***
Зачарованный Гермионой Пророк парил в воздухе перед лицом, пока она старалась одолеть порцию овсянки. После жизни в палатке и первого одинокого лета приёмы пищи превратились в сумбурный, лишённый всякого порядка и здравого смысла процесс. В совершенно случайные дни Гермиона могла не без удовольствия существовать лишь на двух кружках кофе с утра, и ровной противоположностью были периодические гастрономические отрывы. Она так и не научилась хоть сколько-нибудь сносно готовить, а потому неизменно отправлялась на расположенную неподалеку от своей квартирки улицу, где можно было взять брызжущий маслом фиш-энд-чипс и прочие блюда, от которых любой чопорный волшебник пришёл бы в ужас. Впрочем, расстройство пищевого поведения было не худшим последствием войны, а внезапная худоба не мешала и даже немного нравилась. Джинни, добравшаяся до магловских журналов, невесело шутила, что подруга слишком поздно ухватилась за уже клонящуюся к закату эру «героин-шика». Поведя кистью, Гермиона перевернула страницу — одно из немногих действий, которые пока давались ей беспалочковой магией. Пророк, лишившийся зачарованных фотографий, претерпел ещё несколько изменений, главным из которых стала его широкая доступность. Редакция посчитала, что обеспечение постоянной подписки в послевоенное время, пусть и всего за один сикль — не главная задача магов Британии, и теперь ни одно волшебное место не обходилось без внушительной стопки свежего бесплатного издания. Хогвартс не стал исключением. Газета пестрила заголовками, будто старающимися перекричать друг друга. Разогнавшаяся махина сменявшихся калейдоскопом судов, поправок и выдвижения новых должностей сместила собой все колонки для лёгкого чтения. На этой благодатной для журналистов почве в какие-то считанные недели после финальной битвы старый состав репортёров почти полностью сместился новыми, и даже теперь, листая страницу за страницей, Гермиона едва находила знакомые имена.«Доля сотрудников министерства, получивших удостоверение благонадёжности, достигла 45%» «Временно исполняющий обязанности министра Кингсли Бруствер отрицает возможность приостановки выдачи международных порт-ключей» «Аврорат предложил новые меры по поимке скрывающихся преступников»
Гермиона потерла переносицу и сделала глоток уже остывшего кофе, поморщилась и перелистнула страницу, устало скользя взглядом по тексту. «Постоянная бдительность» — так в пору было переименовать главную газету магической Британии. Пророк, избавившийся от нарочито отвлечённых новостей, царивших в последние месяцы правления Фаджа, душил стальными выдержками из залов суда, списками изъятых артефактов и снимками с особо опасными беглыми пожирателями. Давя в себе иррациональное желание оформить подписку на ни к чему не обязывающий «Ведьмин досуг», она упорно изучала каждый выпуск, понимая, что все возможные лимиты отшельничества подошли к концу, и вскоре даже Дамблдор не сможет сдерживать охочих до подробностей журналистов. Терпение общественности, желающей узнать о битве из первых уст, трещало по швам. Следующая страница.«Не магией единой: ученики-сквибы о первой неделе в Хогвартсе»
Отставив тарелку с недоеденной кашей, в забывчивости она вновь отпила холодный кофе и внимательнее вгляделась в фото под единственной легкой статьей. Со снимка на неё смотрел пухлощекий первокурсник на фоне эмблемы Хаффлпафа, поразительно прохожий на светловолосую версию Невилла. «Так вот в чем дело» — подумала она, припоминая, как встретила этого самого мальчика в первый учебный день. Жутко расстроенный, Питер Бутби с упорством нюхлера ломился в запертые классы, перепутав южное крыло с западным. Она попыталась научить его чарам навигации, которые не раз пригождались ей самой на первом курсе, на что он лишь кинул на неё обиженный взгляд, в миг разрыдался и бросился наутёк. Впрочем, ни о чем таком в статье не говорилось, и складывалось впечатление, что Бутби вполне доволен учебой. Едва Гермиона вновь потянулась к чашке, ее настиг рыжий и пахнущий цветами ураган. — Я больше ни ногой в северную башню, драккл ее дери, — Ураган решительно прошагав к столу, кинул сумку в ноги, и, усевшись рядом, шлёпнул на тарелку порцию рисового пудинга. — Что случилось? — плавно откликнулась Гермиона, смотря на балансирующую между недовольством и яростью Джинни. Та сердито свела брови, поморщив веснушчатый нос. — Трелони случилась, — веско ответила она, орудуя ложкой. — Распиналась о том, что лучше подождать до часа волка в среду, а мы всего лишь… — заметив приподнятые брови Гермионы, приглашающие к продолжению фразы, замолкла, буркнув: — Не важно… Что вообще за час волка? — С трёх до шести утра, — протянула Гермиона, завидев направляющегося в их сторону Гарри. Он выглядел смущенным и одновременно излучающим потребность в чьём-нибудь спасительном обливиэйте. След от блеска для губ на скуле мгновенно отмел вопросы о том, что они забыли в самой безлюдной части замка. — Похоже, она решила спуститься… Спасибо, — он извиняющеся потер щеку, которой коснулось очищающее Гермионы. — Все же ещё не час волка, — повела бровью она, тут же получив от Джинни шутливый толчок в бок. Напротив послышался смех, и Гермиона, не в силах устоять, украдкой взглянула на смущённо улыбающегося Гарри, позволяя себе на миг представить, что все так, как было раньше. Этот звук ощущался до того тёплым и родным, что на секунду попадалось, что осень нового мира и впрямь сдержит свои обещания. Может, не такая уж она и лгунья? Едва Гермиона успела об этом подумать, как поле зрения сузилось в точку по левую сторону от Гарри. На место Рона, на котором никто уже не сидел, и все веселье как-то разом схлопнулось. Не желая, чтобы друзья заметили резкую перемену, она сложила Пророк и обвела взглядом большой зал. Студенты, разомлевшие от первых прошедших выходных, с относительным упорством старались прийти в себя, заедая желание спать купленными в сладком королевстве лягушками. Все, кроме одного стола. Слизеринцы не выглядели сонными, ровно как и отдохнувшими. Никто из них не шуршал разноцветными этикетками от сладостей, Гермиона и вовсе не смогла припомнить, видела ли кого-то из них в Хогсмиде. Они сидели, подобно сонму дементоров, в наглухо застёгнутых на все пуговицы мантиях, с выверенным гипнотическим безразличием расправляясь с завтраком. Лишь одна точка, будто отколовшаяся от этой чёрной массы и выпавшая за незримую черту, на несколько секунд завладела безраздельным вниманием Гермионы. Паркинсон находилась поодаль от сокурсников, и хоть ее плечи были идеально выпрямлены, ничто в позе больше не напоминало некогда язвительную, без раздумий предложившую выдать Гарри слизеринку. Пэнси отрешенно водила ложкой по тарелке с кашей, к которой, кажется, даже не притронулась. На безымянном пальце блестело кольцо - ходили слухи о том, что Драко успел сделать ей предложение. Малфоев, ютящихся в большом зале, арестовали почти сразу после финальной дуэли, как и многих из тех, кто не скрылся во время битвы. Гарри с пылом доказывал, что именно миссис Малфой в последний момент отлевитировала Невиллу шляпу. Лестрейндж намеревалась ее сжечь, но сестра предала и ее, и темного Лорда, спасая артефакт от воспламеняющего. Нагайна была убита. Гарри добился освобождения Нарциссы спустя три дня. Отца и сына представили суду, где каждый из них был приговорён к Азкабану. Никто в визенгамоте не слушал их доводы, и даже сам Дамблдор, поднимая руку «за», до глубины души шокировал Гермиону своей холодной, так неправильно выглядящей на знакомом лице безжалостностью. Лишь позже, явившись в дом на площади Гриммо, сверкая тёплой уверенностью из-под очков-половинок, директор заверил их, что это лишь на время: «Кто знает, как много приспешников Тома захотят отомстить мальчику. Всем будет лучше думать, что он заключён, а позже… они воссоединятся с матерью.» У Гермионы вдруг странно защемило в груди от понимания того, что она в раз могла бы сделать Пэнси не такой несчастной, хоть та и не заслуживала. Однако тайна должна была оставаться нераскрытой. На благо самого Малфоя. Паркинсон, почувствовав внимание к себе, подняла голову, несколько секунд безэмоционально смотрела в ответ и отвернулась. Но взгляд ее вернулся не к тарелке: он апатично скользнул к дверям большого зала, она чуть повела бровью, будто заметив что-то, и Гермиона тоже обратила внимание на вход - как и все прочие. Гул студентов стал тише. Появившиеся мужчины в одежде, отдаленно напоминающей форму студентов Дурмстранга, крепкой выверенной колонной проследовали вдоль рядов по направлению к директору. — А это кто? — шепнула Гермиона, следя за тем, как один из них что-то сказал Дамблдору, вышколено склонил голову и повел колонну вдоль стены. Джинни отвлеклась от пудинга и прокрутила головой в поисках тех, кто привлек внимание Гермионы. — Ты не слышала на пиру? Отряд авроров для охраны студентов. Вон тот, — она тыкнула чайной ложкой в того самого, что подходил к директору, — Томпсон. Про него папа говорил летом. Гермиона неопределенно кивнула, припоминая фамилию, и продолжила скользить взглядом по аврорам, застывшим каменными изваяниями позади стола Слизерина. Их руки были сложены в замки перед собой, а взгляды по-ястребиному сканировали пространство вокруг. Отчего-то они выглядели гораздо внушительнее и опаснее отряда, охранявшего Хогвартс парой лет ранее. Гермиона осматривала их непривычную, будто нарочито-военную форму, подсчитывала количество кобур с запасными палочками на каждом, и невольно подумала о том, что их присутствие вопреки здравому смыслу совсем не вселяло чувство безопасности. «Постоянная бдительность» — оправдывала она авроров, вдруг задержавшись взглядом на Томпсоне. Молодой, едва ли старше двадцати восьми, он держался вольготно и чуть поодаль - похоже, он — их командир. Он обвел взглядом зал и приподнял уголок рта, будто улыбаясь своим мыслям. Что-то в этой улыбке показалось Гермионе неправильным, но она отмахнулась от лишних мыслей и вновь раскрыла Пророк.***
— Похоже, они и впрямь переедут во Францию, — ступая на движущуюся лестницу, Джинни со смесью восторга и волнения закусила губу. Как бы она ни старалась это скрыть, решение родителей отчётливо будоражило ее. — Может, и тебе… — мягко начал Гарри, но тут же получил гневный взгляд в ответ. — Гарри Поттер, я говорила тысячу раз… Гермиона, державшая нейтралитет в этом вопросе (встававшем едва ли не еженедельно в минувшем месяце), тактично не вслушивалась в тираду Джинни о невозможности избавиться от неё таким способом. Впрочем, настойчивое беспокойство Гарри давно начало вызывать таковое у неё самой, и Гермиона все чаще думала о том, что пришла пора вновь совершить их особенную прогулку до магловского Лондона. Прикидывая, под каким предлогом выманить друга из Хогвартса (говорить напрямую было заведомо провальной идеей), Гермиона не заметила, как они достигли нужного этажа. Их ждала трансфигурация — последнее на сегодня занятие. Заходящее солнце залило коридор, гамм группками выплывающих из класса первокурсников перемежался с, кажется, не менее громкими доводами не унимающейся Джинни, улетая высоко в потолок. Гермиона повернула голову к окну, фокусируя взгляд на кружащих в лучах пылинках, слишком поздно замечая движение рядом с собой. — Ох, черт, — донеслось до неё тихое ругательство подруги. Гермиона развернулась, роняя сумку и чувствуя цепкую хватку на предплечье, ее обдало запахом хереса, но главное: глаза, расширенные так, что зрачок почти закрывал радужку, рьяно сканировали ее лицо сквозь толстые стекла крупных очков. Трелони вдруг поднесла ладонь ко рту, давя вздох ужаса. Отпустила ее руку и попятилась назад, трясущимся пальцем тыкая в ее сторону. — Я вижу! Вижу! Милая девочка… — Тут же, будто спохватившись, она прервалась на полуслове, убрала ладонь и в два шага вновь оказалась подле Гермионы, сжала плечо, и, обдавая нестерпимым облаком запаха алкоголя, зашептала: — Белое уже обратилось в чёрное, а в чёрном проступит серое, и тогда оно… — голос все больше походил на скрежет сломанного магнитофона, она сильнее впилась ногтями сквозь блузку Гермионы, притягивая ее ближе, так, что цветастая повязка начала щекотать ее нос, — …обретёт силу, которой было повержено. И пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится… Гермиона отшатнулась, секундой позже заметив, как зрачки Трелони враз вернулись к нормальным размерам. — Что это было? — Добро пожаловать в клуб, — проговорила Джинни, наблюдая за тем, как Трелони, будто позабыв свою же крайнюю степень ужаса, уже выбрала новую жертву: пророчила Питеру Бутби скорую поломку палочки. Наклоняясь за упавшей сумкой, Гермиона не сводила глаз с первокурсника. — Да что вы все с этой палочкой! Нету у меня никакой палочки! — обиженно вскрикнул раскрасневшийся пухлощекий мальчик, и, вырвав руку из цепкого захвата, убежал прочь.***
Сентябрь, казалось, гнался наперегонки со временем. Проносился перед глазами мятым сумбурным ворохом домашних заданий, подписанных пробирок и снопами базовых заклинаний. Всё, сперва притворяясь оживающим и многообещающим, отчего-то оказалось вдруг пустым: делом ради дела. Вереницей школьных дней для совсем уже не школьников. Упрощенная, суетливо подправленная министерством программа для сдачи ТРИТОН не оставляла шансов заполнить мысли только учебой, лишив Гермиону того, на что она и надеялась, возвращаясь в школу. И Гермиона двигалась в этом потоке молчаливым зрителем, дрейфовала сбившимся и никак не желавшим находить новый курс морским коньком. На волне повсеместного распространения магловской культуры (снятием антимагловского купола, как это шутливо и не очень остроумно называли в газетах) среди некоторых студентов завелась мода на плееры. Век их был коротким: заботливо упакованные родителями-маглами пластиковые приборы, прилетев с почтовой совой утром, сгорали к концу дня, не выдерживая магической ауры замка. Новый и деятельный преподаватель магловедения, профессор Джефри Прайт, с одобрения Дамблдора шагнул дальше: разместил во внутреннем дворе увеличенный «энгоргио» в пару-тройку раз музыкальный центр, наложив в радиусе трех метров защитный купол. Час перед ужином в будние и все время между завтраком и обедом в выходные студентам позволялось по очереди выбирать музыку. Сперва гордившаяся ажиотажем на магловские песни, Гермиона спустя уже неделю недоумевала, почему помимо первого купола не возвели заглушающий. Конечно, дети из магических семей не разбирались в новинках, а маглорожденные проводили дома лишь пару месяцев — безбожно мало, чтобы сформировать хороший вкус. Оттого музыкальный центр хрипел преимущественно одно и то же. Часто мелькающая среди стандартного набора «Happy nation»**, казалось, въелась в черепную коробку. Строки о счастливой нации как-то особенно гротескно звучали на фоне волшебных палочек, сложенных на лавочке неподалеку: заходить за купол с любым хоть сколько-то магическим предметом строго запрещалось. Гермиона видела что-то щемяще-неправильное в том, что в замке, выстоявшем благодаря древнейшей магии, теперь было место, где эта магия подавлялась. В конце концов, в волшебном мире давно и успешно существовали зачарованные граммофоны… Джинни, конечно, все это было в новинку, и она часто утягивала Гарри во внутренний двор. Гермиона же, ссылалась на домашние задания, подолгу пропадала в библиотеке. Единственная цель у неё все же была: она во что бы то ни стало хотела вернуть память родителям, но совершенно в этом не продвинулась. Должно быть, некогда забитая до отказа запретная секция могла бы ей помочь, но и та заметно поредела. Впрочем, новая смотрительница библиотеки уверяла, что набор книг не изменился. Так и текли ее тусклые вязкие сентябрьские дни: среди намеренно взятых дополнительных заданий и тщетных попыток найти что-то о ментальной магии. О случае с Трелони она почти не вспоминала. Считая себя самым что ни на есть рациональным человеком, Гермиона признавала, что цепкая хватка и этот гулкий голос действительно производили некоторый… эффект. Лишь изредка, борясь с бессонницей, она пыталась вспомнить, где слышала что-то подобное — а она совершенно точно слышала. Тем временем ее, Гермионы, собственное предсказание сбылось очень скоро. С каждым днём Пророк все больше напоминал шипящую субстанцию, готовую вот-вот сдетонировать, пока в конце концов не взорвался: одна из многих новых, но уже зарекомендовавших себя как глас народа журналисток, в лице всей магической Британии требовала открытого интервью с мальчиком-который-выжил.***