A doppelgänger with a telling scar I saw the universe hidden in your heart Wish I told you this before it got too dark Where do you start when you know it has to end? BMTH — I Don’t Know What to Say
(POV Трина)
Золотая листва на деревьях практически опала. Осень уходила, отдавая свои права зиме, которая раскрашивала все вокруг в серые, холодные цвета. Время шло семимильными шагами, не давая сосредоточиться и понять, что происходит. Правильный ли путь я выбрала, идя по зову сердца, а не долга? Да и зов ли сердца это был? Эти смутные вопросы терзали мое нутро, заставляя усомниться в своих действиях, не покидая меня ни на секунду, мучая ночами. Забыться тоже не получалось. Они могли отойти всего лишь на второй план, стоило мне только переключиться на что-то другое: будь то охота с Князем или неспешная прогулка с Иваром. Но стоило мне остаться наедине с собой, как картины родного Каттегата, воспоминания о семье, о Бьерне, всплывали яркими, тяжелыми красками в голове. Какая-то часть меня твердила, что я поступила правильно, другая же рвалась назад. Мне на самом деле было, что скрывать. Как минимум мои планы о побеге, которые были неосуществимы, если бы я смогла найти того, кто сможет меня переправить обратно домой до начала зимы. Еще ходили торговые корабли, но мне некому было довериться, пускай бы и Бьерн оплатил мое возвращение сполна. Мне нужно было вернуться, потому что меня ждали, в особенности Он. Тот, о ком знали только я и Железнобокий. Все это я старалась не показывать, чтобы не нервировать Бескостного, который не отходил от меня ни на секунду. Он постоянно был рядом, поддерживая меня, отвлекая разговорами. Впервые за все время я видела его таким спокойным, уверенным в себе. Я чувствовала тепло в его взгляде, когда пересекалась с ним глазами. Ловила легкую улыбку на губах, когда он говорил. Он изменился. Окреп. В нем не было больше того обиженного на весь мир мальчика. Сейчас он был викингом, который получил то, что хотел. Пускай лишь часть, но получил. Это придавало ему уверенности в будущих действиях. Мне отрадно было смотреть на него, чувствовать рядом, прикасаться, пускай ненароком, на прогулке, дотрагиваясь холодными пальцами до его горячей руки. С ним я ощущала тот покой, который не могла почувствовать рядом с Бьерном. Для меня это было удивительно. Я так старательно внушила себе, что Бьерн — мое все, что потеряла нить реальности. С Хвитсерком я смогла более-менее наладить отношения, хотя мне иногда так и хотелось придушить его за все прошлые поступки, но я быстро брала себя в руки, потому что старалась больше не жить прошлым. Что было, то было. В конце концов, Ивар тоже мог спокойно меня убить за все «хорошее», но вопреки всему делать этого не собирался. Со всеми остальными я старалась поддерживать хрупкий мир, ощущая себя чужаком в этом холодном месте. Я не могла не отрицать, что мне был интересен быт русов, но он был мне чужд, как и их Боги. Я искренне старалась понять их культуру, но не могла. Звон клинков и ярость битвы, путешествия и новые земли — вот моя стезя. В один из серых дней, когда вся мужская половина скрылась куда-то, сославшись на свои «сугубо мужские дела», я была представлена самой себе. Решив не сидеть без дела, я вышла из комнаты, направляясь, куда глаза глядят, по запутанным коридорам. Стража, факелы, какие-то комнаты, залы… Все для меня было интересным, но пустым. Я шла и надеялась, что мне за это не прилетит. Мало ли что я могла здесь увидеть. Хоть я и гостья, но я чужак. Завернув за угол, я столкнулась с Екатериной. — Княгиня! — я учтиво поклонилась, стараясь скрыть растерянность от встречи. Не могу сказать, что я была рада ее видеть, так как тему ее схожести со своей бывшей женой Ивар старательно обходил, называя ведьмой. Я старалась придерживаться такой же тактики, но всегда впадала в ступор, когда во время трапезы ловила на себе или брате ее задумчивый взгляд. — Трина! Не ожидала вас здесь увидеть! — она слегка улыбнулась. — Куда направляетесь? — Честно? Никуда. Все наши мужчины куда-то убежали, сломя голову. Так что я предоставлена самой себе, — я развела руками, представляя, как, в особенности «бежал» Ивар. Лишь бы Князь на него в спешке не наступил. — Не составите мне компанию на прогулке? На улице хорошая погода. — С радостью, — я кивнула в согласии, смутно представляя, о чем можно говорить с этой женщиной. Не о битвах же. Это с мужчинами мне всегда было легче поддержать диалог: поговорить об оружии, войнах, тактиках. Даже с Лагертой было проще, потому что она могла рассказать о своих подвигах. К тому же, росла я с братьями и сугубо и в мужском окружении. — Как вы себя чувствуете? — женщина первой завела разговор, стараясь скрасить неловкое молчание. — Я вижу, вы окончательно поправились. — Хорошо. Ваш теплый прием и забота, быстро поставили меня на ноги. Спасибо! — я еще раз немного поклонилась. — Полно, — Екатерина рассмеялась. — Это все помощь Бога. Наши молитвы были услышаны. — Может быть и так, — я пожала плечами, выходя на улицу, где ярко светило солнце. — Последние теплые дни, — медленно проговорила женщина, замечая мои чувства. — Дальше только холод и безжизненная природа. — Не думаю, что на Руси морозы тяжелее, чем у нас. В этом холоде тоже есть определенная красота, если присмотреться. — Во всем есть красота, если вглядываться в суть, — Екатерина замялась. — Я хотела принести вам свои соболезнования насчет ребенка. Да, я не знаю, что это такое, потерять первенца, но я могу попытаться понять вашу боль. Я посмотрела на нее с легким удивлением. Она произносила слова настолько искренне, что я не могла усомниться в них. — Спасибо, — это все, что я смогла сказать. — Но давайте не будем о грустном, — она взяла меня под руку, идя со мной по улицам вперед. — Вас ждет светлое будущее. Я в это верю. Стража шла позади нас, охраняя от толпы зевак, которые стояли и перешептывались, глядя на нас: Княгиня и язычница. «Хорошее» сочетание. — Если бы так все было просто, — я усмехнулась. — Чего же? У Олега большая армия, да и вы хорошая воительница, судя по рассказам. — Ни один хороший воин против разъяренной толпы викингов долго не продержится. — Вы так не уверены в своих силах? — Я просто очень хорошо знаю свой народ. Со многими молодыми воинами я росла плечом к плечу. Многих видела в бою. Я знаю, о чем говорю. — Тогда ваши знания нам пригодятся. Не зря же вас прозвали Трина — Рябина Бури Мечей. Можете рассказать мне, почему назвали именно так, какой смысл? Приношу извинения, если этот вопрос неуместен… Мне, правда, интересно. Я рассмеялась, позабыв звучание своего прозвища. Мне всегда оно казалось немного странным, но гордым. Мой народ мог придумать на самом деле яркое и достойное прозвище, так хорошо сочетавшееся с легендами. — Рябина у нашего народа означает дерево, из которого была создана первая женщина, а буря мечей — традиционное описание битвы. Вышло так, что, уехав в набег на Англию с отцом и старшим братом, я попала в одну из самых тяжелых и страшных битв, которая стала для меня боевым крещением. У меня было ощущение, что именно там я переродилась из девы в воительницу. Битва была тяжелой: кровь врагов заливала лицо, не давая нормально сфокусироваться на противнике. Оставалось только сражаться до изнеможения. Можно сказать, что я была готова уйти в Вальхаллу, но Боги меня помиловали, наградив этим шрамом, — я указала на большой шрам на щеке. — Причем шрам не от меча, а от щепки рябины, в которую я влетела во время боя с каким-то оголтелым саксом. Так сильно он рубил мечом, пытаясь меня убить, только не учел, что это его не спасет. Меньше распаляйся, больше бей точечно, — я хмыкнула. — Из той битвы мы вышли победителями, получив то, что хотели. — Мне никогда не понять ваши обычаи, — честно созналась Екатерина. — Женщины-воины… — Наши женщины и девушки ничуть не хуже мужчин, а иногда сильнее и хитрее, — улыбнулась я, вспоминая Лагерту. — Тот, кто вас обучал, должен гордиться вами. — Она и гордилась, — я кивнула, вспоминая, как женщина, ставшая мне матерью, встречала меня и Бьерна после долгих походов. Лагерта всегда улыбалась и крепко обнимала, радуясь, что мы вернулись живыми и целыми. После возвращения всегда был небольшой пир, где мы веселили ее рассказами и историями, которые с нами приключились. — Что это у вас? — я очнулась от мыслей, замечая в руке Княгини небольшую толстую книжку. — Слово Божие, или, по-другому, Библия. Священное писание нашей религии. Вы никогда не видели подобных книг? — она протянула мне ее. Взяв книгу в руку, я с интересом покрутила ее, даже зачем-то открыла, но кроме каких-то картинок и непонятных для меня символов, я ничего не нашла. — Видела, — я кивнула, припоминая, — когда сжигала их у саксов. Зачем эта книга вам? — Библия дает ответы людям, которые задумываются о значении и смысле своей жизни, говоря нам, кто есть человек, каково его предназначение, что является источником его проблем, предлагая решение. Эта книга указывает совершенный жизненный путь, как можно замолить свои грехи, как их не совершать, и как сохранить душу. — Зачем вам диктуют правила, как жить и какое у человека предназначение, если он сам выбирает свой путь? По мне, это просто свод правил для некого контроля, — я пожала плечами. — Сохранить душу? Что есть душа? — Душа — это то, что остается после нашей смерти. Она есть у каждого: у меня, у вас или Ивара. Нам не диктуют правила, а показывают, как жить в мире и согласии, в любви. Наш Бог есть любовь и спасение, ведь в нем люди находят свой покой. Нахмурив лоб, я задумалась над словами женщины. — Пойдемте, — Екатерина потянула меня за руку, ведя за собой в небольшое деревянное здание с крестами, стоявшее неподалеку от нас. — Что это? — я опешила. — Церковь. Может быть, вы так поймете, что я вам пытаюсь донести, если хотите. На секунду я притормозила, но любопытство взяло верх. В конце концов, меня там ни убьют и насильно в своего лжебога верить не заставят. Окинув деревянное здание взглядом, я вошла вслед за Княгиней. Внутри было просторно и светло. Свечи горели везде, чтобы освещать помещение людям, находившимся здесь. В воздухе слышался непонятный для меня запах: немного сладковатый и навязчивый, от которого я поморщила нос. На стенах висели какие-то изображения, возле которых стояли и что-то шептали люди. — Это иконы наших святых, — тихим голосом проговорила Княгиня, видя мое замешательство. — Им молятся люди, чтобы обрести веру, силу и покой. — Ваши…э-э-э… — Церкви, — закончила она за меня, видя, как я теряюсь. — Очень отличаются от тех, что мы видели у саксов. У них больше вычурности, камня, золота, — я обвела взглядом место, где находилась. — Словно у вас один Бог, но разный. — Может быть и так. В народе говорят, что религий много, но по итогу Бог у всех один. Он просто имеет разные лица. Люди, стоявшие в этом помещение, недобро на меня косились и шептались. Если прислушаться, можно было услышать их порицание «Язычница! Осквернитель!». Хмыкнув, я распрямилась, вспоминая, как громила с Флоки алтари саксов, собирая все золото, что там имелось. — И о чем же они просят вашего Бога? — поинтересовалась я, медленно идя вдоль икон. — Кто-то о здоровье, кто-то о благополучии, кто-то о детях и любви, но все хотят одного — обрести покой, так же, как и вы. Я чуть запнулась о собственную ногу при шаге, не ожидая услышать таких слов. — Покой? — Да, Трина. Покой и любовь, — прошептала мне на ухо женщина. — Я догадываюсь, что между вами и Иваром происходит. Мужчины не настолько внимательны, в отличие от женщин. Я не порицаю Вас, нет. Не подумайте обо мне плохо. Да, у нас подобное тоже под запретом, но если это сильная и чистая любовь, то она сносит все преграды. Вместо ответа я сжала зубы, пытаясь побороть свой нарастающий гнев. Да кто она такая, в конце концов, чтобы говорить подобное?! Куда она лезет? Почему в ее словах я слышу столько лжи? — И, если честно, я вам даже немного завидую. У меня нет таких чувств к Олегу, как у вас с братом, но я очень бы хотела их испытать. — Тогда причем же здесь покой? — криво усмехнулась я. — Что бы вы не чувствовали, я вижу, как в глубине души вас что-то гложет. Изредка тень несчастья мелькает у вас на лице. — И что вы предлагаете? Обратиться в вашу веру, чтобы найти то, чего нет? Покой, как вы его называете, я обрету в Вальхалле, когда встречусь со своими родными. А вся моя жизнь — бой за честь и славу. Пожалуй, я пойду отсюда. Мне здесь не рады. Я явно мешаю, — тихо, но четко проронила я, направляясь к выходу. Княгиня поспешила за мной. — Трина, постойте! Я не хотела вас обидеть! — пылко проговорила она, хватая меня за руку, когда мы оказались на улице. — Просто я вижу, как вас что-то мучает, и я хотела бы хоть как-то помочь, чтобы облегчить ваши страдания. — Со мной все в порядке. Можете обо мне не беспокоиться. — Любовь, какой бы крепкой она не была, может приносить и боль, особенно, если это запретный плод, который сладок. И если есть возможность уйти… — У меня нет возможности уйти, потому что я этого не хочу. Я сделала свой выбор. — Пускай будет так. Только, мне кажется, если бы вы на самом деле сделали выбор, вы бы не ходили, истязая себя морально день за днем. Я было, уже открыла рот, чтобы возразить и вообще поставить эту женщину на место, позабыв о ее титуле, но тут я услышала оклик по имени. Развернувшись, я увидела Олег, Ивара и Хвитсерка. — А вот и наши дорогие женщины. Гуляете? Князь подошел к нам, обнимая следом жену. — Да, господин, погода хорошая. Почему бы и не прогуляться в приятной компании? — я попыталась улыбнуться, чувствуя на себе прожигающий взгляд Ивара. — Мы вас не прервали? — поинтересовался он, чуть прищурившись. — Нет, — Княгиня повела плечом. — Не желаете составить нам компанию? — С радостью. Мы двинулись вперед, следуя за Князем и Княгиней. Они о чем-то увлеченно рассказывали, и я честно старалась их слушать, вникая в повесть, но я часто ловила на себе внимательный взгляд Ивара, который мне мешал. К тому же, незавершенный диалог с Екатериной не давал сосредоточиться, потому что ее слова буквально жужжали в ушах. Лишь Хвитсерк поддерживал беседу, дополняя ее рассказами из своих былых путешествий. На мою радость, прогулка прошла быстро. Княжеские дела не терпели отлагательств. Мы же, откланявшись, поспешили обратно в дом. Брат, поняв, что мне нужно остаться с Иваром наедине, быстро ушел, сославшись на свои дела. Он вообще старался проводить мало времени со мной, чтобы лишний раз не нервировать. — И о чем вы с Катей говорили? — тихо проговорил Ивар, когда мы оказались у меня в комнате. — Уже с Катей, — хмыкнула я. — Не придирайся к словам, — он поморщился. — Ты же знаешь, что она сама просила так себя называть. — Знаю, — устало буркнула я, садясь на край кровати. — Расскажешь или мне снова вытаскивать из тебя слова? — брат сел рядом, устало ставя костыль около себя. Ему было тяжело от долгой ходьбы с Князем. Он не старался этого показывать, но было видно, как болели у него руки и ныла спина. — Она знает, Ивар. Знает о нас. Помяни мои слова: в будущем она попытается нас рассорить. Я ей не верю. — А поподробнее? — он настороженно заглянул мне в глаза. Выдохнув, я частично пересказала ему диалог с ней. Разговор про верность моего выбора я решила пропустить. — Я, конечно, понимаю, что ты до сих пор можешь сомневаться в моих умственных способностях, считая меня дураком, но, Трина, я не собираюсь больше верить этой ведьме. Один раз поверил, — мужчина вздохнул. — Получилось, сама знаешь что. — Она обведет нас вокруг пальца, а мы и не поймем, — я покачала головой. — Еще и Олег со своим Богом. Кто дает нам гарантию, что он не попытается уничтожить нашу веру? — Он и так хочет ее уничтожить, только вот мертвым он этого не сделает. — Ты убьешь его? — мой голос опустился до шёпота, который едва можно было различить, поэтому брат наклонился ко мне вплотную. — А ты сомневаешься в этом? — он улыбнулся. — Нет. — Вот и славно. Я получу то, что мое по праву, а потом разберусь со всем остальным. Ты же ведь будешь со мной, верно? Я посмотрела ему в глаза. В них до сих пор плескался огонек недоверия. — У тебя есть сомнения? — Я просто до сих пор боюсь в это поверить. — Почему? — Я слишком хорошо тебя знаю и чувствую твои терзания. Ты стараешься их скрыть, но что-то тебя гложет. Может, поведаешь, что ты вновь удумала, чтобы я был готов вытаскивать нож из спины? Вместо ответа я поджала губы. Ивар заметно напрягся. — Трина, твоего очередного предательства я не перенесу. Собственно говоря, как и ты. — Я не собираюсь предавать тебя, Ивар. Сердце не позволит, но дома меня ждет тот, кому я нужна больше всего в этой жизни. — Бьёрн?! — глаза мужчины расширились. Злость пеленой медленно окутывала их. — Нет, — я отрицательно покачала головой. — Тот ребенок, которого я потеряла, был не первым. Вторым. Первый сын ждет меня дома. В комнате повисла тишина. Бескостный сидел, смотря на дверь, явно переваривая услышанное. Его выражение лица менялось от удивленного до разозленного. И так по кругу несколько раз. — Кто отец? — прохрипел он спустя пару минут. — Ты точно хочешь это знать? — тихо прошептала я, ощущая, как ураган его эмоций движется в мою сторону, готовый смести все на своем пути. Викинг зарычал, сжимая и разжимая кулаки. — Почему ты мне об этом раньше не сказала? — рявкнул он, подскакивая на месте. Схватив костыль, он резко встал, отходя от меня. — Почему, Трина, почему?! Стоило мне только наладить с тобой отношения, так сразу выясняются какие-то новые подробности! Когда ты собиралась о нем мне рассказать? Когда бы мы вошли в Каттегат?! — Я боялась тебе о нем говорить, Ивар, потому что знаю твою реакцию. — Боялась она! Правильно делала, что боялась. Только вот я больше взбешен от твоего недоверия, нежели чем от самой ситуации! — он взмахнул рукой. — Кто еще знает об этом ребенке?! — Бьерн и я. Остальные думают, что это ребенок Гудбранда. Да, и не смотри на меня так. У меня были романы, — пробормотала я, закатывая глаза на его удивленный взгляд. — И где теперь этот Гудбранд? — саркастически поинтересовался он. — Погиб, когда мы отбивали у тебя Каттегат в самую последнюю битву. — Ну, сестрица! Ивар явно пытался взять себя в руки, но выходило плохо. Мужчина был взбешен не на шутку. — Ты сам просил правды. — И без тебя знаю! — огрызнулся он. — И каждый раз жалею об этом! Мне иногда стоит чего-то не знать, но с тобой это невозможно. — Обещай, что не тронешь Вестейна! — я резко встала с кровати, подходя к нему. — Я, может, и не очень хорошая мать, но своего сына в обиду не дам. — Ты или меня плохо знаешь, или совсем дура, — прошипел брат. — Подумай сама, смогу ли я тронуть твоего сына? Твое продолжение? — Но он же сын Бьерна… — я растерялась. — И что?! Как бы я ненавидел Бьерна, я не смогу убить твоего сына! Я не могу причинить тебе боль, Трина, как бы мне сейчас не хотелось этого сделать. Не могу! — он резко выдохнул через нос. — Хвитсерк знал? — Скорее догадывался, но до сих пор предпочитает делать вид, что ничего не знает. — Сколько лет Вестейну? — Полтора года. — То есть ты в самую последнюю битву со мной снова побежала с ребенком под сердцем? — Тогда я еще не знала, что ношу дитя. — Тебя жизнь ничему не учит… Надо было убить тебя еще тогда. — Но ты же этого не сделал, — я усмехнулась. — К сожалению. — рыкнул он, проводя рукой по лицу. Я смотрела на Ивара, ожидая всего, вплоть до драки. Мы спокойно могли с ним сцепиться. Кажется, вся наша идиллия пошла крахом. Брат стоял, тяжело дыша, пытаясь совладать с эмоциями. Я же молчала, не зная, что и сказать, потому что все слова казались пустыми. — Прости, — тихо промолвила я через пару минут тишины. — Прости? — он злобно усмехнулся. — Мне нужно было рассказать тебе об этом раньше, но я не знала как. — Не знала она… Все ты знала! — Я боялась, Ивар! — Неужели ты до сих пор не можешь понять, что твое молчание и утаивание чего-либо больше всего убивает меня? Всегда говори мне правду! Я только этого прошу. Я не хочу, чтобы между нами была какая-то недосказанность. Особенно сейчас. Не теперь, Трина! Ты единственная, кому я могу доверять в этой жизни. Прикусив губу, я подошла к нему, прижимаясь своим лбом к его. — Я обещаю, что больше такого не повторится. Он взял мое лицо в свои руки. — Обещай, что не оставишь меня. Не уйдешь. — Обещаю. — А в ответ я сохраню жизнь твоему ребенку и сделаю все, чтобы он вырос хорошим воином. Выдохнув, я поцеловала Ивара, чувствуя, как сердце предательски пропускает удар, но внутри все равно что-то ломалось.***
Корабли русов подплывали к берегам Каттегата. Я стояла во главе одного из них, готовясь выпрыгнуть на сушу. Вдалеке столпилось небольшое войско Викингов. Где-то среди них был Бьерн. Их было безумно мало — на это и рассчитывал Олег с Иваром. «Наше» войско было намного больше. Даже сейчас можно было сказать, кто выйдет из этой битвы победителем. Тяжело вздохнув, я обернулась в сторону соседнего корабля. Там стоял Бескостный. Было решено, что я выйду на сушу, дав бой с частью войска, а остальные двинутся дальше, в залив на обход. Точнее, это решила я. Свое решение я долго обговаривала с братом, которого этого не желал. Он хотел, чтобы я плыла с ними, но кто-то должен был вести эту часть армии. После долгих споров все пришли к этому решению на мою радость. Для отвода глаз было решено оставить на мне мой щит и нагрудник. В такой битве не разберешь, кто есть кто. Можно было убивать своих направо и налево, как предатель. Резко выдохнув, я поморщилась. «Предатель!» — эта мысль постоянно крутилась у меня в голове, заставляя метаться в ощущениях правильности выбора своего решения. «Все не так. Так не должно быть!» Посмотрев на Ивара в последний раз, я зажмурилась, сглатывая непрошенные слезы, которые так предательски подкатили к горлу. Я не могла видеть эту картину: как я иду против тех людей, которых любила, которые мне верили, доверяли и советовались, прислушиваясь к моему мнению в трудные моменты своей жизни. Я не могла сказать, что правила Каттегатом, но мое слово имело вес в решении чего-либо. Бьерн, когда-то метивший в конунги всей Норвегии, собирался передать трон мне, как следующей в очереди по наследию, потому что я была старше Уббе. Да и сам брат не стремился к власти. Он не хотел ее, предпочитая посвятить свою жизнь путешествиям по новым землям. — Поднять щиты! — послышался мужской крик. Я рефлекторно закрылась щитом, чувствуя, как в него вонзаются стрелы. «Что же делать? Думай Трина, думай!» Решение пришло незамедлительно, оставив рану на сердце, но дав вздох такого желаемого облегчения. Как только наш корабль сел на мель, я, прикрываясь щитом, выбежала на берег. «О, Боги! Простите меня. И дайте мне сил в этой битве! Один, не оставь меня. Прими с радостью дочь в свои владения, если такова твоя воля» прошептала я себе под нос, кидаясь в самую гущу битвы, уворачиваясь от своих же соплеменников, которые пытались меня убить, слабо понимая, кто я есть на самом деле. Мне даже пришлось уложить троих по пути, пока я бежала вглубь, петляя зигзагами, чтобы скрыться в этой мясорубке. Скрывшись в самой гуще, я сделала очередной удар мечом, убивая какого-то руса, чувствуя, как меня заливает кровь врага. — За Вальхаллу! За Одина! — заорала я, что было мочи, чтобы приободрить уже немного выдохшихся викингов. Кто-то, завидев меня, ринулся в бой, кто-то — удивился. Видимо, меня считали погибшей. И не мудрено. Пропасть практически на полгода и появиться в разгар битвы: если мы выживем, кто-то точно будет слагать новые легенды… Началась бойня. Кровь заливала лицо. Руки сводило от усталости и боли, но я двигалась вперед, пытаясь отыскать Бьерна. Я чувствовала, что он где-то здесь. Мне нужно было его увидеть, потому что у меня не было уверенности, что я доживу до утра. Потерявшись в толпе, я понимала, что Ивар не догадается про мой маневр. Не узнает о моем очередном предательстве. Пойди, разгляди в этом месиве нужную точку, которая кружилась в танце со смертью. Кто есть кто в этой битве? Чужак или свой? Меч быстрее достигнет своей цели, нежели чем ты сам поймешь, кого убил. Да, я любила брата. Я хотела с ним остаться. Но любовь к своему народу, Родине, сыну, в конце концов, у которого должно было быть нормальное будущее, взяли вверх. Я не могла объяснить им всем, каким человеком на самом деле был Бескостный. Я не могла дать им свои глаза, чтобы они его приняли, увидев всю суть. Слишком сильный осадок в памяти у меня остался после того, когда я разговаривала с людьми после побега брата. Они его ненавидели всей душой, но не я. Я не могла позволить уничтожить свой дом. Своих Богов. Веру. Я хотела попытаться дать будущее всему, что дышало в Каттегате, пожертвовав собой. Пускай это так глупо и нелепо, но я была должна. Это мой дом, где я одинокая дочь Рагнара Лодброка со своей слепой верой в свой народ. И никто не может меня спасти. Даже я сама. Ошибка за ошибкой. Я не знала, что творю, но сейчас я понимала, что поступила правильно. Я не смогу отречься от всего этого во имя призрачного счастья и нездоровой любви. Я слишком хорошо знала эту жизнь. Уж лучше я погибну за свои убеждения. — Бьерн! — заорала я, кидаясь к старшему брату. Нашего «медведя» было видно за версту. Тот нещадно рубился, кося русов одного за другим, постепенно выдыхаясь. — Бьерн! — снова прокричала я, стараясь проложить к нему путь. — Трина?! Брат резко обернулся на голос, не веря своим глазам. Убив очередного врага, я подбежала к нему, понимая, что времени у нас нет. — Ты жива! — выдохнул он, быстро целуя меня в висок. — Пока да! — прорычала я, вонзая меч в подбежавшего к нам руса. — Уходи! — Что?! — Уходи на правый фланг, забирая с собой людей. Отступайте обратно в Каттегат! Мы проигрываем! — Но, Бьерн… — я растерялась. Не для этого я шла сюда. Не для этого предавала Ивара. Не для этого… — Сейчас это самое верное решение, поверь мне! — Но мы должны… — Верь! Мне! Зарычав, я закричала: — Отступаем! Рядом стоявшие викинги в удивлении обернулись. — Слушайтесь ее. Отступайте! — Бьерн посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Уходи. Охраняй Каттегат! Ты знаешь, что делать. — А ты? — Я вернусь, обещаю. И больше не проронив ни слова, он ринулся дальше в бой. Посмотрев ему в спину, я снова закричала: — Отступаем! Выкрикнув эти слова, я побежала в сторону родного города, стараясь не плакать от безысходности. Моя жертва. Мое предательство. Все теряло смысл. Но в голове, как назло, всплыли слова провидца, которые он поведал мне перед первым боем за Каттегат: «Потеряв все, ты все обретешь. Твой выбор даст новое начало для жизни без потерь.» Если второе предложение я истолковала с помощью появления на свет Вестейна, то первое… Не это ли сейчас происходило?