Когда веленью чувств готовы мы поддаться

Беврон порядком нервничал, пока трясся с Эффиа в карете. Они держали путь в Маре, где находился особняк аббата д'Эффиа – знаменитого дяди маркиза. Знаменит он был в узком придворном кругу. Отмечали его любезные манеры, изысканный вкус и внешность. В пятьдесят три года он всё ещё оставался привлекательным мужчиной. Но для Беврона это роли не играло. Его пугало то, насколько аббат значим для Эффиа, который мало чьи мысли ценит до такой степени. И дело даже не в том, что аббат – его единственный близкий родственник, если забыть о тётке монахине. Это у него Эффиа поселился, когда приехал в Париж двадцатилетним юношей. Аббат наставлял его и рассказывал, как устроено придворное общество. Его советы помогли Эффиа стать незаменимым для Месье. Что, если Беврон ему не понравится? Вдруг антипатия аббата повлияет и на чувства Эффиа? Он поймёт наконец, что лучше обратить внимание на кого-то ещё. На кого-то более умного и хитрого, то есть на равного себе. Например, на шевалье де Нантуйе, известного своей дружбой с Мольером и Расином. Последнему он и вовсе подсказал сюжет для "Баязета". Неординарная личность, будь он неладен. Беврона прошиб холодный пот от одной мысли об успехе соперника, но он одёрнул себя, напоминая, что у Эффиа на плечах есть своя прекрасная и ясная голова. Если он выбрал Беврона, значит, счёл, что именно такой любовник ему нужен. Но всё же успокоиться не получалось. Чтобы отвлечься, Беврон решил завести разговор. - А с тёткой вы не общаетесь? – спросил он, зная, что нет. Эффиа не сразу отвернулся от окна. Беврон разглядывал его профиль с огромным удовольствием, при этом уже начал корить себя за вопрос. Какой он всё-таки осёл! - У нас мало общих тем, мой дорогой, - ответил Эффиа. Ему хотелось ограничиться только скупой фразой, но раз отношения с Бевроном оказались не просто кратковременной интрижкой, следовало быть с ним откровеннее. Недоверие унижает, закрытость отталкивает. Хотя Беврон, надо отдать ему должное, сносил их очень долго. Другой бы так не сумел. - Ещё до моего рождения она присоединилась к Дочерям Креста, - пояснил Эффиа. – Её монастырь находится в Париже, но с тем же успехом он мог быть на Луне. Тётка осуждает мой образ жизни. Беврон криво улыбнулся, давая понять, что сочувствует. Впрочем, с осуждением родственников сталкивались многие кавалеры из Пале-Рояля. Просто оно было разного толка. Кого-то отвергали явно, кого-то костерили за глаза. Беврону очень хотелось спросить про аббата, который обладал замечательной терпимостью, но на сей раз он сдержался. Спрашивать только затем, чтобы не царило молчание – не то чтобы дурной тон. При дворе только так и делали. Но Беврону и Эффиа было комфортно друг с другом, даже когда они молчали. Просто, начав нервничать, Беврон начинал говорить. А ещё он из тех, кто действовал, подчиняясь порыву. На Мальте его порывистость особого значения не имела. Зато, когда Беврон попал к Месье, стало понятно, что ему не хватает важных умений. Самоконтроль – самое главное для придворного. Он старался учиться, глядя на Эффиа, но не слишком ли он стар для учёбы? Сорок лет – возраст, когда передаёшь опыт другому, а не наоборот. Беврон заёрзал, борясь со своей натурой. Могло показаться, что у него затекли ноги. Не так-то легко высокому мужчине с комфортом расположиться в карете. Но Эффиа понял, что у Беврона на языке вертятся вопросы, которые тот удерживает изо всех сил. - Можете спрашивать, мой дорогой, - разрешил он. Беврон с облегчением выдохнул. - Ваш дядя… Он ведь совсем другой? Полная противоположность сестре? Эффиа кивнул. - По счастью! Духовную карьеру он не выбирал. Просто родился самым последним. Беврон тоже был младшим сыном и ещё до его рождения на семейном совете постановили, что мальчика отдадут Мальтийскому ордену. А кого-то отдавали церкви. Исключения являлись редкостью. Никого не волновало, насколько выбор родителей соответствует желанию и склонностям ребёнка. - При других обстоятельствах мой дядя мог бы сделать отличную светскую карьеру, - продолжил Эффиа задумчиво. - Он унаследовал энергию маршала и его обаяние. Когда Сен-Мар выбил для него аббатство Мон-Сен-Мишель, дядя развёл там до того бурную деятельность, что настроил против себя всех монахов. В итоге его прогнали. Эти слова сопровождались улыбкой. Эффиа как будто находил, что ситуация похожа на анекдот. Беврон нерешительно улыбнулся в ответ. - Это случилось очень давно, - пояснил Эффиа. – Более тридцати лет назад. Карета замедлила ход и скоро остановилась, что заставило лицо Беврона вытянуться. Приехали! Чёрт возьми, в юности перед экзаменами коленки не так дрожали! Он выбрался на улицу следом за Эффиа и огляделся. Особняк сразу обращал на себя внимание. Стоял в глубине красивого сада и сейчас хорошо просматривался, потому что листья с деревьев почти облетели. Но с наступлением весны он постепенно утонет в зелени. Наверняка жить здесь очень приятно. Пока любовники шагали по дорожке, Беврон прочистил горло. Вот и сбылась его мечта, чтоб её. Он мечтал познакомить Эффиа с родными, но в силу их узколобости такое было невозможно. И хорошо! Лучше бы и пятидесятитрёхлетний аббат тоже был ханжой. Разе ему не полагается? Беврон отчаянно жалел, что согласился ехать, когда утром Эффиа позвал его с собой: сказал, что хочет заскочить к дяде. Тот пополнил коллекцию сочинением Бельже "Прославление Галлии и необычайные судьбы Трои". Издание 16 века и в отличном состоянии – на такое стоит взглянуть. Беврон не разделял интереса обоих Эффиа к старинным книгам, но решил сойти за умного. Дурак! "Спокойно, Шарль", - сказал себе Беврон. То, что Эффиа захотел представить его дяде – знак хороший. К тому же это лестно. Скольких мужчин, с которыми Эффиа спал, он возил сюда? Наверняка никого. А Беврона посчитал достойным! Но гордиться не получалось. Беврон так и видел, как дядя шепчет племяннику, что не одобряет его выбор. Неужели при дворе Месье не нашлось кого-то более… впечатляющего? Беврон кашлянул в кулак ещё раз, но тут же расправил плечи, потому что лакей открыл дверь и впустил визитёров. - Мой дядя в кабинете? – спросил Эффиа, неторопливо стягивая перчатки. - Да, господин маркиз, - ответил вышколенный лакей. Эффиа взял Беврона под руку и повёл туда. - Мой дорогой, - почти прошептал он, - я вижу, как вы бледны. Наверное, ненавидите меня за то, что притащил вас сюда. Но, право, это не проверка и не сватовство. Беврон смутился и хотел запротестовать. Но Эффиа уже стучал в дверь кабинета. Затем распахнул её и подмигнул Беврону. - Антуан! – повернулся к нему аббат и снял с носа очки. На его лице возникло недоумённое выражение, когда он увидел, что племянник не один. - Дядя, - кивнул Эффиа, потом обернулся к Беврону. – Ничего, что я привёл друга? Его зовут шевалье де Беврон. Беврон спешно поклонился. Да так низко, словно перед королём расшаркивался. На самом деле он просто хотел скрыть румянец, окрасивший его щёки. - А! – многозначительно произнёс аббат и в его голосе слышалась улыбка. – Наконец-то мы познакомились, сударь. Я о вас наслышан. - Для меня огромная честь быть вам представленным, господин аббат, - выпалил Беврон и распрямился во весь свой немалый рост. Аббат с любопытством на него поглядел. Значит, ради этого человека племянник готов совершать глупости. А ведь так сразу и не скажешь, что в кавалере есть что-то особенное. Симпатичный, безусловно, но разве в этом дело? Всегда имеется какая-то изюминка, скрытая от посторонних. Беврон, в свою очередь, не мог сейчас судить о внешности аббата. Не замечал даже явного сходства с Эффиа. Потому что был в тихом ужасе. Кажется, он не понравился. Нет, не кажется – точно не понравился! Да и как он может понравиться? Он же самый обыкновенный! Разве что у него красивые серые глаза, но в мире множество красивых серых глаз! Эффиа между тем подошёл к столу и стал осторожно листать большую книгу. - Поздравляю! – сказал он дяде, обернувшись через плечо. – Прекрасное приобретение. - Знал, что вы оцените, мой дорогой, - аббат встал рядом и открыл заложенную страницу. – А какие иллюстрации! Эффиа восхищённо присвистнул. - Шарль! – позвал он. – Хотите взглянуть? Беврон послушно приблизился и поглядел на непонятное ему сокровище. - Очень мило, - выдавил он. – Как будто вчера издали. И не скажешь, что старьё. Аббат нацепил очки и смерил его ещё одним долгим взглядом. Беврон шумно сглотнул. - Я абсолютно ничего не понимаю в старинных книгах, - признался он. – Прошу прощения за это. Рука Эффиа легла ему на спину и успокаивающе погладила. - Мало кто понимает, - мягко сказал Эффиа. - Только зануды вроде нас, - любезно поддакнул аббат. Ему стало вполне очевидно, что племянник по уши влюблён в этого верзилу. Аббат точно не знал, когда началась их связь, ведь Эффиа не посвящал его во все свои дела, но периодически имя Беврона всплывало в разговоре или письмах. Впервые аббат о нём услышал, как о человеке бестолковом, ненадёжном. Лет пять назад Эффиа обмолвился, что шевалье де Лоррен притащил в Пале-Рояль пренеприятного типа, который таращится на Месье и льёт слюни. Лоррен спятил, если ему доверяет. Потом о Бевроне речь не заходила долго. Пока не наступил момент, когда Эффиа стал писать "мы с шевалье де Бевроном". Что ж… Эффиа несчастным не выглядит, скорее наоборот. А потому задача не требует решения. - Вы останетесь на обед? – спросил аббат. – У меня новый повар. Он знаток овернской кухни. Чем старше становишься, тем чаще вспоминаешь, кто ты и откуда. Эффиа понял, что будут подавать кровяную колбасу с каштанами и наверняка суп с засоленной свининой. Такое ему не по вкусу. Он предпочитал более изысканные блюда. - Ах, дядя, мы бы с радостью, да Месье послал нас с поручением, - закатил глаза Эффиа. – Правда, Шарль? Беврон хотел подтвердить, но закашлялся. - Может, вина? – предложил аббат. - Нет-нет, - покачал головой Беврон, не желая причинять хлопот. Прощаясь с аббатом, он снова низко поклонился и чуть не сшиб китайскую вазу, стоящую на пьедестале в виде колонны. Каждое его действие в этом особняке было нелепым до крайности. Беврон тяготился собой так, что словами не передать. На улице он наконец смог выдохнуть. Всё позади! Больше ни ногой сюда! Как хорошо, что он мальтийский рыцарь и содомит в придачу, и знакомство с родственниками невесты – не обязанность, а просто блажь. Да и невесты у него нет и быть не может. Только сдержанный рыжий любовник, который пошёл против своей натуры, чтобы его порадовать. - Будь вы девицей, вас бы не выдали за меня, - резюмировал Беврон, когда устроился на сиденье. Эффиа изумлённо уставился на него. - Даже представлять такое не хочу! – заявил он и расхохотался. У Беврона немного отлегло от сердца. Эффиа в хорошем настроении. Похоже, не чувствует смущения из-за недотёпы любовника и не думает о том, что Нантуйе справился бы лучше. С игривой улыбкой он обнял Эффиа за плечи и притянул к себе. Эффиа только насмешливо вскинул брови. Не сопротивлялся даже тогда, когда Беврон накрыл его губы своими. Беврон с упоением его целовал, вдыхая лёгкий аромат духов. Сердце замирало от радости и дух захватывало от мысли, что этот мужчина – его. А ведь когда-то Беврон с трудом маркиза выносил. Считал лицемерным, поверхностным, подлым. С радостью бы расквасил ему физиономию. А теперь нежно гладил веснушчатое лицо, восхищаясь тонкими чертами. Эффиа больше не пудрился так отчаянно, как три года назад. Беврону удалось его убедить, что веснушки прелестны и что целовать чистую кожу куда более приятно, чем покрытую толстым слоем пудры. Беврон очертил пальцем его брови, коснулся пушистых ресниц, дотронулся до подбородка. Эффиа как будто ослабел от этих невинных ласк. Беврон был только рад, потому что мог делать, что пожелает. - Обожаю, когда вы такой покорный, - прошептал он. - А когда непокорный? – тоже шёпотом спросил Эффиа, открывая прекрасные светло-карие глаза. - Тоже обожаю, - улыбнулся Беврон. Он потянулся к шторке на окне и задёрнул её, то же проделал и со второй. Эффиа всегда ворчал, если случалось трахаться в местах для того неподходящих, но сейчас, кажется, возражать не станет. От предвкушения у Беврона уже стояло. Эффиа был до того опытен и искусен в любви, что любой бордель выложил бы за него круглую сумму. Беврон старался не задаваться вопросом, откуда такие умения. Что было, то прошло. Главное, что сейчас Эффиа безраздельно принадлежит ему. Безраздельно ли?... Беврон против воли нахмурился. Но теперь инициативу перехватил Эффиа. Стал целовать его в шею. Ревнивые мысли Беврона начали путаться, а потом и вовсе рассеялись, словно дым от свечи. Остались только жар в теле и невыносимая любовь.