Вспугнуть змею

— Думаю, он вполне в состоянии прожить несколько дней без катастроф, — полным сдерживаемого смеха голосом проговорила мадам Лю. — Незачем все время дергаться, когда твой друг исчезает из поля зрения. — Ты просто его не знаешь, — проворчал Лю Цингэ. — Нет. Но я знаю тебя, а ты всегда излишне беспокоишься, если речь идет о важных вещах, — поддразнила его мадам Лю. — Я же помню, что когда твою сестру только приняли в ученицы, главе Сяньшу приходилось выгонять тебя оттуда только что не мечом. — Неправда, — упрямо возразил Лю Цингэ, прекрасно зная, что Ци Цинци давно уже взяла привычку писать его матери о своей любимой ученице. Ну, может, не только о ней. — Горный лорд имеет право навещать другие вершины при необходимости. — Хочешь сказать, что причина твоих визитов на Сяньшу не беспокойство о сестре, а нечто другое? — она выразительно поиграла бровями. — Мама! — Шучу. Я же знаю, что тебя это не интересует, особенно теперь. — Что? В каком смысле? Лю Цингэ недоуменно нахмурился, а мадам Лю лишь прикрыла приподнявшиеся уголки губ рукавом. — Тебе не пора проведать своего найденыша? — Эй, мы не договорили! Подожди, что значит «своего»? Мадам Лю весело засмеялась, оставив сына пылать негодованием в гостиной. Однако стоило ей скрыться за раздвижной дверью, и улыбка умерла на подкрашенных губах. Женщина тяжело вздохнула, вынув письмо из рукава, в который уже раз посмотрела на отправителя. Да, она действительно не знала этого ребенка, Шэнь Цзю. Но это не имело никакого значения. Не тогда, когда она видела, как напрягается он каждый раз в чужом присутствии и как тщательно всматривается в лица, рассчитывая встретить неприязнь. Словно он так к ней привык, что теперь иное отношение людей поражало его до глубины души. Но кем бы он ни был, мальчик должен знать, что находится в безопасности здесь, под опекой семьи Лю. Она вполне доверяла выбору своего сына. Мадам Лю снова посмотрела на письмо, невольно поджав губы. Помимо всего прочего она также заметила, что рассказ сына, который всегда хотя бы мельком касался главы школы или других горных лордов, в этот раз ни разу не зашел о Цанцюн. Да и не только в этот раз, а вот уже на протяжении месяца. Лю Цингэ редко возвращался домой, но за этот месяц она видела его уже дважды, и всегда — в весьма интересной компании. С Лю Цингэ стоило обращать внимание в большей степени не на то, что он говорит, а на то, о чем умалчивает. Что-то произошло там, среди заклинателей. Если ее сын старательно избегал любых упоминаний об этих людях — особенно перед Шэнь Цзю — им предстоит за многое ответить. И вот теперь это странное письмо. Возможно, его нужно было сжечь сразу же, не читая, но какое она имела право? Мадам Лю постучала о дерево перегородки, и, дождавшись ответа, открыла дверь. Шэнь Цзю посмотрел на нее чуть удивленно, но без опаски, как раньше. Он сидел на полу у окна, занятый чисткой меча. Комната была залита дневным светом, свежий горный ветер колыхал занавески. — Я принесла тебе кое-что, — женщина протянула письмо. Увидев имя отправителя, Шэнь Цзю потемнел лицом. Он принял свиток так, словно опасался, что тот прожжет ему руки до костей. — Знаешь, — тихо сказала мадам Лю, — если тебе нужна какая-то помощь, мы здесь. Что бы ни ждало тебя в мире заклинателей, можешь рассчитывать на нашу помощь. — Спасибо, — сказал Шэнь Цзю, и его улыбка походила на бледный луч солнца, мелькнувший среди струй дождя. Мгновение, и ее не стало. — Но я могу о себе позаботиться. — Надеюсь, что так, — она склонила голову и оставила его в одиночестве. Шэнь Цзю очень долго сидел, бессмысленно глядя на письмо в своих руках, пока все же не рискнул вскрыть эту гнойную рану. «Я понимаю, что ты, возможно, даже не откроешь это письмо»,— так оно начиналось. «Но если ты все же начал читать его, значит, у меня есть последний шанс перед тобой оправдаться. Сяо Цзю, я не уверен в том, позволишь ли ты мне называть себя так, ведь из меня вышел в самом деле никудышный старший брат. Я выбрал заботу обо всех и взамен потерял тебя, а ты всегда рисковал ради меня жизнью, даже об этом не задумываясь. Хотя с тех пор прошли десятки лет, я до сих пор помню, как ты посмотрел на меня, когда Цю Цзяньло тебя уводил. Ты не винил меня. А вот я никогда не прощу себя за это. Но хуже того, с тех пор ничего не изменилось. Я трижды подвел тебя. В первый раз, когда из-за моей глупости ты выдал себя, попав в рабство. Во второй раз, когда из-за моей вины и моего стыда ты погиб, даже не узнав правды. И в третий раз, когда из-за своей черствости я причинил тебе боль и даже этого не заметил. Но ничего уже нельзя исправить, и лучшее, что я могу сделать, это все же рассказать тебе правду. Я не вернулся за тобой вовсе не потому, что бросил тебя. Каждый день, засыпая на своем пике в теплой постели я сознавал, что ты ждешь меня, и на следующий день тренировался еще усерднее. Но это, видно, моя судьба — желать лучшего и обрекать нас обоих на страдания. Стремясь вернуться за тобой как можно скорее, я потерпел неудачу на пути единения человека и меча. Целый год я сходил с ума взаперти в пещере Единства душ, но чем больше я рвался наружу, тем хуже становилось мое состояние. Мой рассудок пошатнулся, а моя жизнь теперь была навсегда связана с Сюаньсу. Мне пришлось начинать все с самого начала. И к тому моменту, когда я смог прийти за тобой, от поместья осталось лишь пепелище. Мне приходится только догадываться о том, что ты пережил тогда. Так же как и о том, что ты чувствовал, когда повстречал меня после — адепта школы заклинателей, обладателя могущественного меча. Я хотел верить, что со временем ты изживешь свою тоску, ведь по моим представлениям ты получил все, чего когда-либо хотел. Я и подумать не мог, что тебе нужно было вовсе не место горного лорда, а старший брат, которого ты потерял. И потому когда Шэнь Цинцю впервые посмотрел на меня без ненависти и узнавания, я был рад обмануться. Я любил тебя и хотел верить, что ты счастлив, даже если теперь я был для тебя не больше, чем главой школы. Все, что тяготило твое сердце, исчезло в один миг вместе с памятью. Так я думал. Все эти годы я искал в Шэнь Цинцю что-то, и, не находя, постепенно начал сомневаться. Все было так, как прежде — твое лицо, осанка, одежда и даже вкусы — и вместе с тем по-другому. Но я слишком сильно хотел поверить в то, что мой младший брат счастлив. А потом ты вернулся назад как призрак, и я не нашел ничего лучше, чем оттолкнуть тебя. Я вновь попытался защитить всех ценой твоего благополучия. Помнишь, что Шиу сделал после того, как мы спасли его? Сдал тебя Цю Цзяньло. А я до сих пор не понял, что люди вовсе не стоят цены, которую приходится платить за это тебе. Нет никаких слов, которые могли бы выразить мою вину. Но я люблю тебя, Шэнь Цзю, и поэтому всегда буду надеяться, что ты простишь меня, даже если считаю, что не стою этого». Последние иероглифы размылись, и Шэнь Цзю не сразу понял, почему. Он никогда не плакал. Никогда. Было бы лучше, если бы он мог — но боль копилась годами, не находя выхода, а теперь ливневый паводок снес целую плотину. Это было словно выдрать занозу, которая годами сидела в его сердце, по капле лишая крови, и даже перерождение не смогло заживить эту рану. А теперь… Шэнь Цзю закрыл рот ладонью и уткнулся лбом в колени. Письмо он крепко прижал к груди. ~ — Ты что, заболел? — вырвалось у Лю Цингэ, когда он увидел покрасневшие глаза и бледное лицо. — Нет, — хрипло ответил Шэнь Цзю, но объяснения тут могло быть лишь два — или он плакал, или он все-таки заболел. — Ну, может, чуть-чуть, — тут же поправился Шэнь Цзю. Общение с ним всегда включало в себя много условностей, которые нужны были для сохранения воспаленной гордости. — У нас есть прекрасный чай, исцеляющий многие хвори, — гладко произнесла мадам Лю, заходя в комнату с подносом. Глаза Шэнь Цзю расширились: — Этот не смеет… — Я сделала его специально для тебя, — женщина опустила поднос на низкий бамбуковый столик перед Шэнь Цзю. — Не отпирайся. Конечно, это была работа для служанок. Но кого здесь это волновало. — Выглядишь хорошо, — произнесла вдруг мадам. Лю Цингэ смерил Шэнь Цзю взглядом, полным сомнения. Хорошо он точно не выглядел, но его мать всегда умела видеть чуточку больше. Если она так говорит, значит, все действительно в порядке.