I'll see you at the gates when it gets dark You jump the wall, I'll find a place to park Kill the angels if they're keeping guard How do I start when you don't know what to say? No, I don't know what to say BMTH — I Don’t Know What to Say
(POV Ивар)
Захватить Вестфольд оказалось проще простого. Как бы Харальд не храбрился, не защищал свой трон и дом, он был повержен. Олаф Толстый, Ингрид и другая часть защищавших Тамдруп теперь мертвыми «ангелами» висели на улице, на потеху мне и в назидание оставшимся людям, чтобы те понимали, кто здесь хозяин. Оставался лишь Каттегат, после чего мой родной дом воссияет звездой в этом холодном месте, став главной точкой мира, а трон будет моим. Русы были рады: пировали на славу. Князь пил и ел, смеясь, что такой быстрой победы у него давно не было. Все были довольны, но среди незнакомых лиц я не видел так нужного мне. Трина все не появлялась. — Ивар, чего же ты как воды в рот набрал? Не рад победе? — поинтересовался Олег, видя мои метания. — Радоваться я буду в конце, когда сяду на трон, — отчеканил я, пробегаясь взглядом по толпе, пытаясь отыскать родное лицо. Я все ждал, когда откроется дверь и сюда войдет сестра. Пускай раненная, изможденная, но живая. Я так ее ждал, чтобы разделить радость победы, а в итоге пустота и горечь разливались во мне волнами. От Олега это не укрылось: — Она вернется. Я уверен. Вы сильный народ. Особенно твоя сестра. Я ничего не ответил, только сжал крепче зубы. Как ему объяснить, что она уже должна была вернуться? Что-то явно пошло не так. Каким бы воином не была моя сестра, всем силам есть предел. «Не могла же ты погибнуть, Трина. Не могла же ты оставить меня одного…» пронеслось у меня в голове, после чего сердце больно кольнуло. Рядом с ней, из-за нее, я становился слишком чувствительным. Я не должен быть таким, но я не мог ничего с собой поделать. Она была как щепка рябины в моем сердце, засевшая слишком глубоко, что не вытащишь. — Эй, вы! — гаркнул князь, обращаясь к трезвой части своей стражи. — Возьмите коней, которые еще в силах, возвратитесь на берег моря, где была первая высадка войска. Отыщите Трину, сестру Ивара. — Верните ее сюда живой или… Мертвой, — произнес я, смотря них тяжелым взглядом. — Без нее не возвращайтесь! — добавил Олег. — Бегом! Переглянувшись, молодые воины быстрым шагом удалились прочь. — К утру как раз доедут, — хмыкнул Князь. — Для сохранности их голов, я бы ехал куда быстрее, — процедил я сквозь зубы, глядя им вслед. — В той битве никто не выжил, — вдруг произнес рядом сидящий Хвитсерк. — Я слышал, о чем говорили пленные перед казнью. Даже о том, что Бьерн погиб. Я резко повернулся к нему. — Если бы она погибла, мы бы знали, — промолвил я, — от тех же пленных. Сам подумай, прежде чем нести такую чушь! — Ты лучше молись Богам, чтобы она снова не предала тебя, — задумчиво проронил брат, вставая и уходя куда-то. Зарычав, я пригубил бокал. «А что если она и в правду меня предала?» Эта мысль засела у меня в голове, не давая покоя. Чувства начинали терзать, словно медведь мучил свою жертву, разрывая на части. Я слишком хорошо знал свою сестру. И знал ход ее мыслей. — Если до полудня следующего дня они не вернутся, я сам отправлюсь на ее поиски, — проговорил я вслух свои мысли, понимая, что не смогу сидеть сложа руки. Трон троном, но я должен был отыскать сестру и разобраться со всем окончательно. — Как скажешь, — Олег пожал плечами, догадываясь, что спорить на этот счет со мной бесполезно. — Я дам тебе еще пару людей в подмогу.***
(POV Трина)
Доковыляв до Каттегата, я, едва держась на ногах, таща при этом одного из раненных на себе, дошла до дома. Войдя в помещение, я огляделась: родные стены, запах, смешанный с кровью раненных, люди, снующие туда-сюда. Все было одновременно родным и чужим. Я была рада вернуться сюда, но тяжесть в сердце от моего предательства резала меня на части, забирая остатки сил. Я до конца не понимала, правильно ли я поступила. Часть рвалась к Ивару назад, другая же твердила, что я поступила правильно. Родной дом и близкие люди нуждались в моей защите. Но Бескостный тоже был для меня родным, любимым человеком, которому я была нужна. Уж лучше бы мы убежали, наплевав на все… — Эй! Помогите ему! — крикнула я одной из девушек, которая помогала раненным. Ко мне сразу же подлетела пара викингов и лекари, забирая мужчину. — Трина! — раздался знакомый женский голос позади меня, от которого я чуть вздрогнула. — Гуннхильда! — я развернулась к ней. — Ты жива! Ты здесь! Женщина, подойдя ко мне, крепко обняла. Я ответила ей тем же, потому что она была одной из тех, кого я была по-настоящему рада видеть. Одна из жен Бьерна: сильная, смелая, красивая… Иногда мне казалось, что передо мной Богиня, а не воин, которую Бьерн был не достоин. Она была слишком хороша для него. — Мы думали, что ты погибла. — «Любимица Богов», помнишь? Меня так просто не убить. — хмыкнула я, заглядывая ей в глаза, оценивая состояние: измотанная, раненная, но она держалась из последних сил, стараясь этого не показывать. Королева должна была оставаться сильной перед своим народом в такие трудные для них времена, чтобы они чувствовали опору. — Где ты пропадала все полгода? Мы думали, что ты погибла при набеге русов той осенью. Бьерн с ног сбился, в попытке отыскать хотя бы твои останки… — Ты уверена, что сейчас подходящее для рассказа время? — я обвела взглядом помещение. Многие, завидев меня, шептались. — Людям требуется наша помощь. — Ты сама ранена. — Гуннхильда указала на мой бок. — Это всего лишь порез. Заживет. — я отмахнулась, игнорируя тупую боль. — Не в первой. — Пойдем, я обработаю твои раны, а ты мне все расскажешь. — с нажимом ответила она, беря меня под руку. — Бьерн! — я резко затормозила. — Он так и не вернулся? — Нет. — Нужно его отыскать! — Трина… — Не нужно ничего говорить. Я знаю. Нужно хотя бы отыскать его тело. — безэмоциональнопроговорила я, отводя взгляд. Мне не хотелось об этом думать. Женщина, отыскав взглядом двух воинов, подошла к ним: — Отправляйтесь на берег. Отыщите Бьерна. Живым или мертвым. И доставьте сюда. Кивнув, они молча удалились. Смотря им вслед, я надеялась, что брата найдут живым. Мне хотелось в это верить. — Где мой сын? Гуннхильда улыбнулась впервые за все время. — Вестейн! — она позвала его. Откуда-то из-за угла вышел мальчик двух лет, так пугающе похожий на Железнобокого. — Сын! — окликнула я его, когда он растерянно посмотрел на меня, явно не понимая, что происходит. — Иди ко мне! В два шага я преодолела разделяющее расстояние между нами. Опустившись на колени, я прошептала, крепко обнимая его, начиная целовать в щеки: — Как же я по тебе скучала! — Мама? — Я больше никогда тебя не оставлю! Слышишь? Никогда! Я внимательно всматривалась в его лицо: он подрос, окреп для своего возраста. В будущем из него вырастет прекрасный воин. — Трина, пойдем, я обработаю твои раны. Они меня очень беспокоят, — все твердила Гуннхильда, прерывая семейную идиллию. — С ним еще немного посидит одна из моих служанок. Позже вернешься к нему. Кивнув, я нехотя встала, передавая ребенка в руки подошедшей девушки. — Спасибо, что позаботилась о нем, — промолвила я, хромая за женщиной в одну из комнат по знакомым коридорам. — Не за что благодарить, — она улыбнулась, закрывая за мной дверь, когда мы вошли внутрь. — Он один из будущих наследников. И пока единственный живой сын Бьерна. Мои глаза в ужасе расширились. Я, было, открыла рот, намереваясь что-то возразить, но она остановила меня жестом: — Ничего не говори. Я обо всем догадалась сама: еще сам Бьерн давно мне рассказывал, что по-настоящему любил в своей жизни только один раз и только одну единственную женщину. Лишь со временем я поняла, что это ты, потому что он любит тебя до сих пор. Это читается в его взгляде: на тебя, на сына. Это чувствуется, если внимательно на вас смотреть, как бы вы не скрывались. И я видела, как это мучает вас обоих… — она вздохнула. — Я вас не виню. Любовь — странная вещь, посланная нам Богами. Если они так поступили, значит, так нужно. По крайней мере, ваш род продолжен, пускай и таким странным путем. Ты сделала то, чего не смогла я, но вот… Трина, ты потеряла второго ребенка? Вздохнув, я кивнула. Перед этой женщиной было бесполезно что-либо скрывать. Она читала всех, как открытую книгу, никогда никого не осуждая, а наоборот понимая и принимая. Она была для меня удивительным человеком. — Как? Горько хмыкнув, я ей поведала почти весь рассказ, упустив некоторые детали с Иваром, в глубине души надеясь, что она не догадается. В это время Гуннхильда помогала мне залатать раны и привести себя в более-менее человеческое состояние. — А что Бескостный? Неужели он еще не догадался, что ты его снова предала? — Пока не знаю. Думаю, что уже догадывается. Меня нет в Вестфольде. Тело не обнаружат при поисках, если он туда кого-то направит. А когда мы выйдем на защиту Каттегата, мне остается только защищаться, — безжизненно ответила я, глядя в пустоту. — Он тебя не простит. — Больше не простит, — я покачала головой. — Никогда и ни за что. Остается вопрос, кто кого быстрее убьет. Она громко вздохнула. — Ты, Ивар, Бьерн… Ваши судьбы так странно переплетены совсем не семейными узами, что иногда кажется, что Боги над вами смеются, сделав одной семьей. Знаешь, за это время у нас побывало много купцов с разными верами в своих Богов, где среди них был один мужчина. Я сейчас не назову точную религию, но идея у них такова: человек не уходит в Вальхаллу после смерти, а перерождается раз за разом, пока не искупит свои грехи. И люди вокруг него те, которые были с ним в предыдущей жизни. Вы перерождаетесь и встречаетесь вновь и вновь, пока не исправите свои предыдущие ошибки. — Интересно… — протянула я, задумываясь над ее рассказом. — Может, по их правилам, вы в прошлом тоже любили друг друга, и тянулись, но вам что-то помешало? — вдруг женщина рассмеялась. — И поэтому сейчас у вас все так странно. В этом мире, в этом времени. — Ты сама-то в это веришь? — я улыбнулась. — Честно, не знаю… Я так часто вижу чужие религии, смотрю на чужую веру, что уже иногда не понимаю, где правда, а где ложь. — У каждого своя вера и свои Боги. Даже мой отец в последние дни в Каттегате задумывался на этот счет: что есть Бог и кто он для нас. — Вот видишь. — Ты тоже чувствуешь что-то такое? — Я просто иногда чувствую, как они несправедливы и задумываюсь над тем, что есть Боги на самом деле. — Правду в этом вопросе нам никогда не найти, как бы нам не хотелось. Остается только верить. — Только так. — Но, тем не менее, в подобное перерождение я все же не верю. — я качнула головой. — Но по всех их правилам, на вашу ситуацию все это очень похоже. Вместо ответа я горько усмехнулась. — Скажи мне, ты уверена, что сделала правильный выбор? — Да, — я кивнула. — Я не смогу воевать против вас. Я хочу попытаться дать будущее сыну. — Но ты же любишь Ивара больше, чем Бьерна, — Гуннхильда улыбнулась краем рта. — Ведь так? Я посмотрела на нее тяжелым взглядом, снимая с себя маску отчужденности. — Бьерн догадывался об этом, — тихо проронила она. — Но он ничего не мог сделать, чтобы это предотвратить. Его разрывало на части от этого понимания. Почему же ты осталась с Железнобоким? Еще до рождения ребенка. — Я не могла бросить Каттегат, людей. Я не смогла предать то, во что верила и верю до сих пор. Меня так воспитала Лагерта. Я любила Бьерна и люблю до сих пор, но с Иваром я могла дышать. Может быть потому, что если бы я его выбрала, мы бы оба были изгоями, но нам на это плевать, — я сжала свою голову руками. — Я люблю их обоих. Каждого по-своему. И это мучает меня каждый день, ежесекундно… Такое ощущение, что мы прокляты. Вся наша любовь проклята. Это словно призрак, за которым мы бежим не в силах поймать. — Любовь само по себе проклятье, особенно у вас в семье. — Мы хорошие воины, правители, завоеватели… Но мы не созданы для любви, — я дернула плечами. — Ты дочь Рагнара. Дева-воительница. Воспитанница Лагерты. Не думай об этом. Плыви по течению жизни, а Боги сами помогут сделать тебе верный выбор, — Гуннхильда сжала мое плечо. — А сейчас ложись, отдохни. — Нет, — я покачала головой, медленно вставая с кровати. — Нужно укрепить периметр города, а также завалить тайный ход Ивара, через который мы когда-то сюда прорвались. — Я этим займусь. Не беспокойся. К тому же, тайный ход уже завален. Можешь не беспокоиться, отдыхай. — Не могу, — проговорив это, я направилась к двери. — У нас на самом деле мало времени. Нужно найти кого-то, кто сможет прорваться к Ролло во Францию. Его нужно попросить о помощи. В каких бы отношениях ни был мой брат с дядей, он нам не откажет в предоставлении армии. В конце концов, это его дом, Родина, которую сейчас нужно защитить. — Еще до начала битвы я отправила парочку людей туда. — Бьерн знает? — Нет. Я улыбнулась. — Многие просто не успели прийти сюда до начала этой битвы. Их звал Бьерн, зная, что конунги услышат его и придут на помощь, в отличие от Харальда. Я думаю, они доберутся до нас в обход. И у нас не будет так мало людей. Боги милостивы, особенно сейчас, когда ты вернулась домой. — Я очень на это надеюсь. — Знаешь, если Бьерн не вернется, — голос женщины дрогнул, — я сниму с себя титул королевы и передам трон тебе. Он твой по праву. Мой муж бы этого хотел. — Не говори так, — прошептала я, крепко обнимая Гуннхильду. — Брат вернется. Он всегда возвращается. — Я хочу в это верить, — прошептала она, — Ты точно не хочешь отдохнуть чуть-чуть? Трина, ты на самом деле едва держишься на ногах. — Думаю, ты права, — я поморщилась от тупой боли в боку, которую все это время игнорировала. Ковыляя, я подошла обратно к кровати, устало располагаясь на ней. — Ложись, время позднее. Сейчас твоя помощь не понадобится. — Вестейн. — Я приведу его. Спустя пару минут в комнату вошел сын. — Иди сюда, — я улыбнулась, похлопывая по пустому месту на кровати. Радостный сын подбежал ко мне, с готовностью запрыгивая на место рядом со мной. — Отдыхайте, — Гуннхильда заулыбалась, глядя на нас. Кивнув, я уткнулась в макушку уже засыпающего сына. Дверь тихо закрылась. В комнате повисла тишина, прерываемая изредка громкими разговорами и восклицаниями из зала, где кипела работа. Мне не хотелось думать о том, что это, может быть, была последняя спокойная ночь в моем родном доме вместе с сыном, который засыпал, прижавшись ко мне. В свете свечи я пыталась запомнить все его черты лица — он на самом деле был очень похож на Бьерна. Такие же светлые волосы, широкое лицо, синие глаза. Сейчас в нем сосредоточилось то будущее, которое я хотела дать всему живому в этом городе. Сейчас в нем было все — вся моя любовь к Железнобокому и Родине, которая стоила предательства Ивара. Поцеловав сына в лоб, я прикрыла глаза, проваливаясь в чуткий сон. Проснувшись утром, я не сразу поняла, где нахожусь. Только через пару минут до меня дошло осознание произошедшего, заставив непроизвольно дернуться. Сын, почувствовав легкий толчок, проснулся следом. Поцеловав его в щеку, я встала, взяла его за руку и вышла в коридор. В зале было все еще многолюдно: везде раненные и лекари. Поймав какую-то служанку, я передала ей сына, наказав следить за ним, а сама пошла искать Гуннхильду. Нужно было приниматься за работу. — Трина! Женщина возникла из ниоткуда. — Есть вести насчет Бьерна? — Пока нет, — она отрицательно покачала головой. — Будем ждать. Если до полудня наши люди не вернутся, я сама пойду на поиски. — Это слишком опрометчиво. — Может быть, но нам нужно найти его любой ценой. У меня нет другого выхода. А пока… У нас есть, что поесть? — я улыбнулась краем губ, стараясь перевести тему. Гуннхильда, тяжело вздохнув, хмыкнула, понимая, что со мной спорить бесполезно. Дети Лодброка самые упертые в мире. Как и следовало ожидать, брат так и не появился. Воины тоже не пришли обратно. Мне это не нравилось. Поняв, что бездействовать больше нельзя, я начала собираться на поиски Бьерна. Гуннхильда пыталась меня остановить, и даже порывалась пойти со мной, но кто-то был должен остаться в Каттегате. Было решено, что останется она. Сейчас людям была нужна ее помощь, а не моя. Многие еще косились на меня с легким недоверием из-за пропажи. А может кто-то вообще решил, что это я привела Ивара, о чем я не хотела думать. Поцеловав сына на прощание, я, собрав небольшой отряд из добровольцев, направилась на конях к берегу моря, гонимая неведомыми чувствами. Мне нужно было знать, что происходит, на что надеяться и как действовать дальше. Но для начала мне нужно было отыскать Бьерна. Скакали мы долго, но быстро, гоня коней вперед. Я знала, что многие из отряда предпочитали идти пешком, но сейчас время имело слишком высокую цену. — Смотрите! — я указала на два трупа вдалеке, которые лежали на обочине дороги. Ускорившись, мы прискакали прямо к ним. — Это Агмунд и Сван, — проговорил мужчина из отряда. — Гуннхильда вчера отправила их на поиски Бьерна. Оглядевшись, я обнаружила недалеко от них парочку мертвых русов. — Не мы одни кого-то ищем, — процедила я сквозь зубы, кивая в их сторону. — Давайте дальше пешими. Лошадей оставим здесь. Соскочив с коня, я направилась вперед, понимая, что это Ивар направил людей на мои поиски, как мы направили наших воинов на поиски моего брата. Выйдя по тропе на поле, ведущее к берегу, я огляделась. На земле почти не было свободного места, везде были одни трупы. В воздухе повисло зловонье, от которого начинало щипать в носу. — Трина, мы здесь его не найдем, — Снор покачал головой, становясь возле меня, вглядываясь вдаль. — В этом бою было не выжить. — Можете возвращаться в Каттегат, если хотите, а я попробую отыскать брата, — уперто заявила я, пытаясь сориентироваться в местности, ища то место, где я видела его в последний раз. Одинокое дерево вдалеке послужило для меня ориентиром. — Вон там, — я указала на старый дуб. — Я видела его в последний раз перед отступлением. Начнем оттуда. — Как скажешь. Мы двинулись вперед, вглядываясь в лица мертвых. Кто-то потерял здесь жену, кто-то мужа, а кто-то умер целой семьей, защищая свои родные земли. Дойдя до места, мы огляделись. — Будьте внимательнее, — начала, было, я, но оклик одного из воинов прервал мою речь. — Он там! — закричал Хаук, резко кидаясь к дубу, указывая на силуэт, который сидел в тени дерева, прислонившись к стволу. Не зря этому мужчине дали это имя, потому что Хаук переводился, как ястреб, а он на самом деле имел острый, ясный взор. — Бьерн! — выкрикнула я, кидаясь к брату, не веря своим глазам. Остальные поспешили за нами. — Бьерн! Я здесь! Бьерн! Ты меня слышишь?! — захрипела я, оказываясь рядом с ним. Прислонив ухо к его груди, я вслушалась в тихие удары сердца. — Хвала Богам, он жив! — пролепетала я. — Трина? — прохрипел он, приходя в сознание. — Ты в безопасности, — выдохнула я, беря его лицо в свои руки. — Помогите ему встать. Мужчины, не сговариваясь, подняли брата под руки, пока я оценивала его состояние. Он был серьезно ранен и ослаблен. — Держись, — я поцеловала его в лоб. — Скоро ты будешь дома. Боги милостивы к тебе. Бьерн попытался что-то сказать, но вдалеке послышался топот коней и чьи-то крики. — Уводите его, быстрее! — рявкнула я, вглядываясь вдаль. Если зрение меня не подводило, я четко видела колесницу, что означало лишь одно — мою смерть. — Ну, же! — я обернулась к ним. — Я задержу их, дав вам время. Спасите брата! — Не смейте! — Бьерн окончательно пришел в себя, оценивая ситуацию, начиная противиться, словно разъяренный медведь. — Слышите? Я вам запрещаю! — Не слушайте его! — я оборвала брата. — Делайте то, что велено. Сейчас он важнее. Брат попытался вырваться, видя, что происходит, но мужчины, державшие его, на данный момент были сильнее. — Успокойся, Железнобокий, — процедил Ансгар и, крепче подхватив его под руку, начал волочь прочь от нас вместе с Бедвардом. Снор же их прикрывал. — Уходите! Им нужна помощь, в отличие от меня! — крикнула я, видя, что двое остались со мной. — Не храбрись, Трина, — Хаук хмыкнул. — Если и погибать, то плечом к плечу. Я давно жажду попасть в Вальхаллу к своей семье. — Трина! — снова крикнул Бьерн, оборачиваясь. Брат хотел остаться, сразиться, но обстоятельства были не в его пользу. Я посмотрела на него, покачав головой: — Твоя жизнь сейчас важнее. Поцелуй от меня Вестейна и передай ему, что я очень его люблю, — громко проговорила я, глядя ему в глаза. В глазах брата плескалась ярость и паника. Он понимал, что сейчас он ничего не может сделать, только повиноваться тому, что происходит. Сжав покрепче меч и щит, я приготовилась к атаке, видя, как Ивар со своим отрядом приближается к нам. Где-то среди них виднелся и Хвитсерк. Я надеялась, что брата успеют увести отсюда, но у судьбы были свои планы — нас очень быстро взяли в кольцо, отрезав путь к бегству. Мы оказались в западне. Стрела, пущенная Бескостным, пронзила мой щит в паре миллиметров от головы, едва я успела им прикрыться. — Ты! — это все, что он смог выкрикнуть, тормозя напротив меня. Колесница обдала меня грязью. Я ничего не ответила, лишь распрямилась, глядя ему прямо в глаза, стоя напротив. Ивар был в ярости. Да такой, что любой его знавший, давно бы уже убегал, чтобы попытаться сохранить свою жизнь. Но на дне его глаз плескалась затаенная боль и обида. Я знала, что чувства сейчас рвут его на части, как и меня. Мы были подобны зверям, которые загнаны в угол без права на спасение. Мне хотелось кричать и плакать, но все, что я могла сейчас, это хладнокровно смотреть на Ивара. — И я рада тебя видеть, братец, — спокойно ответила я, следя за воинами, которые стояли по кругу. Все дружно подняли луки со стрелами, нацеливаясь на нас. Одна команда и ни один щит нас не спасет. Ансгард, Снор и Бедвард закрыли собой Бьерна, который пытался вырваться мне на подмогу. И откуда у него столько сил? — Уж лучше бы ты была мертва, — яростно прошипел Ивар сквозь зубы, глядя на меня. — Я давно тебе про это говорила. — Почему, Трина?! — закричал он. — Почему?! — Ты знаешь ответ. — Ты предала меня! Снова! — Знаю. — Ты обещала остаться со мной! — Я не смогла Ивар. Это место и люди для меня важнее всего. Ивар закричал во всю глотку в бессильной злобе. Секунда, и топор вонзился в мой щит, который я успела рефлекторно поднять, закрыв себя. Я слишком хорошо знала брата и его повадки. — Остановись! — рявкнул Бьерн. — Она твоя сестра! — Она мне теперь никто! — рыкнул Бескостный. — Ты… — он снова посмотрел на меня, — выставила меня дураком, влюбленным идиотом, поверившим тебе! Я ненавижу тебя! Слышишь?! Ненавижу! — его голос срывался на крик, в котором скользили горечь и боль. — Ты так в этом уверен? — безжизненно ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Мы оба знаем, Ивар, что происходит. Давай покончим с этим раз и навсегда. Проговорив это, я опустила меч и щит. Брат же поднял лук со стрелой, целясь в меня. — Сделай то, чего ты так жаждешь, — я развела руки в стороны. — Я достойно приму смерть и окажусь в Вальхалле. Меня там давно ждут. — Не смей! — Бьерн, кажется, снова попытался вырваться из хватки мужчин, но не получилось, его слишком сильно держали. — Ты не можешь нарушить закон, Ивар! Боги тебя не простят! Ты сам себя не простишь! Ивар же, нацелив мне стрелу прямо в сердце, медлил. Я чувствовала, как все сейчас накалено до предела. Каждая секунда длилась, словно вечность. — Ты не тронешь ее, Бескостный! Потому что я тебя знаю! — все не унимался Бьерн, срываясь на хрип. — Я все знаю! — Замолчи! — крикнул Ивар, после чего стрела, предназначавшаяся мне, просвистела мимо его головы. — Ты будешь следующим, как и твой сын, Трина! Я не убью тебя сейчас, нет. Я заставлю смотреть тебя на то, как все, что ты любила — умирает, — он рассмеялся, опуская лук для перезарядки. — Ты не посмеешь! — прошипела я. — Неужели? Теперь стрела смотрела ровно в лоб Бьерна. Поднять щиты никто не мог: любое движение, и стрелы русов быстро бы пронзили защищавших. В этот момент ворон, сидевший на дубу, громко закаркал, словно плача, заставив Ивара оглянуться на дерево, затормозив в своем действии. Мы все знали, что это за знак: Один за нами наблюдал. — Поединок! — вдруг выкрикнула я, оценивая ситуацию. Ворон снова закаркал, но уже не так протяжно. — Что? — брат слегка опешил, переводя взгляд с меня на него. — Я вызываю тебя на поединок, Ивар Бескостный, сын Рагнара Лодброка. Или ты трусишь? Сам Один сейчас наблюдает за нами. Сейчас это был единственный шанс повернуть ситуацию в нашу пользу. Я понимала, какое бремя беру на себя — братоубийство, но у меня не было выхода. Кто-то это должен был сделать, пожертвовав собой, потому что Ивар точно честно драться не будет, но попробовать стоило. — Трушу? — прошипел он, сузив глаза. Зарычав, он вылез из колесницы, опираясь на костыль. — Как скажешь, дорогая сестрица. Раз Боги наблюдают за нами, я им докажу, что я есть Бог, который сам решает, жить моим предателям или нет, — он встал напротив меня, перехватывая поудобнее меч. Откинув свой щит в сторону, я сжала рукоять, готовясь к бою. — Так докажи! — эти слова я выплюнула ему буквально в лицо, провоцируя. Закричав, Ивар кинулся на меня, заставив увернуться в сторону, отражая удар. Нога проехалась по грязи, от чего я чуть не упала. Рана в боку заныла. — Что, координация подводит? — усмехнулся он. — Дерись, а не болтай! — отчеканила я, глядя ему в глаза, пытаясь прочесть его эмоции. Он храбрился. Пытался собраться, но глаза его выдавали. Ему было больно. Очень больно. И всю ярость от этих чувств он сейчас максимально выплескивал на мне. Наши мечи снова схлестнулись. Завязался бой. И не тот, который мы устраивали в детстве, когда я его обучала, а яростный, словно мы отыгрывались за всю ту боль, которую причинили друг другу. Удар за ударом. Кто-то кого-то задел, поранив, но мы не останавливались. Стоящие вокруг не вмешивались, хотя им явно очень хотелось это сделать, но таков закон, что в поединок между двумя никто не влезает. Я до конца так и не поняла, зачем Ивар принял мое предложение, которое заранее было для него проигрышным. Наши силы не были равны, даже если брать в расчет то, что я была уже ранена, и сил у меня было не так много. Но я знала, что он не мог отказаться от предложения, чтобы не прослыть трусом, пускай он и калека. Я очень хорошо сыграла на его эмоциях. И он это понимал, как и то, что бой между нами был неизбежен. Рано или поздно, это должно было случиться. Иногда мне казалось, что сейчас он жаждет смерти больше, чем я. Потому что он больше не мог терпеть разъедающую боль, которую я ему приносила. И лучше было пасть от моей руки, нежели чем ощущать все это. Он слишком сильно меня любил, и это его убивало. Ровно так же, как и меня. Именно поэтому я тогда поддалась порыву, опуская первой оружие. Я хотела покончить со всем этим раз и навсегда. Каждый хотел умереть от руки другого, но никто не мог решиться первым нанести смертельный удар, чтобы добить. Удар, подсечка, и я выбила из его руки костыль. С криком брат повалился наземь, прямо на колени. Приставив свой меч к его горлу, я прошептала: — Ты знал, что так будет, верно? Он улыбнулся: — Ты была права в одном: нам нужно покончить со всем этим. Это наилучший способ. Меч был прямо у его горла. Одно движение. И он мертв. — Медлишь, — Ивар заглянул мне в глаза. — Не можешь, потому что любишь. Я зарычала, хватая его за волосы. Он рассмеялся. — Зачем вызывать на поединок того, кого не сможешь убить, Трина? — Я могу, — я замотала головой, пытаясь решиться. Из глаз потекли непрошенные слезы. — Нет. Не можешь. Как и я не могу тебя убить. Ты же знаешь… Вместо ответа я громко всхлипнула. — Ты любишь меня, а я люблю тебя. Это наше проклятье. До конца дней мучить друг друга. Я зажмурила глаза, пытаясь набраться решимости для финального удара, но тут послышался звук выстрела: кто-то пустил стрелу. Ивар широко распахнул глаза, в ужасе глядя на меня. — Что? — выдавила я из себя, не понимая, что происходит. Лишь краем глаза я успела заметить, как Хвитсерк опустил лук. — Довольно! Пора с этим заканчивать! — произнес он, следом хватая меч, кидаясь в атаку на какого-то руса рядом, крича «За Одина! За Вальхаллу!», начиная бой, короткий, но яростный. Весь мир замер. Такого никто не ожидал. Время растянулось. Как сквозь толщину воды, я слышала, как Снор и остальные кинулись в бой на русов, а Ансгард утаскивал в сторону брыкающегося Бьерна. Упав на колени, я едва успела поймать падавшего лицом вперед Бескостного, понимая, что стрелу вонзили ему прямо в спину. Я совершенно забыла про защиту и что рядом со мной идет бой. Сейчас мне было все равно. На моих руках умирал Ивар. Струйка крови текла из его рта, пока я оттаскивала его в сторону. Бедвард пронесся мимо меня, прикрывая, одним ударом укладывая двух русов. Кажется, он мне что-то прокричал, но я не слышала. — Ивар! — всхлипнула я, кладя его голову к себе на колени. — Вокруг меня одни предатели, — он закашлялся, улыбнувшись. Кровь потекла сильнее. — Это должна была сделать ты. — Нет! — я замотала головой, тихо плача. — Нет! Вся ярость, которая бушевала в нас в отношении друг друга, уходила, сменяясь горечью расставания. Я не хотела отпускать его. Я не могла позволить ему вот так вот уйти, оставив меня одну. Пусть мы враждовали, ненавидели друг друга, но мы любили, странно и изощренно. Нам проще было отдаться ярости, в попытке убить, но не отпустить, потому что даже так мы были вместе. — Нам нужно было скрыться еще тогда, когда мы были у Олега, — прохрипел он, беря меня за руку. — Мы встретимся в Вальхалле, где оба обретем покой. Уткнувшись ему в грудь, я горько плакала. — Прости меня, — это все, что я смогла выдавить из себя. — Мне не за что тебя прощать, потому что ты человек чести. Всегда было так. Это я был слишком глуп, что понадеялся на то, что переделаю тебя, приковав к себе… Посмотри на меня! Я подняла на него заплаканные глаза. — Просто знай: я никогда не смог бы тебя убить, потому что люблю. Ровно так же, как и ты меня. Этого понимая достаточно. В Вальхалле мы будем счастливы. Верь мне. Я буду тебя ждать. Это были последние слова, которые он успел произнести. Жизнь потухла в его синих глазах. Его тело обмякло у меня на руках. — Ивар… Нет! — закричала я во все горло, выпуская из себя всю боль, скопившуюся во мне. В этот момент раздался раскат грома, после чего молния ударила в дуб, стоявший недалеко от нас. Видимо, Боги гневались на то, что один из детей Рагнара погиб. Или же они, наоборот, с радостью принимали его к себе. Шум битвы стих, оставив в воздухе лишь запах крови. Я сидела и плакала над трупом Ивара, не в силах совладать с собой. Мне казалось, что с его смертью умерла и часть меня, заполнившись следом пустотой, которая наполняла меня безжизненностью и странным спокойствием. Словно что-то отравляющее меня, исчезло. — Трина. Я подняла глаза на доковылявшего до меня Бьерна. Брат был бы не собой, если бы не вмешался в битву, даже будучи изрядно потрепанным и раненым. Он тяжело опустился на колени рядом, кладя мне голову на плечо. — Ничего не говори, — я вытерла рукой слезы, размазывая кровь Ивара по своему лицу. — А я и не знаю, что сказать, — тихо ответил он. — «Потеряв все, ты все обретешь. Твой выбор даст новое начало для жизни без потерь.» — эти слова сказал мне провидец пару лет тому назад, — произнесла я, смотря на уцелевших викингов, которые теперь стояли и переводили дыхание после тяжелого боя, о чем-то переговариваясь между собой. — Ивар мертв. Хвитсерк… — Мертв. Я его убил, — перебил меня Железнобокий. — Что? — Он предал меня, тебя, Ивара… Он предал всех, кого мог, в особенности нашу семью. Его смерть — единственный выход, чтобы поставить точку в этой истории. — Пускай так, — я пожала плечами, уже ничему не удивляясь. — Получается, я сделала неправильный выбор? Я потеряла братьев, не сумев сохранить наследие отца. — Мы сохранили его. Частично, правда, но все же сохранили. Остались ты, я, Уббе и наш сын. Мы сумели защитить нашу родную землю от русов, убив предателей внутри семьи, а остальных прогоним. Так как я уверен, что Князь явно ничто без Ивара. — Может, ты и прав, — я вздохнула, глядя вдаль, за горизонт, где солнце медленно садилось, окрашивая небо в кроваво-красный закат. — Самое главное, что ты жива и ты здесь. Я обернулась к нему. — Ты еще выживи, пожалуйста, иначе Каттегат и Норвегия останутся без конунга. Бьерн усмехнулся, не смотря на ситуацию. — Давай вернемся домой. Мы выиграли битву, но не войну. Нам еще многое предстоит. Кое-как поднявшись, мы оба, ковыляя, поддерживая друг друга, подошли к другим. — Все живы? Я обвела взглядом отряд. Мужчины были изрядно потрепаны, но целы. Они кивнули. — Русы хилый народ. Берут только количеством, — произнес Снор, смачно сплевывая себе под ноги. — Домой? — Я, все же, хочу похоронить братьев, — устало проронила я. Викинги, переглянувшись, принялись за дело. Иногда мне казалось, что этих мужчин, ничем не возьмешь, тем более десятком русов. Когда со всем было покончено, мы водрузились на коней и направились в сторону Каттегата. Тихо и молча, каждый думая о своем. Бьерн, сидевший позади меня, устало положил голову мне на спину. Силы снова покидали его. Я очень надеялась, что он не свалится с коня где-нибудь по пути, но крепкие руки на моей талии давали понять, что если и свалится, то только со мной. Я же ехала и думала над словами брата и своим выбором. Да, я оплакивала Ивара, но мне заметно стало легче. Пускай все это было так странно, больно, но дальше нас всех ждал новый мир, который мы должны были оберегать. Будущее наступало, отдавая лишь послевкусием потерь. Может быть, мы встретимся с Иваром в Вальхалле и обретем покой. Может быть, мы встретимся в будущем где-то в другом месте, если задумываться над словами Гуннхильды. Но мы обязательно встретимся с Бескостным на пересечении миров и времени. Я хотела в это верить. И я верила. Видимо, это мне и даровало странное спокойствие, поселившееся внутри меня.***
Я сидела на лавочке в одном из парков Копенгагена, греясь на солнце, читая книгу о скандинавских мифах и викингах, чтобы хоть как-то отвлечься. Мимо меня ходили люди, весело болтая о чем-то своем, радуясь простой жизни без разбитого сердца. Позади меня какие-то парни играли в мяч, громко и задорно перекрикиваясь, что мешало сосредоточиться на книге. Я видела текст, но не понимала его. Тяжело вздохнув, я отложила книгу в сторону, откидываясь на спинку. Это был мой первый выход на улицу через две недели затворничества после расставания с Бьерном. Наши отношения давно рушились, но последней каплей стала его измена с какой-то блондиночкой, которую я обнаружила у него дома в нашей кровати, внезапно вернувшись домой с работы пораньше. Этого я стерпеть не смогла. Со скандалом, быстро собрав свои вещи, я переехала обратно к себе, поставив точку. Поначалу он пытался меня вернуть, но поняв, что бесполезно, остыл и забыл, пока я плакала ночами и днями, заливая свое горе хорошим вином, постепенно обнаруживая, что без него мне как-то странно и легче дышится. Меня никто не душит своим нахождением рядом, словами или поступками. Поэтому, горе быстро сменилось облегчением, которое мне и позволило выползти на свет божий в попытке прийти в себя и отвлечься, только вот не до конца. Крики парней очень раздражали. Я слишком привыкла к тишине за эти недели. Когда я пришла в парк, здесь было тихо. Пение птиц успокаивало и давало настрой на чтение и изучение новых книг. Сейчас же вникать в текст было бесполезно. Устало потерев глаза от яркого солнца, потому что я снова забыла очки дома, я собиралась было уходить, как почувствовала сильный удар в затылок. Охнув, я согнулась напополам от боли, замечая краем глаза прокатившийся мимо меня мяч. Позади меня крики с грязными ругательствами стали куда громче обычного. Матерясь, я встала со скамейки, потирая ушибленное место. — Вы в порядке?! — раздалось позади. — Нет! — рыкнула я, оборачиваясь, чтобы высказать все, что я думала на этот счет, но быстро осеклась. Ко мне, прихрамывая, так как одна нога была загипсована, быстро перебирая костылями с необычайной для такой травмы резвостью, подбежал молодой симпатичный парень, на вид чуть младше меня. — Извините. Просто у меня брат кривожопый, — он усмехнулся, с интересом глядя на меня. — Не умеет пас нормально подавать даже временному калеке. — Ивар, заткнись! — к нам подбежал второй паренек из той компании. Он был чуть выше и старше своего компаньона. — Просто это ты пас нормально поймать не можешь. — Кто бы говорил, Уббе! — съязвил он. — Вечно замудренный пас подаешь, делая винты. Просил же перестать так делать! Нет, обязательно надо выпендриться! — Сам меньше по сторонам смотри, больше за игрой следи. А то стоишь, ворон считаешь, а после тебя прекрасные девушки страдают. Сильно ушиблись? — второй проигнорировал слова «калеки», участливо глядя на меня. — Да нет, спасибо! Все в порядке, — я улыбнулась, вслушиваясь в их перепалку, которая явно была не первой и уж точно не последней. — Ничего страшного, со всеми бывает. — Точно? Может лед приложить? — Нет-нет, все, правда, хорошо. Спасибо! — затараторила я, собирая свои вещи в надежде быстро унести отсюда ноги. Еще к врачу потащат проверить на сотрясение, не дай Бог. Кто их знал. Для меня они были слишком громкими и суетливыми на данный момент, и ожидать от них можно было всего, что угодно. — Ивар, если ты не конченный идиот, своди девушку на чашку кофе в знак извинения, — очень тихо произнес Уббе, обращаясь к брату, отворачиваясь от меня, поднимая мяч с асфальта. Я сделала вид, что ничего не слышу, копошась в вещах, хотя его заявление было для меня не лучшей идеей. Сейчас мне меньше всего хотелось идти в многолюдное кафе, пускай и в приятной компании, вроде бы. Я до сих пор терялась, да и голова гудела нещадно, хотя я старалась этого не показывать. Хотелось покоя, тишины и воды с таблеткой обезболивающего. — Без тебя знаю! — также тихо огрызнулся он, поворачиваясь ко мне. — Могу ли я сейчас вас пригласить на чашку кофе в знак извинения? Мне, правда, очень неловко. Я замялась на долю секунды, обдумывая «внезапное» приглашение. — Боже, Ивар! — Уббе засмеялся. — Да кто так приглашает? — Иди отсюда уже. Без тебя разберусь! — рыкнул он, явно чувствуя неловкость. Оттолкнув брата в сторону площадки, он снова повернулся ко мне. — Да, конечно! — я кивнула, пытаясь улыбнуться, потому что боль в голове была практически невыносимой. — Только давай сначала зайдем в аптеку. Мне, кажется, нужно обезболивающее. Я охнула, дотрагиваясь до головы. Там зрела шишка размером с кулак. — Сначала лучше сухой лед. Аптека там, через дорогу, — он виновато прикусил губу, указывая вперед. — Прости еще раз. Я не хотел, чтобы так получилось. — Все в порядке, — в сотый раз проговорила я, закидывая свой небольшой рюкзачок к себе на спину, направляясь за парнем вперед по тропе. Для временного калеки он и в правду очень быстро перебирал костылями. — Только, пожалуйста, давай помедленнее, рыцарь на костылях, а то ты больно шустрый для загипсованного. — Прости, — он засмеялся. — А мы уже на «ты»? — Не вижу смысла раскланиваться в вежливости, честно говоря, — хмыкнула я. — Как скажешь. Как тебя зовут? — Трина. — Ну, а я Ивар, — он затормозил, протягивая мне руку. — Несмотря на ситуацию, приятно познакомиться. — Аналогично, — я в ответ пожала его руку, понимая, что сегодняшний день явно будет веселым.