Blue beard motives

      Головная боль ударила прямо по затылку и в некой степени по вискам, однако, желание всё драматизировать у девушки было намного сильнее, и поэтому боль казалась невыносимой. Будто тебе на живую ввинчивают шурупы в черепную кору.        Едва приоткрыв глаза, брюнетка ничего не смогла разглядеть, так как перед глазами была сплошная пелена небытия. Спустя пару минут это прошло, но то, что поддалось взгляду, заставило девушку впасть в панический страх. Девушка находилась в каком-то старом подвале. Стены были из белого заплесневелого кирпича, а кафельные плиты, которые украшали своим видом пол, были идеально чисты, и от них исходил запах гидроксида натрия в смеси с гипохлоритом натрия и заключало всю эту цепочку ПАВ; в русском народе смесь всех этих химических элементов называлось белизной, либо же имела альтернативное название — медицинская хлорка.       Продолжая разглядывать помещение, схожее с названием «подвал», девушка заметила, что с левой стороны по обе стены идет каменная лестница, которая, тем самым, позволяет подеяться на каменный выступ, где красовалась красивая архитектурная печь, за счет неё в помещении было тепло и был источник света. Над этой печью возвышалась большое древнее табло, где выпуклыми и узорчатыми буквами гласило: «Anima datur cecidit Deus. Sic esse fidelis Deus. Si non implere per ordinem, ut Dei potentia flammae sursum super turbidique anima».*       На некоторых из букв уже стали виднеться зараженные участки ржавчины. Но и эта маленькая глупость никак не могла отнять всей красоты у этой стальной и древней реликвии, наоборот, даже придавала ей какой-то загадочности.       Продолжая осматривать помещение своим дрожащим взглядом, девушка заметила на стене, где свет едва проскальзывал, силуэты странных инструментов и рядом с ними стоящий не очень низкий стол. На столе стоял металлический поднос, который закрывал собой обзор на то, что лежит внутри него.       И только когда девушка закончила разглядывать это стерильное помещение, только тогда она и заметила, что сама была прикована к одному месту. Её руки, которые где-то скрывались за её спиной, нестерпимо ныли от стянутых на запястьях кабельных стяжек, и по тому, как крепко были её руки прикованы к металлическому крючку, воздвигающимся где-то из по пола, руки были связаны не одной стяжкой, а с пару троек, чтобы уж наверняка.        Прошло уже достаточно много времени, глаза уже приняли красный оттенок от раздражения собственной органическо-солевой жидкости. Девушка даже не знала сколько сейчас время, день ли или ночь и как долго она здесь уже? Так как у неё не было ни единой вещи, что указывала бы на время, она была дезориентирована во времени. Сколько бы она не пыталась высвободить руки, стяжки никак не поддавались ослаблению, а руки уже были стерты в кровавые ссадины.        Спустя еще долгое время потупленного взгляда в потолок, девушка услышала шаги над головой. Похоже, кто-то вошёл в дом. Только она захотела вскрикнуть о помощи, как сама же себя и остановила: а вдруг это был вовсе не её спаситель, а, наоборот, тот, кто её похитил? Панический страх снова ею овладел, она боялась: а вдруг в любую минуту сейчас могла бы отвариться дверь, и в неё вошел бы хрен знает кто и ради какой цели?       Шаги резко затихли, из-за чего её и так не целые нервы заиграли собственный оркестр.         Прошла минута, две, четырнадцать…       Шагов так и не послышалось вновь, на основание данных фактов девушка сделала вывод, что в доме есть ещё один этаж, куда и мог направиться её потенциальный похититель.       Сведя свой страх к минимуму, она вновь устремила свой взгляд на идеально гладкую поверхность потолка над головой.       Время шло медленно, даже раздражительно, было очень тихо, только треск угля в печи. Это было даже очень странно: сколько бы не горело пламя, а угли всё ещё не истлели. Едва ли чуть-чуть, и девушкой овладел бы сон.       Но сон тут же отогнал звук вновь появившихся шагов над головой, они прошли мимо девушки и направились в сторону печи, но, не дойдя до неё, свернули к стене и затихли только тогда, когда дошли до упора.       Тишину тут же нарушил резко раздавшийся  звук включившейся музыки. «The Hollies – We are through» — эта песня была полностью неизвестна для девушки, но под эту музыку появилось ритмичное отстукивание каблуком обуви. Возможно, именно сейчас эта песня больше всего подходила под настроение данной личности, той, что поверх её головы.         Хоть и звукоизоляция в подвальном помещении была надежной, но всё равно можно было расслышать быстрое постукивание ножа по доске. Этот кто-то поверх неё умело обращался с ножом и, судя по всему, готовил себе… обед… ужин или, возможно, и вовсе завтрак?  Без понятия, у девушки не было даже маленького окошка в подвале, чтобы хоть как-то узнать, что же там на улице: яркое осеннее солнце или же холодный и настолько очаровательный полумесяц.        Запах…       Сквозь миллиметровые щели стал просачиваться приятный запах приготавливаемой еды. Сквозь всю эту дискуссию запахов можно было отчетливо различить запах специй, базилик… гвоздика и… и щепотка куркумы…       В этот момент её организм предательски почувствовал сильный голод, будто она не ела несколько дней, хотя, кто знает, может так и есть?       Прозвенел таймер на духовой печи, напоминая о том, что блюдо уже готово. Спустя много долгих и не известных для девушки композиций, началась та, которую она наконец-то могла опознать.       «Tom Odell - Can”t  Pretend» — неподходящая музыка для данной ситуации девушки, не так ли?       Шаги над её головой стали вновь перемещаться, музыка перешла на фон. Взгляд девушки метался в том направлении, где проходили шаги. В конце концов, её взгляд устремился в мало освещаемый угол. Девушка этого и опасалась. Послышался глухой звук, и дверь отварилась, пропуская вперед себя яркий и приятно теплого оттенка свет. Он осветил впереди себя висящую доску, где были фотографии разных девушек, вырезки из газеты и яркие желтые стикеры с записанными в ручную заметками. От них отходили яркие красные линии, нарисованные маркером. Страх вновь обнял всё тело девушки, как только на первую ступеньку вступила нога.         Теперь же в зрачках девушки стал проявляться темный силуэт, который начали размывать только что выступившие слезы. *«Anima datur cecidit Deus. Sic esse fidelis Deus. Si non implere per ordinem, ut Dei potentia flammae sursum super turbidique anima» — «Падшему богу отдана душа. Так будь же богу верен ты. Не выполнишь наказ, да вспыхнет божья участь над душой твоей чернильной».