Буквально полчаса после последних сообщений честного Чонгука, что оставили гнетущий осадок, на пороге пентхауса оказывается Крис, который был принят с неимоверно тёплыми объятиями. Эмоции не успевают переключиться от одного парня к другому. Сегодня - единственный раз, когда Тэрри благодарен за непредусмотренный визит Мартинез. Поддержка - хорошее успокоение после душевного разговора. И не важно от какого лица она будет дана. Равнодушный, но безжалостно разбитый, Ким оказывается прижат к крепкой груди девятого, беспрепятственно разглядевшего его боль. Тепло, но недостаточно, чтобы срастить выбившиеся части нутра. Вопреки душевным ранам появление девятого, который сходу без слов проникся состоянием альфы, не стало подозрительным для Тэхена.
На сегодня у двоих хороших друзей намечены иные планы, не подразумевавшие наличие третьего участника.
В объятиях старого доброго знакомого как никогда уютно, оттого совсем нет желания связываться с посторонними. Пылающие трепетные чувства не угасают, а превращаются в нечто большее. Однако последний серьёзный разговор между дал понять, что Чон не желает проявлять свои чувства. По крайней мере, в отношении Тэрри.
Умиротворенная идиллия, основанная на абсолютно безмолвной близости двух альф, переместившихся в спальню, прерывается ровно через два часа.
Альфенок:
"У тебя три минуты, чтобы спуститься и запрыгнуть в тачку. Не придёшь - хорошего не жди".
Сообщение с мотивом угрозы с первых секунд настораживает согревшегося в объятиях Тэхена. Приходится несколько раз перечитать, чтобы понять чтобы понять смысл. Неудачная шутка. Слишком наивно вестись на подобные издевки, получив до этого ряд животрепещущих сообщений,несмотря на полыхающие в сердце чувства. Настигло разочарование и полное нежелание осуществлять какую-либо деятельность.
Три обещанные минуты пролетают незаметно и сразу же вытекают в упомянутые последствия.
— Тэх-хен, - альфа усердно пытается удержаться на своих непослушных ногах, отказывающих в физической поддержке.
Неконтролируемая доза алкоголя принуждает Гука заикаться, не позволяя трезвому сознанию ясно излагать мысли.
— Дет-...ка, мне так плохо без...- Чон коротко шмыгает и невнятно матерится себе под нос, спотыкаясь об собственную стопу, когда ступает в открытую спальную комнату.
На кровати лежит расслабленный Крис, обнимающий его вишневого мальчика, удобно устроившего голову на плече девятого.
— Оп, коллеги. Какой дивный вечер, - несмотря на съехавшие голову и тело, сантиметры разумного просвечиваются в монотонном опьянении, напоминая, что Кристиан - потенциальный претендент на сердце и тело гонщика. — Крайм, не мог бы ты выйти за дверь и потеряться?
Серьезный взгляд Мартинез, говорящий о своей непробиваемости, оценивает внешний вид едва стоящего на ногах молодого парня. Он вскипает, как маленький мальчик, не получивший свое. Его окутали смешанные чувства, в плену которых дается не так просто. Глядя на напряженный зрительный контакт двух альф, Тэхен смело обвивает рукой теплый стан рядом лежащего и будто демонстративно теряется носом в изгибе массивной шее.
— Я хочу поговорить с Тэ, - резко изъявляет Чон.
— Поговоришь при мне, - Крис агрессивно готов защищать свое.
Таинственность Ким остается неизменным шармом, вводящим людей в заблуждение. Ради раскрытия великолепно скрытой истины, девятый по сей день усердно пытается разрушить невидимый барьер, созданный изворотливым дьяволом, не желающим быть открытой, прочитанной сотни раз книгой. Единственное, о чем может предполагать Мартинез, лишь то, что Тэрри чувствителен абсолютно во всем, поэтому его обличие - огромная маска, не позволяющая выходить эмоциям наружу. Парадоксальное суждение.
— Лисенок пригрелся?
Сонный Ким кивает и делает глубокий вдох. Поговорить с уставившимся в оба альфой придется в любом случае.
— Крис, оставь нас наедине. Я наберу тебе позже. Не беспокойся.
С каждым словом Чон приближается в центре стоящей кровати, выжигая бездонную дыру в ладони, что накрыла смуглую руку седьмого. Неизвестно, зачем Гук решил навестить Тэрри в таком состоянии. Один из необдуманных поступков лихача. Тем не менее на счету маленькая победа - предстоящий разговор.
Лишний персонаж будущей драмы понимающе кивает и в знак прощания улыбается Киму, вовсю стоящему впритык разгоряченному, слетевшему с разума гостю.
— Надо же. Я удивлён. Вспомнил моё имя. Кто-то подсказал? Или сам прорвался? Зачем пришел? - хрипота уставшего, но родного голоса рождает на лице шатающегося на месте Чона кривую улыбку. Седьмой солжет если скажет, что не скучал по этому хамскому лицу.
— Детка, я так скучаю по тебе, - под тяжелым впечатлением от домашнего вида парня, альфа делает шаг вперед, сокращая расстояние в метр, и завороженно смотрит хмельными агатами в равнодушные, потерявшие моментально блеск, янтари. — Прижми меня к себе, - горячий шепот обдает область левой скулы Кима, отчего по соблазнительному телу пускается армия мурашек.
— Ебнулся? Не ориентируешься в пространстве? - спрашивает Тэрри, переживая внутри бурю играющих эмоций. — День не прошёл после твоих слов, а ты уже скучаешь. Не неси ересь. У меня нет ни времени, ни желания, ни настроения выслушивать твой бред.
— Очень. Нуждаюсь в тебе, чертовка. Я привык дышать тобой. Ты заменил мне кислород. Не дай задохнуться в этом поганом мире, где нет тебя.
— Ты же сказал, чтобы я не появлялся на твоих глазах. Зачем напился, как свинья?
— Хотел забыть мой накротик. Была идея подцепить какую-нибудь шлюху и выебать ее по самые яйца. Но перед глазами только ты. Такой красивый, непосильный, властный, - почти стоня, проговаривает Гук, прижимая горячее тело как можно ближе к себе. — Одурманенный великолепным по инстинкту я пришел сюда.
— Здесь нет желающих лечь под тебя шлюх. Обращайся к своей омежке, которая так заветно хочет тебя днями и ночами.
— Не будь таким чуждым эгоистом и злопамятным. Я же знаю, что ты скучал по мне.
— Заблуждаешься, - нахальная усмешка не была оценена альфой, — Я забыл тебя, как странника, встретившего единожды. Собственно, что и ты должен был сделать по отношению ко мне.
— Думаешь, я не помню, как ты смотрел на меня своими томными глазками? А как ты целовался. Твои губы жгучее любого коньяка.
— Мне льстит ассоциация меня с хорошими воспоминаниями, но, как ты говорил, сага подошла к концу. Можешь идти шастать по постелям. Или же я могу пойти, – Чон зло смотрит на появившуюся ухмылку, играя желваками на одной волне с неправильным мыслями о сторонних романах альфы.
— Значит, ты с девятым?
— Даже если с ним, тебе какое дело? Позаботься о себе и не лезь в мою жизнь.
— Он лучше меня? Его запах, поцелуи, объятия и мерзкое прочее, связанное с ним, заменили меня? - Тэхен чувствует постепенно отступающую решительность парня, боящегося показаться худшим в сравнении с другими.
— Я не обязан тебе ничего докладывать.
— У вас был секс? - серьезно спрашивает младший, надеясь услышать удовлетворяющий его ответ.
— Чонгук.
— Был?
— Послушай меня. Тебя не должно касаться с кем я сплю, лежу, целуюсь, хожу, живу, и все в этом роде.
#6#6#6#6#6#6
Вузритская ночь плавно перетекает в ещё не виднеющийся восход. Прохладный воздух, с тонкой остринкой незлого мороза опасно поддувает – на что Тэхен абсолютно не обращает внимание и покидает дом в одних шортах и легкой футболке. Жизнь наскучила до полной потери интереса ко всему. Даже к тому, что непрерывно вдохновляло его на протяжении долгих лет. Поэтому, схмурившись, он беспристрастно пробегается глазами по горизонту, не беря в фокус городские машинки, в том числе незаменимый Веном, и бросает отчужденный взгляд на стоящего слева Чонгука. Такая нейтральность будила большее раздражение.
— Нахуя? - в одно слово умещается седьмой, пряча руки в карманах шорт. — Ты позвал меня, чтобы я посмотрел на тачку? Классно. Охуенная малышка, - восхищение в тот же час спадает с лица, затмеваясь пофигизмом. — На этом все?
Чон ожидал язвы. Не смотря на дисплей сотового, он ловко набирает номер правоохранителей и наимилейшим взглядом останавливается на совершенно непоколебимом старшем.
— Полиция? - не своим голос начинает стритрейсер, чем в ту же секунду заставляет чужое сердце сойти со стабильно умеренной скорости. — Здесь, в Вузрите, устроили шумиху. Снова эти уличные гонщики наводят беспорядок. Решите проблему.
— Идиот, - закатывая глаза, Тэхен разворачивается и собирается уже вернуться домой, но Чонгук успевает среагировать, хватая старшего за запястье.
— Уделил время девятке. Удели и мне, - спокойным говором младший заставляет старшего проклинать всех за чересчур хорошую податливость в отношении него. — Проведём время вместе.
Ким ненавистно сверлит взглядом отсвечивающие блеском агаты и медленно проводит языком по ряду своих зубов, нервно прикусывая слизистую щеки. "Сломать челюсть или затянуть в поцелуй?" – затруднения расставить приоритеты между такими желаниями обусловлены для Тэрри практически всем, что произошло некоторыми минутами раннее. Взвешивая плюсы и минусы от совместной с младшим ночью, альфа делает несколько шагов в сторону спокойно дремлющего иссиня-черного Bugatti La Voiture Noire. Единственный в своём роде экземпляр, с которым сравнится только материальное творение Бога, если о таковом возможно говорить. Максимальные рекорды - 485 км/ч, когда лошадки скачут ровные полторы тысячи. Безусловное превосходство над Авентадором как внешне, так и внутренне. Эту прелесть седьмой выводит из тени исключительно при необходимости: охраняет её как свое сокровищное чадо. Стоит заиграть ключами перед французским конем – пары выразительных очей просыпаются исчезающей дорожкой красных огоньков, лишая Чона рассудка.
Шок младшего надолго запечатлится в кимовой памяти: украдкой подойдя к автомобилю, гонщик крайне осторожно касается подушечками пальцев глянцевого капота и садится на корточки, удовлетворенно вдыхая запах души сей спортивного волшебства, впуская в себя дозу эйфории.
— Ты ещё трахни её, - издевательски советует Тэрри.
— Правда?! - счастливо вскрикивает Чонгук.
Дернувшись с места, он встречается со взглядом седьмого, что ясно констатирует безмозглость. Требуется несколько секунд, чтобы проанализировать собственный вопрос и осмыслить его дурость.
— Доведешь до моего отказа в совместной погони, - грузно отрезает Ким и невовлеченно садится за руль француза.
Младший мысленно улыбается самой победоносной улыбкой из тех, что ему удавалось выдавать за первые и последние годы существования. Очарователен и умен. Он занимает место за головой родного Венома и первым выворачивает из парковки на городскую трассу, наблюдая через зеркала выезд француза. Экипаж не спешит. Патруль спит с широко распахнутыми глазами, добросовестно изображая правопорядочность Впрочем, взбучка ниже травы. До поры до времени.
Сровнявшись на втором километре после центрального кольца, седьмой принимает исходящий вызов, уступает Хеннесси вперёд, под мост, сбавив скорость до 60 км/ч из былых 120.
— Тэхен, ты слышишь меня?! СРОЧНО, - тяжело дыша тараторит четырнадцатый. — Мартин окончательно ебнулся. Приезжай к вагонам.
— Что произошло? - седьмой съезжает на обочину, подмечая на втором плане активные крики "убей", и резко останавливает железного коня. — Алло, блять?! Не молчи.
— Долго объяснять, - парень пропадает из молчания в молчание. — Я жду тебя. Не смей опаздывать. Это вопрос жизни и смерти, - звонок завершён.
Громкий голос и нервный говор Эдера хорошо убеждает Кима развернуться в противоположное направление, с нитро рвануть в другую сторону всего земного шара, оставляя уже улетевшего младшего в неизвестности. Дороги к мутной части Грейндера свободны, однако, копы всегда тусуются в заброшках вне зависимости от времени суток. Удивительно, в данный момент их нет. Будто все разом иссохли.
Пятнадцать минут от спокойного пути в нервном сумасшествии – Бугатти тормозит напротив самого яркого контейнера на колёсах, откуда гундеж доносится за огромные метры от источника диско. Последняя встреча на этом проклятом месте была одной из самых переломной для старшего. Сейчас же на улице стоит дикая вонь: смешавшиеся запахи крови, гнили и пота скрутили месиво круче коктейля Молотова. Взрывает нахождением в атмосфере качественнее всякой гранаты. Ассоциации прямиком воссоздают образ старой развалюхи-скотобойни. Тэхен согласился бы с этим, будь Кинг в сознательно состоянии и без нежданного кимова визита, но упомянутый Джонс - жмотный артист театра пародий Ли Киенга.
Так казалось до этого определенного времени.
Не медля зайдя во внутрь вагона, парень сразу видит большое скопление людей, точно переваливающее сотню, определенно разделенное по двум сторонам ринга, на котором находились Диего и незнакомый перекаченный альфа. Фанаты последнего напоминают банду байкеров с ножами в карманах и точно выточенных комбинаций для машинального убийства любого. Неприязнь просыпается только от визуального анализирования, об остальном упоминать вовсе не стоит. Со стороны восьмого болельщиков практически нет. Несколько проходивших мимо богатых бомжей и светящийся Эдер, со сломанным носом и простреленной рукой, который сидит в самом углу комнатки. Семья Фернандеса ни черта не знает о происходящем, как и все остальные нелегалы, отсутствующее на людском мясокомбинате. Сквозь битком столпившихся пройти удаётся с трудом: испытание непозволительно плотных тёрок, толканий, толчений. По состоянию гиганта становится ясно, Диего не первый и не последний, кто ощутит на себе мозолистые каменные конечности. Первым попадает под глаз альфы четырнадцатый. Оказавшись рядом с ним, Тэ серьёзно осматривает состояние приятеля, в последнюю очередь замечая абы как перевязанный куском майки прострел.
— Какого черта здесь происходит?! - зло спрашивает нелегал, испепеляя испуганные глаза гонщика. — Где Джонс?
— Я не знаю, но уверен, что все это - его рук дело. Его люди поставили меня с восьмым, обязывая победить его. Я не мог, блять, - оправдывающе повышает голос парень. — Какой нормальный будет бороться со своим? Я сказал Диего, чтобы он наносил мне удары, типо выиграл по силе. Не прокатило. За это кто-то выстрелил мне в руку, - учащенное дыхание Ронни, потерявшего трезвость в глазах, более настораживает Тэ. — Они хотят убить его. Этот зверь не просто так здесь. Он убьёт его, Тэхен. Ты видел этот агрегат? Одной рукой ушатает любое здание. О каких нас идёт речь?
— Почему Джонс? - нелогичный вопрос не выбивает пострадавшего с допроса. — Вы нахуя вообще сюда пришли? Ты-то ладно. У Диего семья, дети. Что вам, ебнутым, не сидится на жопе ровно?
— Мы пришли посмотреть бой, но никак не участвовать в нем. После нескольких минут прихода, Ди заметил уходящего отсюда Мартина. Это и стало причиной того, что мы оказались на ринге. Лично моё предположение. Он решил, что все должны умереть. Очередное расстройство этого идиота.
Стиснув намертво зубы, парень ещё раз смотрит с ног до головы на испачканного кровью друга, велит ему из всей скорости покинуть это место и подождать подальше от всего события.
— Останови эту карусель. Четыре трупа валяются в углу его людей, - следом сквозь шум кричит Ронни, добавляя: — Он не остановится просто так.
Остаётся несколько секунд до следующего раунда. Подойдя к подножию бойцовского пьедестала, Ким со страхом действует на бойкого нелегала, заставляя того отпрыгнуть из угла. Он хватает его за ногу и заставляет сесть на корточки:
— Вали отсюда. Я задержу его, - уверенный возглас альфы не внушает надежды восьмому, который игнорирует слова.
— Я должен с ним сразиться.
Ненужная ответственность начала просыпаться.
— Ты должен быть со своими детьми в такой час, а не становится тем, кого будут по костям собирать и опознавать, - шипя сквозь зубы, Тэхен замечает, что вот-вот громила ушатает отвлеченного парня.
Приходится потянуть Диего за ногу, чтобы он упал, и вмиг стащить его с площадки, затем бросить на пол, дабы чужой тяжёлый удар прошёлся по пустоте. Понимание складывающейся ситуации настигает через минувшие моменты, когда на ринге оказывается старший. Так называемый "Буйвол" в силу своего умственного развития, не беря в счёт мышечного, подмену различает несколько позднее: следом за полученной тройкой, оставившей его на полу. Настроение разгорается в зашкаливающей скорости. Он не из тех, кто отдаст победу кому попало. Тэрри знает, что стоящий перед ним силуэт может убить его враз одним пальцем. Вероятность огромная. Однако это нисколько не калечит и не жалит. Цель - сохранить жизни двух идиотов-оболтусов. Уворачивание от нападений невозможно тянуть до конца цирка. Пока на ринге одна свистопляска, на полу зрители пинают друг друга до настоящей гибели. Никакой музыки, никаких посторонних отвлекающих звуков. Исключительно вопли и оры страдающих, господствующие говоры и крики "повелителей", настораживающие последние вздохи мертвецов. Брызги крови разлетаются фонтаном на всех присутствующих. Обстановка ломающая психику.
Несколько ударов Ким принимает добросовестно, получая ссадины на скулах и кровоточащий глаз. Отдавать отпор получается на каждые два-три принимаемых или уклоняемых. Собравшись с силами, Ким ловко валит рогатого на пол, заламывая его руки до сладких хрустов, и прочно сжимает коленями жилистую шею, наблюдая за незначительным распуханием головы соперника. Время выходит. Вопреки не для разозлившегося. Стоит гонщику слегка расслабить хватку - борец оказывается под противником, удары которого безжалостно приходятся зачастую на лицо. Ожидающие за стеной Диего и Ронни едва выносят звуки происходящего. При выходе восьмого из всей любви его избили дурные фанатики жести - благо существует полуживой Эдер, который одному богу известно как отбил друга от грязи. Теперь очередь отбить общего защитника, положение которого доходит до крайне плачевного. Ночь не предполагала необходимости постоянно носить с собой средства защиты, оттого серьёзные проблемы с оружием. Заходить с пустыми руками равносильно суициду после войны.
— Давай отберу у них нож, - предлагает Фернандес, тут же получая отрицательный ответ. — У тебя есть другие варианты? Или ты сторонник того, чтобы тело огненного унесло отсюда сразу на катафалке?
За такие слова нелегалу приходит сильный подзатыльник и осуждающий взгляд.
— Поджёг, - шепчет Ронни, смотря на свет фонаря.
— Что? - непонимающе переспрашивает восьмой.
— Мы можем поджечь вагон и быстро вытащить оттуда седьмого. В этой суматохе они не заметят.
— Ой, как ты ошибаешься. Он убьёт его раньше, чем загорится пол этой будки.
Эдер слушает, но делает по-своему. Спички имеются – остается раздобыть топливо. Искренние взгляды спорткаров как никогда раньше магнитом притягивают к своим запасам.
— Самый смелый нашёлся? - грубый хохотливый говор удушающего расплескивается слюнями, заставляя Тэхен ощущать себя под контрастный душем. — Не думал, что убью тебя в первый же день. Слышал о фортуне?
Многословное пустословие. Такой напор вынуждает Тэрри сморщиться и от всей души плюнуть кровью в противное лицо.
— Приятно? - сразу же спрашивает альфа, склонив голову в сторону. — Лучше души, немощный. Или сил хватает только на плевки?
Невнятное цедиво пролетает мимо ушей, зато пальцы сжимается на нежной вые ощутимо сильно.
— Ну что? - снова заговаривает в ухмылке Буйвол.
Безразличный взгляд нелегала стоит немыслимые бабки. Виновнику сей торжества, нависающему олигофрену, удаётся заполучить его совершенно бесплатно. Немного концентрации на глазах – настройки сбиты. Нападающий затянулся.
— Ты убьёшь меня сегодня или нет? - искалеченный в неузнаваемость седьмой продолжает играть в свои сумасводящие игры, нарочито путая врага. — Знай, меня ждут. Я малому обещал погоню. Так что, работай быстрее.
Завершающий удар. Из неоткуда появившаяся полицейская сирена.
— Копы! Копы! - внезапным гулом крик раздаётся на все помещение. — ЗДЕСЬ ЛЕГАВЫЕ! ВАЛИМ!
Самый внимательный и шустрый любитель жести, надеясь обезопасить сорвавшихся с мест фанатов, первым попадается под тёплую и лёгкую руку Гризли, который без прицела лишает того жизни, раздробив мозг в розовые желейные конфеты. Выстрел выходит смачным, до оргазма мурашечным. Мартин успевает с комбо нескольких лишить ног, продырявив их молодые колени, пока Крис и Камикадзе красиво битуют шайку имбецилов, что не упускают возможности оставить кровавые следы на гонщиках. Младшему такие романтические атрибуты вовсе не нужны: в ручную удаётся повалить около десятка мускулистов и дрыщавых ножевиков.
— В машины, – Мартин требовательно велит Эдеру и Фернандесу, но ни один из них не сделал шаг вперед. — Быстро!
Четырнадцатый вплотную подходит к бете, гневно бьет его в челюсть, после занимает место в спорткаре. Джонс ни слова не проронил. Народ переходит на уличные драки, за пределами места сбора. Внутри остается несколько животноподобных существ, в том числе лежащий нелегал и уже стоящий над ним альфа с заряженный пистолетом, нацеленным на голову проигравшего. Картина открывается взору впервые для Камикадзе, который немедля поднимает ствол на преступника. Следом включаются Мартин, Чон, а затем Крис и Гризли, окружившие мишень со всех сторон. Один на пятерых.
— Оружие на пол, руки за голову, - монотонно заявляет Кацу, видя в глазах напротив только насмешку в сторону всех присутствующих.
— Убьёте меня и моя рука дрогнет, - уверенная интонация выводит Криса быстрее, чем Гука, который безотрывно сверлит и глазами, и дулом огромное тело. — Или есть желающие заменить этот мешок мяса?
Небрежное касание ногой тела Тэрри побуждает Чонгука без оглядки пустить пулю в большой европейский лоб. В следующую секунду раздаётся несколько параллельных выстрелов: Крис стреляет в плечо - Камикадзе подхватывает в кисть, что роняет оружие на пол.
Негодующая толпа вновь нападает на нелегалов, перенимая драгоценное внимание черного списка на себя.
Чонгук прячет ствол за спину, подбегает к едва дышащему Тэхену, тут же пытаясь привести его в сознание.
— Тэхен, - тряска за плечи и лещи становятся бесполезными: тело никак не реагирует на импульсивные касания. — Тэхен! - младший теряет грань между контролируемым поведением и критическим. Повторные попытки тщетны, как и быстрый осмотр, склоняющие признаки к смерти. — Гризли, врача. Тэ, очнись, - безрезультатно. — СКОРУЮ, СРОЧНО!
Шестой слышит зов младшего, но отложить затеянное не позволит: поймав самого гиперактивного протестующего, он спустил с него штаны, и теперь пытается вставить в него биту Камикадзе, обменявшегося с ним огнестрельным.
— Ебанный... - повернув голову в сторону шестого, Чон вполголоса шокируется, хмурит брови, наблюдая месть за травмированного Рони. — Что он делает?
Монолог младшего интригует. Тэрри медленно приподнимает голову, поворачивает её в сторону происходящего, полностью подражая эмоции Гука, не подозревая об этом. Гризли умеет то, что не умеет Ким - Ким умеет то, что не умеет Гризли. Самая крепкая дружба извращенных садистов, потому в такую секунду сердце альфы обливается кровью из-за гордости за своего товарища. Недолго удаётся любоваться азами шестого. Чонгук внезапно поворачивается к Тэ. Последний не успел заведомо закрыть глаза, зато в сию же секунду закрывает их.
— Тэхен?! - Чон склоняется к лицу старшего и тревожно пробегается очами по закрытым векам. — Тэ, ты открыл глаза? Чёртову мать.Тэ, посмотри на меня, пожалуйста.
Абсолютно все вокруг в крови. В смешанной. Однако та, что выглядит наиболее сочной однозначно принадлежит Тэрри. Видеть своего вишневого мальчика в свежих перелома, ссадинах и прочих полученных дефектах - вдвойне больно. Обостренные переживания и страдания. Но не ощущать его стабильное, равномерное дыхание - нечто более боли. Необъяснимое, словно несуществующие для человеческого восприятия. Чонгук неизвестно какой раз осматривает каждую клеточку тела седьмого, лишь бы не упустить малейшую деталь признака жизни. Крепкие руки начинают дрожать так же сильно, как у замерзшего ребёнка, который забыл надеть тёплый свитер, и так же панически, как у испуганного чем-то человека, который не может переступить через пережитое.
Ким чувствует близость младшего - признаки жизни не подаёт. Стоит обеспокоенному парню немного выпрямиться, и Тэхен снова открывает глаза, не ожидая встретиться с глубоким взглядом напротив. Гук практически ловит момент - Тэ вовремя закрывает глаза, склоняет голову вбок и вытаскивает язык из уголка губ. Вновь младший склоняется к лицу старшего, пристально смотрит на уста.
— Будь ты мёртвым, язык бы не напрягал, - шёпотом обжигает парень и аккуратно проводит пальцем по устам, пряча кончик языка за зубами. Он опускает голову к испачканной шее и тяжело выдыхает в нее, слыша тихое сопение над ухом. — Конченый.
Направление сказанного слова остаётся так и непонятным. Чон с осторожностью обнимает расслабленное тело и утыкается лицом в грудь, обходя попытки причинения лишней боли. Дыхание замедляется, пульс успокаивается. Седьмой всего лишь уснул обычным сном в кутающих объятиях, а Чонгук, как обычно, не смог сдержать свою панику из-за страх за жизнь альфы.
#6#6#6#6#6#6
Ночное путешествие в больницу становится наряду с первым свидание, когда в голове мысли лишь об одном – в сердце чувства лишь к одному.
— Где вы нарыли коповские машинки?
Ронни неуверенно поворачивается в сторону шестого, зная его настроение впоследствии случившегося. Неловкая пауза ставит точку на вопросе, вместе с тем же заинтересованный Эдер отворачивается к окну, едва заметно корчась из-за боли. Гризли предпочитает быть единственным источником норм поведения его близких, не вписывая в этот круг нелегалов с консервативным и не убийственным понятием о сущем в целом.
— Одолжили у соратников Мартина и Кацу, - монотонный ответ гонщика, резко свернувшего за Веном в ряд низкорослых кустарников, неприятно давит на рядом сидящего, кисти которого нелепо прячутся в рукавах. — Ещё вопросы будут?
— Ты зол на меня? - заведомо зная ответ, Ронни дополнительно убеждается в своих догадках.
— Если ты не умеешь спокойно сидеть на одном месте, то не вижу более эффективного варианта, кроме как привязывать тебя к батареи и раз в день выводить за поводок на прогулку, чтобы дом не загадил.
— Грэг, я живой. Пробило всего лишь руку. Пустяки.
— Пустяки. Пустяки. Пустяки, - с различными интонациями нервно повторяет шестой, не скрывая яростной ухмылки. — Лучше молчи. "Пустяки", блять. А что у тебя не пустяки, Ронни? Остался без руки - нормально. Остался инвалидом - пойдет. Умер - бред сивой коровы. Пф, всего-то. Это же пустяки.
— Грегор. Я в норме. Правда. Все же хорошо. Я жив, сижу рядом. Если бы моё состояние было как у императора, то я бы ни слова не сказал. Тебе не стоит так бурно реагировать.
— Не обесценивай себя и мои переживания. Относишься к себе, как к дешевой вещичке.
#6#6#6#6#6#6
Людей в приёмном покое не так много, что не сказать о дневном времени, когда врачи проходят эстафеты "пообедать за 2 минуты". Пробиться на госпитализацию не составило труда, тем более, учитывая беспамятное состояние Тэрри, который в любом случае не мог противиться строгим решениям младшего. Удивительно, не пришлось орать на весь госпиталь о помощи, что является не редким поведением среди всяких типов пострадавших. Из палат выбирать не приходится: самая комфортабельная, оснащенная всеми необходимыми приборами и электроникой. Светлая, просторная, с приятным пейзажем за окном в виде маленьких домиков на дальних линиях берега океана. Красота и уют временных покоев должны быть оценены стритрейсером после нескольких небольших серьезных операций, проводимых дежурными хирургами, однако ситуация складывается иным образом.
Открывая дверь палаты, спустя три с половиной часа ожиданий в коридоре, младший застает картину: спокойно отошедший от наркоза старший, сидящий у изголовья кровати, остро рассматривающий стену напротив.
— Тэхен, – зовёт Чонгук, но парень как сидел в одном положении, так и сидит, не молвя ни слова.
Безразличный взгляд направлен в пустую стену напротив. Глаза забывают моргать. Слух так обыденно игнорирует внешние слова, будто их звук автоматически глушится, как в дорогих тачках последнего выпуска. Физиономия старшего не передаёт ни одной эмоции. Поникший, отрешенный, не замечающий всего происходящего.
Или же не замечающий лишь одного.
— Ким? - парень делает несколько шагов вперед, аккуратно вторгается во взор старшего. — Что случилось?
С такого расстояния хорошо ощущается посторонний, тошнотворный, запах. Седьмой давится им, но не выдает ни слова. Он не хочет разговаривать, не хочет видеть кого-либо, как и проявлять признаки эмоционального человека.
— Поговори со мной, Тэхен.
Альфа осторожно подходит к краю кровати, садится на край постели. Почерневшие до бездны агаты обеспокоенно бегают по невозмутимому родному лицу, пытаясь найти ответы на беспокоящие вопросы. Безрезультатно. Он совсем не понимает причину такого состояния старшего – питает себя собственной виной.
— Малыш, - шепча так тепло и по-домашнему, Гук неотрывно смотрит в стеклянные очи и неуверенно кладет свою ладонь поверх заклеенной пластырями. — Взгляни на меня.
Пульс ненормально учащается, отдавая болью в костях и в области пищевода. Сердце надеянно ёкает, но разум заблокирован гигантским айсбергом. На мгновение он разрешает посмотреть на гостя, переводя свое внимание на него. Тэхен увидел в этих глазах тысячи звёзд, адресованных ему, когда Чонгук разглядел в бывшем омуте огоньков лишь пустоту. А внутри все ноет дикой болью.
Стиснув челюсти, младший осторожно прильнул к искалеченному телу, со всей бережностью обнял его и прижался носом к пылающему температурой изгибу шеи.
— Уходи, - долгожданное первое слово раздаётся по палате.
Голос не похож на прежний. Настолько сух и холоден, что кровь застынет даже там, где её нет. Чон отрицательно водит кончиком носа по пульсирующей коже, подтверждая свой ответ едва слышимым "нет". В этот раз он не оставит старшего одного. Если бы в его силах были возможности очертить весь мир ради одного, он сделал бы это, не задумываясь.
— Дерьмом несёт от тебя, - вновь непоколебимый возглас размывает затишье.
Нелегал сразу понимает о чем седьмой, запах Джонсона. Он медленно отстраняется от хрупкого тела, неспеша снимает с себя верхнюю одежду, позволяя истинному благоуханию поглотить приторный кофейный, и вновь заключает старшего в аккуратные объятия. Такие касания в разы теплее. Дело не только лишь в естественном тепле.
— Я не уйду, - размеренно говорит Гук, кладя голову на твердое плечо. — Даже если так сильно неприятен для тебя.
Предстоит большое обсуждение многих вопросов. Оба знают - не ковыряют тему, дабы не сорваться на нежелательный и сильный конфликт. Как минимум, разрешать вопросы предпочтительнее не в таком состоянии. Тэхен склоняется корпусом вбок, вытискиваясь из тёплого хвата, и принимает лежачее положение, спиной к альфе. Последний не отступает: стоящий неподалёку стул оказывается подвинутым к кровати, а сам парень - на нем, не сводя глаз с шоколадной макушки. Окрашенные пряди прилично отрасли, обнажая натуральный цвет тэхеновой шевелюры, что, по правде, безумно нравится Чонгуку. Более беседовать старший не намеревается, потому недолгий продуктивный диалог оканчивается для одного сном, для другого - наблюдением за спящим.
#6#6#6#6#6#6
Невеста Ронни:
"Как Тэхен? Что врачи говорят?"
Малыш:
"Ещё бы мне докладывал кто-нибудь.
Твой друг не желает разговаривать со мной.
Полагаю, у него течка".
Невеста Ронни:
"Не слишком уж ты разговорился, Чон?))
Тэхен такое явно не одобрит, если узнает".
Малыш:
"Знал бы ты насколько мне похуй, шестерочка.
В данную секунду меня судорожно возбуждают два вопроса: отпиздить того, кто посмел поднять руку на мою спелую вишенку, и воплотить задумку с инсценировкой своей смерти".
Невеста Ронни:
"То есть гонка со мной на уровне твоих ступней?".
Малыш:
"В точечку, прекрасный луч золотого солнца.
Мои пошлые мыслишки обязаны оставаться исключительно между нами.
Словил?" .
Невеста Ронни:
"Словил и поцеловал в зад, карапуз. Не парься.
Захотел сделать то же, что и Тэ с Кингом?
Оба падки на потрошительство? Или сексуально заводит?"
Малыш:
"О, знал бы ты насколько.
Со скотинкой нам есть о чем поговорить.
Нам обоим стоит с ним поговорить, медвежонок".
Невеста Ронни:
"Тэхен все ещё не знает, что ты не совсем потерял память?"
Малыш:
"Понятия не имею.
Тем не менее, ему не нужно знать об этом во всех подробностях.
Не хочу, чтобы инсценировка прошла на одних мучениях и причинила ему боль".
Невеста Ронни:
"Не губи его. Всё эти страстные истории слишком жестоко сказываются на его состоянии.
Знаю точно, он слишком подсел на тебя.
Порой думается, стал сумасшедшим".
Малыш:
"Я знаю, Гризли, поэтому не спешу. Всему свое время".
Невеста Ронни:
"Слушай, другой вопрос к тебе.
Как ты догадался до инсценировки?
Очень интересно))".
Малыш:
"Сидел, сидел. Потом заебался сидеть, пошёл есть. Ем и параллельно думаю.
Скучно живу. Парня нет, Мартин на постоянке насилует мои глаза, гонки не горят, Тэхен практически ненавидит меня. Не жизнь, а существование. И меня осенило: надо бы умереть.
Почему бы нет?
Современные проблемы требуют современных решений.
Нужен экшн, шоу. Понимаешь?"
Невеста Ронни:
"Никогда не сомневался, что ты с ебанцой".
Малыш:
"Правильно.
Не будь я таким эксклюзивным, сливался бы со стадом безмозглых амеб.
А так, я самая обсуждаемая и востребованная звезда на всех трассах Грейндера".
Невеста Ронни:
"Если ты теоретически умрёшь, Джонс не успокоиться. Он пойдет ва-банк".
Малыш:
"Кто ему запрещает? На здоровье.
Он изменился, как и моё отношение к нему.
Предупреждаю, Грегор, нас ожидает череда лютейших зрелищ, поэтому дам дельный совет. Вооружайся и гони дорогих тебе людей в дальний залупинск, где их никто не найдет".
Невеста Ронни:
"Гонишь, малой. Не вовлекайся.
Мы не дикари, как и лица, настроенные против нас.
Соглашусь, сложно дискуссиями вывести их на консенсус или компромисс, но так или иначе это возможно".
Малыш:
"Немного времени, и ты поймёшь ошибку своих рассуждений.
Немного времени, шестерка".
#6#6#6#6#6#6
flashback
На часах от силы половина двенадцатого ночи. Просторная минималистичная квартира копа. По всей площади витает съедающий запах крепкого коньяка, из которого кропотливо пытается просочиться неразборчивый приторный. Распахнутые нараспашку окна нисколько не спасают пленника, Чона, который медленно, мучительно плавиться от духоты и нагревающих терзаний шеи Джонсом. Если бы не туша на покрывшемся испаринами пота торсе, то, возможно, ситуация облегчилась бы на 17%. Для устранения остальных 83 процентов необходимо устранить хозяина этого ложа и поджечь саму недвижимость.
— Ты шикарный, - обессиленно шепча в покрасневшую кожу молочной выи, бета незамысловато бродит несвойственно дрожащей ладонью по мускулистому телу. — Каждый раз как в первый.
— Я знаю, – отвечает Чон, не отвлекаясь от зрительного флирта с очень привлекательной стеной напротив. Мартин не удовлетворяет его бурную фантазию, что не сказать о его воображении.
Пятая ночь в таком тандеме. Юбилейная. Между ними проскакивал Пикси, как зона отдыха. Полицай так и не отказался от своего возлюбленного, как и от возможности поддаться внутреннему искушению перед молодым альфой. "Измена" - понятие за пределами его осознанного принятия. Нет отношений - нет обязательств. В вопросах подобного характера бета преуспевает по взмаху мизинца. Разбив Чона и Кима по две стороны баррикады, он умело встревает между ними, словно пробка в заднице, воспевает в плясе со своей шарманкой, вовсе не меняя прежних мотивов для этих двух.
Однако каким бы умным и смышленым он не выглядел на публике, в среде, где его уважают и чтят, искоренить подаренную ему природой тупость невозможно. Он наивен, чрезмерно глуп, несмотря на попытки мчаться впереди всего света, пусть иногда по-настоящему раскидывает мозгами в замысловатых затеях.
Джонсова рука твёрдо берет курс на левое бедро Чонгука. Слабые пальцы пытаются уверенно сжать массивную ногу, но впоследствии перебивают тишину смачным хрустом суставов. Гук устало ухмыляется и желает быстрее вернуться в свои апартаменты, жаждуя смыть с себя сегодняшний слой грязи, – русоволосый не спешит: он шустро седлает непробиваемые бедра, блокируя младшего своим весом. Очередная вульгарная выходка ненасытного копа.
— Как ты относишься к боям, сладкий? - потянувшись к небольшому стеклянному столику, заранее продвинутому кровати, Мартин берет один из наполненных белым вином фужеров и одинокую спелую черешню, стараясь своим торсом "ненароком" касаться чужого обнаженного тела. — Как тебе идея проверить наших мальчишек на силу и выносливость?
— Что же ты такое затеял, Джонс? - прекрасно понимания не только словесные, но и телесные намеки беты, альфа подыгрывает в одном направлении, не сворачивая к прихотям похабного паренька. — Хочешь, чтобы черный список истребил самого себя?
От уставшего младшего остаётся разве что член, отказывающийся играть в коповские недоразумения. К нему претензии пропадают, ибо сам хозяин полностью поддерживает данную позицию и не собирается снова руководствоваться телом, что с трудом ставит агрегат в стойку "смирно". Проще говоря, после секса с рыбкой Джонсоном, Чонгук устает исключительно из-за того, что весь процесс он только и пытается возбудиться: под конец, при смене позы, приходится имитировать. Подобный процесс тратит много сил. Зато, особо желающим потрахаться, в принципе, без разницы, что и в каком состоянии вставляется. Младший аккуратно зажимает ягоду зубами, когда она оказывается впритык его устам, оттягивает её от тонкой веточки и медленно жует, нагло сверкая взглядом в глаза напротив.
— Конечно же нет, - лукаво тянет парень и делает глоток приятного напитка. — Хочу, чтобы в нем остались сильнейшие.
Мартин подозревает Чонгука в ветренности. В прошлом их отношения были на ранг выше нынешних, несмотря на уровень "товарищ/друг". В ту пору их взаимодействия логичнее объяснялись, нежели сейчас. Когда-то доверяя и обсуждая со своим подопечным всевозможные тайны, коп начинает предостерегаться. Планы по аресту, дай Бог, живого Киенга потерпели кардинальные изменения. Сокровенные мрачные наклонности, обитающие на дне души Мартина, обрели чрезмерную свободу.
Смотря на бывшего полицая, Чон испытывает к нему жалость. Не состоявшийся в личной жизни человек, который гонится за тем, что ему никогда не светило, не светит, не будет светить. Использует людей, именуя их "возлюбленными", оставаясь ни с чем. Пытается верить в силу притяжения, способную обворожить любого. Живёт планами, коварством и завистью. Он всего лишь пытается найти счастье и любовь, но становится глупым посмешищем с большим убитым потенциалом.
— Крошка, это список гонщиков, а не рукопах. Мы соревнуемся тачками, а не силой.
Указательный палец джонсовой руки примыкает к губам альфы, как бы побуждая его придержать слова. Бокал аккуратно возвращается на столик – ладони во всю согревают низ чонова живота, пока сам светловолосый медленно трется своей плотью о чужую. Слишком влажный кончик языка мажет по верхним кубикам стального пресса, скользя по груди вверх. Ни одного живого места на альфе не остаётся: укусы и засосы заполнили нежную кожу, в сию секунду атакуя область декольте.
— Не важно, что будет. Мы выйдем из всего победителями. Давайте забудем эту тему, повелитель, – сладко шепчет Джонс, хрипло стоня в перемеченную шею. Затея Чона выплюнуть косточку в лицо Мартина уже не кажется такой странной.
end flashback.
#6#6#6#6#6#6
#6. GRIZZLY. (Грегор Рекс)
Безудержный двадцатипятилетний ирландский красавец, участвующий в любом кипише. Настоящий друг и ценный приятель. Царь Клестона и мандаринового Audi R8 Coupe V10 plus, от которого омежки просто тают. Да-да, Ронни в том числе. Его короночка нарушения. Чем больше их, тем счастливее жизнь. Имей в виду, он не знает такого понятия, как "stop".
...день х.
Клестон. Давно знакомый край с большим количеством тоннелей и погонеломов. Рай для любителей потрепать нервишки психованным полицаям. Заправки здесь взрываются каждые три дня из-за неопытных лихачей, поэтому далёким от жизни этот район назвать нельзя. Шестой не любитель искусных творений и большой толпы лицемерных фанатов. Ничто не мешает ему быть самым обычным парнем со званием "нелегальный гонщик из черного списка". Звучит круто – полностью соответствует его описанию. Кого попало на свою территорию он не пустит. Скорее сожжет все к чёртовой матери, нежели поделиться родными землями. Однако, как и Диего, в близких он души не чает. Сию местность точно нельзя отнести к "зеленому", "стеклянному" или "торговому". Будет правильнее выразиться "комфортабельный": всего по минимуму, но со вкусом и без агрессивного дефицита в лице глобально выраженных нужд населения.
Предстоящая гонка между двумя альфами пройдёт не совсем по организаторским правилам, которые кто-то когда-то составлял. Дело случая. В принципе, как и некоторые из последних заездов. Копы, скорость, скрежет шин – все будет в полном объёме, что нельзя констатировать о точке завершения соревнования. Место назначение, основываясь на классический маршрут шестого, оканчивается неподалёку от торгового центра "Lux Plaza". Сегодня финиш переносится в лес, где двух участников состязания ожидает особенный презент, за исключением традиционных жетонов для победителя. Для пришедших лицезреть за долгожданным зрелищем фанатов конечный пункт остаётся загадкой, потому вся масса болельщиков собрана перед большой металлической аркой белого цвета, возведенной в качестве монумента ко Дню Рождению Грейндера, что символично забросили строить годами раннее. Фирма, вступив в конфликт со спонсорами, учреждениями из соседних краев, наотрез отказалась завершать проект, ибо государство поддержало инициативу коммерции, однако не выделило должных средств для организации строительных работ. Причиной стала возможность позволить частникам умело презентовать себя в сфере общего достояние. Так, какой-то безызвестный богач ввиду собственных принципов и жадности пошёл против дозволенных условий и вознес лишь конструкцию над землёй, позднее вычеркивая начатый план заморозкой.
Количество зрители ограничено: лидеры двух фан-клубов, по желанию их кумиров, создали в соцсетях конкурс, по результатам которого счастливчиками стали около сотни человек в целом. Публика без диких криков и безобразного поведения воспитанно ждала виновников сбора. В семь часов после полудня, когда поток гражданских автомобилей усиленно пытается разобраться с пробками, а молодёжь, словно совы, выходит на поиски эмоций и адреналина, на горизонте показывается озабоченно пунктуальный Чонгук. Изумрудный Кенигсегг, приводимый n-количество дней назад в эксплуатацию руками и ногами Кацу, моментально вызывает восторг лютых фанатов, не оставляя равнодушными лихих ценителей Грегора. Толпа адекватна, не кидается на спорткар с целями растерзать махину, чтобы достать из её недр идола. Впрочем, предзаездный процесс обходится прилично.
— Камик, ты подготовил? - на громкой связи с младшим одиннадцатый, отвечающий за основной подарок двум самцам лично от себя. Чонгук задумчиво смотрит вдаль, периодически погладывая в зеркало заднего вида, чтобы не упустить сегодняшнего соперника.
— В полной подписке, и даже лучше, - сквозь голос чувствуется ухмылка Кацу, которую тут же перенимает себе собеседник. — Как долго собираетесь катать? И вообще, тебе не стыдно сомневаться в моих умениях? Мои пальцы одареннее мозгов большинства наших коллег.
— Думаю, вместимся в десять минут. Не успеет испортиться, - медленно подъехав точно под линию старта, Чон осматривается в местности, отмечая восстановленные погонеломы, которые он когда-то снес совместно с седьмым. — Как говорят молодые, доверяй, но проверяй.
Такахаси закатывает глаза – альфа в контрасте видит столь циничную картину, смеется, поправляя отросшую чёлку.
— Этих твои молодых мне не понять. Я стар для ваших тенденций, - ироничное возмущение гаммы глушится плавным появлением объекта слева. Шестой на месте. — Когда начну прыгать по чужим ширинкам, тогда будешь проверять. А пока я весь в твоём распоряжении.
— Детка, ты потёк, - нарочито томно хрипит нелегал. Водительское стекло медленно опускается, как и пассажирское прибывшего немецкого авто, обнажая двух друзей друг перед другом. Парень подмигивает уставившемуся на него Гризли, соблазнительно облизывает губы, ощущая себя порнозвездой среднего класса. — Да, крошка.
Рекс хорошо слышит слова соперника – более того – долго смотрит на него. Озадаченный взгляд без нареканий приписывает младшему существенный диагноз:
— Ты ебанутый? - короткий вопрос сразу же меняет шестого в лице и манере, что выдерживает секундную паузу драмы: — Не при всех, малыш. Знаешь же, я не могу растерзать тебя в оргазме перед таким количеством людей. Я ещё не опытен в этом...
Робкие флиртующие подмигивание и одинокий воздушный поцелуй в сторону водителя Регеры кидают еду наблюдающим за мизерной постановкой. Свист и громкий вой положительно оцениваются висящим на проводе Камикадзе, чей смех, подобно сирене, раздался по всему салону шведа. Куда бы Чон ни ступил – разврат следом проникает в любые углы, выламывая всевозможные шлагбаумы на пути.
Некогда белый R8 потерпел кардинальные изменения. Теперь ярко-оранжевый цвет и выразительный вырез светящихся глаз шустрого Ауди делает спорткар безоговорочно запоминающимся. Две чёрные полосы вдоль кузова со вкусом вписываются в характер водителя, тонко разбавляя монотонную немецкую вспышку. Черные диски и задний спойлер - две вещи, которые шестой подогнал под свой вкус: остальное - истинные консерваторские очертания, преданные инженерами продукта. Несмотря на свою компактность, мощность этого жеребца 610 лошадок при 8700 оборотах в минуту. Его максимальный разгон составляет 324 км/ч, что превосходно устраивает и бьёт возможных соперников унизительным поражением. Салон мандарина стоит рассмотреть как отдельный арсенал со множеством различных лампочек, заключающих образ тачки как комфортной территории для гонщика. Заводское освещение ассоциирует внутренний вид с космосом. Особенно, в ночное время, когда за окном сумерки - вокруг завораживающие сознание звезды, в том числе в моторном отделении. Напоминая о машинке первого класса, внешний вид которой полностью трактует понятие "гонки", а именно – Кенигсегг Регера, ее огромный литраж вкупе с современной системой наддува выжимает 1100 коней при 7800 об/мин. Максимальная скорость достигает 410 км/ч. Колоссальный диссонанс между гоночными спорткарами без раздумий выделяет мощного – шестерка не из робкого десятка, чтобы уступить. К тому же, последняя точка заезда куда более притягательна для обоих, что победа опускается на ранг ниже.
Грид-бой не мельтешит. Немногословный высокий омега со знакомыми окружающим атрибутами выходит к машинам. Он в темпе настраивает гонщиков на цель и взмахивает флажками, мгновенно ощущая на себе крупный порыв ветра от умчавшихся колёс.
Мобильный Грегора на пятидесятом метре набирает конкурента.
— На ближнем посту копы. Не особо хочу тащить их за собой, - перестраиваясь на соседнюю полосу, перед шведом, шестерка выжимает нитро и отрывается от ленивого хода соперника. — Лишние глаза на поляне не нужны. Как ты считаешь?
— Как и всегда. Я безразличен к ним. На том конце нас ждёт две однерочки. Он же коп в отставке, который отодрет зад всем тем, кто на ставке. Ещё и без вазелина, уф, - младший вздыхает и прибавляет напор газа, удобно усаживаясь на хвост Ауди.
— Мчим прямиком загород? – немец, как по маслу, заезжает в тоннель, уходя на четвертую полосу, предназначенную для встречного, перекрытого, движения. — Без копов. Тогда гонка в ноль.
— Я когда-нибудь нормально погоняюсь? Все гонки в ноль, – в доле сарказма плывет определённый процент правды: частые причины перенести/отменить гонку не приносят радости альфе, в чьих венах течет топливо, жаждущее постоянного потребления, сжигания. — Вся надежда на щенят Кинга. Кстати, он жив?
— Должен быть, хотя я о-очень сомневаюсь.
#6#6#6#6#6#6
Киенг:
"Киска, я слышал, ты перешёл на сторону зла? Твой мальчик оказался не таким уж и хорошеньким?"
Мартин:
"Неужели живой? Седьмой пощадил тебя?
М-да, оказалось, не такой уж он и конченый.
Или же наоборот?" .
Киенг:
"И я по тебе скучал, Мартин".
Мартин:
"Ты вовремя написал.
У меня к тебе предложение, которое может тебе прийти по вкусу".
Киенг:
"Не верю происходящему! Продолжай".
#6#6#6#6#6#6
Взору открывается усаженный деревьями участок земли от 60 га. По краям живность не настолько густо засеяна как вглуби. Территория исключительно лиственных экземпляров. Ни одной ели, ёлки, сосны, лиственницы. По видимой площади не найти ни начала, ни конца бесконечного зеленого уголка. Главное – внутри находится то, что фактически утолит желания двух друзей, связанных одной целью. Прочее автоматически уходит к незначительным факторам.
Покинув водительский трон гиперкара, Чон обращается к соседнему месту, откуда хватает одноствольное охотничье ружье из американского семейства Винчестер. Опыт владения подобной игрушкой имеется, как и зоркий прицел, опуская конкретности времени и места натачивания навыков. Гризли обходится несколько иначе и щадяще – увесистый шипованный кастет красиво украшает его правую руку.
— Один с битой, другой с ружьём, – негромко подчеркивает шестой, вступая следом за парня в гущу зелени. — Поражаюсь вашей схожести и абсолютному различию. Вот на кой кулич тебе ружье, если есть пистолет?
— Увидишь, медвежонок. Терпение, - сторонясь ломания веток и маленьких паразитных кустов, нелегал аккуратно перешагивает помехи и останавливается на заметно протоптанной территории, напоминающую развилку, что требует правильного выбора пути, согласно народным сказкам. — Ты вроде не конь. Да и я не богатырь, - оценивающий взгляд совершенно не забавляет Рекса. — Тебя точно не потеряю. Тогда, направо, друг мой.
Основную ведущую роль исполняет запах, исходящий от Камикадзе, который поверх своего несущего выливает флакон одеколона, чтобы наверняка уведомлять людей о своём прибытии иль присутствии за сотни метров. Ругательства Грегора вследствие постоянных спотыканий и цепляний распугивают близ обитающих белок, полностью убавляя звуки жизни в естественных краях. Стритрейсеры в тишине идут менее пяти минут – замеченный вдалеке знакомый силуэт их несколько радует и ориентирует. Камикадзе стоит не один. Три высоких джентльмена, из которых двое альфа и один гамма, подобно Такахаси. Связи творят неведомое. Незнакомцы представляют действующих правоохранителей: характерная форма, отличительная эмблемы и наверняка скрытые за массивными одеяниями оружия.
— Ну что, дружок? Вот и твоя смерть идёт, – не скрывая лукавой улыбки, полицейский резко хватает сидящего на стуле парня за плечи и больно мнет их, напоследок хлопая по накаченным бицепсам, заставляя связанного дёрнуться.
Подарок был доставлен на стуле, дабы он не прогнулся раньше положенного. Время ожидания составило пятнадцать минут. Тем не менее, сюрприз обязан удовлетворять обладателя, приносить ему радость. Поэтому Чонгук, оказавшись в эпицентре сцены, неспеша подходит со спины к долгожданному объекту собственных грёз и внезапно пинает его, отчего сидящий падает на землю, а сам альфа седлает стул. Жертва валится на бок: не удаётся принять другое положение из-за сковывающих веревок. Грубое лицо борца украшает крупный септум и несосчитаемое количество убого зарубцевавшихся шрамов. Рот заклеен широким скотчем во избежании лишней болтовни с блюстителями правопорядка.
— Ты что разлегся? - отчитывание проходит в одностороннем порядке, без ответов и извинений. — Когда к тебе гости приходят, ты так же ложишься на пол? – физиономия младшего принимает неуклонный облик, нагнетая излишней серьёзностью и настроением. — Откройте ему рот.
Один из органов слушается приказа, неуклонно выполняет. Подойдя к валяющемуся, он больно отрывает личную ленту с чужих губ, выпуская из них гневный крик боли.
— Клоуны цирковые, ‐ низкий разъяренный голос разносится отголосками по ушам присутствующих. — Ублюдки. Думаете, что вам все дозволено? Что и умеете, так это только выебываться и ныть. Постоянно ныть и выебываться. Ха, на деле-то вы никто, – посмотрев на каждого из надзирателей, альфа повторно дёргается, пытаясь освободиться от завязок. — Я вас сотру в порошок!
— Сотрешь и нюхнешь? - спокойно интересуется Чон, складывая руки на спинке стула, не убирая ружье. — Чего ж ты так остро реагируешь? Все мы люди. Клоуны тоже люди, Буйвол-два. И ублюдки люди. Понимаешь? И даже мы, убившие твоего брата, люди.
Грегор стоит в нескольких шагах от Кацу, позади от Чонгука. Они с интересом выступают в качестве зрителей, готовых взять в любую секунду роль основного персонажа и стать фаворитом триллера. Полицаи стоят в треугольном распорядке вокруг жертвы, контролируя нежелательные порывы и агрессивное поведение. Солнце аккуратно заходит за горизонт, позволяя ветру слегка разгуляться – после духоты самое то.
— Ты ведь сам знаешь, что братик заслужил, – Рекс внимательно изучает дикие, наполненные ненавистью глаза.
— Ошибаешься, идиот. Тот, кого он искалечил, заслужили участи моего брата. Он мог за раз решить все проблемы. Вы настолько мерзкий сброд, что один из вас специально нанял нас, чтобы избавиться от других, – из-за тугих узлов кожа валяющегося на земле краснеет, покрывается набухшими венами, откровенно вызывающими отвращение. — Но вы, наивные существа, думаете: убив меня, станете героями и обеспечите себе счастливую жизнь. Пиздеж! Мы не первые и не мы последние, кто нанесет урон шайке местных гонщиков. Зато следующие жертвы будут только с вашей стороны.
Речь парня наполнена эмоциями и слюнями, что без ДНК теста подтверждает родство с покойный братом. Выплескиваемые в злости слова без информативного веса пролетают мимо шести слушателей как истребитель: низко, шумно, мимо. Чёрный список сам себя извещает о фигурах вроде Мартина, Кинга, Криса, и прочей нечисти. Впрочем, потому сегодняшние новости отправляются в отсек "просроченные". Действительно настораживающим пунктом все ещё остается последующие шаги Джонса, который нанимает уличных рукопах, не различающих ценность жизни и ответственность за неё перед законом.
— О, так ты ещё и невменяемый? - хмурясь, спрашивает альфа, когда пленник начинает очаровывать плевками Грегора. — Классно, что ты можешь заплевать насмерть. Брата любишь и всякое такое. Но я не сторонник пустословия. Зачем вас заказывают?
— Шлюхи. Вот и заказывают, – шестерка не держит язык за зубами, отвечает язвой на поток слюней. — Нормальных людей не берут с панелей.
— Дай Бог, чтобы ты сдох. Чтобы сдохли все твои близкие и родные. Будь проклят, скотина, – горячий диалог переходит на третьих лиц, кабы меняя основного интервьюера. — Грязные гниды.
Чон коротко кивает в сторону болтуна, вкладывая в свой жест тысячи несказанно слов, – служители дружно поднимают его на ноги, развязывают, но не позволяют лишних движений. Гризли безмолвно понимает: настал его выход. Альфа тянет ленивым шагами время, сжигая глазами испорченное на рот создание. Первый удар он посвящает челюсти, выводя её звонким хрустом из строя. Следом выбивает нос и по совершенной случайности выбивает несколько зубов, пачкая руки в чужой крови. С каждым увечьем сила увеличивается в несколько раз. Достаточно по кругу повторить проделанное – борец теряет сознание, размякнув в крепких руках военных. В качестве полной мести Грегор пару раз хорошенько плюет на тело, затем возвращается на место, испытывая приятное облегчение от проделанного. Младший ожидает возвращения в сознательное состояние. Ему нравится исходящая инициатива. Появившиеся изъяны, повисший на коже нос и торчащий осколок кости челюсти, несколько обрекают, но, благодаря ободряющим лещам, хам бодрячком возвращается в прежнюю форму. По накаченному обнаженному торсу обильно стекают алые капли, опустошая тело, оставляя его без жизненно необходимой жидкости. Потеря крови близится к отметки "критично".
— Тебе пять секунд, чтобы скрыться, – нелегал встаёт со стула, подбрасывает ружье из одной руки в другую. Его взгляд сосредоточен на безжизненном напротив. Ни капли жалости, сострадания. — Раз...
Пойманный моментально срывается с места в противоположном направлении, падая и спотыкаясь. Деревья не настолько массивны, чтобы прикрыть кого-то своим стволом. Их возраст колеблется от 4 до 10 лет. Практически, как срок лишения свободы за убийство. Безусловно, существование Кацу и его возможностей прикрывать все задницы облегчают существование. Пять секунд истекает за одно моргание. Чон заряжает ружье и, умело целясь в двигающуюся макушку, стреляет, получая в ответ глухой грохот.
— Он буйвол, а я охотник. Для охоты предназначено ружье, солнышко. Теперь понял? - вопрос шестёрки полностью исчерпывается настоящим примером.
#6#6#6#6#6#6
Камикадзе:
"Малой, забирай свою любовь.
Напился бедный. С горя".
Чонгук:
"Не понял. Ты о Тэхене?"
Камикадзе:
"А у тебя много любимых?"
Чонгук:
"Он же не пьёт.
Вы где?".
Камикадзе:
"С тобой и не спиться? Невозможные вещи пишешь, карапуз.
Он в Языке, я в других местностях".
Чонгук:
"Блять. Я лечу".
Последняя встреча стритрейсеров прошла в больнице. Успехом она не увенчалась, как и попытки взаимодействий с Тэхеном. С тех пор прошло чуть больше недели тотального молчания. Получать сообщения о небезразличном тебе человек от другого лица - не есть достижение в жизни. В любом случае, такой расклад выигрышней, нежели жизнь в неведении и игноре с другой стороны. Седьмой не отвечает на звонки. Младший не рискует писать, выделяет старшему дополнительное время для раздумий и реабилитации.
В данную минуту Чон находится в нескольких кварталах от бара, что всячески облегчает ситуацию. Недолгая прогулка по районам Грейндера всяко освежила забитую мыслями голову, заправляя ее новыми стимулами, целями. Оказавшись в дорогих стенах молодой жизни, Чонгук прорывается сквозь нападающий персонал и летит к породнившемуся, как мать родная, бармену, бросая на лету одно "где?!" и тут же получая ответ.
— Что у вас за страсти происходят? - интересуется парень, отбрасывая полотенце в сторону. — Император и коньяк - это несопоставимые вещи. Чтобы он выпил всю бутылку...
— Он выпил всю бутылку?! - повышенный тон альфы не оценивается окружающими, но нарастающие эмоции девать некуда. — Несопоставимые, блять. Ещё какие сопоставимые, - процедив сквозь зубы, Чон сверлит взглядом сначала самого работника, затем сидящего неподалеку мужчину, чей рот открылся до Китая, слушая страсти чужих жизней.
— Я не дал ему выпить всю бутылку. Хватило четырёх снифтеров.
— Пиздец.
Тело нагревается до температуры неаполитанской печи, пока сбившееся дыхание постепенно приходит в норму. Нервы на пределе, как и мыслительные процессы, запряженные на рассуждение о поведении стритрейсера. Чон долго не задерживается у райской роскоши бара. Впервые выпадает шанс увидеть напившегося Тэрри. Первое предположение: громкое поведение настоящего самца. Однозначно должен быть флирт, новые знакомства, предположительно, перетекающие в секс. Вопреки представлениям, ничего из характерного до сих пор не выявлено. Седьмого не видно. Вишневые следы едва ощущаются, чтобы опираться на них. Горячо любимого стенами этого места словно вовсе не было.
Чон направляется большими шагами в самый темный уголок всего шумного зала, находящийся позади занятого двумя молодыми омегами столиком. Никого, кроме двух мило беседующих о новостях друзей, альфа не видит — стоит всмотреться в темень – цель найдена. Свисающие с подлокотника кожаного дивана изящные руки и устроившаяся на них пушистая макушка, которые младший узнает из всех существующих. Вмиг оказавшись рядом с Тэрри, Гук садится на корточки, сравниваясь с ним, и внимательно рассматривает уснувшего без задних ног парня. Если бы не размеренное дыхание – не скажешь, что живой. Большое широкое худи, полностью меняет модельную фигуру на бесформенную, и не менее широкие спортивные штаны, что так правильно превращают его в плюшевую игрушку.
Тихий, мягкий, милый и по-детски пьяный. Чонгук тонет в нем без остатка. Внутри полный переполох и что-то до стона приятно стягивает грудь.
— Тэхен, - пальцы непроизвольно тянутся к медовой щеке, желая убрать спадающие на глаза пряди волос. — Огонек, - нежно обращается младший, костяшками поглаживая бархатную кожу лица.
Держать себя в руках безумно трудно. В частности, когда хочется затискать и закричать от избытка ласковых чувств к большому комку сладкого сна. Отцовские инстинкты не далеко ушли от романтических.
— Мой мальчик... - позволяя себе каплю бесстыжести, Гук воздушно целует тэхенову щеку и аккуратно берет его голову за подбородок. — Вставай, тебе нужно домой, Тэ.
Ким намертво уснул младенческим сном. Чувствительность будто бы пропала вместе с трезвым сознанием в сонных краях.
— Тэхен, - все так же тихо шепчет младший, слегка хлопая спящего по щеке. — Если ты не встанешь, я потащу тебя на себе.
Во многом ожидания нелегала оправдались - ничего не меняется. Тщетно, безрезультатно. Ким не собирается просыпаться, как и Чонгук опускать руки. Приходится заботливо и крайне осторожно взять обессиленное тело и перенести его в салон автомобиля, иначе – просидеть всю ночь окружёнными в неприятном шуме, разбавленном перегаром. Тэрри совсем не реагирует, вследствие младший переживает несколько сильнее, несмотря на присутствие жизненных показателей. Подобное явление он наблюдает впервые – сам в глубокой отключке в виде сна не пребывал. Ясно одно: стритрейсер не рассчитал свою дозировку, влив в себя лишние дозы жгучего градуса. Чтобы сделать сей шаг должны быть действительно весомые причины, и они реально имеются.
Единственное, что способно обрадовать обеспокоенного гонщика, это тесный круг знакомых, в котором присутствует добряк Вилл, уважающий седьмого во многих аспектах. Благодаря ему, Ким не валяется в подворотне с куртизанками, что собирают на себе все виды и запахи Грейндера. Как минимум, Тэхен себе такого не позволит.
Чон на истратившем половину заряда Родстере, что коротко гласит: не стоит зарекаться о гонках. Удобно устроив старшего на переднем пассажирском сиденье, заботливо накрыв родное тело своей курткой, опуская из виду обогреватели, он спешит занять водительское место. Курс держится к собственным апартаментам. Альфа уверен, в таком состоянии старшему куда лучше находиться с кем-то, нежели восстанавливаться в одиночку. Несомненно, в коллекции настоящей поддержки могли быть Гризли и Крис, но нарциссичный и наглый малец не посмеет поделиться с кем-то своим. Тем, что для него стоит слишком дорого. Период "потери памяти" достаточно выделил времени для размышления над многим происходящем в жизни молодого Шумахера. В первую очередь он убедился в чувствах Тэхена, с которым они практически пообещали друг другу не быть вместе. Старший не оставил, не сбежал, не променял его на более практичный и выгодный вариант. Однако вопрос с Мартинез до сих пор остаётся открытым. Их отношения не под стать общепринятым, как и отношения между этими двумя безумцами. Много непониманий возникло между альфами, которые предстоит разгребать. Не менее значимое - предстоящий ход событий Мартина, который благополучно где-то оставил последние задатки своей нормальности.
Руль сворачивает на тёмную улицу, плавно переносит авто из одного района в другой, домашний. Вузритская суматоха остаётся позади – впереди ожидает ночь спокойствие и желанных сновидений. Чонгук задумчиво смотрит на фары впереди едущей машины, размышляя о личных поступках, чистоте своей нравственности. В один момент он понимает, что совершил колоссальную ошибку, позволив себе настолько сблизиться с бывшим копом. Практически, он изменяет своим чувствам, за что совесть неумолимо грызёт его до черствых сухожилий. Это и есть отвратительное чувство самоосуждения и саморазрушения, о котором когда-то упоминал седьмой.
— А ты ничего такой. Я б с тобой... - с соседнего сиденья доносится тихий хрип полуспящего Тэрри, чьи глаза сонно смыкаются и размыкаются, не стараясь брать водителя в фокус.
Чонгук мельком бросает хмурый взгляд на полуспящего старшего, из-за чего на долю секунды теряет управление, мчась прямиком по встречной полосе. Спирт хорошо схватился в крепком организме: подал признаки спустя приличное время, когда в теле другого стритрейсера он расцветает в момент поступления в организм. На губах младшего проскальзывает долгожданная лёгкая ухмылка. Несравнимое облегчение. Не важно насколько правдивы и искренние слова, главное - пришел в сознание. Но все же, будем честны, "ничего такой" пришлось младшему по душе, как шоколадное мороженое маленькой сладкоежке.
— И я б с тобой, - спустя недолго молчание дополняет Гук, не скрывая искреннюю улыбку.
— Меня, обычно, просят грубо, но ты можешь попросить мой номер телефона, - сонный флирт задается очень даже успешно. Младший не перестаёт следить за трассой и параллельно выдаёт своего рода эмоции, реагируя на слова седьмого.
— Однажды я попросил твой номер, но ты отказал, - вспоминая первую встречу со старшим, Чон по новой ощущает незабываемую боль в горле, что преследовала его, как черт запойный. Однозначно, лучший день из его жизни. — Оставь номер себе.
#6#6#6#6#6#6
— Руки! Обнаглевший, - как-то размазано хлопая по тянущимся к нему ладонями, Тэхен хмурится и скрещивает руки на груди, закатывая глаза. Совсем несерьезный и чрезмерно стервозный. Чонгук точно открывает новую личность в альфе. — Нц, да ла-адно, - замечая непонимание младшего, седьмой кокетливо улыбается, взглядом оценивая рост Чона. — Можешь потрогать.
— Спасибо, Ваше Величество, - наконец Чон накрывает тонкую талию ладонями и аккуратно заводит измотанного своенравного друга в дом.
— Вот и мой родной дом. Давно не виделись, любимый. Слушай, почему пахнет? - шмыгнув носом, Ким вопросительно заглядывает на хозяина имений, словно пытается найти объяснение возникшему благоуханию. — Прям очень пахнет, – повторяет альфа, снимая обувь.
— Чем? – Чон идёт на риск: задаёт вопрос Тэхену, который едва держится на ногах, но уже уверенно ступает в сторону ванной.
Стоит отдать должно феноменальной памяти Тэхена. Спустя долгое время после последнего визита в чоновы хоромы он, будучи нетрезвым, способен разобраться в пространстве и дополнительно предписать чужие апартаменты к своим. Аккуратно, ведя пальцами по стенам, дабы поддерживать определенно непостигнутый людьми баланс, он доходит до необходимой комнаты – у порога внезапно останавливается и разворачивается на 180 градусов. Просвет настиг: готов ответить на заданный минутами ранее вопрос. С реакцией, конечно, проблемы имеются. И Чонгук их в забаве отмечает, но нисколько не оскорбляет.
— Этим... - несколько глухих щелчков пальцами раздаются эхом по коридору, пока память старшего старательно формулирует исходную мысль. — Мелким, - победоносный ответ наконец-то озвучивается с непоколебимо серьезным видом.
— Мелким? Удивительно, - иронично подчёркивает младший. Очевидно, Ким вправду считает присутствие коньячных нот чем-то странным и точно неподобающим в стенах сей помещения. — Странно, конечно.
— Что он делал у меня? - не переставая генерировать вопросы, Тэхен умывается и отчего-то резко раздевается, импульсивно планируя принять лавандовую ванну, не получая разрешения успевшего снять с себя футболку парня. — Уже из дома выйти нельзя. Везде он. Понятно же, что через окно зашёл и сейчас где-то на ковре валяется. А ведь он мог сорваться и умереть. Было бы классно.
Чон вовремя замечает незапланированный стриптиз, но, благо, не слышит философский монолог и позитивных последствий его возможной кончины. Водные процедуры в таком состоянии гонщик не приветствует, накладывает запрет для их реализации Тэхеном. Приходится насильно вытащить старшего из ванной, чтобы предотвратить нежелаемые последствий. Впрочем, Ким крепкий орешек: не расстраивается, берет на себя другую цель. Пока младший отличается поставить чайник, шаткий стритрейсер проникает в чонову спальную, где мигом занимает кровать собой, полностью бронируя её исключительно для одной персоны. Приятный аромат коньяка его не смущает, наоборот - выступает в качестве успокаивающего. Более того, смешение ароматов двух гонных альф создают эффект эйфории, сложнейший по химическом составу. Оттого седьмой без задних ног окутывается полным наслаждением. Проходит две минуты, Чон появляется в дверях комнаты – Тэ лишь поднимает тяжёлую голову и совсем пьяно пытается взять в фокус раздетую наполовину фигуру.
— Тихо, - велит он вошедшему, поднося указательный палец к своим губам. — Надо очень тихо, а то малой проснётся и будет нехорошо.
Буквально считанные секунды и Морфей воцарит над поглощенным алкоголем сознанием. Гук, засунув руки в карманы штанов, неспеша подходит к кровати. Лёгкая улыбка, скорее напоминающая ухмылку, не спадает с его уст. Поведение Тэрри начинает интриговать больше, возбуждая интерес к продолжению.
— Да что ты говоришь? Прям нехорошо? - вопросительно склонив голову, парень нежно касается подушечками пальцев смуглой кожи лица нелегала и невесомо проводит ими от виска до острого подбородка, ощущая запястьем горячее дыхание. Красив, утончен, изящен.
Будь гукова воля, его пальцы так и блуждали бы по всему тэхеновому телу всю оставшуюся жизнь. Слишком зацепил.
— Оставь эту хрень для омег, - сонное замечание остаётся вне внимания: Чон наклоняется к пылающей естественным теплом шее, от которой прямо-таки несёт пряной вишней, приманивая к себе как псину. Чуткие поцелуи расстилаются от мочки уха до изгиба крепкого надплечья, не упуская ни одну клеточку сонной артерии. — Сиськи топ. Где качал? – абсолютно серьёзно подмечает седьмой, косо поглядывая на крепкие грудные мышцы парня.
— В надувном центре, - шумный выдох сказывается табором нежданных мурашек на теле старшего, который давным-давно пожелал всем звёздам спокойной ночи. — Напившийся в гон. Никогда бы не подумал.
— Ты вообще кто? - даже не стараясь открыть уже закрывшиеся глаза, Ким показывает недовольство хмурыми бровями. Что-что, а сон сейчас точно соблазнительнее кого-либо.
— Малой, - в ту же секунду шепчет Гук и неспеша выпрямляется, противясь своим волчьим прихотям.
— Охуеть. Настоящий? - не открывая глаз, уточняет седьмой, и чувствует чужой короткий кивок головой. — Охуеть два раза, - удивление спадает быстро, как и силы вести дальнейший продуктивный диалог. Сон выигрывает эту борьбу.
— Дурачок, - последний чувственный ночной поцелуй приходится на медовую щеку.
Этого предостаточно, чтобы сердце забилось новым стимулом.
