Лассо

      Жильбер легко переступил порог тюрьмы; звание и положение защищали его, но это не будет длиться вечно в бушующем от ярости мире — ещё одна причина воспользоваться ими, разыграть одну из ценных карт перед тем, как извлечь из рукава ещё одну.       Мрачное место было заполнено тревожным шумом: голоса, оправдания, удары — тихие отголоски драк.       Один из солдат сопроводил Лафайета до самой «клетки» — просторной камеры без двери или решетки; роль капкана играли цепи.       Было странно встретить сломленного, скованного, лежащего в пыли титана — мощные ноги были стреножены, крепко перехвачены веревками, маленькая предосторожность.       — Жалкое зрелище, — Жильбер не подходил слишком близко — дань уважения и скрытый страх спугнуть, — Но мы должны отдать тебе должное, — склонив голову, начинает он.       — Твоя вина, — Джордж поднимает голову, — Всё это — твоя вина, — он видит только копыта, но узнает запах и звенящий акцентом тон.       — Похоже, мы стали ближе, — мягкая усмешка.       — Меня повесят — на рассвете или закате, — хриплый выдох.       — Романтично, — Лафайет всё же делает шаг, — Это то, что привело меня сюда, — подобным словам можно придать любой смысл — но сквозь петлю очевиден один.       — Французам всегда нравились кровавые зрелища, — утверждение.       — Петля не выдержит тебя, — новый шаг, — Казни не будет, — Жильбер хмурится.       — Почему? — чувство, принятое им за трусость, вновь разгорается в груди, — Мой брат здесь? — Вашингтон вздрагивает, резко приподнимается.       — Ещё нет — даже для лучшего скакуна это было бы слишком быстро, — не издевка, объяснение.       — Тогда? — Джордж опустился на землю.       — Я здесь, чтобы помочь тебе, — предложение; Лафайет приблизился, — Спасти от наказания, — он остановился, позволяя Вашингтону обдумать предложение.       — Как? — подозрение.       — Тебя отпустят, если ты признаешь, что мы вместе, — плавным движением Жильбер сводит указательные пальцы.       Моргнув, Джордж открывает рот, но тут же кашляет от пыли.       — В ином смысле, но, — Лафайет легко замечает смущение, — это интересно, — перешагнув через передние ноги Вашингтона, развернулся, отступив, застыл — он грациозно управлял своим телом. То, чего простому тяжеловозу не достичь.       — Пришёл за этим? — Джордж отводит задние в сторону, чуть открываясь.       — Низкое мнение, — обида.       — Не вижу другой причины, — вспышка яда.       — Помощь, — Жильбер опускается, ложится, упираясь лошадиными запястьями в дрожащий живот Вашингтона, — Старший братец не позволит тебе уйти — без наказания, кто знает, что они выберут, — он расстёгивает слова.       — Мне нужно время, — Джордж прикусывает губу.       — Его нет, — Лафайет изучает лицо Вашингтона, запоминает новые черты.       — Если меня казнят — это испачкает руки Лоуренса? — страх и жалость к себе обвинительно сжимают горло.       — Кровью, — дополняет Жильбер.       — Я согласен, — Джордж не переспрашивает.       — Чудесно, — хлопок в ладони, — Остальное обговорим на свободе — ты голоден? — Лафайет спешно меняет тему — уздечка для одного и приносящий удачу узелок для другого.       Вашингтон кивает; потягивается, когда Лафайет поднимается на копыта — подбирает под себя ноги, ожидая.       — Придется немного подождать, — заговорщическая усмешка.       — Сколько? — Вашингтон не верит — не хочет отпускать, — Сколько? — стоит Жильберу безмолвно исчезнуть в зеве мрачного коридора, как холод клыками волка сомкнулся на холке.       Время затихает, тянется — мир останавливается.       — Прости за то, что заставил тебя ждать, — беспечный смех, — Помогите ему, — тон меняется, становится строже, как хлыст.       Он обращался к высоким фигурам позади себя.       Всё сорвалось с цепи.

***

      — Это было занимательно, — довольное фырканье.       — Что я должен сделать, чтобы отплатить тебе? — Джордж не любит оставаться в долгу.       — Подумать — подумать и принять сторону, — Лафайет улыбается, щурясь подставляет лицо под лучи остывшего солнца, — Пламя революции не угаснет, — торопит.       — Почему я должен следовать за вами? — Вашингтон сомневается.       — Ты не должен, — Жильбер не поправляет, только хлопает его по плечу.       — Но вы спасли меня, — неуверенный вопрос.       — Подтолкнул, — Лафайет превращает слова в жест.       — Заставили, — Джордж скалится.       — Я не могу повлиять на твой выбор, — Жильбер убирает руку.       — Чем я могу отплатить? — настаивает Вашингтон.       — Потом — когда мы встретимся вновь, — Лафайет отталкивается, торопливо уходит вперёд.       — Постой! — Джордж теряется.       — Спасибо, — Жильбер оборачивается, — Спасибо за помощь — ты стал хорошим примером, — улыбка становится шире.       — Я не хотел, — тяжелый удар копытами о землю.       — Но ты сделал, — шаг.       — Я оступился, — никчёмный крик.       — Прислушайся к своему сердцу — тиран не должен указывать тебе путь, — прощальное напутствие.       — Ублюдок, — Вашингтон смущен; он подносит ладонь к лицу, всматриваясь в смятый клочок бумаги — газетная вырезка жгла кожу сквозь перчатки.       Джордж не провожает взглядом Лафайета — позволяет ему бесследно исчезнуть.