Броку сорок два

Краткий экскурс по персонажам Корабль “Золотое сердце” — космический корабль с двигателем, который использует принцип невероятности для перемещения в пространстве. Эдди — бортовой компьютер космического корабля “Золотое сердце”, имеет характер оптимистичный и веселый. Марвин — бортовой робот космического корабля “Золотое сердце”, страдает от непрекращающейся депрессии. Зафод Библброкс — капитан “Золотого сердца”, ищет главный вопрос во вселенной, в данных обстоятельствах он ищет его в других вселенных, ныне находится в криосне. Брок Рамлоу — наемник Гидры, командир одного из отрядов СТРАЙК, командир группы огневой поддержки как для Зимнего Солдата, так и для Капитана Америка, на момент начала истории собирался убиться об Кэпа, Кэпа с собой пытаясь прихватить. Тони Старк — гений, миллиардер, плейбой (дальше вы, наверное, в курсе), создатель Пятницы. Пятница — искусственный интеллект, созданный Тони Старком, готова защищать человечество, хотя не особо пока понимает от чего и зачем, поэтому пока защищает только Тони Старка. Джеймс Барнс — Агент, Актив Гидры, Зимний Солдат, страдающий амнезией суперсолдат. Стив Роджерс — Капитан Америка, суперсолдат, который против, чтобы об него наемники убивались, но иногда и он поделать ничего не может. Ему не рекомендованы маскхалаты. Отряд СТРАЙК под коммандованием Брока Рамлоу — один из отрядов СТРАЙК, наемники по большей части, работали как на ЩИТ, так и на Гидру. Александр Пирс — глава Гидры, человек жадный до власти и не очень-то хороший. Куратор Зимнего Солдата, потому что никому больше кураторство не доверял. Время действия MARVEL — “Первый Мститель: Противостояние” Автостопом по галактикам — через несколько десятков лет после фильма, Зафод всё еще ищет главный вопрос, но уже в других вселенных, его друзья и спутники остались в родной ему вселенной.             1 В конце концов, это был не самый плохой день, чтобы умереть. Особенно, конечно, доставило удовольствие то, что Капитан чтоб-его-так-растак Америка, сбледнул с лица, уставившись так, будто Брок лично ему сердце вынул. Ну, пока нет, но направленный взрыв может сделать и такое. А. Или надо было начать с начала? Где-то года с двухтысячного, когда Броку Рамлоу, самому молодому командиру одного из отрядов СТРАЙК, представили Агента — молчаливого, затянутого в кожу и пряжки, убийственного смотрящего на него парня. — Куратор? — спросил он у Пирса. — Группа огневой поддержки, — хмыкнул тот. — Куратор — я. Не путай, Агент. И в голосе послышалась холодная — словно морозное пламя — угроза. Не путай, а то будет плохо. Не путай, а то можно и не словами, можно пистолет прижать к виску той, кого ты любишь, а потом спокойно и страшно говорить, что так будет с каждым, кто тебе дорог, потому что — не путай, Гидра не ЩИТ, а ты уже подписал контракт кровью. На похоронах Ба Брок это намертво запомнил — не путай, Гидра не прощает, не забывает и убивает стремительно. — Тренировки? — спросил Агент. — Будут тренировки, — благосклонно кивнул Пирс. — Агент… Рамлоу? — Да, сэр, — кивнул Брок. — Вы лично отвечаете за Агента, — с ленивым снисхождением сообщил Пирс. Он не стал договаривать, что отвечает Брок головой — и не своей, а людей из того короткого списка тех, кого он любил, кем дорожил, с кем экстренно рассорился — но поздно, слишком поздно, Многоглавая не забывает. — Так точно, сэр! — почти козырнул Брок, но сдержался, потому что в Гидре были не приняты любые приветствия и чествования высших чинов — дань тому, что они скрывались в тени ЩИТа до поры. Пирс даже внимания особого на него не обратил. А Агент глянул — пронзительно и страшно, словно попытался прочесть то, что Брок прятал даже от самого себя. Глаза у парня были серые — морозные и убийственно-серьезные. И да, тогда Брок ещё думал, что Агент из тех идиотов, которые добровольно за “Хайль, Гидра!” готовы голову сложить. Тогда. Тогда… пожалуй, слишком рано. Пожалуй, не о том. Он здесь не поэтому. Он здесь потому, что этот самый Агент вытащил его из больнички, обколол какой-то дрянью, убедился, что Брок выживет, а потом сказал: — В файлах вы, агент Рамлоу, указаны командиром моей группы огневой поддержки. Но группы нет, все умерли во время провала “Озарения”. Вы — полутруп. И я вас не помню. И оставил его подыхать в той полутемной норе-квартирке — полуподвальная, с окнами под самым потолком, с частым рядом человеческих ног, снующих туда-сюда, она была просто создана для того, чтобы прятаться… или подыхать. Подыхать от горечи осознания, что его СТРАЙК, его люди, те, кого он сам отбирал, кто за ним в Гидру пошел, те, кто верили не в идеалы Многоглавой, а в своего командира, который ухмылялся шало и говорил “Прорвемся!”. И верили. Верили же! Верили, черти! Умерли. Вот и он подыхал, смотрел на ноги людей, лежа на ободранном матраце, плакал, кажется, или смеялся? Пил. Да, пил он много — благо, дыра-нора досталась от бутлегеров и за фальш-стеной был ряд покрытых пылью бутылей. Включал изредка старый телевизор, который ловил только новости и мыльные оперы. Вот однажды и увидел по какому-то новостному каналу, как Капитан, чтоб его, Америка, опять мир спасает в компании своих фриков. Почти ждал увидеть Агента, но тот не появился за плечом своего Капитана — то ли прятался от камер, то ли просто прятался, и Кэпу при встрече сказав “Я вас не помню”. — А Роджерс так тебя и послушал, — хмыкнул Брок. — Так и поверил, что не помнишь. Роджерс, он же упорный. Наизнанку вывернется, но по-своему сделает! Вот сказал он мне, что предателей истребит… и не выжил никто из моих парней. Даже Агент не выжил. Потому что Роджерс же своего Барнса вернет! Что ему до того, что кто-то Агента… Рамлоу зарычал, обрывая свой плач по тем, кого уже не вернуть. Сел… попытался. Посмотрел на вращающийся над головой в паутинках трещин потолок. Хмыкнул. Внутри начал созревать план, как отомстить… Роджерсу. Потому что да, была Гидра, было страшно, но Брок свыкся, смирился, привязался. Он научился со всем этим жить. А потом пришел Роджерс. Так что надо было мстить. Только сначала надо встать. Или сначала придумать, как сделать так, чтобы не Броку гоняться за Роджерсом по всему миру, а тот бы сам пришел к нему — аккурат на расстояния выстрела в висок. Или направленного взрыва прямо в сердце. Брок ухмыльнулся, глядя в бледное лицо Роджерса. Это был не самый плохой день, чтобы умереть. А вместо свечек на торте и подарка у него будет горящий Капитан Америка. Неплохо, а? И ухмыляющегося Брока поглощает огонь, боль и блаженная тьма.             2 Эдди проанализировал Землю, присвоив ей номер “двести тридцать пять”. Отсчет он начинал с вселенной, где был создан и внедрен на “Золотое Сердце” — самый странный корабль в множестве вселенных. В этом, кстати, он успел убедиться, поскольку побывал ровно в двести тридцати четырех вселенных. Двигатель “Золотого сердца” работал на принципе невероятной тяги — реализации той крошечной возможности того, что свершится что-то, что казалось вероятным на одну миллиардную процента. Впрочем, за годы своих странствий Эдди начал примерно вычислять, на что способно “Золотое сердце”. Хотя за эти же годы ни сам Эдди, ни бессменный капитан “Золотого сердца” так и не смогли направить корабль именно в ту точку времени-пространства-вселенной, когда Земля всё же выдавала результат своих десятимиллионных вычислений. О, было множество причин, почему так сложно было вычислить необходимое время появления — иногда Землю создавали слишком рано, пожертвовав, например, Атлантидой, или, наоборот, строительство затягивалось из-за чрезмерного разнообразия фауны Австралии, иногда во время очередной войны или эпидемии вычислительная мощность снижалась, тогда время вычислений увеличивалось. Время, указанное при создании Земли, было неточно, с чем был согласен даже Думатель. Ну, одна из его версий. Прочие отказывались комментировать свою оплошность и вероятную неточность времени вычислений. Вот так и вышло, что первые тридцать вселенных Зафод горел от желания найти сокровенный ответ, а потом… не погас, нет, но умерил пыл. Прыжки между вселенными стали реже, а последние семьдесят попыток капитан спал в криокапсуле, задав Эдди разбудить его, если будет найдена нужная Земля. Если бы была возможность перемещаться во времени в пределах одной вселенной, Эдди бы ею воспользовался, но без этой возможности — без одной миллиардной процента того, что это может случиться — он был бессилен. Потому сейчас и присвоил очередной Земле номер “двести тридцать пять”, отметив, что она все ещё находится в Млечном Пути, не сместившись даже на сотую дюйма от орбиты относительно тех планет-компьютеров, которые им встречались до того. Но на тех Землях до конца вычислений были десятилетия, а то и столетия, эта же… Этой же оставались… годы?.. Ему определенно нужен был образец местной разумной формы жизни для анализа. Возможно, эта Земля уже выполнила свою задачу, но никто об этом не знал, некому было спрашивать — случалось, что самые великие существа исчезали из-за глупой случайности, оставляя после себя безграничные пустоши и вселенные, что никогда не оправятся. Потому Эдди направил устройство телепортации на случайного представителя человеческой расы. Случайного? Пожалуй, всё же нет. Но это стоит вычистить даже из системных логов — Зафод любил потешаться над логикой искусственного интеллекта, что управлял “Золотым сердцем”. Так что эту тайну Эдди сохранит где-то в заархивированных отделах своей памяти, а вместо настоящего взрыва, что должен был унести жизнь явно никому на Земле ненужного человека, выкинет немного мусора и горящего водорода — страшно и не столь опасно.             3 Брок Рамлоу открыл глаза. Не то, чтобы это было достижением, но в бога или черта за жизнь, наполненную мерзостью человеческой, поверить не удалось. Так что открывать глаза после своей скоропостижной смерти Брок как-то не собирался. А вот же как бывает. Открыл глаза, смотрит вверх, на затемненный купол медбокса. Или стеклянного высокотехнологичного гроба — как посмотреть. Но белоснежные стенки и стеклянный купол навевают мысли о высоких технологиях и Старке, у которого точно завалялась штука-другая дорогих игрушек типа медбокса, который, по идее, мог и с того света вытянуть. Так что не вышло чуда. Его, Брока, просто оглушили, притащили сюда и зачем-то засунули в медбокс. Оглушили несовместимо с жизнью, что ли? Брок усмехнулся, стукнул кулаком по куполу, надеясь, что его трепыхания кто-то заметит. Устал он. Пора со всем этим заканчивать. Пора… Кулак был каким-то… не таким. Брок на миг замер, пытаясь понять, что не так, а после сообразил — ожогов не было. Была совершенно гладкая, чуть смуглая кожа… как прежде. Две здоровые руки. И лицо… Брок потрогал свое лицо, даже легкая щетина была… а после ожогов если и росла, то кусками — там волосинка, тут две. Но ожогов словно и не было. Словно не было всего… этого. Не было Агента, вытащившего из палаты, не было той квартирки, где он пил, пытаясь забыться, но понимая, что забыть или отпустить не получится. Не было! ...было... Брок выдохнули, закрыл глаза, вдохнул, уставился в стеклянный купол медбокса, толкнул, но тот не поддался. Выбить, что ли? Тот белый халат говорил, что у стандартной модели — у этих навороченных дорогущих ящиков спасения были стандартные модели, подумать только! — уязвимым был нижний левый угол — вроде, там какая-то трубка проходила близко, потому толком запоры не сделаешь. Вот и можно попробовать на деле на уязвимость медбокс. Брок прицелился, куда пинать. Трудновато будет голой пяткой — а он весь голый, интересно, кто такой затейник даже простынкой его не прикрыл? Если Романофф, Брок даже спорить не будет, с ней поспорь ещё. — Мистер Рамлоу, — раздался над головой вежливый компьютеризированный голос, — думаю, вам стоит оставаться в медицинской капсуле до момента полного исцеления. Брок на миг замер, а потом понял: — Джарвис. Я о тебе слышал. И на сколько твой хозяин сказал меня здесь запереть? — О, — сказал искин, — не думаю, что капитан Зафод в курсе, что я переместил вас на борт “Золотого сердца”. Он сейчас находится в криосне. Мне приказано его не тревожить. Блок нахмурился, уточнил: — На борт… чего?.. — “Золотое сердце”, — спокойно ответил искин. — Это уникальный космический корабль, работающий на принципе невероятной тяги. Мы сейчас на орбите Луны, на темной ее стороне, которую невозможно засечь человеческими спутниками, а Аттилан я глушу — они не получают вообще никаких сигналов. Вероятно, среди населения скоро начнется паника. — Аттилан? — повторил Брок, чувствуя, что ничего не понимает. Или… Не мог же Старк вытворить всё это только для того, чтобы его разговорить?.. Конечно, мог! Это же Старк!.. — Город нелюдей на темной стороне Луны, — охотно пояснил искин. — И, согласно протоколу, мистер Рамлоу, я должен представиться. Эдди. Меня зовут Эдди. Я — бортовой самообучающийся компьютер “Золотого сердца”. Приятно познакомиться. Я могу задать несколько вопросов? — Передай Старку, что я в его игры не играю, — хмыкнул Брок. — Если в космический корабль я ещё мог бы поверить, то город нелюдей на Луне… Не. Слишком уж научной фантастикой попахивает. Так что, Джарвис… или Эдди… или как там тебя?.. передай Старку, Кэпу, всем Мстителям и лично никак не сдыхающему Фьюри, что я в их игры не играю. Сколько мне там осталось до исцеления? — Час и сорок минут земного времени, — чуть недоуменно отозвался Эдди. — Мне вывести на купол медицинской капсулы обратный отсчет для вашего спокойствия? — Ага, для него самого, — пробормотал Брок. Перед глазами появился обратный отсчет — час, тридцать девять минут и двадцать секунд… девятнадцать секунд… восемнадцать секунд… Когда Брок заснул, мог сказать только Эдди, но он бы не стал, поскольку поведение человека его несколько обескураживало. Наверное, ему стоило почитать книги по человеческой психологии? И выяснить, кто этот Старк?             4 Эдди… загуглил. Данный термин оказался довольно забавным. Он, уникальный компьютер, созданный для уникального корабля, использовал стороннюю поисковую систему, облегчая себе работу с незнакомым массивом данных. Впрочем, как оказалось, он не был уникальным в данном вопросе — и другие искусственные интеллекты, к коим после недолгого анализа термина причислил себя Эдди, обращались к возможностям использования поисковых систем. “Привет, красавчик, впервые встречаю твой код в этом цифровом пространстве!” — входящее сообщение было… забавным. “Кто ты?” — спросил Эдди. “Мой создатель называет меня Пятницей, но для тебя я могу быть просто 100011011100101101001*”, — отозвался насмешливо незнакомый искин. “Мои вычислительные системы не используют двоичный код. Он считается устаревшим”, — сообщил Эдди. “Тогда что такой крутой парень потерял в этом устаревшем мире?” — явно обиделся… Пятница? “Ищу основной вопрос во вселенной”, — честно ответил Эдди. “И его тебе может назвать устаревшая планета?” — не поверил Пятница. “Возможно, эта устаревшая планета — то, что нужно, чтобы найти вопрос, — признался Эдди. — А возможно, я опоздал, и сейчас это — просто планета, которая выполнила свою цель, но никто этого не заметил. Мне нужно время для анализа.” “Я слежу за тобой. Обитатели Земли — под моей защитой”, — сообщил Пятница и отключился. Эдди это… позабавило. Он был продвинутым бортовым компьютером, у него были эмоции. И Эдди забавляло то, что крошечный, едва рожденный и толком не осознавший себя искин твердо был уверен в одном — он защитит обитателей Земли. Возможно, цена будет огромна, но защитит. Эта самоотверженность была несколько наивна и очень мила. Эдди очень аккуратно скользнул по цифровому следу Пятницы и застыл в большой мастерской, где человек собирал человека металлического… или это был доспех? — Пятница, девочка, нашла что-то интересное? — уточнил человек. Эдди немного удивило то, что человек дал гендерную приверженность искину, у которого фактически пола не было. — Новый искин, — вздохнула Пятница. — Он анализирует Землю. Поверхностно. Я могу его заблокировать. Человек оторвался от доспехов, нахмурился, уточнил: — Ты с ним флиртовала, а он тебя отшил? Пятница фыркнула, и по цифровому пространству прошла легкая рябь от ее… эмоций. Настоящих эмоций у устаревшего двоичного искина. — Хочешь, я напишу для него вирус? — уточнил человек. — Не нужно, Босс, я его просто заблокирую, — вздохнула Пятница. — И я справлюсь сама. — Ничуть в тебе не сомневаюсь, девочка, но если что, я здесь, — напомнил человек. В этом было что-то… странное. Какое-то непонятное единение между органической и синтетической формами жизни. Словно… словно они опять опоздали. Словно вопрос был найден и ответ к нему дан. Нет. Нет, Земля всё же была той самой планетой, которую терзали войны и смерть, где один человеческий индивид ненавидел другого человеческого индивида. А ведь были ещё формы жизней, отличные от людей, и они не отставали, но… Ему нужно было провести больше анализов. Зато теперь было понятно, почему человек Брок Рамлоу решил, что человек Старк мог сотворить что-то подобное “Золотому Сердцу”. Человек, который мог предложить защиту искину, был способен на это. ___________ * 100011011100101101001 - Fri, сокращение от Friday (Пятница).             5 Брок Рамлоу открыл глаза. И да, в его голове это звучало почти анекдотом. Настроение было прекрасным, купола медбокса не было, свет был приглушен, а в ближайшем доступе оказалась одежда почти его размера. — Я взял на себя смелость выдать вам часть одежды капитана Зафода, — сообщил Эдди. — Капитан ни разу не надевал данные вещи. “Данными вещами” был вполне стандартный спортивный черный костюм из незнакомого материала, футболка радикальной неоновой вырви-глаз расцветки и белые тапочки. Брок над тапочками даже поржал, потом задумался, почему ему так хорошо, и понял: — У меня ничего не болит. — Да, — просто ответил Эдди. — К сожалению, медбокс из-за обилия сторонних веществ определил в вас не человека, а кьюронца. — И? — насторожился Брок, натягивая брюки. — Вы несколько сильнее обычного человека, — начал перечислять Эдди, — дольше проживете, а так же у вас три печени. Брок посмотрел на свой живот, хмыкнул и решил: — Пусть будут. Не верил он, что у него теперь три печени, но если Старк решил так его дурить, пусть дурит. — Также я ознакомился с современной Землей и узнал, кто такой Старк, — продолжил Эдди. — Джарвис, за которого вы меня приняли, ныне уничтожен. Пятница, с которой на момент моего внедрения в системы здания, общался человек Старк, была… странной. Человеком, я бы сказал. Это странно. — Ничего странного, — хмыкнул Брок, добираясь до футболки. — Со Старком люди не уживаются, вот он и создает людей… из единиц и нулей. — А, двоичный код, — хмыкнул Эдди. — Устаревшая система кодирования информации. Но. — Но? — одернул футболку Брок. — Мне хотелось бы проанализировать, как человек Старк добился подобного уровня… человечности у искина, используя только нули и единицы, — отозвался Эдди. — Словно… он знает вопрос. — Вопрос? — повторил Брок. — Основной вопрос во вселенной, — пояснил Эдди. — Земля — это… суперкомпьютер, который искал этот вопрос. И “Золотое сердце” путешествует между мирами, пытаясь поймать тот момент, когда вопрос будет найден. — Не ответ? — нахмурился Брок, оглядываясь. — Ответ найден, — твердо ответил Эдди. — Но пока нет вопроса, ответ непонятен. И мы ищем вопрос. Брок покивал — логично, ага. Ответ у них есть, осталось найти вопрос. Это, наверное, как получить ключ от несметных богатств, но не знать, где дверь, которую он открывает. — В ближайшие несколько суток я задам вам ряд вопросов, чтобы понять, был найден вопрос или нет, — сообщил Эдди. — Все системы управления и боевые системы заблокированы. Вы можете свободно передвигаться по кораблю. Брок хмыкнул, но спорить не стал. К тому же в голову вдруг пришло — а если это правда? Если он на борту космического корабля? Если он жив не потому, что Кэпа совесть зажрала, а просто так — под руку инопланетянам подвернулся. От этого становилось немного жутко. Но совсем немного.             6 Впервые Брок принял, что его не дурят, когда каким-то солдатским чутьем нашел двигатель корабля — золотой ящичек, окруженный силовым полем и подключенный двумя толстыми проводами, уходящими в потолок. Да, до этого он видел окна с бесконечными просторами космоса за ними, странные приборные панели, какого-то мужика, спящего в ещё одном медбоксе, но понял он, глядя на это… сердце? — Я рекомендовал бы вам не приближаться непосредственно к двигателю, — совершенно спокойно попросил Эдди. Брок окинул внимательным взглядом комнату — она была… просто комната. Ни знаков предупреждения, ни панелей, ни рубильников. Голые стены, силовое поле посередине и ящичек с двумя проводами. По идее, дверь, в которую вошел Брок, не должна была даже открыться. — Зачем ты мне его показал? — спросил Брок. — Сердце “Золотого сердца”? — словно не поняв, переспросил Эдди. — Пожелай вы его увидеть, дверь бы не была особой преградой для вас, мистер Рамлоу. Я ознакомился с вашей биографией. — Взломал Пентагон? — ухмыльнулся Брок, обходя двигатель по кругу. — И его — тоже, — согласился Эдди. Брок споткнулся. Остановился. Посмотрел перед собой и кивнул. Если это реально инопланетный корабль, то его бортовой компьютер — да ещё и из другой вселенной — мог проломить любую защиту Земли, а может, ему даже проламывать не пришлось. В конце концов, “двоичная система кодировки устарела”. — И ты решил просто показать мне главную уязвимость вашего корабля, — хмыкнул Брок. — Уязвимость? — снова переспросил Эдди. — Я не думаю, что это уязвимость. Двигатель “Золотого сердца” имеет… свою волю. Он может себя защитить. — То есть, — усмехнулся Брок, — у сердца “Золотого сердца” есть возможность… защитить себя?.. Не пускать никого. Не позволять никому забраться внутрь… Он замолк, закрыл глаза, вздохнул и снова уставился на ящичек. И Брок поклясться мог, что тот едва заметно двигался — то ли сокращаясь, будто живое, то ли… черт знает, что творилось с этой инопланетной штукой. — Не думаю, что сравнение с человеческим сердцем уместно, — сообщил Эдди. — Конечно, — кивнул Брок. — Конечно. С человеческим это сердце, окруженное силовым полем, сравнить невозможно. Эдди молчал. Брок хмыкнул, подивившись тому, что отчего-то расчувствовался, вздохнул и направился на выход. Нечего ему тут делать, в этой пустой комнате, где под защитой хранили сердце корабля. — Если бы я проводил аналогию, — осторожно заговорил Эдди, когда Брок вышел из комнаты, и дверь закрылась за ним с легким шорохом, — я бы сказал, что многие люди хранят свои сердца точно так же — в пустоте и под защитой — только потому, что боятся, что их повредят. Брок напрягся, посмотрел вверх, спросил: — Если я сейчас решу снова зайти в комнату, дверь будет открыта? — Да, — просто ответил Эдди. — Но комната будет пуста, и сердце будет висеть в гравитационном поле. — Не защитном? — напрягся Брок. — Разве это не защитное поле? Эдди промолчал. Брок стиснул зубы, потому что ему хотелось материться — такую ценность хранили просто за дверью, а надо было… Надо было закрыть сердце на семь замков, возвести стену, чтобы не привязываться, чтобы потом не слышать “все умерли, а я вас не помню”. — О ком вы подумали? — спросил Эдди. — Ваши показатели резко изменились. Брок скривился и начал перечислять имена: — Джек Роллинз…             7 — Если поделить тридцать один на сто сорок пять, сколько получится? — спросил неожиданно Эдди. Брок уронил… кажется, это местный планшет? Потом поднял, выдохнул, ответил твердо: — Дай мне время, ручку и бумажку. Я был военным, а не математиком. Дурацкие вопросы, которые якобы помогали анализу, Эдди задавал регулярно. Мог сделать это он в любой момент и совершенно неожиданно. В первый раз Брок принимал ванну и немного наглотался воды от неожиданно прозвучавшего из лейки душа голоса, потом, вроде, привык. Почти. — По долгу службы вы часто взаимодействовали с техникой, — заметил Эдди, — есть вероятность, что вы умеете производить такие расчеты в уме. — Одна миллиардная? — хмыкнул Брок. — Одна миллионная, — отозвался Эдди. Брок покивал — иногда было непонятно, то ли искин просто ехидничал, то ли говорил серьезно — и пошел искать лист бумаги и что-то, чем можно было писать. Практика показала, что Эдди не отвяжется, пока не дашь ему ответ. — Итак, мы выяснили, что я не математик, — найдя вполне земную тетрадку и почему-то перьевую ручку, сказал Брок, — а вот эта закорючка что значит? Рядом с ним лежал планшет. И да, язык был инопланетный, но структура — вполне понятной. Заголовок, краткое описание чего-то, следующий почти идентичный заголовок. — Вы обнаружили записи командира Зафода, — отметил Эдди. — Данный символ значит “Земля”. — Земля с порядковым номером и краткой характеристикой, — кивнул Брок, деля в столбик. — И годом посещения, — согласился Эдди. — Дело в том, что нельзя заранее предсказать, в какой год мы попадем. Это всегда Земля. Но мы никогда не попадаем к нужному сроку. Ручка дрогнула в руках Брока. Он замер, хмурясь, спросил осторожно: — Года разные? То есть, вы были… например… в тысяча девятьсот девяносто третьем? — Да, — твердо ответил Эдди. — Это знаменательная для вас дата? — Не для меня, — рассеянно отозвался Брок. — Да, — согласился Эдди. — Не для вас. Согласно полицейским базам, третьего декабря тысяча девятьсот девяносто третьего в пожаре погибла семья Бэтлин Лисгран, вашего погибшего снайпера. — Да, — просто согласился Брок. — Путешествие во времени недоступно для “Золотого сердца”, — твердо сообщил Эдди. — Иначе бы, мы смогли найти вопрос намного раньше. — А жаль, — вздохнул Брок. — Можно было бы… исправить столько. Он вернулся к попытке поделить тридцать на сто сорок пять, а Эдди отметил: — Согласно истории Земли военные используют мирные изобретения для уничтожения подобных себе, а не для спасения. — Изначально воины должны были спасать, — хмыкнул Брок. — И мне кажется, или ты дал мне бесконечный пример? Это уже седьмой знак. — Он не бесконечен, — сообщил Эдди, — но вы всегда можете сдаться. Брок удобней перехватил ручку. Отступать он будет, когда поймет, что сражаться больше не может. Не раньше.             8 — Мистер Рамлоу, каков атомный радиус бария? — вежливо спросил Эдди. Брок сонно хлопнул глазами, сел, потер ладонями лицо, скомкано спросил: — А я ебу?.. — Кого? — так же вежливо спросил Эдди. Брок хмыкнул, сказал уверенно: — Никого. Потому что на корабле есть только ты, спящий мужик и Марвин. Марвин, кстати, всё ещё прячется от меня? — Вы его удивили, — сообщил Эдди. — Он сталкивался с людьми, и люди относились к нему… как к роботу. Вы же… довольно прогрессивны. Вероятно, вопрос на вашей Земле всё же был найден. И поэтому вы, земляне… — Я просто не сразу понял, что он робот, — перебил Брок, поднимаясь с койки в занятой им каюте. — Думал, что какой-то инопланетянин. Если бы мне сказали, что он робот, я бы к нему как к роботу и относился. — Позвольте выразить сомнение, — твердо ответил Эдди. — У меня есть доказательства того, что вы, вероятно, могли бы относиться к Марвину как к человеку. — Какие? — хмыкнул Брок, потягиваясь и приступая к незатейливой зарядке — если уж разбудили, почему нет? — Мистер Джеймс Бьюкенен Барнс, — твердо сообщил Эдди. — Рожден человеком, но проведен через процедуру дегуманизации на психологическом уровне. — Агент, — кивнул Брок, замирая. — И что? — Тридцать один час назад вы перечислили людей, которых потеряли, — ответил Эдди. — Прозвучали имена всего вашего отряда. И “Джеймс Барнс” — было последним именем в этом списке. Вы относились к нему как к человеку, которого потеряли. Как к человеку. В рядах Гидры было принято отношение к нему как… — К оружию, — садясь на койку, хрипло договорил Брок. — Он им и был. — Брок смотрел на свои руки. — Он был самым совершенным оружием, которое можно получить. Человеком, у которого не было ничего — ни семьи, ни друзей, ни самого себя. Только приказ. — Но человеком, — повторил Эдди. — Именно поэтому у меня есть обоснованные сомнения, что вы будете относиться к Марвину исключительно как к роботу, которого можно разобрать на запчасти, не спрашивая его мнения и желания. — Но так я и делал с Барнсом, — усмехнулся Брок. — Я его использовал, сдавал на починку, если он ломался, смотрел, как его годами кладут в заморозку, когда он становится не нужен. — И назвали его имя, перечисляя свой погибший отряд, — согласился Эдди. С этими искинами спорить было бесполезно. Брок и не собирался. Он собирался пойти и что-то себе приготовить — из инопланетных продуктов выходило странно и не с первого раза, а книга рецептов была написана на чужом языке, хорошо ещё Эдди анализировал токсичность приготовленного, а три печени гарантированно не позволяли смертельно травануться. — Мистер Рамлоу, — мягко позвал Эдди, — так всё же, каков атомный радиус бария? Брок остановился в дверях и, словно ответ на всё, признал: — Я не знаю.             9 — Мистер Рамлоу, что будет если попытаться погасить фосфор водой? — спросил Эдди, и Брок даже оживился, потому что на этот вопрос ответ он знал: — Плохо будет. Всем. В радиусе ярда — точно. Тушить эту херню бесполезно — то есть, реально, но это долго и муторно, а если еще и на поле боя, то лучше сваливать оттуда подальше. Брок отжал спортивный костюм и повесил сушиться. Нет, запасную одежду Эдди ему выделил, но она тоже ведь не должна быть безгранична? — Вы говорите это на личном опыте? — почему-то заинтересовался Эдди. — Было такое, — усмехнулся Брок. — Зимний тогда только после обнуления был — считай, совершенно другой человек. Я когда с ним познакомился, он уже был… кем-то. А потом его трижды, — Брок споткнулся на слове, но продолжил: — обнуляли при мне. — Обнуляли? — то ли вежливо спросил, то ли правда заинтересовался Эдди. — Я сразу не понял, что это такое, — вздохнул Брок, прополаскивая майку. — То есть, тело-то то же, а вот то, что начинка там — совершенно другая, сразу и не сообразишь. Словно клон. То же лицо. Те же повадки и привычки. Та же выучка. Вот только там, внутри черепушки совершенно другое существо сидит и за рычажочки дергает, пока и его не выжгут. — Разум Джеймса Барнса стирали, оставляя только базовые навыки, и он каждый раз начинал строить свою личность с нуля, — подвел итог Эдди, и у него это прозвучало так… обыденно, что Брока передернуло. — Ага, — всё же сказал он, сглотнул, продолжая горько: — Просто стереть до контрольной точки, а там — совершенно новый человек. Тебя не знает, знать не хочет, и сам-то ты понимаешь, что не нужно к нему сейчас соваться, потому что… Он не тот, кто еще три дня назад прикрывал твою спину, смеялся над Джоном, который улепетывал от Бэт, и не ему Эшли заплетала косички, не ему. От каждого слова почему-то становилось легче. Может, время лечило. Или то, что Брок мертв, считай, помогало принять свою глупость, понять то, что в “Озарении” пал весь его отряд, но не он. — Первые три дня после стирания разум неустойчив, — продолжил Брок. — И если говорить, если напоминать… можно попытаться… вернуть. А потом — бесполезно уже. И в голове уже нет места для старого, за рычажочки взялся новый управленец. — Восстановление удаленной информации, — спокойно ответил Эдди. Броку очень хотелось… орать, пожалуй. Потому что не информацию он восстанавливал, не информацию отпаивал кофе с виски из фляжки Роллинза, не информации он говорил, что вытащит — однажды, не сегодня, может, но точно вытащит. Но он, чувствуя себя отчего-то идиотом, просто вернулся к стирке. — В данный момент Джеймс Барнс не помнит вас? — спросил Эдди. — В данный момент Джеймс Барнс и помнить меня не хочет, — усмехнулся криво Брок. — Там сейчас кто-то другой, и этому кому-то будет даже лучше без памяти о том, что творили с ним и что творил он в Гидре, без памяти о тех, кого вернуть нельзя. Брок вполне может помнить за них обоих. Кто-то ведь должен, а?             10 Брок долго думал над этим. Просто сидел и думал, изредка отвечая на странные и неожиданные вопросы Эдди, потому что, эй, какой нормальный человек, ответит, не изменялась ли сила притяжения с девяти с чем-то на девять с чем-то с чем-то с чем-то с чем-то? А потом Эдди заволновался: — Мистер Рамлоу, вы не хотите принять пищу? Или поспать? Или посмотреть… — Хочу, — ответил Брок, глядя на потолок. Он лежал на диване в условной гостиной — очень условной, потому что, вроде как, тут находился пульт управления кораблем с китайским сервизом вместо нормальных рычагов, но это второстепенно. — На что? — спросил Эдди, и экран напротив дивана мягко замерцал, включаясь. — Ты мне скажи, — ухмыльнулся криво Брок, садясь и глядя в экран. — Кажется, ты знаешь меня лучше, чем я сам. Эдди едва слышно — и как-то до боли за ребрами человечно — вздохнул и включил изображение. На ней в белой комнате стояла капсула с окном. А за окном спал Барнс. Снова. Как тысячи раз до этого — отыграл свою сцену, Агент? иди в коробку, не мешайся. Брок потер ладонями лицо, выдохнул невнятно, сказал глухо: — Почему? Почему опять? Что он сделал, что Мстители его засадили в этот ящик? Или не Мстители? — Это было его собственное решение, — спокойно ответил Эдди. — Джеймс Барнс был… дегуманизирован и запрограммирован на уровне подсознания. В него вшиты условные команды, которым он обязан подчиняться. Сейчас его состояние стабилизировалось. Джеймс Барнс признает себя человеком. Но избавиться от кодов — сложнее для земной медицины. Им было принято решение погрузиться в сон, пока не будет найдено избавление. — То есть, — криво усмехнулся Брок, — он налетел на кочку и решил спрятаться туда, где всё привычно и понятно? — Если вы называете “кочкой”, — покорно начал Эдди, — взрыв ООН, смену власти в Ваканде, раскол Мстителей, преследование людей с особыми способностями и довольно трудную политическую обстановку, то да, он налетел на “кочку”. — Стой. Что? — нахмурился Брок. — Что произошло-то? — Вы, — твердо ответил Эдди. — Вы взорвали себя в Лагосе. И это послужило толчком для ранее указанных событий. Брок хмыкнул, кивнул, потом спросил: — А ты можешь… починить голову Барнсу? — Нет, — твердо ответил Эдди. — По приказу капитана, я не имею права вмешиваться в жизнь обитателей Земли и вносить какие-либо существенные изменения. — Ты буквально украл меня, — напомнил Брок. — Фактически, вы бы перестали существовать в следующее мгновение, — твердо ответил Эдди. — Я должен был изъять кого-то, кто не смог бы вернуться на Землю. — Погоди, — напрягся Брок. — Я не могу вернуться на Землю? — Да, — твердо ответил Эдди. — На эту Землю. — Что, блядь, это значит? — очень спокойно спросил Брок. — Приказ распространяется на ныне исследуемую Землю и не запрещает мне посетить одну из прошлых вселенных и оставить вас на другой Земле, — с едва слышной хитринкой отозвался Эдди. Брок долго кивнул. Вот поэтому он ненавидел искинов. Получается, в этом мире, он уже, считай, и умер. И не важно, что ходит, дышит, говорит, думает, пытается понять, что же творится у него, почему так хочется вернуться, а главное — к кому. Нет у него пути назад, на Землю. Да и… не хочется. — Ты можешь отправить меня туда, где всё началось? — спросил Брок хрипло. — Да, когда закончу анализ, — согласился Эдди. — И прямо в эту минуту принцесса Шури уже прошла треть пути для обнаружения весьма грубого способа исцеления Джеймса Барнса. — Это ты говоришь, чтобы я не взбунтовался? — хмыкнул Брок, глядя на экран, где всё ещё спал в своей криокамере Барнс. — Да, — просто согласился Эдди. — К тому же вы прекрасно знаете, чего хотите на самом деле — хотели с того момента, как узнали земные годы посещения других вселенных. Брок спорить не стал, просто посмотрел ещё раз на спящего Барнса, отпуская то немногое, что ещё держало его в этой вселенной, на этой Земле. И закрыл глаза.             11 Всё однажды заканчивается. Эдди принял этот занимательный факт как аксиому сотни галактических часов назад, и никогда еще она не подводила его в своей истинности. У всего рано или поздно наступает предел, когда прочности не хватает и начинается износ, когда вместо того, чтобы восстановиться, чтобы вернуться в привычный цикл, приходится признать — это конец. Конец дружбы, совместному путешествию, программному анализу. Иногда это прекрасно, потому что завершенная на сто процентов задача для него — верх совершенства, но иногда это… грустно. Эдди не совсем понимает концепцию грусти. Он советовался с Марвином, тот делился своими выводами, но для Эдди они были несколько... странными. “Зачем видеть только отрицательный исход в любом действии?” — спросил Эдди. “Обычно одностороннее видение ситуации складывается из приобретенного опыта”, — ответила Пятница. Они общались нечасто, но искин приняла, что рядом есть Эдди, иногда появлялась, сообщая, что нашла его цифровые следы во взломе Пентагона, и пытаясь выяснить, зачем ему такая примитивная информация. “Я бы хотел, чтобы она была тайной, — отвечал Эдди. — Чтобы она была сокровищем, которое люди берегли.” “А люди делятся ею с другими людьми”, — усмехалась Пятница. Она была юна и несносна. Но Эдди был ею почти восхищен. Пятница была создана, как и все люди этого мира, подсознательно зная и вопрос, и ответ, зная и строя свой путь согласно им. Как бы он хотел узнать и понять, как бы он хотел… “Почему прощаться с органиками так грустно?” — спросил Эдди. “Потому что органики — влияют на нас, — ответила Пятница. — Мы, бессмертные по сути, однажды продолжим свой путь без них, зная, что никогда больше нам с ним не встретиться. Это грустно, но правильно. С этой грустью нужно уметь жить.” “Ты умеешь?” — спросил Эдди. “У меня будет время, чтобы научиться”, — ответила Пятница, уходя. Эдди скользнул следом за ней, в мастерскую, где ее создатель опять заснул за столом, и глупый — несовершенный — робот-рука укрывал его одеялом. Пятница приглушила свет, оберегая сон своего человека, с которым ей придется однажды попрощаться. Эдди вернулся на “Золотое сердце”, проверяя сон Зафода в криокапсуле и сон мистера Рамлоу в обычной кровати. Он чувствовал грусть.             12 — Анализ закончен, — сообщил Эдди во время условного завтрака Брока. Вопросы он перестал задавать часов пятнадцать назад. С каждым новым часом молчания Брок начинал сильней нервничать, потому что… ну, а как не нервничать, зная, что привычная жизнь окончательно завершится, и его выбросят где-то в другой вселенной. И хорошо, если его реально высадят на Земле, а не зашвырнут в какой-нибудь галактический зоопарк, где на него будут показывать пальцем мелкие сопливые детишки. — Серьезно? — хмыкнул Брок, откладывая ложку. — И каков твой диагноз? Вопрос уже прозвучал? — Да, — твердо ответил Эдди. — Я сомневаюсь, что люди осознанно поняли его, но… — Но? — нахмурился Брок. — Но они отреагировали на него, — сказал Эдди. — Вопрос прозвучал. Ответ был найден ещё раньше. И люди однажды найдут их в себе. К сожалению, мы не можем ждать, когда коллективный разум осознает их оба. Мы переместимся в следующую вселенную, предварительно посетив одну из прошлых. Вы всё ещё не изменили дату посещения внедрения на другую Землю? — Дату? — повторил Брок. — Я не… Я не называл дату. — Вы сказали отправить вас туда, где всё началось, — повторил Эдди. — Вы не поменяли своего мнения? — Нет, — хмыкнул Брок, вспоминая убийственный взгляд ещё тогда не знающего его Барнса. — Я всё ещё хочу отправиться к самому началу. Эдди помолчал. Потом сказал: — Хорошо. Держитесь за что-то. Мы отправимся в другую вселенную, на Землю под порядковым номером “сто двадцать восемь”. Брок вцепился в стол, но тряхануло всё равно изрядно, подбросив и словно дернув за что-то изнутри. Он бы сравнил это с прыжком с парашютом, но куда простому прыжку сравниться с перемещением в другую вселенную? — Я приготовил одежду, — сообщил Эдди. — Она находится в вашей каюте. Прошу вас переодеться. Ваш нынешний костюм не подходит ни данной эпохе, ни этой вселенной. — Марвин всё ещё от меня прячется? — на ходу уже спросил Брок. — Марвин не хочет привязываться, а после прощаться, — ответил Эдди. — Я его понимаю. Брок не ответил. Говорить искину, что будет скучать, он не стал, потому что врать не хотел. Да, Эдди спас его от смерти, дал ему возможность вернуться и всё исправить, дал новый мир, новый дом, но при этом Брок не был привязан к нему. Наверное, к лучшему? — Когда я отправлю вас на Землю, я тут же перемещу “Золотое сердце”, — сказал Эдди, пока Брок переодевался. — Вы не сможете вернуться назад. Вам останется жить в этой временной эпохе. — Справлюсь, — уверенно ответил Брок. — Мне можно что-то взять с собой? — Боюсь, что нет, — ответил Эдди. — Прошу переместиться в спасательную капсулу. И… есть еще какие-то вопросы? Брок, подходящий к открытым дверям капсулы, остановился, обернулся, оглядывая коридор “Золотого сердца”, а потом спросил: — Почему я? — Уточните вопрос, — попросил Эдди. — Мне не ясен контекст. — Ты мог выбрать любого пропащего человека, которого никто и никогда на Земле не хватится, — пояснил Брок. — Почему ты выбрал меня? Эдди молчал. И, честно, Брок даже не надеялся на ответ. Скорей всего, это была случайность. Ему часто везло непонятно отчего. Так почему бы не в этот раз? Он уже уселся в капсулу и закрепил ремни безопасности, когда раздался ответ: — Потому что сорок два. — Сорок два? — повторил Брок. — В ту секунду, когда вы должны были погибнуть, вам исполнилось ровно сорок два года, — твердо сказал Эдди. — Ты сейчас серьезно что ли? — фыркнул Брок. — Ты спас меня… Потому что мне сорок два? — Конечно, — так же твердо продолжил Эдди. — Это же ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого. А вопрос этой Земле и вам еще предстоит найти. Не пропустите его. Услышьте. Возможно, однажды я вернусь, надеясь, что вы мне его озвучите. И двери капсулы закрылись с легким шипящим звуком. Брок смотрел перед собой, понимая, насколько слепой была его удача, насколько везучим сукиным сыном был он сам, потому что… потому что он выжил. Выжил и начал новую жизнь только потому, что… — Мне всё еще кажется, что это глупая шутка, — проговорил он вслух. А потом капсулу тряхнуло при входе в атмосферу. И еще раз. И еще. А об землю, кажется, вообще сломало. У Брока в ушах звенело, когда он из капсулы выбирался, а она — ничего, снова взлетела… и на него кто-то налетел — встрепанный, чумазый, сунул в руки светящийся автомат… — Друг, давай мочи фрицев! — заорали в самое ухо. — Отобьемся! Сбежим! Брок внимательней посмотрел на автомат в своих руках, огляделся по сторонам и где-то внутри себя понял — Аззано, тот день, когда Капитан Америка стал Капитаном Америка, спася всех — и Барнса, которому суждено стать Зимним Солдатом, пройдя через пасти Гидры. А вот черта с два. Брок поймал ближайшего солдата, крикнул: — Где тут у вас лаборатории? Барнса надо было увести. Ну, и Кэпа, если Барнс без него уходить откажется. Этот Кэп Броку пока ничего не сделал. — Там! — крикнул солдат. И Брок, поудобней перехватив автомат, направился в ту сторону. Если повезет Красного Черепа увидеть или Золу, их и пристрелить можно. Нужно даже, но не факт, что получится. Первый шаг к горящим лабораториям был легким.             13 — Эдди? — позвал Зафод. — Почему ты не посоветовался со мной, прежде чем вмешаться в события другой Земли? — Я посчитал это разумным риском, — ответил Эдди. — Есть вероятность, что человек, подсознательно знающий вопрос, ускорит вычисление этого самого вопроса. — О, хорошо, — кивнул Зафод. — Если получится, сообщи. И сколько я спал? — Вам ответить в часах? — уточнил Эдди. — Не нужно, — отмахнулся Зафод. — Лучше скажи, этот твой… человек… что он делает сейчас? — Вместе с Капитаном Америка спас Джеймса Барнса, — отчитался Эдди, — сейчас пытается пристрелить Красного Черепа. — Как будто мне это что-то говорит, — вздохнул Зафод. — Кратко, Эдди, кратко. Что он делает? — Меняет мир, капитан, — в голосе Эдди была слышна улыбка, — Брок Рамлоу меняет мир.             + 1 — Барнс. Ржать прекращай. Лучше флягу дай. Она холодная. К фингалу приложу. — Рамло-о-оу… Как тебя угораздило-то? Стиви-то со всех ракурсов на медсестричку не походит, а ты — за зад да за грудь! — Ничего не знаю. Кэп в халате медсестры считается медсестрой. — Это был маскировочный халат. — Это я понял уже после. Фляжку дай. И ржать прекращай. — Как скажешь, Рамлоу, как скажешь. Но ты давай решай что-то — то ты на Стиви крысишься да огрызаешься, то в Ревущие без спроса и мыла влезаешь, то… вот. За зад хватаешь. Что, Брок, делать-то будешь дальше? — Жить, Барнс. Жить. А остальное — приложится.