Непредусмотренная практика.

Я резко открываю свои голубые глаза в непонимании. Геральдист просто не дал мне дойти до пика! Он не дал мне получить то удовольствие, от которого в животе снова заворачивается тугой узел и мне приходится терпеть в столь сладкой истоме и муках. Его пах трётся о мою промежность и даже через толстую ткань брюк и своих легинсев я могу понять, что учитель возбуждён не меньше меня. —Что же мы творим, Уокер..?—сбивчиво шепчет он, делая ещё один толчей навстречу. Я охаю, припадая губами к шее преподавателя, кусаю, облизываю, постанываю, ведь мое тело так возбуждено, что в трусиках слишком мокро! —Точно не то, что по закону!—слегка раздраженно рявкаю я, все-таки расстегнув этот долбанный ремень на его брюках и отстёгивая пуговицу с молнией. Одним движением, я спускаю с Геральда штаны вместе с трусами. Учитель также не желает отставать, поэтому он прислоняет меня к столу всем телом, аккуратно шепча на ушко своим горячим шепотом: —Приподними свою попку, Вики,—его соблазнительный шёпот уже почти довёл меня до оргазма. Боюсь представить, что будет дальше... Руками он осторожно стягивает с меня легинсы за поясную резинку, вместе с мокрыми насквозь трусиками... Упс! —Хи-хи...—держусь своими мокрыми ладошками за плечи преподавателя. Только затем я слегка приподнимаю корпус, снимая с себя собственную футболку, отбрасывая ее в каком-то неизвестном мне направлении. Затем я резко притягиваю Геральда к себе, не давая заполнить эту аудиторию стонами. Еще рано.. Я так же быстро стягиваю с него чёрную футболку, припадая к губам, кусая, снова пробуя на вкус, радуясь, возбуждаясь. Все эмоции входном действии — в общем. Одной своей рукой я провожу тонкими пальчиками по возбужденному члену от головки до основания, а затем плавными движениями начинаю мастурбировать его. Чувствую, как дыхание учителя становится сбивчивым, а своей головой он рухнул на мое плечо, немного прирыкивая, когда я слегка сжимаю в своей ладошке возбужденный орган. Мужчина одной рукой проводит вдоль моей обнаженной спины, от чего пробегает табун мурашек, а в животе затягивается настолько тугой узел, что я готова прямо сейчас оставить эти все прелюдии и наброситься на учителя, чтобы он оттрахал меня, словно я последняя сука на этих чертовых небесах! Вторая рука брюнета скользит от колени до внутренней части бедра, накрывая ей мое лоно, и заполняя пальцами. Он расстёгивает столь сладкую истому настолько, что я поддаюсь в такт его темпу руки, ускоряя темп собственной. —Уокер...—рычит он, снова кусая мои губы до крови. О да, этот сладкий, столь приятный голос, о котором я так мечтала последние несколько месяцев, от которого готова сойти с ума, потерять крышу. И мне за это не стыдно. —Ты, маленькая..—рывками произносит он, освобождая меня от своих пальцев, убирая мою руку со своего члена и заполняя до конца.—Маленькая сука, которая заставила меня потерять контроль над собой. Тихо пускаю смешок,припадая к шее мужчины. Я блуждаю своими руками по его накаченному торсу, груди, спине, царапаю ее до выступов крови. Я стону, как дешевая шлюха, как нимфоманка. Стону в его чертовски сексуальные губы, шею, грудь; да куда угодно, когда он сжимает мои ягодицы в своих сильных ладонях, после которых останутся огромные синяки и мне придётся оправдываться перед Мими, придумывать глупые отмазки, но это все потом. Сейчас я думаю только о том, как мне хорошо. Как я двигаю навстречу бёдрами в такт бёдрам преподавателя, как я стону, как я задыхаюсь от удовольствия, когда его сильные руки наматывают мои длинные чёрные волосы на кулак, заставляя поднять голову. Он кусает мою шею, облизывает ее, ключицы. Его язык доходит до моих сосков, кусая, высасывая из них все соки, когда мои мокрые ладошки упираются в его плечи, а глаза сами закрываются, срывая голос от сильных стонов. Я завожусь до последнего, когда его пухлые губы накрывают мои, заглушая столь громкие звуки. Геральд буквально вдалбливается в мое тело, припечатав меня к столу, закрепив руки над головой, он заглядывает мне в глаза, дьявольски улыбаясь. —Вики, ты знаешь это...—Знаю. Я все знаю. Я дохожу до своего пика, выгибаясь в спине, и впиваясь ногтями в его плечи, изливаясь в оргазме, громко застонав, закрыв веки в блаженстве.—знаешь, что ты гребанная сука, и что у нас могут быть проблемы после этого,—делая последние и самые глубоки толчки, он выходит из меня, кончая на живот. Тело Геральда падает на меня сверху, сладко посасывая соски и смотря на меня исподлобья с очаровательно зловещей улыбкой.Одним движением он вытирает какой-то тряпкой с моего живота белизну и продолжает. —О да, Геральд!—кричу я, выгибаясь навстречу его действиям.—Я гребанная мразь, потому что мы нарушили запрет, но знаешь... Ах..—стону я, когда его язык скользит к моему пупку и ниже, ниже..—Мне... А-а-а!—я хватаю его за волосы, обхватывая ногами за торс, прижимая тем самым к себе плотнее.—Плевать! Я! Я.. Ах..—еще одно движение у клитора.—Хотела.. А!—он создаёт давление на набухшую бусинку.—Этого.. АХ, ГЕРАЛЬД!—уже кричу я, прижимая его ещё сильнее к себе.—Не останавливайся, прош.. Ах!—он делает круговые движения у самой чувствительной точки, тем самым дразня меня и не давая дойти до долгожданного оргазма. —Ты.. Ах!—еще раз.—А-АХ!—и ещё. Наконец он делает последние движения языком, от чего мое тело накрывает волна оргазма. Я прогибаю свою спину в пояснице, притягиваю его обратно к себе и целую в губы настолько чувственно, что по началу голубоглазый сначала теряется, но затем так же чувственно отвечает, приподнимая меня со стола. Я пытаюсь встать на ноги, до сих пор целуя его припухлые губы, но ноги настолько ватные, что я ни на что не способна. —Черт...—шепчет мужчина, сажая меня обратно на стол. Я лишь довольно расплываюсь в улыбке, показывая ему, а-ля «Я в восторге!». Его демоническая улыбка вновь появляется на губах. Нежным касанием, Геральд берет меня за щеки, заглядывая глубоко в глаза. —Обещай, что это будет нашим секретом, маленькая... —Сучка,—игриво отвечаю я, продолжая за него.—Я клянусь, никто не узнаёт. —даю клятву я, последний раз прижимаясь к его сладким, словно карамель, губам. Позже мы быстро соберёмся, дьявольски улыбаясь друг другу, выйдем из кабинета и разойдёмся в разные стороны. Но никто никогда не узнает о том, что мы творим в той самой аудитории...