1938 год.
- Подождите меня!
Одиннадцатилетний Джек, задыхающийся и путающийся в своих же ногах, бежал за группой мальчиков, заметно оторвавшихся от него вперед. Старые дырявые детские ботиночки шлепали по грязи, которая марала их еще больше, легкие разрывались от жжения, глаза слепли от заливающего их ливня, тело насквозь продрогло и сулило дни с температурой и лихорадкой, но он бежал, как в последний раз в жизни.
Ему обязательно надо было успеть.
В приюте святого Патрика существовал очень строгий каторжный режим. Подъем ровно в шесть оглашался скрипучим, как вороний голос, выкриком сестры Алессы, потом шел скудный однообразный завтрак в серой, пропахшей плесенью и умершими детскими надеждами столовой, водные процедуры из разбитых умывальников и... работа. В приюте было очень много работы. Девушки и девочки днями напролет пряли, шили, ухаживали за младшими, стирали и прибирались во всем приюте и за его пределами. Их губы были всегда потрескавшимися, а лица мрачными и недобрыми. Мальчики и парни что-то строили, чинили, вычищали снег, листья и грязь со внутреннего двора приюта... Руки их лопались от мозолей и загнанных в кожу заноз - больно было настолько, что многие не могли даже вилку держать.
Местные дети не знали любви и заботы, не знали, каково это - наедаться досыта, играть в куклы и иметь плюшевые игрушки. Не знали ничего, что хоть каплю напоминало обычное счастливое детство. Иногда кого-то забирали, конечно, но это происходило крайне редко и всегда сопровождалось завистливыми злыми взглядами тех, кому повезло меньше.
Правда стоит отдать должное воспитательницам приюта. Те, чтобы дети совсем не загнулись, давали им время сразу после ужина час поиграть на улице или прогуляться в городе, но с одной оговоркой - обязательно вернуться до закрытия главного входа. Кто не успел - либо остается ночевать на улице перед дверьми, где в темное время суток шастали бродяги, убийцы и проститутки, либо может вернуться в приют и получить в качестве наказания за нарушение правил пять ударов плетью.
Джек понимал, что ночью находиться на улице опасно - однажды он уже опоздал к закрытию, так к нему в пропахшем мочой тупике, где он надеялся уснуть, укрывшись брошенной газетой, подошел мужчина, от которого страшно воняло спиртом и луком, и начал... приставать к мальчику. Он трогал его за разные места и все хотел утянуть в дальний темный конец переулка. Чуть позже Фрост узнал, что такие люди именуются ужасным словом "педофилы". К счастью Джека, недалеко от того тупика проходил городовой, он-то и спас его от ужасной участи: кто знает, что могло случиться с беззащитным, на тот момент шестилетним мальчиком.
Городовой прогнал бродягу и отвел Джека к порогу приюта, строго спросив у сестры Алессы, "Что этот юнец делает на улице в такое время?" Обычно жесткая и нещадная женщина вдруг боязливо обнажила желтые зубы и начала оправдываться:
- А мы его обыскались. Уж думали, сгинул где. Слава Господу, вернулся. Спасибо вам, господин, за то, что нашли этого беспризорного чертенка, - Алесса оскалилась еще шире, вцепив ногти в плечо Джека, так что он понял - порки не миновать.
Вообще было очень обидно - он же не виноват, что его заставили ночевать на улице.
Вот и сейчас - пятая точка еще горела с опоздания на позапрошлой неделе, спина выглядела так, будто о нее поточила когти гигантская кошка, а потому Джек Фрост мчался через узкие вонючие улочки со всех ног к видневшемуся впереди старому, разваливающемуся, как песочный замок, приюту.
Но все его усилия оказались тщетны - он прибежал самым последним и единственный не успел до закрытия.
Сестра Алесса была похожа на смерть со сморщенным, как печеное яблоко, лицом, злобной усмешкой и скрещенными перед собой венозными руками. Она измерила Джека недовольным взглядом и проскрипела:
- Опять, Фрост?
Мальчишка стоял перед ней, опустив голову со стекающими по платиновым прядям водой, но не потому что ему было стыдно, а потому что он уже слышал звук рассекаемой плети и чувствовал ноющую задницу.
- Выбирай, - холодно произнесла Алесса.
Помимо нее в приюте были еще две чуть менее жестокие костистые сестры Мария и Одри - молодые помощницы Алессы - и необъятная кухарка, которая бочком проходила в дверь столовой (казалось, будто это она съедает все то, что в итоге не достается детям). Всем остальным - начиная от уборки, заканчивая ремонтированием, - занимались сироты. Зачем платить лишним людям, если сэкономленные деньги можно оставить себе?
Джек глядел вниз на свои стоптанные ботинки и думал, что где-то там, возможно, в соседнем доме, двое заботливых родителей целуют своего ребенка на сон грядущий. А он стоит здесь, холодный дождь заливает ему глаза и рот и он с трудом выговаривает то, что сестра Алесса жаждет услышать.
- Порка.
Воспитательнице словно доставляло удовольствие бить детей. В приюте за малейшую провинность перепадало абсолютно всем - вне зависимости от пола и возраста. Как-то раз болезненно худой Джейн Аддамс рассекли руки чуть ли не до костей за то, что она посмела стащить с кухни яблоко для своей младшей сестры.
Джека, будто на эшафот, вели к столбу в центр зала, где около стен, словно маленькие размытые призраки, выстроились другие несчастные сироты. Сухопарая рука Алессы крепко сжимала его плечо, будто она боялась, что он может убежать. Но от этого места бежать было некуда.
Около столба приветливо лежала свернутая змейкой плетка.
- Приспусти штаны, встань на колени и молись, - приказала сестра Алесса, зажимая хлыст в кулаке.
Он слышал эти слова не один десяток раз, и все равно, снова и снова воспитательница повторяла их с таким довольным видом, с каким дети открывают подарки на Рождество. Фрост бухнулся на тощие колени, схватился за столб, вонзив в него ногти, и начал повторять заученную до нудежа молитву. Эта молитва отдавалась у него в ушах бессмысленными, сказанными в очередной раз в пустоту словами. В Бога он не верил. Что это за всемогущий Бог такой, который позволяет страдать таким, как он, детям и который не наказывает таких, как та же Алесса?
Справедливости нет - самая главная мысль, которую он вынес за одиннадцать лет влачения своего существования.
В тот момент, когда рука Алессы уже была занесена для первого удара, на улице прогремел гром и в этот же миг во входную дверь внезапно постучались. Сестра со злобным рыком опустила плеть и, приказав Джеку стоять на месте, пошла проверять незваного гостя.
То оказался странный мужчина в каком-то балахоне с уже начавшими седеть влажными от ливня волосами по плечи и густой бородкой.
- Вы кто? - озлобленно спросила Алесса.
- Вечер добрый, - незнакомец приподнял шляпу и приветливо улыбнулся. - Я - Альбус Дамблдор и я пришел за одним из ваших воспитанников.
- Ребенка хотите завести? Вы не староваты для этого?
Дамблдор лишь тихо посмеялся в ответ на грубость.
- О нет, дело в том, что один мальчик - Джек Фрост - зачислен в школу, коим преподавателем я являюсь и мне необходимо забрать его с собой.
- Что еще за школа?
- Может, вы меня пустите? - он оглянулся. - Тут чрезвычайно сыро.
Смерив напоследок его недобрым взглядом, Алесса все же отошла в сторону, пропуская Альбуса.
- Видите ли, я не думаю, что вы знаете эту школу. Она закрытая и находится довольно далеко отсюда. Но могу пообещать, что ребенок будет в полном порядке.
- Мне все равно на безопасность этих детей, - резко ответила сестра, недовольно выгнув губы. - За каждый рот, находящийся здесь, мне приходят денежные отчисления. И ни одного, даже самого бесполезного младенца просто так я не отдам.
Дамблдор пожевал губами, а затем полез во внутренний карман.
- Я думаю, это сгладит ваши раздумья.
На его ладони сначала заманчиво блеснул камешек, а затем показалось и все кольцо - тяжелое, резное и наверняка жутко дорогое.
- Белое золото и рубин, - пояснил Альбус, скрывая улыбку в бороде и глядя на зачарованную женщину, которая, повертев кольцо в руках, быстро сунула его в нагрудный карман.
- Идемте за мной.
Когда странный статный бородатый мужчина и казавшаяся на его фоне облезлой кошкой Алесса вошли в зал, Джек все также стоял на затекших коленях с оголенной пятой точкой.
- Встань, быстро, - сквозь зубы шепнула сестра, подбежав к Джеку. - Приведи себя в порядок. Этот мужчина хочет забрать тебя в какую-то там школу.
Фрост поднялся с колен, натянул штаны и впился глубокими серыми глазами в незнакомца. Он в принципе не доверял чужакам, но этот выглядел как-то добродушно и простовато, так что особого страха к нему нельзя было питать. По крайней мере, его можно было поблагодарить хотя бы за своевременное появление.
- Марш собирать свои вещи, а потом иди с... Арбусом. И делай все, что он скажет.
Джек и загадочный Арбус поднялись по скрипучим лестницам на второй этаж, где располагалась комната мальчика. В тесных затхлых комнатах проживали по 10 человек. И все буквально теснились друг на друге. Вещей ни у кого не было в избытке, поэтому Фрост очистил свою тумбочку за пару минут.
- Видишь ли, там, куда мы пойдем, это не понадобится, - мужчина таинственно улыбнулся, присев на соседнюю кровать. - У тебя будут новые вещи, новый дом и семья. Не мама с папой, конечно, но тоже своеобразные близкие тебе люди.
Видя, что мальчуган ждет от него еще объяснений, мужчина продолжил:
- Я - Альбус Дамблдор, преподаватель школы чародейства и волшебства Хогвартс. Эта необычная леди имеет свойство ошибаться в именах.
- Я не ослышался? Волшебства? - Фрост недоверчиво выглянул из-под белоснежной челки.
- Да, все так, - Альбус внимательно осмотрел Джека. - Ты волшебник, Джек. Хочешь, докажу?
***
- Хочешь, докажу?
Второкурсник Том Реддл нравился Джеку - ровно в такой пропорции, в какой ему изначально не понравился весь остальной Слизерин. Когда он мечтал о приезде в Хогвартс, не думал, что к нему будут обращаться с огромнейшим презрением ученики и с его же факультета, и с Гриффиндора. Однажды он попытался спросить у девочки с красным галстуком, как зовут того странного преподавателя-приведение, так на него коршуном накинулся весь факультет львов и приказал "валить обратно к своим змеям". На Слизерине же, как только Фрост впервые сел за их стол после распределения, другие ученики, особенно те, что постарше, начали звать его обидным словом "грязнокровка", хоть он и не понимал, что это значит. И позже слышал это слово отовсюду. Оно как глист прицепилось к нему, вроде одной из тех неприятных кличек, которыми часто нарекали друг друга дети.
Джек просто не мог сообразить, за что снискал такую репутацию. Ему казалось, что все вокруг его ненавидят и хотят его наискорейшего ухода из школы.
Он закрылся в себе. Стал отстраненным и грубым, скатился по учебе. На насмешки отвечал хамством, а иногда и крепкими словечками, которые часто слышал от парней постарше в приюте. И это в одиннадцать лет. Джек уже подумывал уйти из школы, ведь ситуация казалась даже хуже, чем в приюте - иногда физические истязания и рядом не стояли с моральными.
Но примерно после Хэллоуина к нему подошел Том Реддл - мальчик-отличник с его факультета, которого обожали все учителя и с которым дружили многие студенты, хотя он был всего лишь на втором курсе. Фрост терпеть таких не мог - тех, для коих все преподносится на блюдечке, а этот видимо еще и подлиза, раз преподы его так лелеют.
Как оказалось, Том не имел никаких враждебных умыслов. Более того, хотел предложить Джеку дружбу, так как "увидел в нем большую способность к магии". Естественно, что Джек сначала не поверил. Подозрительность ко всем и вся сыграла свою роль, но Том доказал свои честные намерения не словами, но временем.
А еще общее на двоих взросление без семьи прибавило толику доверия. Фрост с большим удивлением узнал, что Реддл, также как и он, воспитывался в интернате. В дальнейшем и другие слизеринцы, что почему-то прислушивались к Реддлу, начали нормально общаться и с Джеком.
- Ну, попробуй, - насмешливо хмыкнул Том, садясь на подоконник пятого этажа и скрещивая руки на груди.
- А вот и сделаю, - Джеку страстно хотелось выделиться перед Реддлом.
Все в круге общения последнего обладали какими-то талантами и только Фрост не вписывался туда ни чистотой крови, ни количеством связей и, уж тем более, ни чародейными знаниями. Честно говоря, сам он не видел в себе никаких уникальных способностей к магии, но почему-то же Том за это с ним и начал общаться.
Сколько Фрост себя помнил, каждую зиму он будто наливался силой. Когда дети таскали воду на холоде или вычищали снег, их руки были покрасневшими и обмороженными. Одному мальчику даже пришлось ампутировать пальцы. И только Джек будто терял всякую чувствительность к стужам, мог часами работать за пределами приюта и даже не схватить простуду. То были его первые всплески магии - хоть и очень своеобразные и непохожие на остальных.
И недавно он обнаружил эдакое ответвление своих способностей.
Джек сел рядом на подоконник, поднес руку к окну и сосредоточился. Секунды спустя на стекле появился тонкий морозный узор, который все расширялся и расширялся - новые иневые спирали змейками расходились от основного центра, потом срастались вместе и из них выцветала очередная завитушка. Фрост не отрывал руку от окна, пока оно все не стало похоже на испещренную трещинками и впадинами кожу. Том глядел то на Джека, то на окно и по его затуманенному взгляду мало что можно было понять.
- Нашел, чем хвастать, - сердце Джека ухнуло куда-то к желудку. - Я тоже так палочкой могу.
- Так-то я это делаю без палочки, - уязвленно указал Джек.
- Необычно, но гордиться особо нечем, - слукавил Том.
О да, он был впечатлен. Никогда такого не видел и прекрасно понимал, что этот потерянный от мира сего мальчик еще будет ему полезен. А потому решил первым делом отправиться в библиотеку, чтобы исследовать этот стихийный феномен.
- Ладно, - громко сказал Том, хлопнув Джека по спине и спрыгивая с подоконника. - Надо кое-куда заглянуть, а ты иди в гостиную и займись чем-нибудь. Уроками, например. Или можешь отправиться потренировать свой... что это там у тебя? Дар? Мастерство? В общем, свой ледяной потенциал. Излишним не будет.
Реддл скоро зашагал по коридору, торопясь почерпнуть из книг информацию о подобных магах в истории, но шагов через десять, задумавшись, обернулся:
- К слову, - Джек поднял поникший взгляд от своих ладоней, - весьма иронично, что твоя фамилия - Фрост.
Джек же на это бодро улыбнулся так, как умеют улыбаться только одиннадцатилетние мальчишки, и когда Том скрылся за углом, торжествующе вскинул кулак, из самодовольства "пульнув" из пальца в сторону противоположного окна. Какого же было его замешательство, когда из указательного пальца вырвался маленький снежок и впечатался в деревянную раму.
Это было немыслимо.
***
Это было немыслимо.
Том обшарил уже который по счету книжный стеллаж, отбирая новые книги и ставя уже прочитанные на место. Время близилось к полуночи, а значит, и к закрытию библиотеки. Что-то полезное и неизвестное он торопливо выписывал в пергамент.
"... Вейлы и их потомки могут проявлять всплески стихийной магии... Известно, что вейлы легендарны своей вспыльчивостью - в порыве ярости они могут швырнуть в обидчика горстью огня. До недавних пор считалось, что огонь - единственное, чем могут управлять вейлы, однако в последние три сотни лет были обнаружены способности, связанные с другими стихиями. Так, в 1659 году в маггловской деревне Сент-Митчелл произошло колоссального масштаба землетрясение, полностью уничтожившее все дома и большую часть живущих там магглов. Очевидцы позже рассказывали, как на пригорке близ селения видели удивительной красоты девушку, что спокойно стояла там, пока земля словно проглатывала здания и некогда обитавших там людей..."
Да уж, этот Джек - тот еще фрукт. Том явно не ошибся, когда принял его в свою компанию. Из-за чего он это сделал? Ах, точно, ему стало жалко этого доходягу. Даже не столько жалко, сколько увидел в нем себя. И надо же, чем это обернулось! Хотя изначально он не планировал даже разговаривать с этим мальчиком - зачем ему абсолютно бесполезный в своем существовании человек? Все-таки интуиция Тома не подвела - он вовремя привязал Фроста к себе.
- Библиотека закрывается! - проскрежетал голос древней, как фолианты в библиотеке, миссис Мардж.
Реддл громко выдохнул и подхватил три толстых книги, где в главах намеком упоминалось что-либо, напоминающее стихийную магию, и пошел в гостиную, надеясь отыскать там Джека.
Фрост сидел около камина, слабо греющего громадное сырое помещение, и играл в плюй-камни с другими первокурсниками. Заколдованный огонь плясал, изумрудными бликами отражаясь в волосах парнишки. Он смеялся, когда ему удавалось забрать камни себе и шутливо возмущался, когда их выигрывали у него. Том, поставив книги на ближайший столик, направился к игрокам.
- О, Том! - обрадовался Джек, вскакивая с пола. - Ты уже вернулся? Чем заниматься будешь?
Остальные первокурсники постепенно затихли, смешки перестали звучать в их кругу - по каким-то причинам Том Реддл пугал многих, даже некоторых тех, кто был старше его. Никто не мог объяснить, почему, ведь никаких признаков агрессии он не проявлял. И только Джек при нем светился странным детским счастьем.
- Мне надо с тобой поговорить, - Том стрельнул взглядом в мелюзгу и все они, как один, испарились.
Присев рядом, Реддл достал сложенный пергамент и протянул Джеку.
- Я тут порылся в библиотеке относительно твоего дара, - сказал Том, внимательно разглядывая Фроста. - Вот что нашел, но я думаю, к тебе это вряд ли относится, потому что вейлами рождаются только по женской линии. И к тому же, чтобы обрести такие способности нужно быть в гневе. Но на данный момент это единственная зацепка.
- Значит, я тебя все-таки впечатлил? - с хитрецой в глазах спросил Джек, оторвав взгляд от пергамента.
- Да, это... крайне необычно. Если будешь и дальше так развиваться, из тебя выйдет великий маг. Однако я должен спросить у тебя - знаешь ли ты что-нибудь о своей семье?
Отрицательно помотав головой, Фрост уставился в огонь. В приюте сиротам никогда не говорили о родителях, а они и не смели спрашивать, иначе можно было схлопотать по рукам.
- Жаль, конечно, - соврал Том, - Я тоже о своих ничего не знаю, но надеюсь разузнать. Что ж, Джек, я очень рад, что мы подружились.
Джек просиял.
- Проси помощь, если будет нужно. Я и мои друзья тебе помогут, - Том замысловато ухмыльнулся. - И обещаю, тебя больше никто из них не тронет. С этого момента начнется твоя настоящая жизнь.
