Я хочу тебя в себе… Хочу всё — тебя! Каждый день…

Глава Юньмэн Цзян опустил веки, но менее ослепительно от этого не стало. Последнее, что он услышал, был шорох одежд и скрип двери, которую девушки прикрыли за собой. Невесомый поцелуй разбил остатки мыслепотоков, оставив отдельные формы таять в осознавании. Он был не прав, но всё было правильно. Картина была целостной — оставалось лишь смочь увидеть её такой. Лань Сичэнь отстранился, глядя на великолепного мужчину, медленно опускающегося на ворох разноцветных подушек. Лань-лента выскользнула из его косы и теперь свернулась колечком, вытекая из косы этого мужчины молочным туманом. Он помнил его ещё ребёнком, потом подростком, страстным и задушенным чужими ожиданиями и собственной верой в их правильность. Он помнил его, яростно сражающегося с демонами нерешительности и отчаяния, сметающего всё на своём пути в поисках выхода и уничтожающего всё, что таковым не являлось. Как они были похожи с Ванцзи, какими бы разными ни казались! Он вздрогнул, когда по его заколке пробежались голубые искры, закрыл глаза и сосредоточился, но вскоре лицо его снова стало мягким и осветилось той нежной улыбкой, с которой он наблюдал за совсем маленьким Ванцзи, когда тот ещё мог открыто улыбаться. *** Оба вернулись друг к другу уже в сумерках. Ваньинь сквозь радужные блики между ресницами потрясённо рассматривал совершенно счастливого Сичэня, ваяющего из крохотного белого шарика и эфира нечто похожее на только начавший распускаться цветок лотоса с розовыми, сиреневыми и голубыми полупрозрачными лепестками. Тот мельком взглянул на Ваньиня, завершая творение, и гордо водрузил его на вершину разноцветных лакомств, к которым глава Цзян так и не притронулся. — Я… что-то понял… но не понял, что. Сичэнь кивнул. — Брат прислал весточку. — О! И? Как Вэй Ин? — Господин Вэй поистине великий мастер-повелитель тёмных сил. — Хм. — То, что мы наблюдали в его последний визит, было реакцией на добровольно принятую чужую ношу, отдать которую было невозможно — даже просто дать подержать, чтобы понять, что с этим делать. В результате — образование качества, в частности выражающегося в обвинении окружающих, способного довести до полного разрушения… — Гхм. — Поэтому он нашёл человека, ярко воплощающего это качество*, и создал с ним песню**, в ходе работы над которой трансформировал это качество — как в песне, так и в себе — в… хм… свет и любовь. Таким образом… ты, желая облегчить ему страдания, толкнул его в пропасть, не разбиться в которой можно было лишь научившись летать… практически мгновенно — что у него и получилось. Это, кстати, излюбленный приём многих учителей — правда, они делают это… м… несколько более осознанно. — Я… — Да. — Так… Что это за песня? — Передать здесь игрой на сяо эффект, который она возымела в том мире, не получится. Но ты можешь попробовать её квинтэссенцию, — и Сичэнь указал ладонью на мерцающий цветок. Ваньинь взял цветок и на раскрытых ладонях поднёс к лицу, вдыхая флюиды через рот. Глаза его увлажнились. — Что же это за мир такой… — Причиной моего поспешного отъезда в прошлый раз было то, что дядя, после разговора с господином Вэем, решил попробовать, что будет, если он тоже сделает всё наоборот… — Достопочтенный Лань Цижэнь?! — Мм, — Сичэнь кивнул. — И он отправился в тот мир, правда столетием раньше, и стал там почтенным учителем, имея множество связей с женщинами, употребляя мясо и алкоголь, брея наголо голову и подбородок и отрастив пышные усы. — Да ну … — И тем не менее, учил он многому тому же, что и здесь*** — и правила оставил****, хоть и не в тысячах… — Так он уже вернулся? — Да, достаточно поспешно, прожив там полную человеческую жизнь. Он и порекомендовал Ванцзи тот мир. Мир, где люди уничтожают магию, и куда бессмертные приходят учить, чтобы учиться… Цветок покачивался на ладонях в такт дыханию. Вдох — выдох. Вход — выход.