Чай с дурманом

      — Поверить не могу, что ты позволил этому произойти! — Гвиннет, нервно заламывая пальцы на руках, ходила из угла в угол. Она с самого их возвращения всячески избегала Намджуна, и только сейчас он вытянул ее на разговор. — У тебя была одна задача, и ты с ней не справился.       — Еще не все потеряно, — он склонил голову, словно испачканные носы собственных сапог оказываются важнее.       Гвиннет, дрожа как осиновый лист на ветру, садится на стул, и Намджун, наплевав на все свои «нет», установленные в путешествии, практически падает возле ее ног, больно ударяясь коленями. Он прикасается к холодным женским запястьям так невесомо, словно боится причинить боль, заглядывает в ее уставшие глаза и успокаивает, говоря, что все в порядке.       — Просто… Я не хочу править королевством. Мне просто нужно убить королеву.       — Знаю. Знаю, Гвиннет.       — И я не переживу, если с Артуром что-то случится, — шепчет она, и Намджун видит, как по ее бледному лицу катятся слезы. Она вся — словно сама смерть, белая как полотно, и темные ткани ее наряда контрастируют с кожей.       — Ты…любишь его? — этот вопрос вертится на языке Намджуна очень давно. Он видит, как девчонка смотрит на брата, как вздыхает, глядя на его прекрасную жену, как чахнет, словно от неизлечимой болезни.       — Я люблю Артура. Ох, знал бы ты, как сильно я люблю его! — она вскакивает со стула, вытирая горячие слезы, и подходит к окну. — Он — мой дражайший брат, мой единственный близкий человек, и нет мне никого ближе. Милый Нам…джун, ты даже не представляешь, как прав!       Гвиннет, развернувшись на месте, подбегает к Намджуну, сидящему на полу, наклоняется к нему, заглядывая в глаза, и оставляет невесомый поцелуй на губах. Такой легкий, что парень даже не сразу понимает, был ли он в действительности или это лишь иллюзия.       — Я хочу прямо сейчас сказать ему об этом, — она выбегает из комнаты, забыв прикрыть за собой дверь. Намджун слышит ее едва повзрослевший голос в коридоре и выглядывает посмотреть, удивляясь этим резким переменам в настроении. — Моргана, я так люблю Артура, что хочу ему только счастья.       — Замечательно, Гвиннет, — Моргана, коротко кивнув, отстраняется от сестры. Об толстый лед ее безразличия разобьется любой Титаник, но Гвиннет, кажется, все равно. Она вприпрыжку несется дальше, и ее светлые волосы подпрыгивают в такт.       Намджун замирает в дверях, когда сталкивается с пронзительным взором Морганы. Он под градом чувств и эмоций совсем забыл про нее и свою роль в этой истории. И прямо сейчас, словно чувствуя, зачем она явилась в отдаленную часть замка, закрывает дверь и идет судьбе и предназначению навстречу.       — Артур хочет тебя видеть, — говорит она. Ее голос — глубокий и обволакивающий, совсем не такой, как у Гвиннет. Это голос взрослой женщины, которая точно знает, чего хочет, и умеет этого добиваться.       — Знаю.       — Уже решил, что попросишь? — она идет рядом рука об руку, держась близко, но одновременно на расстоянии.       — Да.       — И уверен, что сделаешь правильный выбор?       Намджун останавливается у входа в тронный зал, все еще ощущая цветочный привкус поцелуя, но не раздумывает. У него есть только одна роль. И он должен отыграть ее так, как никто никогда не играл.       — Я сомневаюсь во многих вещах, — говорит он, поворачиваясь к спутнице, — но в этой уверен наверняка. Меня это безумно пугает, но другого варианта я не вижу.       Моргана кивает и приказывает открыть двери. В ее движениях — столько величия, сколько ни в одном короле не может быть. Намджун знает, что она делает много нехорошего, но почему-то быть на ее стороне оказывается правильнее.       — Вот и мой верный Уриен! — Артур расплывается в искренней, но уставшей улыбке, поднимаясь с трона. — Я только что стал жертвой хорошего настроения своей младшей сестры, но это, как ни странно, придало мне сил. Она выросла прелестной девушкой, верно, Моргана?       — Ты как всегда прав, — кивает та.       — Итак, Уриен, как я и обещал, дам тебе все, что попросишь.       — Я прошу руки твоей сестры, мой король, — Намджун останавливается, борясь со своими чувствами. С его губ едва не слетает имя Гвиннет. — Я прошу руки Морганы.       В зале повисает звенящая тишина, в которой, кажется, слышно биение сердца Намджуна. Вот уж не думал он, что придется делать предложение при таких обстоятельствах. Джин бы увидел — умер со смеху.       Наконец, Артур отмирает. Он улыбается еще шире и крепко обнимает Намджуна, хлопая его по спине.       — Я так рад, что ты решился, мой друг. Только тебе я смогу доверить свою дорогую Моргану. Конечно же, я даю свое благословение.       Намджун чувствует прикосновение горячей ладони к своей и берет н…невесту за руку. За спиной скрипит дверь, и он, даже не оборачиваясь, прекрасно знает, кто там стоит.       И произошло то, о чем так переживала Гвиннет. Кто виноват? Намджун не знает. Он снова и снова прокручивает в голове события последних дней, собирает по крупицам остатки здравого смысла и не дает чувствам взять верх над разумом. Потому что обещал Мерлину. И себе.       — Мы все еще можем убежать, Гвиннет, — он прижимает к себе исхудавшее тело и вдыхает цветочный запах пшеничный волос. Она отстраняется, пальцами зажимая его грязную от пыли и копоти рубашку.       — Не можем. Спаси Артура. Не меня.       — Да плевать я хотел на… — Намджун не договаривает мысль, понимая, как это выглядит. — Прости, Гвиннет. Но он должен…       Это кажется безумством. Прямо сейчас рушится их мир и все, что они так любят. И все, кого они так любят.       — Артур будет жить, — упрямо настаивает девчонка. Намджун и забыл, какой проблемной она может быть. — Я не позволю ему погибнуть.       — А я не позволю погибнуть истории! — кричит он вслед.       Гвиннет, замешкавшись на секунду, бежит дальше, прямиком в горящий замок. Намджун осматривается, отрывает рукав своей одежды, макает в ведро с водой и вбегает следом. В пламени все становится другим, и коридоры, в которых он прожил последние три года, кажутся совсем чужими.       — Куда же ты пошла? — спрашивает Намджун в пустоту и идет дальше, вспоминая положения всех комнат. Возможно, в северной части замка огня еще нет. — Гвиннет, ты где?       Он открывает все двери без разбора, и с каждым шагом паника охватывает его все сильнее. Не за себя, нет, он давно готов встретиться лицом к лицу со смертью. За Гвиннет, за смешную девчонку с веснушчатым лицом и золотистыми волосами.       — Ты не помешаешь мне спасти брата, — кричит она, оказываясь за очередной дверью. В ее тоненьких руках, вряд ли когда-либо державших оружие, — лук и стрелы. А в глазах — горящая уверенность в правильности своих поступков.       — Гвиннет, пожар скоро доберется сюда. Пожалуйста, давай уйдем.       — Я тебе доверилась. Дважды. Трижды. Как дура думала, что ты действительно не справился. Но ты же и не пытался?       Намджун молчит. А что говорить на истину?       — И эта свадьба с Морганой… — продолжает девушка. — Скажи правду. Ты ее любишь? Или это снова ради своей истории?       — Гвиннет, — Намджун делает шаг.       — Говори.       — Я никогда не любил Моргану.       В глазах у нее — колючие слезы, раз за разом разбивающие Намджуну сердце. Глупое-глупое сердце, кричащее о том, что это неправильно.       — Ты мне противен, — Гвиннет проходит мимо него, даже не оборачиваясь. Обида, захлестнувшая ее, снова бьет по Намджуну с такой силой, что ноги подкашиваются. Он оседает на пол, роняя несколько пузырьков. На одном из них — надпись. Бледная, написанная словно впопыхах.       «Намджун. Чай с дурманом»       — Любовь к брату не дает ей увидеть правды, — Мерлин подбирает пузырек, убирая в карман своего одеяния. — Но ты, думающий головой, а не сердцем, можешь все закончить.       — Все я не закончу.       — Закончишь.       Он помогает Намджуну подняться и указывает направление. Едкий дым пробрался и сюда, сдавливая и разъедая легкие. Горло раздирает кашель, и безумно хочется упасть, но боль в руках и ногах, опаленных до этого, помогает оставаться в сознании.       Гвиннет стоит с натянутой тетивой. Намджун видит, как дрожат ее руки, как пелена слез не дает прицелиться. Мерлин сказал, что только он может все закончить? Он предпринимает еще одну отчаянную попытку достучаться до нее, бежит вперед, превозмогая боль, и в неравной схватке со смертью чувствует наконечник стрелы в своей груди.       — Намджун!..