***
Никто из них не помнил, когда последний раз ощущал себя выспавшимся, но каждый знал, что неся прямо сейчас свою службу, возможно спасти чью-то жизнь, избавив мир от очередного зла в лице представителей преступного мира. Даже свет в коридорах ФЭС казался каким-то приглушённым. Это было ночное дежурство, поэтому основная масса сотрудников прямо сейчас отдыхала у себя дома. Но не они… Где-то в самом конце стеклянных коридоров, в морге, в абсолютной тишине Валя заканчивала работу над отчётом по последнему делу, в то время, как в другом конце, в лаборатории Тихонов демонстрировал Амелиной очередную свою разработку, подкрепляя процесс демонстрации химическими опытами. Опасно, но весело, да ещё и однозначно не уснёшь. А майоры Соколова и Лисицын коротали время в буфете, надеясь, что дежурство пройдёт спокойно, и никто никого не убьёт, попутно обсуждая планы на день грядущий. А за порядком в эту ночь следило начальство, в лице Николая Петровича. Круглов также в ночной тишине заканчивал работу над очередным отчетом, когда тишину пронзил противный офисный телефонный звонок. Был найден очередной труп, со всеми признаками особой жестокости…***
Мужчина забросил в печку очередную партию свеженаколотых дров и, наконец, снял с себя капюшон плаща, защищавшего его от недавно начавшегося ливня. Он ещё пару минут согревал намокшие руки у заслона, а после чего достал из кармана окровавленный нож. Он снова отвоевал свою территорию… Красный карандаш перечеркнул пятый день этого месяца в календаре. — Расходились тут, — пробубнил лесник, возвращая карандаш на своё место. Он уже много лет служил этому лесу, защищая его от всего и от всех. Он особо ни с кем не общался и, совершенно очевидно, начал сходить с ума. Вот уже на протяжении года он одержим идеей того, что этот подмосковный лес только его и больше ни чей. Сначала, зимой, он пугал местных жителей, сваливая старые деревья прямо на протоптанную лыжню. Весной — расставлял капканы чуть ли не каждый километр на пути от деревни к его сторожке. А летом он решился: он начал убивать тех, кто придёт в лес для сбора урожая (ягоды, грибы, травы). Он ввёл для себя свою закономерность — убивать каждый пятый и пятнадцатый день месяца. Сегодня лесник совершил своё пятое, юбилейное убийство, зная, что завтра его непременно найдут… А пока он наслаждался теплом печки и темнотой августовской ночи.***
На экране в переговорной мелькали кадры всех предыдущих жертв лесника, именно так точно местные жители прозвали маньяка. Оперативники что-то записывали в свои блокноты, а эксперты изучали материалы, только что присланные в ФЭС. Теперь это было их дело, и они совершенно точно найдут убийцу. ФЭСовский джип покинул своё место на парковке у здания службы, когда на улице уже светало. Оперативникам предстояла неблизкая дорога в подмосковную деревушку, в которой спустя три часа их встретил явно взволнованный местный участковый. — Как хорошо, что вы приехали, — тараторил он майорам, — мы пытались своими силами разобраться, но это уже пятый труп за это лето. — Ну, показывайте, что тут у вас, — ответил только лишь на это Лисицын. Зрелище было не из приятных. В лесном овраге лежал труп мужчины и рядом его корзина с рассыпанными грибами. — Двадцать два ножевых ранения, — огласила Соколова, закончив подсчеты, — А у тебя что? — обратилась она к Косте. — Грибники, обнаружившие тело, говорят, что раньше его не видели в деревне. Местные нож не нашли, очевидно убийца унёс его с собой. — Вот вообще, я не понимаю, у них тут регулярно находят трупы, а они все ходят и ходят сюда, — сетовала на посетителей леса Юля. — Ну, знаешь, если бы они не ходили, у нас и работы не было бы. — И то верно. Забирайте тело к нам в ФЭС, — приказала Соколова дежурившим санитарам, после чего продолжила осмотр места преступления. Корзина, палка и все мелкие вещи, найденные при погибшем, были завернуты в пакеты и были отправлены вслед за телом, как вещественные доказательства. Надежда обнаружить там хоть какие-нибудь следы оставалась, несмотря на то, что ночной дождь явно смыл их большую часть. Однако, совершенно однозначно, дождь смыл следы ботинок, оставленные убийцей накануне. Искать возможные пути отхода оперативникам придётся самостоятельно. — Давай ты тогда в деревню, с местными побеседуешь, должен же был убитого хоть кто-то видеть. — А ты? — А я, пойду, побеседую с лесником, участковый говорит, тут его сторожка недалеко. — Справишься сама? — Костю что-то тревожило. — Справлюсь, — заверила его Юля.***
Деревенские жители вмиг облепили Лисицына. Не то чтобы каждый из них желал поделиться с майором ценной информацией, просто никто из них до сих пор не верил, что перед ними сотрудник той самой службы с множеством всяких чудо приспособлений для поиска преступников. — И все же, кто-нибудь из вас видел в деревне этого человека? — прервал шумную толпу Костя. — Дак, он это, из соседней деревни, пешком пришёл, говорит, у нас грибов поболе будет. Я вчера с ним у нашего магазина столкнулась, — поделилась своими наблюдениями пожилая местная жительница. Лесная тропинка петляла по всему периметру леса. Соколова и местный участковый больше не обнаружили никаких следов, дождь смыл абсолютно все. Участковый всю дорогу не унимался, рассказывая Юле о прелести здешних мест, но вот только майору сейчас это было не интересно. — Так, как говорите, лесника зовут? — переспросила Соколова, когда впереди показалась опушка с небольшой сторожкой. — А, так это, Сергей Егорыч. Егорыч, ты у себя? — закричал на весь лес участковый. Из-за домика показался мужчина средних лет, в темном дождевом плаще и с топором в руках. — Че орешь, всех распугаешь? А это кто? — он холодно разговаривал с явно нежданными гостями. — Майор Соколова, ФЭС! У вас тут трупы находят, надо бы поговорить. — Ну, пойдёмте, че тут-то стоять, — он открыл дверь в своё жилье. — Я это, тут подожду, — ретировался участковый, ссылаясь на острую необходимость применения вредной привычки, в смысле закурить. Приглушённый свет керосиновой лампы освещал сторожку. Из угла наполняла помещением теплом старая печь. Стол, стул и старая кровать. Больше мебели тут не было. — Ну, спрашивайте, что хотите, — Егорыч подошёл к печи, подкидывая туда ещё дров. — Да трупы у вас тут находят, люди гибнут, вам ли не знать, Сергей Егорович, — Соколову начинало настораживать поведение собеседника. Он ни разу не повернулся к ней лицом. — Ну, находят и находят, я что сделаю? Я не полиция, я за лесом слежу. А люди в нем меня не интересуют, — холодно продолжал лесник. — И все же, может быть, вы что-то слышали? -Юля продолжала осматривать сторожку. — Ничего я не слышал! — повернулся, наконец, к собеседнице Егорыч. — Не слышали ничего, говорите?! — майор заметно изменила интонацию. Она заметила на стене календарь с перечеркнутыми красным карандашом датами, удивительно совпадающими с датами убийств, а в углу стола, в стакане лежал нож, с темными алыми пятнами, так похожими на кровь… Костя уже давно закончил опрос местных жителей, а также их развлечение чудесами техники, бывших на вооружении ФЭС. День пролетал незаметно, информация по делу прибавлялась, но никак не складывалась в единую картинку. Жертвы не были связаны, жители деревни были кристально чистыми в плане криминальных сводок. Вот только от Юли за полдня так и не поступало никаких сведений. — А как тут от вас пройти к сторожке лесника? — уточнил майор у местных мужиков. — К Егорычу-то? Так это, вон по той тропинке идите, только никуда не сворачивайте. Да, пойдёмте вместе, как раз иду, узнать, что у нас по поводу древесины, — продолжил один из мужиков. И они вместе с Лисицыным направились в сторону той самой лесной опушки.***
Все было словно в тумане. Последнее, что помнила Юля, это календарь на стене и нож в стакане. А дальше как-то подозрительно пусто… Майор попыталась пошевелиться, но тут же поняла, что сделать это практически невозможно (руки и ноги были связаны веревкой). Дышать было трудно, в груди что-то сжималось, и препятствовала поступлению кислорода. Юля открыла глаза… Все вокруг было в дыму. Глаза и дыхательные пути разъедало моментально. Соколова поняла, что последнее, что она видела, навело ее на правильную мысль: убийца — лесник. Вот только он исчез, заботливо закрыв за собой дымоход и заслон растопленной печи… Лисицын и местные мужики находились на полпути к сторожке, когда встретили того, к кому они и направлялись. — О, Егорыч, а мы это, к тебе, — заметили лесника мужики. — А я это, в деревню, в магазин. А что надо-то? — Да по поводу дров, топить нечем, а ливни вон зарядили, холодно вечерами. — Ну, у меня там есть, возьмите, коль надо, — и он собраться было поспешить дальше, тем более, что наличие ещё одного оперативника его совсем не радовало. — Подождите, — окликнул его Костя, — моя коллега к вам сегодня приходила вместе с участковым вашим, они давно от вас ушла? — Да, давно, — утвердил Егорыч, направившись дальше в сторону деревни. Все это было очень странным. Ни Юля, ни участковый не выходили на связь. Не могли же они заблудиться здесь? Участковый, как местный, явно знает здесь все тропинки. Значит, случилось что-то другое, и их обязательно нужно найти… Местные заверили майора, что наверняка они просто разминулись у подхода деревни, поэтому повода для беспокойства нет. А вот помощь с дровами им явно была нужна. Поэтому они отправились дальше в сторону сторожки. Сердце стучало с бешеной скоростью, дышать становилось все трудней, силы растрачивались с неимоверной скоростью. Юля пыталась освободиться, пыталась размотать у себя за спиной эту грубую и противную веревку. Но ничего не выходило… Сил не осталось совсем, и майор рухнула обратно на жесткую кровать, на которой ее оставили, от бессилия. Было страшно, шансов выжить в замкнутом задымлённом пространстве становилось все меньше и меньше…***
— Смотрите, а что это там горит у Егорыча? — заметил один из мужчин, когда перед ним показалась опушка, заполненная дымом, валящим из сторожки. — Подозрительно, — начал рассуждать второй. И только Костя все понял сразу. Он понял, что там заперта Юля, его Юля. Майор приказал мужикам догнать лесника и удержать всеми силами, пока не прибудут местные полицейские, а сам кинулся в сторону сторожки. Участковый же лежал с пробитой головой у входа. Он корчился от боли и не мог подняться, точно так же, как и сказать чего-то вразумительного. Лисицын оттащил его к ближайшему дереву, чтобы хоть как-то облегчить его положение. В остальном оставалось лишь ждать медицинской помощи. Майор толкал деревянную дверь сторожки снова и снова, но она отказывалась открываться не при каких условиях. -Юля! Юля! Ты там? — пытался докричаться он до Соколовой. Но в ответ лишь была тишина… Соколова слышала до боли знакомый голос, она слышала, как он пытается вытащить отсюда, но вот только ответить уже не могла. Воздуха не хватало даже на вдох… Лисицын продолжал дергать неподдающуюся дверь, и вскоре понял, что единственный вариант ее открыт — это просто напросто снести ее с петель. Он разбежался и плечом буквально вдавил дверь во внутрь. Дым со всей силы валил наружу, но майор, казалось, не обращал на него никакого внимания. Его целью было сплести ту, которую он любит уже много лет. Соколова лежала связанная на кровати в почти бессознательном состоянии. Думать было некогда, Костя просто подхватил ее на руки и вынес из задымлённой сторожки. А из деревни уже успели доложить, что лесник пойман и отправлен для допроса в ФЭС. Кашель освобождал легкие от дыма, пуская туда кислород. Майоры сидели на промокшей земле, восстанавливая силы, потраченные на это противное жилье лесника. Костя помогал Юле освободиться, от сковывающих верёвок, все время повторяя: — Я ведь спрашивал, справишься. Ты сказала что да. Надо было с тобой идти! — Это ты сейчас меня отчитываешь? — откашлявшись, спросила Соколова. — Может, и отчитываю. — А я думала, ты переживаешь, винишь себя, — съязвила майор, зная, что он сейчас чувствует. — И переживаю тоже! — Не переживай, все же хорошо. Хочешь поцелую? — Хочу! И ведь поцеловала!..