Дэйв Мастейн/Дэвид Джуниор Эллефсон
Мы с тобой часто приезжаем сюда, в наш домик, далеко за город, к этому горному побережью. Тут всегда так красиво и спокойно, словно мы с тобой остались вдвоём на планете. Один-оденёшенек стоит деревянный дом, окружённый яркой, не знавшей цивилизации зеленью; с одной стороны от дома есть песочный пляж и море — такое лазурное, прозрачное, оно раз за разом открывает всё новые секреты своих глубин; с другой — скалы, вольные и дикие, готовые сбросить с себя каждого путника, пожелавшего нарушить покой великой природы. Но нас они принимают. Тут дышится легче, живётся легче, пишется легче... И на душе так легко. Мы всегда приходим к источнику напиться хрустально-чистой, словно душа младенца, прохладной воды. Она журчит, заполняя звуками ударов тончайшего стекла о камень лесную местность в радиусе двадцати метров. Этот звук вдохновляет. Я люблю сидеть около источника и писать стихи. Спокойные стихи о любви и природе, о чистоте и духовности. Это помогает отвлечься от ежедневной суматохи и трэша, преследующего нас всю жизнь. И эти стихи я часто посвящаю тебе... Сижу напротив струй воды, наблюдая за ними, исследуя их. Я всегда поражался, как эта материя так быстро и стремительно летит куда-то, даже не видя, что внизу. А хотя... такова жизнь любого человека. И вот ты слетаешь со склона, находя меня в тени деревьев, а я немного пугаюсь твоему столь неожиданному появлению, невольно сравнивая тебя с водой: такой же живой и энергичный, словно стрела ты прилетел ко мне. Стрела, пылающая огнём твоих рыжих волос и... любовью... Так же ты прилетел ко мне, когда я впервые увидел тебя. Такой восхитительный и прекрасный, попал точно в сердце с первого вздоха, не желая покидать его и по сей день. — Опять свои сопли пишешь? — ты бываешь груб, не хочешь признавать, что мои «сопли», как ты любишь называть их, тебе безумно нравятся. Тебе нравится засыпать под мой голос, слушая очередной незамысловатый, но такой нежный стих... Конечно, о тебе. Ты наклончешься над журчащей струёй, обрызгиваясь с ног до головы, но тебе всё равно: «Не так жарко будет,» — обычно отвечаешь ты. — Дэйв, принеси мне, пожалуйста, воды, — мне кажется, именно в этом месте я поймал вдохновение. Так не хочется его терять, вставая с насиженного камня. — И напои меня, — уточняю. Убирать уже нагретые блокнот с желтоватой бумагой и карандаш тоже совсем не хочется. Ты набираешь в бутылку немного воды, поднося горлышко к моим губам. — Ну пей, — говоришь ты, наблюдая за тем, как я, повинуясь, обхватываю бутылку губами и глотаю живительную влагу. — Спасибо, Дэйв, — улыбаюсь я, продолжая подбирать слова.***
Наш домик находится чуть ли не на самом пляже. Сейчас я стою у окна, выходящего к морю, и вижу тебя, стоящего у воды, твои волосы, бережно поднимаемые ветром. Я смотрю на стол: бумажка, свернутая вчетверо. Странно. Кажется, она из моего блокнота, но будто уже выцвела. Я раскрываю её, видя строки. Это новая песня Дэйва? Очень на него похоже — Дьявол, призывающий идти к нему. Буквально два четверостишия, в конце которых — «Приходи...» Я поднимаю глаза, глядя в окно, и в этот момент ты поворачиваешься. Я не вижу твоего лица из-за волос, но знаю точно: ты смотрел на меня. Ты меня ждёшь. А эта бумажка — словно шифр, зов. Так можешь только ты. Я выхожу к тебе, становясь рядом и наслаждаясь морским ветром, который теперь развевает и мои волосы тоже. Я заметил, что когда стоим здесь мы вдвоём, всегда ветрено. И пусть ветер тёплый, но сильный, способный нагонять большущие волны или вырывать небольшие деревца с корнями. Однако стоит тебе отойти, скрываясь в чаще, как погода тут же успокаивается, даря своё тепло и мягкий, лёгкий бриз. Ты словно волшебник, маг, повелитель ветров управляешь ими. Я закрываю глаза, и вновь чувствую тот самый ветер, что сопровождает каждый поход на пляж с тобой. Я не слышу, как ты уходишь, растворяясь в тени ближайшего оазиса... Я стою так ещё около минуты, наконец решаясь спросить: — Дэйв, а правда, что этот ветер — твой? В ответ слышу тишину и свист в ушах. Странно, обычно ты не игнорируешь меня. Нехотя разлепив веки, не нахожу тебя рядом. Смотрю вдаль: вот и ты. Мирно сидишь под мощным стволом, как самый настоящий хиппи. Иду к тебе. Тут так тихо, даже странно. Вот повелитель ветров, а ветра, как такового, и нет. — Дэйв? — ты поднимаешь на меня глаза, как бы спрашивая: «Что?» — Ты кое-что забыл, там, на песке, — снова вопросительно смотришь на меня. — И что же? — Ветер...***
Если вечер выдаётся тёплым, то мы разводим костёр, жарим сардельки и пьём чай из котелка, разговариваем, занимаемся всякой чепухой, какой занимаются дети, притащенные родителями в поход. Сегодня как раз такой вечер. Луна — сегодня особенно яркая — освещает побережье, делая песок похожим на снег, а камни — на большие снежные комы. Я люблю заплетать твои рыжие локоны, но ты редко продерживаешься дольше одной косы. Вот и сегодня я решил навести красоту, сделав небольшой колосок сбоку. Тебе безумно идёт, надо сказать. Волосы почти не потеряли объёма, лишь украсившись заплетенной частью у виска. Ты раздобыл птичье перо где-то на пляже, и, немного подумав, пронзил им моё творение, придавая образу ещё больше загадочности и древности. Сегодня мы немного выпили, и тебя потянуло на танцы. Ты и раньше любил танцевать... но не так. Сейчас твои движения больше напоминают священные ритуалы, проводимые нашими предками для поклонения богам. Твои руки двигаются пластично, то опускаясь, то поднимаясь вверх, и пульсируя, подобно языкам пламени. Но и волосы не хуже: когда ты поворачиваешься, слишком резко откидывая голову, они будто превращаются в огонь, окутывая своим пламенем тебя. Время от времени ты откидываешь ноги в стороны, будто хочешь сымитировать отскакивающие угольки. Каждый танец танцуют под какую-нибудь мелодию, ритм, а тут нет даже барабанов. Так я думал, пока не понял: твой ритм — костёр. Он горит, треща пожжённой древесиной, задавая свою мелодию. Но ведь он так непредсказуем, никогда не знаешь, когда выстрелит следующий краснеющий уголёк... а ты узнал. Ты смог. Ты подстроился, теперь улавливая ритм костра, пропуская его через каждый миллиметр своего тела. Ты двигаешься грациозно, но в то же время чётко, точно срабатывая каждое движение. Ты словно уже танцевал этот танец когда-то, может быть даже в прошлой жизни. Может быть, ты был Богом Огня? Стоял так же перед костром, окружённый толпой поклоняющихся тебе индейцев, на лицах которых плясал твой чудесный огонь... Когда твои волосы оказываются перед кострищем, то вокруг них создаётся золотистый ореол, а ты сам превращаешься в тень, становясь чёрным, как уже отживший своё уголь, а волосы — последний огонёк, подающий надежды на спасение. И вот ты снова восстал из пепла. Почти упал на покрывало рядом со мной, наконец открывая глаза. И снова вижу твоё лицо. Такое идеальное, с веснушками. Мама в детстве говорила, что веснушки — это подарок солнца. Но что, если не его? Что, если это — дар Огня? остатки прошлой жизни? Хотя, почему прошлой... Сейчас ты тот же огонь: такой же жаркий, горячий, быстрый и непредсказуемый. И согревающий... Но если костёр может согреть моё тело, то мою душу способен согреть только ты. И зажечь моё сердце своим огнём. — Что ты танцуешь? — спрашиваю я, когда ты пристально глядишь мне в глаза, высматривая там что-то, известное только тебе. — Танец огня, — проникновенно отвечаешь, отрывая от меня свой испепеляющий взгляд. Ты ложишься на покрывало, задумчиво глядя на звёзды, а костёр начинает потихоньку угасать, и совсем стихает, оставляя дотлевать пепел, как только ты проваливаешься в сон. Круг огня замкнулся, как только ты ушёл...***
Я заснул там же, на этом покрывале, чувствуя рядом твоё тепло, не давшее мне замёрзнуть. Мне снился прекрасный сон... Будто ты стал золотой птицей с белыми крыльями, и звал меня куда-то далеко. Ты пролетал над тем ручьём, что превращается в наш источник, касаясь его бурлящей поверхности белоснежыми перьями. Ты смотрел, словно хотел сказать что-то важное, но не мог. Это и не нужно. Я и так знаю, что ты хотел сказать, что любишь меня. Ты мягко улыбаешься, скрываясь за горами, откуда только начинает пылать рассветное солнце. Заря. Она алеет на горизонте, сменяя рассвет. Они будто сливаются в поцелуе, когда заря восстанавливает свои права. А на заре, как правило, начинают петь птицы... Я просыпаюсь от звука во сне: эти птицы поют, точно свирель. Ощущение, что они позвали меня. Рядом лежишь ты, мирно посапывая... Я глажу твои волосы, любуясь рассветом. Тут холодно, надо отвести тебя домой...***
Репетиция. Ты привёз сюда гитару, чтобы учить старые партии и придумывать новые, а я прихватил бас. Прогуливаясь в гуще деревьев около дома, слышу твою игру. Представляю, как ловкие пальцы чётко цепляют струны... Буквально чувствую твой запах. Запах пота от усиленной работы, крови — от разодранных мозолей, и сладкий цветочный запах твоего шампуня. Я иду на звук, и, заходя в репетиционную, ощущаю то самое смешение запахов, что преследовало меня всю дорогу до сюда. Я смотрю на тебя с улыбкой, а ты даже не замечаешь меня, забываясь в игре. Но я знаю, как привлечь твоё внимание. Ты так любишь, когда я неловко перебираю струны в попытках придумать мелодию, любишь моё лицо в такие моменты. И любишь смеяться с него. По-доброму, конечно. Ведь оно действительно забавное, озадаченное, словно ребёнок, которому сказали, что у его мамы есть имя. А я люблю, когда ты смеёшься. Вот и сейчас я беру бас, начиная неловко наигрывать то, что первое пришло на ум. Ты оборачиваешься, сначала непонимающе, но потом с привычной ухмылкой смотря на меня. Я пытаюсь сплести сеть из нот, которые будто боятся моих рук, пугаются их. Лицо вновь приобретает тот самый вид, и ты наконец смеёшься... — Поймал! — радостно восклицаю я, отрываясь от игры и шуточно указывая на тебя пальцем. — Что поймал? — ты озадаченно поднимаешь бровь. Конечно же ты не понимаешь, о чём я. — Твой смех... — я мягко улыбаюсь, подходя к тебе и обнимая. Ты пожимаешь плечами. Ведь не знаешь, как редко можно услышать такое чудо: этот искренний, ласковый и добрый смех... — Кстати, неплохая мелодия получилась, — замечаешь ты, чуть прижимая меня к себе. — Ты запомнил её? — Да, — о, да, я запомнил её. Она напоминает мне твой смех...***
Но настала пора уезжать. Скоро концерты, гастроли, группа... А так не хочется покидать это волшебное место! Хочется вечно сидеть на камне у источника, видеть перед глазами твои мельтешащие огненные локоны, и пить воду с твоих рук... Воду твоей любви.