Загадочный мир

Вся магия похожа на ошибку. Люди видят то, что они хотят увидеть, и слышат то, что хотят услышать. (Роберт Маккамон «Песня Свон»)

      Шло время учебы на факультете, совсем не заметно для Инги стало привычным таскать в карманах мел, свечи, чей-то череп, было уже привычно начертить круг для разогрева воды…       Люди привыкли, что Инга была всегда одна, молча терпела любые насмешки, просто уходя. Но потом, насмешникам приходилось очень не сладко: в ближайшее время они получали сглаз или неприятную добавку в еду. Студентам было абсолютно ясно, что это были «подарки» от Инги, ведь никто не мог сравниться с ней в мастерстве нагадить ближним и не только, хоть и называлось это экспериментами. Впрочем, доказательств так и не нашли.       Как-то незаметно среди студентов Инга из «Бальзака» стала «Та Сволочь» или просто «Сволочь», именно с большой буквы.       Для профессоров она тоже медленно, но верно становилась «Сволочью», возможно это произошло из-за ее скверного характера и любви критиковать все и вся… Практически официально «Сволочь» закрепилось за ней в профессорской среде после одного случая:       Леонид Анатольевич, ответственный за практику «молодых дарований» никогда не любил детей (а дети это все моложе 48 по его скромному мнению), но особенно он не взлюбил вредную и саркастичную особу, отзывающуюся на Бальзак. Поэтому он решил «проверить» ее посредством заставления написания отчетов после практики.  — Бальзак, если у меня сегодня к шести на столе не будет лежать отчёт… — Да-да, Леонид Анатольевич, я помню вашу пламенную речь, к сожалению разнообразием вы не отличаетесь, — отозвалась студентка крайне скучающим голосом. — Вы ее уже так отрепетировали — можно в Мариинском театре выступать. Не могли бы напомнить, сколько вы её уже говорите нам, студентам, 50 лет? — Бальзак, мать твою! — Леонид Анатольевич не стеснялся в выражениях. — Прошу не переходить на личности, в частности-на мою мать, — девушка видимо издевалась. Нагло так. — Я, в отличие от некоторых, профессионал подходящий к работе со всей ответственностью! Сегодня к шести, или… — Да-да-да, или меня ждет не забываемая встреча с тряпками, швабрами и прочим.       «Время собирать макулатуру…» — хмыкнула Инга.       «Эту макулатуру нужно будет кое-куда занести сегодня вечером. Хм, а как будет лучше — «несогласованные с руководящим составом действия низкоквалифицированных сотрудников органов государственного управления, участвовавших в деле №3916, привели к причинению серьёзного ущерба имуществу частных лиц (см. приложение 11.5)», или «список причинённого материального ущерба (см. приложение 11.5) является прямым последствием действий не обладающих достаточной квалификацией государственных лиц, принимавших активное участие в поимке заключённого №3916»?»       Ненавидеть надо уметь, а мстить красиво и так, что к тебе не подкопались, хмыкнула Инга, заканчивая выписывать очередной словесный пассаж на 25 странице рукописного текста.       Шла сотая страница текста…       И как отнести эту высоченную стопку бумаг к дорогому профессору Инга не имела ни малейшего понятия. — Ради всех святых, Бальзак, что это?! — в сердцах вопрошал Леонид Анатольевич, когда на пороге его кабинета появилась уходящая в потолок стопка бумаг, из-под которой виднелись ноги в неизменных черных джинсах и кончик пальто-мантии. — Ты ограбила Библиотеку Института? — Мои отчёты, Леонид Анатольевич, как Вы и просили, — Инга невозмутимо достала сигарету и закурила её, при этом водрузив бумаги на профессорский стол. — Подождите чуть-чуть, я сейчас занесу остальное, — лицо преподователя приобрело нежно-салатовый оттенок, прекрасно гармонирующий с его свитером. — Хорошего, вечера, профессор, — максимально вежливо отсалютовала ему Инга. — Вы ведь проверите их до понедельника, правда? Я очень старалася, все по форме расписала, а вы же так любите работать! — Ах, ты ж Сволочь злопамятная… — пробормотал профессор, когда черноволосая девушка убралась вон из кабинета. Увы, слух у Инги был избирательно-острый. — А за «Сволочь» я вам предоставлю полный список выявленных мной нарушений, допущенных сотрудниками всех посещённых мной госструктур! Временами профессор Леонид Анатольевич жалел, что преподавательская клятва не дает ему проклясть студентов…