Ненужная пташка.

— Серьёзно?! Убила?! Это уже слишком! Она ненормальная! Коллеги, мне кажется, мы не должны оставлять её в академии! — Ну… Да. Не знаю, во что выльется её обучение дальше. Ей бы к психологу сходить. — Там натурально надо к психологу сходить! Многие маньяки сначала животных убивали, а потом на людей переходили! — Влад, ну что ты? Эх, бедное дитя…       В учительской был натуральный балаган, причиной которого стал Мик, донесший сюда мрачную новость. Мужчина не принимал участие в общих спорах. Стоял тише воды, ниже травы у своего рабочего стола, что было на него непохоже.       Так легко судить маленькую девочку, когда не знаешь всей картины в целом. Мик знал. Потому и молчал. Он знал, что именно Огава нашла эту покалеченную птицу, за которой ухаживала некоторое время самостоятельно. Видел, как она ласково к ней относилась. Знал, что она благодарила, и не раз, Айзаву, который помог ей приютить это бедное создание. Сама кормила свою сойку каким-то хлебом, который Мик выбрасывал по утрам, лишь бы девочка не расстраивалась, что птичка так и не съела её подношения.       Ситуация крайне размытая. Хотя бы тем, что эта девочка слишком любила убитую птичку. — Айзава!       Хизаши вышел из раздумий, уставившись на входную дверь, где появилась фигура его друга. Он выглядел спокойно, значит, новость до него пока не дошла. Хотя излишнее внимание его уже напрягало.       «Ну ты, конечно, как всегда, «пульс» горячих новостей», — прокомментировал про себя Мик и направился к другу, спасать ситуацию. Скоро тут будет жарко. — Ну, и чего вы от меня хотите? — с подозрением спросил Айзава у столпившихся вокруг него учителей. — Ты в курсе, что твоя ученица, Фую Огава, свернула шею нашей школьной птице? — Влад скрестил руки на груди. — Что?       Было видно, как Айзава потерялся, изумлённо замерев на месте. Его лицо вытянулось, буквально выдавая следующий вопрос: «Вы все ебнутые, или как?!».       Сердце Мика в этот момент дрогнуло. Мало того, что он первым выдал страшную весть об его ученице, так ещё и, получается, разболтал другой студентке, что Фую Огава — соулмейт Айзавы. Почему-то, когда он был там, рядом с Сакурой Хаттари, совесть его так не допекала. Сейчас же Хизаши чувствовал себя грязным предателем. — Шота, твоя студентка больная на голову! — заявила Каяма, подходя ближе к Айзаве. — Ты должен был выгнать её в первый же день! Тут все учителя могут это подтвердить — она неадекватна! Почему ты её не выгнал? Она плохо на тебя влияет? Может, её родители на тебя давят? Правда же? Скажи, что они сделали, что ты до сих пор её не выгнал? — Заткнись, Каяма! — глаза Шоты на секунду поалели. Он был в ярости.       Немури на какое-то время потеряла дар речи, стушевалась, глядя на брюнета. Потом, будто бы ища поддержки, женщина с мольбой обратилась к Мику: — Хизаши, скажи ему об этом! Это же ты нам о ней рассказал!       Мик встретил колющий взгляд друга и почувствовал, как ему становится не по себе. Он не разобрался с ситуацией, он проболтался о сокровенном, он подвёл Шоту и юную девочку. Из-за него на этих двоих сейчас спустят собак. Мик не знал, каково это — быть злодеем, но в этой ситуации он ощутил себя в этой шкуре. — Во-первых, вы идиоты? Не забыли, где вы находитесь, чтобы так резво бросаться обвинениями на пятнадцатилетнюю студентку? — Шота сощурил глаза, задерживая свой грозный взгляд на Ямаде. Блондин вздохнул. Что сказать? Заслужил. — Во-вторых, из вас хоть кто-то углублялся в личность этой «ненормальной девочки»? Она не из тех, кто пойдёт на такой поступок. Да, она странная. Не спорю. Но так она бы не поступила. Только если на то были веские причины.       Защищает. Айзаве досталась очень беззащитная родственная душа. Мику сложно представить, какие чувства он к ней испытывал. Но если в глазах друга проскальзывал красный огонёк, то это значило, что он и порвать за неё может. Казалось бы… За девочку, которую знал меньше месяца. Был бы Шота так зол, если бы обвинение пало на другого ребёнка из его класса?       Преподаватели затихли. Сотриголова их эффектно остудил. У Ямады проскользнула мысль, что его друг умеет строить не только детей, но и взрослых. — Я бы хотел раскрыть вам несколько деталей этого случая, которые меня беспокоят. — привлек к себе внимание Мик, выходя к преподавателям. Айзава скрестил руки, осуждающе глядя на друга, всем своим видом давая понять, мол, «а раньше нельзя было?». Мик продолжил. — Шота прав, мы слишком поспешили с итогами произошедшего. Для начала хочу заметить, что убийство птицы — это, безусловно, шокирующий поступок, но выгонять за это ребёнка из академии — это перебор. Мы просто должны изъять у студентки это гнилое зерно в самом зародыше, если оно и правда у неё есть. — Если оно и правда есть? — повторила за ним Полночь, озадачиваясь. — Какие детали этого события ты хотел с нами обсудить?       Мик не успел ответить на вопрос Каямы. Их прервал стук в дверь. Все вопросительно уставились туда. Из преподавательского состава никто стучатся в дверь не будет. — Входи! — строго обратилась к нежданному гостю Влад.       Деверь осторожно открылась, явив перед ними причину всех их недавних обсуждений — Фую Огаву. Вид у девочки был жалкий: красные, заплаканные глаза; сгорбленная спина, как у поломанной куклы; было видно, как она мелко дрожала. К груди она с силой прижимала какой-то большой чёрный мешок. — Фую…       Мик видел, как Шота встревоженно подорвался с места, увидев её. Сколько тепла сквозило в одном его обращении. Шота одним этим уже мог сдать себя с потрохами. — Что ты хотела? Девочка испуганно скукожилась, ели слышно шмыгнув носом. Глядеть на неё было больно. Айзава почувствовал, что это хрупкое создание сейчас нуждается в нём как в воздухе. Мужчина мягко положил ладонь на её плечо, пытаясь этим жестом донести до ребёнка, что он здесь. Огаве и правда стало легче. Её печальные глаза стали наполняться некой решительностью. — Учитель Айзава, возьмите это! — шатенка передала мужчине увесистый, чёрный мешок. Шота заторможенно принял вещь и услышал, как в мешке звякнуло железом. — Деньги? — недоуменно произнёс герой, с явным вопросом уставившись на свою ученицу. — Зачем? — Птичка… — с притаённой надеждой прошептала она. Она с ужасом осознавала, что она сделала, но всё ещё верила, что можно спасти крохотную жизнь, погубленную её же руками. — Спасите птичку… Я… — девочка запнулась, стесняясь дальнейших слов. Большая рука сенсея грела её плечо, передавала его поддержку и уверенность. Это помогало не заплакать снова. — Я тут копила… Может, этого хватит, чтобы вылечить птичку? Там пятьдесят пять тысяч пятьсот восемьдесят восемь йен. Или этого мало? Тогда… я заработаю! — она решительно уставилась на брюнета. Шота слушал это с неприкрытой грустью, давившей на сердце. Больно смотреть, когда у такого хрупкого создания рушатся последние крупицы света. Когда она не понимает главного. — Вы только маме и папе не говорите, что я дала вам денег на птичку. Они… Они не любят птичек… — Тш-ш-ш… — Шота не выдержал, отложил денежный мешок в сторону и прижал ребёнка к груди, поглаживая и успокаивая. Почему-то ему было невыносимо. — Ты не виновата. Пока не думай о произошедшем. Взрослые разберутся. — Я её сломала… Я… птичку… своими руками… — судорожно шептала Огава, находясь на грани срыва. — Глупый ребёнок… — Шота присел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. Чтобы не стеснять её, быть ближе. Приобнял. — Поплачь. Иногда можно.       Помещение стали заполнять девичьи всхлипы, которые с каждым разом становились всё громче. Её руки цепко сжимали ткань на спине Сотриголовы. Мужчина прикрывал её своими руками, не позволяя никому видеть слезы ученицы. Гладил по макушке. Что-то тихо ей говорил, успокаивая.       Учителя молча стояли, не зная, как на всё это вообще реагировать. Это вводило всех в полный ступор. Девочка чуть не убивалась от горя, предлагала какие-то нереальные решения, лишь бы спасти мертвую птицу, а они недавно были готовы обвинить её во всех грехах. Всех накрыло паршивое ощущение.       «Да как такая может быть виноватой?», — Мик все больше убеждался, что в этой истории не всё чисто.       Входная дверь снова открылась. В этот раз в учительскую вошёл сам Директор. Следом за ним шла Сакура Хаттари, с неизменной снисходительной улыбкой на губах. Мик ощутил, как его грудь начинает наполняться чем-то нежным при виде светловолосой студентки. Это неправильно. Но он чувствовал, как не мог этому противостоять.       «Если Сакура пришла сюда с Незу… Дело дрянь!» — Мик с досадой взглянул на Айзаву, сцепившего в объятиях своего маленького соулмейта. — Здравствуйте, коллеги! Я хочу позвать в свой кабинет Айзаву-сана, Ямаду-сана, а так же студенток Огаву и Хаттари. — объявил мышонок. — Образовались некоторые неотложные проблемы, которые мы с вами должны решить, друзья.