Убивая Еву

Пятого августа 2019 года в 16:04 в Академии было скучно как никогда ранее. Все семейство Харгривзов восседало в гостиной, каждый из блистательной семерки пытался напустить на себя важный вид. Клаус смотрел на Бэна со взглядом когда-ты-уже-уберешься-нахрен, Бэн одарял Клауса взором с тем же посылом. В приглушенном свете нескольких ламп, которые были единственными источниками света в этом мрачном доме, можно было увидеть, как Ваня перебирает клавиши на стареньком пианино. Просто касается. Без желания творить музыку. В комнате сложно было заметить хоть одно счастливое лицо, но оно там все-таки было. Маленькая девочка, Клэр, куталась в объятия своей матери. Ее маленькие губки красила невинная улыбка. Ребенок был еще слишком мал, чтобы понимать, в чем же причина ее воссоединения с Эллисон. — Неужели ты не нашла места безопаснее? — разорвал тишину Диего. Он все время ерзал своими ножами по столу, словно дерево способно наточить сталь. Пятый хлюпнулся на диван рядом с Диего и саркастично заметил, что безопаснее места, чем с шестью людьми, которые обладают суперсилами, ей не найти. — Да, может, ты в чем-то и прав, но мы ведь не только обладаем суперспособностями, мы еще и притягиваем супернеприятности, — то ли согласился, то ли нет Лютер. Он старался сидеть как можно ближе к Эллисон и ее дочери. Все никак не мог насмотреться на любимую женщину и на причину ее счастья. Правду сказать, все из отряда семерки имели двоякое чувство относительно прибытия Клэр. Впервые увидеть свою племянницу, обнять ее, поспрашивать всякие глупости — это конечно прекрасно, да. Тут даже Пятый не устоял. Ущипнул ее за щеку и склонился, чтобы приобнять малышку. Никто и не думал, что он способен на подобные действия или чувства. Но вот что делать с ребенком потом? Вот ну куда ты ее денешь? Оставлять ее с отцом — не выход, туда в первую очередь понесется Куратор. Держать малышку в особняке Харгривзов — в любой момент могут нагрянуть Хэйзел и Ча-Ча, да и еще куча ублюдков, которым семейство сделало что-то, выразиться бы помягче, не очень хорошее. — Будешь кофе? — Пятый подошел к своей племяннице и сделал самое дружелюбное лицо, которое только мог. Девочка улыбнулась в ответ. — Пятый! — почти синхронно вскрикнуло все семейство. — Ей восемь лет! Какой к черту кофе? — скорее с теплом, чем со злобой спросила Эллисон. — Черный. Ну, или с молоком. Кофе с молоком — такое извращение. Но я сделаю тебе возрастную скидку, — парень все так же мило улыбался. Потом выпрямился во весь рост и взялся хрустеть пальцами. — Пятый! — снова в один голос заорали Харгривзы. — Ты просто отвратительный, — добавил Клаус. — Я знаю, — лицо Пятого расплылось в довольной улыбке, словно ему сделали комплимент, — я все понял. Хороших слов от вас не дождешься. Умных мыслей тоже. Похоже, время изменило только лица, но не посмело коснуться мозгов. Или что там у вас? Ему никто не ответил. Долгожданный конфликт для разрядки так и не состоялся, что довольно сильно опечалило парня. Он молча вышел из комнаты и направился на кухню. Еда помогает в любых, даже самых тяжелых, обстоятельствах. — У мальчика переходной возраст, он хочет внимания и ссор, — вставил свои пять копеек Клаус, как только самый старший и самый юный из Харгривзов покинул комнату. — Что же ему еще делать? Апокалипсис через семь дней, а его огромный мозг размером с черешню все никак не придумает план по спасению. Вот его и бесит. Голос Клауса был монотонным, он почти засыпал в уютном кресле, подперев голову дрожащей от прохлады рукой. Он озвучил мысли каждого, поэтому все молчали. Добавить было нечего. — Может, для разнообразия сами что-то придумаем? — со смешком ответила Ваня спустя пять минут. Лютер засмеялся. Эллисон последовала его примеру. Их смех был скорее от безысходности, чем от радости. Они понимали, что если уж старик с опытом размером с Марс не найдет выход, то им и пытаться не стоит. Пятый тем временем панически пытался собрать сэндвич, но все что-то не шло. То паста упадет, то нож. Сегодня он был явно не в форме. Слишком нервный, злой. Почти что в ярости. — Конец света. Все погибнут. А они страдают какой-то хренью. Тупые идиоты. Почему я должен? — причитал Номер Пять себе под нос, — Почему это все я делать должен? У меня осталось немного сил. Перемещусь в сорок девятый. Доживу до глубокой старости и умру спокойно. Как обычный человек. А они пусть действуют на свое усмотрение. Еще и ребенок. Господи! Еще и ребенок тут. А если ее убьют, то что потом? Слезы, крики и полное отсутствие боевого духа. Вот же черт. Не успел Пятый красочно закатить глаза, как из гостиной послышался какой-то шум. Словно в один миг в дом забрался отряд пьяных дезертиров и начал там разбой. Номер Пять переместился к семье со скоростью света, и сразу же ему пришлось чем-то тяжелым по голове. Парень бы свалился на пол, если бы Ваня вовремя не оттащила его в сторону. Вот седьмая сидит на полу за диваном, придерживая голову брата. Слышны удары, крики. — До меня дошел слух, что ты... — слова Эллисон обрываются, и ее бездыханное тело ударяется о стену. — Клэр! Пятый, уведи Клэр, — кричит Лютер. Он изо всех сил пытается побороть мужчину в темном костюме и маске, но тот явно превосходит первого и по силе, и по тактике. Агенты. Их было не меньше десятка. Все в одинаковой одежде, но разного телосложения. Маски. Да, лица закрыты странными масками, словно те бежали из Диснейленда. Какой-то карнавал киллеров-дебилов. — Кто это вообще? — вопил Клаус. Загнанный в угол, он отбивался от противников стекляшкой разбитой вазы. У него получалось, но как-то не очень результативно. Эллисон выбыла из игры, Лютер получал по шарам от здоровяка, у Диего на шее сидела какая-то дамочка и лупила его по лицу своими неприлично длинными когтями. Клаус? Просто был собой. А Ваня пыталась откачать Пятого, которому хорошо так прилетело по голове. Эти двадцать секунд, пока он приходил в себя, показались девушке вечностью. Она тормошила его за плечи, била по щекам. И вот. Наконец-то. Сонная принцесса вышла из транса и была готова дать всем пиздюлин. — Где Клэр? — первое, что спросил парень, вскакивая на ноги и оглядывая разнесенную хренам комнату. — Я… не помню. Она убежала. Она была возле Эллисон, — Ваня пыталась что-то объяснить, но голос дрожал от страха, и выходила какая-то несуразица. — Сиди здесь, — властно произнес брат и тут же исчез в яркой вспышке синего света. Ваня послушалась. У нее не было сил, она могла только дрожать и прятаться, надеяться, что ее не убьют. Пятый кинулся на одного из противников, но облажался. Тот был намного сильнее его. Сильнее и выше. Чтобы дотянуться до его горла мальчишке пришлось запрыгнуть тому на спину. Номер Пять не чувствовал себя беспомощным, но и хозяином ситуации он явно не был. Послышался крик ребенка. Из-под барной стойки одна из агентов вытащила Клэр. Девочка боялась шевельнуть губами и не решалась закричать, хотя маленькие глазки уже были наполнены слезами. Агент держала нож у ее шеи. Второй рукой она сжимала плече ребенка, которого невыносимо трясло от страха. — Бросайте оружие и становитесь на колени, придурки, — голос агента был писклявым и противным. Все глаза были прикованы к ней, потому драка быстро прекратилась. — На. Колени. Сначала семейство замерло, а потом медленно начало выполнять указания противницы в маске. — На колени! Быстро! — ее голос переходил на поросячий визг, а нож все опаснее приближался к горлу девочки. У Харгривзов не было выхода. Да. Гарантий, что она отпустит ребенка, если они выполнят эту просьбу, не было вообще. Но и смотреть на смерть племянницы, не решаясь что-то предпринять, — выше их сил. Эллисон все еще без сознания. Ваня с поднятыми руками выходит из укрытия. Пятый, Лютер и Диего нехотя отрываются от врагов, а Клаус — это Клаус. Он теряет сознание в том же углу, в котором отбивался от противников. — Да что за хрень у вас здесь происходит, Кэндис? — голос из темноты. Кто-то цокает каблучками по коридору. Спустя мгновенье к захваченной в плен девочке и ее насильнице подходит милая незнакомка. Девушка лет семнадцати. Выглядит такой хрупкой, это еще больше убавляет ей возраст. Она сбрасывает из себя капюшон, медленно укладывая его тонкими, болезненно-бледными руками. — С каких пор для вас Кодекс стал чертовой шуткой? Когда я навещала Комиссию в последний раз, такого бреда не было, — голос ее был совершенной противоположностью ее внешности. Словно ребенок говорит тоном рассудительным старухи. Очень спокойно. Монотонно и успокаивающе. Бывшие студенты академии переглядывались между собой. Казалось, агенты тоже были в недоумении. — Это еще, блять, кто такая? — рычал Диего, обращаясь к Пятому. — Каким чертом я могу это знать, придурок? Я не ясновидящий, — в своей обычной манере ответил Пятый, закладывая руки за голову. Незнакомка подошла к девочке и агенту. — Ты действительно собиралась убить ребенка, Кэндис? Ну вот скажи мне, с ума ли ты выжила или этому есть какое-то логичное объяснение? Ведь в Кодексе ясно прописано, что ваши противные мордашки не могут причинять вреда детям до десяти лет и старикам от восьмидесяти лет. — Я не верю. Не верю, что это ты. Это иллюзия! Это вы меня с ума сводите? — агент убрала нож от горла и направила их на членов Академии. — Это вы делаете? Девушка ухватилась за возможностью и, взмахнув указательным пальцем, изменила направление ножа агента. Теперь женщина угрожала им самой себе. Остальные агенты не решались действовать. Они словно ждали, что вот сейчас им дадут какое-то указание. Марионетки хреновы. Клэр воспользовалась тем, что агент Кэндис ослабила хватку, и ускользнула от ее захвата. Незнакомка увидела это. Почему-то эта история вызвала у нее одобрительную улыбку. — Беги, малышка. Здесь разбираются взрослые дяди и тети. Таким милашкам здесь не место, — Клэр рвонула в сторону лестницы, не успев дослушать, что ей говорила новоприбывшая. — Это. Это не можешь быть ты, — не нужно было снимать маски, чтобы увидеть, какое напуганное лицо сейчас было у женщины-агента. Нож все приближался к ее горлу, впиваясь в кожу. — А кто же я тогда? Иисус? Мик Джаггер? — этот сарказм и гримаса недовольства очень напоминала одного из студентов Академии. — Тебе сейчас должно… должно быть около шестидесяти. А ты, — агент судорожно глотнула воздух, — а ты не постарела. Ни на день. Рыжая не успела дать ответ, (хотя приоткрытый рот говорил о том, что она таки собиралась это сделать) так как Пятый решил вставить свои киллерские пять копеек и, переместившись Кэндис за спину, сломал шею женщине. Та с грохотом повалилась на пол. Пятый слегка озабоченно оглянулся, стер кровь, что тонкой струей сочилась из носа, и снова переместился к своей семье. Агенты все так же бездействовали. — Зачем ты сделал это, мальчик? — спустя секунду произнесла девушка. Она задумчиво рассмотрела комнату, пробежавшись взглядом от потолка до пола. — Не нужно было этого делать. Запомни, большие детки решают проблемы, маленькие детки не мешают большим деткам решать проблемы, — ее спокойный голос пробуждал столько негатива у Номера Пять, что тот был уже готов разорвать девушку на части. Слышать подобное от своих братьев было мукой, но чтобы девочка, которая и сама выглядела, как ребенок, вот так с ним обходилась. Да уж, сущий бред. Удивительно или нет, но никто так и не решался сказать что-то, предпринять что-то. Взглянув на агентов, вообще складывалось такое впечатление, что они безумно боятся незнакомку. Этот страх, казалось, передался и студентам Академии. В ее спокойствии, невозмутимости было что-то такое... что-то необъяснимо пугающее. Словно она была родственницей того самого великого и ужасного Ганнибала. Или же просто искусно манипулировала людьми. — Ребенка в драку — это вы конечно психанули, господа. Она минуту поразмыслила, а потом подошла ближе к агентам. Высокие каблуки. Длинный черный плащ. Рыжие локоны, собранные в пучок на затылке. Само очарование. Какое-то очень пугающее очарование. — Ведь этого и правда не может быть, — наконец послышался голос одного из агентов, того, кого Клаус так увлеченно хреначил вазой. — Все может быть. Но знаете. Давайте не обо мне. Ох-ох, мой отряд. Мои маленькие цыплята, — ее голос был все еще милый, но уже с нотками сарказма и любопытства, — помните наши занятия? Прекрасные семидесятые. Вы да я. Да мы с вами. Агенты переглядывались. Был слышен шепот: «Это Ева?», «Это Мэджик?» Никто нихрена не понимал, ни противники, ни члены Академии. — Со стороны Куратора это было очень жестоко. Отправлять меня на убийство моего же взвода. Да. Жизнь чертовски несправедлива, — девушка театрально вздохнула, — но я — добра к вам, мои маленькие ученики. Я же вырастила вас. Поэтому дам вам выбор. Выжить или умереть. Но не рубите с плеча. Вспомните своих детей. Свои семьи. Своих родителей. Любимых людей. Готовы ли вы проститься с ними так скоро? Я буду считать до пяти. Хотите жить — уходите. — Это она нам? — спросил Лютер, у которого руки все еще были над головой. — Мы не ее взвод, Лютер, мы эту девчонку вообще впервые видим, — аргументы Диего были железными. — А мы? Что нам делать? — повысил голос Лютер. Пятый со вздохом «не позорься» закатил глаза. Вот дерьмо! — А вы кто вообще? — спросила девушка, переведя взор на Харгривзов. — Я вас не помню. — Мы — Академия Амбрелла, семья Харгривз, — тут же ответил Лютер. — Давай, братец. Расскажи ей всю нашу биографию. Или лучше дай ей почитать Ванину книгу, — Пятый был единственным, кто не держал руки над головой. Он стоял спокойно и смотрел прямо на девушку. — Я без понятия, кто вы и что такое Академия Амбрелла. Знаете, хоть ваша фамилия и звучит, словно кто-то высморкался, я все же не буду вас убивать, пока не уточню указания у Комиссии. Будьте так добры, отойдите. У нас сейчас будут семейные разборки. Лютер подхватил на руки тело Эллисон, а Диего утащил Клауса в самый конец комнаты. Харгривзы послушно удалились. Все, кроме Пятого. Парень все так же стоял посредине комнаты и с любопытством разглядывал незваную гостью. Это со стороны выглядело так странно, она была совсем без оружия, совсем хрупкая, совсем маленькая, но от ее взгляда мурашки по коже бежали. — Кто ты? — озвучил свои мысли Номер Пять. — Тебя послала Куратор? Ты новая в Комиссии? — Друг, я бы сказала, что я очень... старая в Комиссии. Но это все объяснять не сейчас. Оно как бы не совсем вовремя. Видишь, у тети есть дела. Потом я дам тебе интервью, а сейчас беги быстро к родственникам, или кто они тебе там. Девушка с немного раздраженным видом обошла юношу, игнорируя его вопросительно вскинутые брови. — Ну так, ребята, любимые мои, начнем? Раз — она подходит к ним ближе. Два — облизывает губы. Три — расстегивает пряжку. Четыре — снимает плащ. Пять — вручает его в руки все еще возмущенному Пятому. Девушка одета в черный костюм свободного кроя. Приятная глазу ткань. Только штаны и пиджак. Без блузы. Это добавляло ей плюс к сексуальности. В глаза бросались очень высокие каблуки, сама же она не была высокого роста. Агенты переглядываются. — Решили уже? Обещаю отпустить желающих в свободное плавание. Я прикрою ваши жопки, решайтесь. — Мы хотим умереть с честью, Мэджик, — ответил мужчина, который очень подпортил внешний вид Лютера в первом раунде. — Для вас честь дороже жизни? — девушка разминала шею, медленно двигая головой со стороны в сторону, — тогда, к сожалению, я не смогла вас научить ничему хорошему. В смерти нет чести, в ней нет благородства. Смерть — это конец. После нее ничего нет. Ничего. Она смотрела на учеников затуманенным злостью взглядом. Агенты сняли маски. — Хорошо. Я все же больше хотела уберечь себя от угрызений совести, чем вас от смерти. Как там писал русский классик? «Я тебя породил, я тебя и…». Ну сами понимаете. Без обид. Я не буду использовать силы. Хотите чести — будет. Если это ваше предсмертное желание. Харгривзы наблюдали за этим с непониманием. Миниатюрная девушка и десять амбалов. Почему они боятся ее? Ответ не заставил себя долго ждать. Без оружия. Без использования телекинеза, которым девушка, по всей видимости, обладала. А, что еще поднимает ее на новый уровень охрененности, — на высоченных каблуках. Она убила их всех. Довольно быстро. — Черт, это только шпилькой для волос, — шипел Клаус, который наконец соизволил прийти в себя, на ухо озадаченному Диего. На самом деле, не шпилькой единой. Двоих она задушила ремнем. Как же это было ловко. Не обладая способностью перемещаться в пространстве, девушка словно плыла между агентами. Она делала это так, будто танцевала. Красиво и ужасно одновременно. Гостиная наполнилась неприятным запахом крови. Разрезанные глотки, выколотые глаза. На ней — ни царапины. Пятый все еще в центре комнаты с ее плащом в руке. Сначала парень подумывал над тем, чтобы помочь девочке в беде, как только ее знойность канет в Лету после нескольких ударов в живот, или пока ей не выкрошат все зубы. Но мастерство незнакомки столь поразило его, что парниша и взгляд не мог оторвать. Наслаждался криками, ударами и ее блестящей техникой ведения боя. Потом нахмурился, словно очень задумался над чем-то, что-то вспомнил.  — Ну, вот и все, малыши. Я закончила, — с улыбкой на лице крикнула девушка, вгоняя каблук в глаз одного из агентов. Из кармана брюк она вынимает белый платок, вытирает руки, проводит кончиком по щеке, убирая остатки чьего-то глаза. — Хорошо, да мало, — победительно заключает рыжая. — Ева? Та самая? Устроила разбой в семидесятых. Расправилась с толпой поклонников старой власти с помощью скрепки. — Какая честь. Ух, обо мне знают даже за пределами Комиссии. Не лучшие воспоминания, не лучшее впечатление, все же. Хоть что-то. И на этом спасибо, — она все еще стояла в центре разбоя, в окружении трупов. Казалось, девушка соскучилась по ощущениям. Да, это было оно. — Мой мозг, логика и анализ тактики твоего боя говорит об одном. Но все же факт, что ты умерла лет сорок тому назад. Несостыковка. Как такое возможно? — Пятый явно приложил много усилий, чтобы понять это, но зашел в тупик. — Путешествия во времени? — Нет, у меня нет такой способности. У тебя есть. Да, я заметила. Думаю, если смог одолеть пространство, смог бы и время, — рыжая окинула его усталым взглядом. — Подержи еще немного. Мне нужно кое-что уточнить. Ее рука нырнула в карман и вернулась с телефоном. Серьезный, озадаченный взгляд. Ищет чей-то номер. Харгривзы все еще молчат в недоумении. — Ева! Прости меня и мою страшно забывчивую душу, — из темноты коридора донесся чей-то слащавый голос. — О чем ты забыла, Рут? Мы с тобой вместе в дом зашли, — монотонно и очень тихо, словно обращаясь к себе, молвила рыжая, не отрываясь от поисков чего-то в телефоне. В комнату вошла блондинка. Она была явно старше рыжей незнакомки в костюме и выглядела полной ее противоположностью. Розовое платье по колено, розовые гетры и красные туфли на каблуках. Похоже на то, что ее вытащили из подтанцовки Кэти Перри. Очень светлые волосы, собраны в конский хвост, не добавляли элегантности образу. — Ты ведь знаешь, милая. Эти разбои, выколотые глаза, кровь. Мне все это не приносит удовольствия, — блондинка говорила тихо, глаза были опущены в пол, что делало из нее провинившегося щенка. — Понимаю, сестра, — саркастически скопировала тон девушки Ева, — как хорошо, что МНЕ все это радость приносит. О, как хорошо! Я кончу сейчас, правда. Такой, знаешь, незабываемый вечер. Убийственный оргазм. Девушка в розовом подошла ближе к Пятому. — Разрешите? — она мягко забрала у него плащ сестры. Тем временем Ева уже нашла нужный номер и с нетерпением ожидала ответа, ерзая свободной рукой по штанах. — Да, дорогая. Все сделано. Очень грязно, как ты любишь. Можешь посмотреть, если есть желание. Но тут еще пара чудиков, говорят, с какой-то академии. Казнить нельзя помиловать? Тишина. Выслушивает ответ. — Пришли мне досье на их семью и по каждому отдельно. Благодарю. Ева окинула взглядом комнату. Эллисон исчезла, вероятнее всего, убежала к дочери. Остальные же из семейства Харгривзов одаряли гостей не самыми доброжелательными взглядами. Казалось, рыжую не волновало вообще ничего, ее глаза были чуть закрыты, а весь вид говорил об усталости и плохом настроении. Блондинку волновало лишь то, как на ее отсутствие отреагирует сестра. Спустя пару мгновений Пятый снова повторил свои слова, сказанные минуту назад. — Это невозможно. Я точно знаю, что ты умерла, все знают, КАК ты умерла. Ева не имела намерения что-то кому-то пояснять. Она медленно приблизилась к сестре, переступая окровавленные трупы. Провела рукой по ее щеке. — Сделай это ради меня. Блондинка коснулась указательными пальцами висков девушки. Глаза рыжей стали мертвецки белыми, словно их засыпали пеплом. Сие действие продолжалось не дольше двух минут. — Спасибо, — молвила Ева, когда взгляд ее прояснился, а глаза снова окрасились в зеленый цвет. — Иногда мне кажется, что каждый раз, стирая с твоей памяти некоторые... события, я вырываю из твоей души часть человечности, — печально произнесла Рут дрожащими губами, — Мне кажется, я убиваю тебя. Давай... это будет последний раз. Рыжая одобрительно улыбнулась. — Да кто вы в хуя такие? — не выдержал Клаус. — Мы — как вы. Только умные, красивые и богатые, — без лишней скромности ответила рыжая. Из вспышки синеватого света появилась Куратор. Блондинистые волосы, юбка миди, сумасшедший взгляд. О, да, это была она. — Их дела, как ты просила. Куратор протянула Еве папку с документами. — Спасибо, дорогая. Ценю, что ты прибыла лично. — Мне приятно, что после всего того… ну ты понимаешь, Мэджик. Приятно, что ты все еще так меня называешь, — Куратор провела по сонному лицу девушки костяшками пальцев. — Ах, мистер Пять. Вы не знакомы. Это Ева. Более известна как Мэджик, Акула, Пламя, — Куратор следила за реакцией Пятого, ей было интересно, насколько быстро его сведет с ума присутствие существа, которому он будет уступать как силой, так и умом, — Ева, это мистер Пять, один из лучших киллеров, которых когда-либо знала Комиссия. Девушка никак не отреагировала, даже не посмотрела на того, кого ей представили. Она спокойно подошла к дивану, уселась на него, подпирая голову рукой. — Я так устала сегодня, дорогая. Вчера была трудная ночь. — Ах, да, твоя первая ночь на свободе. Я понимаю, — Куратор перевела взгляд на Пятого, — мне нужен конец этого проклятого мира, сладкий. Его устроит кто-то из вас, но кто… — я без понятия. Поэтому оставляю здесь своего лучшего киллера. Она присмотрит за тем, чтобы дней семь, как минимум, никто из вас не посмел откинуться. Ева помахала Куратору рукой со взглядом когда-же-ты-уйдешь-мать-твою. — Не заглянешь ко мне сегодня вечером? — с нотками отвратительной игривости спросила женщина, обращаясь, на большое удивление Пятого, к Еве, а не к нему. — Нет. Я устала, — с легкой улыбкой ответила девушка, но, увидев, что лицо Куратора потемнело, добавила, — Еще увидимся. — Она пытала меня, засадила тебя во временную тюрьму на сорок лет, а ты с ней кувыркалась, Ева?! Принципов вообще нету? — в ярости закричала блондинка на сестру, когда Куратор удалилась, но та уже уснула, поддерживая голову рукой. — Ева. В любой непонятной ситуации ложится спать и считает это основой своей философии счастья. — Да кто вы все на хуй такие? — повторил Клаус.