Sol, luna et mendaces

нет ничего. только снег колючий, царапающий ладони. только лед твердый, ломающий ногти, если долго и яростно его скрести.       белый снег, синий лед, теплая кровь. мертвая тишина.       одиночество тысячелетиями. он давно потерял сознание, счет времени и все, что у него было. а было не так уж и много.       в первые дни, недели, года он гордился тем, что попал сюда. вот посмотрите, я всех вас предал, обманул, растоптал, показал как можно разрушить. ваши жалкие нити, ваше бесполезное небо, ваш никому не нужный мир.       все это так бренно, что не стоит усилий, чтобы его спасти. он гордиться и замечать не хочет, что руки его в крови.       проходят десятилетия, а может, лишь пару дней. его лихорадит, трясет и снегом следы заметает. он, кажется, заболел, несмотря на холод магический в венах текущий. всë понять не может, за что его сюда заключили, почему нелюбимого на веки мерзнуть душою оставили.       он отрицает, не верит, в небо кричит, у отца спрашивая, в чем же он провинился. в том, что не был любим?! в том, что все его бросили?! в том, что семья его не братья, а химеры?! в том, что сам он не справился, не смог устоять и выдержать?!       силы заканчиваются, белый вокруг приелся до железного вкуса на языке. его охватывает гнев.       он кидается на невидимые стены, отталкивается и всё продолжает и продолжает. кричит в небесную пустоту,тишину разбивая. солнце насмешливо колет, ярким лучом насмехается над страданиями и будто назло сильнее глаза слепит. он ее ненавидит. она ему его напоминает.       с надежды своей снежные иглы смахивает. еще верит, что он вернется своими глазами обожжет и обнимет. на свою мать он даже не смотрит. ему больно. злоба охватывает, заставляет снег ворошить и снова об лед биться до крови.       красное, белое, черное — вечные спутники. и тишина. даже ветер, что толщи снега таскает, звука не издает. тихо и холодно, как под могильной плитой, но там хотя бы спокойной, а здесь лишь безумие. и ненависть ко всем и к себе.       опустошение его настигает. он просто лежит, может час, может миллиарды лет. снег продолжает заметать, теперь не только надежду. он не видит ни света, ни гор, ни голубого неба, н и ч е г о.       похоронив себя заживо под толщью собственных грехов льда и снега. ему уже все рано, он смирился, он не злиться, он принял и понял. его белые веки примерзли, глаза с трудом разлепляются. манит чей-то голос теплый как нутро вселенной, к которому тянешься, да прикоснуться не можешь.       он встает из сугроба, что поверх его могилы намело и идет на это тепло. и видит своего мальчика-солнышко, который ему руку протягивает, с хитринкой улыбается, зовет с собой, как в детстве гулять среди звездных рек млечного пути. хватает вновь за рукава рубашки, целует в нос, лоб, клюет в губы. продолжает заглядывать в глаза бездомные и улыбается. когда другой ответить тянется, лишь воздух губами приоткрытыми бледными ловит. на колени в снег падает и первые за много лет слезы раняет.       действительно ли, нечего было терять? почему именно он? почему его бросили? почему он не справился? почему мать оставила то, что способно уничтожить на тот момент не созданное? им манипулирования? почему им, почему любви не досталось только ему? почемупочемупочемупочемупочему...       если я встану сейчас, если я извинюсь...меня ведь простят? наконец подарят внимания и любви? он готов молить, ползать, торговаться лишь бы простили. наконец выпустили из этого прозрачного аквариума. переболев, умерев неужели он не заслуживает покоя на концу вселенной в мягких объятиях мальчика-солнышка или в холодных лунных.       молиться готов на богов, которых не существует, на маму впервые сначала заключения смотрит.       и, кажется, раскаивается искренне. его никто не услышал или сделали вид, его никто не простил. значит и он не простит.       смирившись, стало чуть легче, как будто айсберг со спины столкнули. как будто тех многих тысяч лет, что он просидел в одиночестве не было. как будто братья, которые должны были отпустить, не не пришли.       единственное в чем он уверен, единственное, что он не списывает на игру больного разума, так это те слова его отца.       ну что же папа, они за ним не пришли, они не удосужились снизойти и подарить свободу. даже он не пришел. ни разу по-настоящему. отомстить.       как только закончиться его заключение, как только наберется сил, он встанет, да, он встанет и покажет, свои любимым братьям, что на самом деле может. найдет свою сферу, хранителей, ключи и ларчик, который на самом деле так просто открывается. он вновь распорет небо, вновь впустит свою семью, ведь другой у него нет. его не простили и он не простит. он всех уничтожит, продемонстрирует свою гордыню и безумие, которые зародилось в нем. утопит в них весь мир, всю Землю. уничтожит чертово небо, взорвет Солнце и преподнесет матери пепелище планеты на блюдце.       братьев в лёд заточит, не правда-ли, как будет иронично. отец ему полное право дал жизнями распоряжаться. и он им с большой радостью воспользуется. даже его он не пожалеет. его жар все в нем спалил, до последнего.