаются вокруг нас одних, Раф, — процедил он. — Сейчас и без клана Хамато у них полно забот. — Ты ещё скажи, что они расстроятся, если мы все передохнем. — Это вряд ли, — согласился он. — Могу ручаться только за Караи. Она не желает нам смерти. А мы, Раф, не желаем смерти ей. Раф вскинул надбровную дугу. — Это ещё почему? Он что, действительно не понимает?.. — Сам знаешь. — Нет, не знаю. Лео поджал губы. — Она его дочь, — почему-то получилось чуть ли не шёпотом, будто он разбалтывал некий секрет. Хотя тайна и перестала быть таковой. Вот только обсуждать её было… неуютно. Вот теперь Раф понял. Даже на шаг отступил. Посмотрел с такой неприязнью, словно Лео на его глазах сделал что-то непристойное, а тому пришлось наблюдать. Скулы его потемнели — только не от смущения, а от ещё большей злости. — Она шавка Шреддера! — рявкнул он. — Всегда была его верной псиной и всегда будет! Хоть как ты её ни назови, ничего, Лео, не поменяется, — биб-пи-бип, — Да что, Дон, у тебя там всё время бикает? Задрало уже! — Уведомления о том, как идёт процесс расшифровки, — ответил брат, не отрываясь от монитора. — Удалось поймать и записать разговор пилотов. Только обрывок, правда. Как раз перед тем, как вертолёт Караи их подбил. Никак не могу разобраться с кодировкой, хотя, думаю, уже близок… — Звук выключи! Пиздец бесит! Донни посмотрел на Рафа поверх очков и снова уткнулся в ноутбук. Лишь зная, куда смотреть, можно было распознать проскользнувшую в карих глазах обиду. Дон всегда болезненно воспринимал негативные слова брата в свой адрес. Сейчас Раф готов был кинуться на кого угодно. Удивительно, что ещё драку не затеял… Ах, да. Бетани рядом. Надо признать, уже только одним своим присутствием ей удавалось утихомирить его вспыльчивый нрав. Ругань, к сожалению, так и продолжала литься из его искорёженного злобой рта, но, по крайней мере, с кулаками он не кидался. Сдерживался, зная, каким может быть, если не возьмёт гнев под контроль. А сейчас, когда Бетани коснулась руки брата, обхватила его сжатый, подрагивающий от ярости, кулак, и позвала тихо по имени — конечно же он сдался. При взгляде на возлюбленную черты его лица сгладились, взгляд потеплел. Раф начал остывать, словно кто-то приоткрыл крышку готовой вспениться кастрюли и выпустил пар. Даже обратно на диван сел. — Прости, Лео, что встреваю, — обратилась к нему Бетани, — но эта девушка, Караи, кто она вообще? Лео перевёл озадаченный взгляд на Рафа. — Ты не сказал? — Что она злобная сука? — саркастично переспросил брат, скрестив руки на пластроне. — Сказал. И что состоит в преступной группировке тоже, — затем обратился к девушке, в тысячу раз спокойнее, чем до этого говорил с Лео. — Мы эту шизанутую лет десять знаем, Бет. Она дочурка одного мафиозного босса. Якудза, так сказать. С её папашей у нас знатные тёрки… долгая история, короче, — он махнул рукой. Махнул, будто эта часть прошлого не представляла из себя ничего важного, и даже мимолётного упоминания не стоила. Нежелание Рафа посвящать Бетани в подробности минувших лет несколько удивляло. Да, когда они отбыли из Нью-Йорка, то решили всё то время, что было отведено отцу, не вспоминать о враге, которому так и не удалось воздать по заслугам, сосредоточиться на настоящем, чтобы создать как можно больше тёплых семейных воспоминаний, — но теперь-то что? Им встретилась Караи. Будет глупым молчать и не говорить Бетани о футах, о Шреддере и прочем. — Не пойму, зачем тогда ей помогать, если вы враждуете? — задала она вопрос, переведя взгляд с Рафа на Лео и обратно. Брат молчал. Только плечами пожал и глаза отвёл. — Потому что нас связывает не только вражда, — ответил за него Лео, не вдаваясь в подробности. Такой ответ, ясное дело, её не удовлетворил. — То есть? — светлые брови в непонимании нахмурились. — Может, хватит уже ходить вокруг да около? — встрял Донателло, отодвигая от себя ноутбук. — Бетани, — обратился он к девушке, — ни Лео, ни Раф не хотят произносить это вслух, поэтому скажу я. Караи — биологическая дочь Хамато Йоши. Это означает, что она наша сводная сестра. С натяжкой её можно назвать даже кровной, поскольку при мутации мы получили человеческие гены мастера Сплинтера. Следовательно, Караи наша родственница. — Не называй её так! — выплюнул Раф, давясь злобой. — Эта стерва не часть семьи! — Я имею в виду словарное определение термина, Раф. С биологией спорить не собираюсь, говорю как есть. Так уж выходит, что она наша сестра. — Она нам не сестра! — Рафа надолго не хватило, он вновь вскочил с дивана. — Не горячись. Это просто слово. Отрицать нашу связь будет нелогично, — Донателло беспечно пожал плечами. Его явно не тревожило их внезапно обнаруженное родство. — Но менять к Караи отношение? Только из-за набора схожих генов? Вот этого определённо делать не следует. Леонардо отвёл взгляд, не желая показывать, что не согласен. Донателло был не прав. Их связь меняла многое. Только он пока не мог понять, в лучшую или же в худшую сторону. Необходимо любой ценой переубедить братьев. — И всё же, парни, мы не должны бросать её вот так, без всякой поддержки. Мастер Сплинтер бы этого не хотел, я уверен. Упоминание отца далось тяжело. Не получилось произнести фразу так убедительно, как того бы хотелось. Знал ли он мастера достаточно хорошо, чтобы прямо заявлять, чего тот в самом деле желал? Лео казалось, что да. Казалось — да вот больше не кажется. — Уверен, да? — как зверь чует слабость жертвы, так и Раф, почувствовав сомнение, вцепился в уязвимое место, начав болезненно выкорчёвывать все потаённые страхи и опасения. — Типа, думаешь, он с распростёртыми объятиями приютил бы ту, кто Дона неделю в плену держала? Ту, кто Майки руку едва не оторвала — тогда, на складе, помнишь? Считаешь, отец любезничал бы с той, кто в тебе дырок, как в решете, понаделала? С крыши скинула? Может, по крови она ему и дочь. Но в первую очередь… нет, в первую и последнюю очередь, она — фут. Её воспитал Шреддер. Она не рядовой солдат. Она его правая рука. Наш враг, если ты, вдруг, нахер забыл. Пока она в рот смотрит этому ублюдку, даже не смей переубеждать меня в обратном, — Раф, направившись к двери, проходя мимо Лео пихнул его плечом. — Пойду пройдусь, а то кулаки от этого идиотского разговора пиздец чесаться начали. Раф ушёл, напоследок шарахнув дверью и оставив после себя неприятное чувство тяжести в атмосфере образовавшейся тишины. — Я поговорю с ним, — вздохнула Бетани. Протез лязгнул, когда она вставала с дивана. После того как девушка, вцепившись в поручни, неторопливо спустилась из салона Шелрейсера на землю, Лео и Донателло остались одни. — Дон, ты всё молчишь, — обратился он к вернувшемуся к ноутбуку брату. — Скажи, что по поводу всего этого думаешь? — А разве моё мнение имеет вес? Ты уже давно всё решил без нас, так к чему спрашиваешь? — Донни, всё не так… — попытался он оправдаться, но брат его перебил. — Нет, Лео, так оно и есть. Что бы мы не сказали, ты найдёшь аргументы против, и в итоге всё будет по-твоему. Когда дело касалось Караи, ты всегда был резко категоричен, брат. Не имеет значения, что скажу я, Раф или Майки. По итогу решение принимать ты будешь исходя лишь из личных убеждений. А я на девяносто девять процентов уверен, что по твоей прихоти нам придётся сопровождать её до Нью-Йорка. Так что поберегу нервы и время, чем буду доказывать, насколько плоха эта затея. Лучше расшифровку сделаю. Это принесёт в десять раз больше пользы, чем бессмысленный спор. Лео тяжело сглотнул, почувствовав привкус горечи на языке. Значит, вот как все думают?.. Нет, Донателло не прав. Мнение братьев всегда было и будет для него важным. Просто… просто Караи оставлять никак нельзя. Несмотря на все их аргументы против — нельзя. Чем больше он об этом думает, тем сильнее понимает, что поступает правильно. Донателло молчал и не собирался продолжать разговор. Игнорировал. Пальцы продолжали стучать на клавиатуре, набирая кусочки программного кода. Нет, так совсем не пойдёт. — Думаешь, там может быть что-то важное? — осторожно спросил Лео, присев в одно из кресел. — Без понятия, — Дон пожал плечами. — Как расшифрую — узнаем. В этот момент дверь начала отъезжать в сторону, явив одного из братьев — того, кого он никак не ожидал за ней увидеть. — Майки, что ты здесь делаешь? Ты должен быть с Караи. — Да не волнуйся, бро, — отозвался Микеланджело, беспечно махнув рукой. Он вскочил в Шелрейсер и прошёл к кухонному буфету. — Никуда она не денется. О нет. Если Майки пришел заварить себе чай, значит, кто-то его сменил. Выходит, с ней сейчас Раф. Лео поплохело при мысли, что те находятся в одном помещении. Наедине. Нужно срочно идти к ним. — Готово, — Донателло довольно откинулся на спинку кресла. — Посмотрим, что тут у нас. Лео, уже поднявшись со своего места, замер. Остаться прослушать запись или немедленно уйти? Не прибьёт же её Раф, в самом деле? Нет, не должен. Если она, конечно, его не спровоцирует… Как быть?.. Всё же он принял решение остаться. Буквально на минуту задержится, потом сразу пойдёт в трейлер. Из динамика раздалось шипение. Вскоре помехи преобразовались в неразборчивые слова. Некоторое время доносились только редкие обрывочные фразы, относящиеся больше к техническим характеристикам полёта — указание высоты, направления. Но потом, когда Лео уже начал сожалеть, что остался, послышалось: — Вижу цель. Расстояние восемьсот метров. Идёт на взлёт. Начинаю преследование, — шипение, малопонятные обрубки слов, щёлкающий звук. Потом громко и панически: — …. какого?.. Кто открыл огонь? Не стрелять! Караи нужна мастеру Шреддеру! Схватить, слышите? Предательницу не убивать! Шреддер приказал! Она нужна мастеру живой!.. Чёрт, меня подбили!.. После оглушительного треска последовала тишина. Запись кончилась. На Леонардо хлынуло такое облегчение, что не умей он контролировать эмоции, расплылся бы в счастливой улыбке, по которой все бы поняли, почему эта новость ввела его в такое состояние. — Охренеть… — Майки, выпучив глаза, так и застыл с полным горячей воды чайником в одной руке и кружкой с пакетиком чая в другой. — Он сказал — предательницу? То есть Караи реально послала клан Фут куда подальше и ушла от Шреддера? — Похоже на то, — Донателло, судя по виду, был удивлён не меньше. — Получается, она наврала тебе, Лео. Про мятежников и прочее. — Выходит, так, — он кивнул, но долго сдерживать охватившее его волнение всё же не мог. — Это ведь всё меняет, да? Раз Караи больше не с футами, значит, и мы друг другу больше не враги. — Но и не друзья, — подметил Дон. — Фух, парни, у меня прям камень с души! — Майки поставил чайник на место и улыбнулся. — А то она лежит там в трейлере бледная как смерть — перелом ноги ещё этот — всё хнычет и жалуется, что ей плохо и холодно. Чая, вон, принести слёзно просила. А мне её то жаль становится, то наоборот, злиться начинаю, как подумаю, какому отморозку она служит, да и вообще, по-любому специально бедняжку из себя строит, притворившись больной, чтобы сочувствие вызвать. Ну, раз тут такое дело и она больше не фут, то так и быть, чаем угостить можно, — он с волнением заглянул в кружку. Вода в ней потемнела от заварки. — Как думаете, малиновый норм будет? Она сказала, любой сгодится, но я вот не знаю даже. Может, ей, как и Бетти, ванильный больше по вкусу будет?.. Желание улыбаться пропало. Беспокойство, по мере того, как говорил брат, стало перерастать в страх. — Погоди, Майк, какой перелом? — Ну как какой? Нога в бинтах. Сломала же, когда вертолёт падал. — Ничего сломано не было. — Но там бинты… — увидев, что никто не спешит подтверждать его слова, Микеланджело всплеснул руками: — Ну ё-маё! Реально? Блин, так она наврала? И повязку сама на ногу намотала? Типа, чтобы беззащитной казаться? Я ж думал она и встать-то с лежанки не может, с поломанной ногой-то!.. Чёрт… она там одна же сейчас сидит. — Одна? — Лео захлестнула нешуточная паника. — А Раф? — Раф? — Майки заозирался по сторонам, будто только сейчас заметил отсутствие одного из братьев. — Не, Раф не приходил. Говорю же, я только за чаем. Она пить захотела, ну я и подумал, что раз ходить не может, то ничего страшного не случиться, если за пять секунд сгоняю за питьём. — Дверь-то запер? — Дон закрыл крышку ноутбука и поднялся с сидения. — Конечно! — Тогда ладно. Без ключей ей не выбраться, — Донни протёр глаза, сдвинув очки наверх. — А вот то, что она там в лаборатории одна натворить может — вот за это стоит беспокоиться. Оружия там нет, но есть вещи, которые можно в его качестве использовать. Лео машинально дотронулся до ремня, проверяя подсумок, в котором хранилась связка ключей. И застыл. Тот был пуст. — О нет, — произнёс он, чувствуя как кровь отливает от лица. — Она ключи у меня вытащила. Нет, он не будет объяснять братьям, как так вышло. Будет молчать, но не расскажет про объятие, в котором, как оказалось, вовсе не было искренности, а был лишь холодный расчёт тем самым незаметно забраться ему в карманы. Майки вздрогнул, оторвал ошарашенный взгляд от Лео и, повернувшись к окну, прислушался. — Слышите? Гудит что-то. И вправду. За окном, где-то в задней части Шелрейсера, гудел мотор. Звук постепенно отдалялся. Чуть не вырвав дверь из пазов в салон влетел Раф. С неприкрытым ужасом в наполненных злостью глазах, он рявкнул: — Заводи мотор! Эта стерва спиздила мой байк! Хранить все ключи в одной связке, определённо, было плохой идеей. Особенно когда среди них находились запасные ключи от мотоцикла Рафаэля.