♬ Apocalyptica – The Unforgiven
В небе моем, как на синем поле, Осыпаются грезы, гаснет звезда. Все мои грезы – сны, и не боле, И не свершаются никогда. Не каждая ива – плакучая ива, Не у каждой розы розовый цвет. Я знаю героев, бегущих трусливо, И дверь, на которой запоров нет. Ни страсти, ни пыл ничего не значат. Все, что мы говорим, есть ложь. Сердце отноет. Глаза отплачут. А с голого разума что возьмешь? (Гийом Аполлинер)
– Она прекрасна, не правда ли? Самое банальное и самое откровенно-простое, что можно о ней сказать. Лиза дель Джокондо. Я имел честь говорить с ней однажды – и мог бы теперь, спустя столетия, без зазрения совести утверждать, что картина чересчур льстит ее давно канувшей в лету красоте. Но вот само произведение искусства… Когнитивный диссонанс. Экзистенциальный катарсис. Надрыв и молчание. Я редко позволяю себе улыбаться, но сегодня, в это мгновение, вторя Моне Лизе, позволяю легкой тени мимолетного счастья пролечь в уголках моих губ. Не каждая картина, несущая в себе свет ее создателя сквозь века, способна обладать магией раскрывать смотрящему ей в сердце свои потаенные мысли, страхи и чувства. Этой посчастливилось стать именно одной из них. – Леонардо был мастером своего дела, – сухо отвечаю я даме, что решила завязать со мной эту ни к чему не обязывающую беседу. Таков недостаток Лувра и подобных музеев – но что поделать, раз за возможность созерцать вечность порой приходится платить необходимостью присутствовать в обществе. Делаю шаг в сторону, собираясь уйти, как слышу слова, пожалуй, одни из немногих, что вообще способны меня заинтересовать и вынудить остановиться: – "Она старше скал, среди которых расположилась, как вампир…" Девушка не смотрит на меня – лишь на картину. Цитирует наизусть строки Уолтера Патера. Да еще какие… Мало того, что бьет в самое сердце моего увлеченного искусством разума, так еще и явно намекает на то, что ей известно, кто я такой. Глупо, интригующе и отталкивающе одновременно. Впрочем, на мгновение я поддаюсь порыву. – "Она умирала много раз и знает тайну загробного мира", – вторю ей я, делая шаг навстречу. Время словно замирает вокруг нас. Есть только я и эта молодая леди – в унисон вторящие строки из эссе о Джоконде. "Она погружалась в глубины морей и путешествовала за драгоценными тканями с восточными купцами..." Впрочем, мой разум так легко не отвлечь. За этой маленькой мистерией тайны я успеваю уловить, что дама передо мной – эта крохотная ценительница прекрасного с американским акцентом – совершенно не человек. Пахнет иначе. Ей повезло, что она не вампир. Ведь будь это так – я, почуяв ее за сотни метров, вскоре бы уничтожил, даже не разбираясь, как она посмела нарушить мое личное пространство. Так кто же она? – Вы знаете, кто ценит красоту так же, как и вы, мистер Цепеш? На самом деле, к этому моменту я уже начинаю догадываться. – Раз вы знаете мое имя, позволите узнать ваше? Теперь, когда все идет не совсем по сценарию, который, очевидно, был четким и слаженным в голове этой прехорошенькой леди, я вижу, как она едва-едва краснеет. Точно не вампир – но и от человека в ней все же слишком мало. И при всем при этом – совершенно, обескураживающе бесповоротно меня не боится. Хотя стоило бы. – Мия. Меня зовут Мия, – в отличие от меня, эта ценительница высокого искусства улыбается во весь рот и протягивает мне руку – не для галантного поцелуя, а для бойкого рукопожатия. Я демонстративно прячу руки в карманы брюк. – Просто Мия? – разворачиваюсь к картине, делая вид, что мне это совершенно не интересно. – Вы не ответили на вопрос, мистер Цепеш. Вы знаете, кто ценит красоту так же, как и вы? Это не простая дежурная фраза. Узкий круг моих знакомых среди сообщества вампиров, тех, кому я хоть немного доверяю, использует ее, как некоего рода кодовую фразу. Но я буду не я, коли стану верить каждому, кто попытается приблизиться к моей персоне, используя американку во время моего кратковременного личного визита во Францию, о котором не знал никто. Инстинкты подсказывают мне, что что-то здесь не так. – Таких много, – уклончиво отвечаю я. – На то она и красота. От моего острого слуха не укрывается то, как напряженно вздыхает моя новая знакомая. Не могу удержаться от соблазна наблюдать за ней боковым зрением – и вижу, что девушка теперь совершенно сбита с толку. – Послушайте, – леди переступает черту и приближается ко мне почти вплотную. Я едва сдерживаюсь от того, чтобы не схватить ее за глотку прямо здесь. Из уважения к госпоже дель Джокондо я не стану избавляться от девчонки у нее на виду, хотя тот факт, что та касается ладонью моего предплечья, заглядывая прямо в глаза, простить мне будет весьма и весьма затруднительно. – Вам нужно встретиться. Он рассказал мне вашу историю… У меня не так много времени. Просто… Адрес уже у вас в кармане. – Мия… – я сдержанно втягиваю носом воздух, стараясь сохранять хладнокровие. – Ваши картины. Их похитил тот, кто ценит красоту так же, как и вы. Ну же, мистер Цепеш. Неужели я зря рисковала?.. В тот момент, когда импульсивную леди захлестывает плохо скрываемое отчаяние на пару с яростью, меня же с головой накрывает волна черного, непроглядного горя, смешанного с ненавистью. Время снова останавливается, мир меркнет, свет глохнет, поглощая все звуки – остаемся лишь мы двое, эта неугомонная девчонка, что посмела бередить своими неосторожно брошенными фразами мои давно замумифицированные раны, и я. Тот, кто физически ощущает, как рвет голыми руками грудную клетку этой слабой человеческой девке, вырывает ребра и переламывает хребет. Чья ярость способна расплавить атомы вокруг – настолько сильно эта хрупкая, ничтожная девчонка вывела меня из себя. Иначе как объяснить эту черную пелену перед глазами, застилающую буквально весь остальной мир? Через мгновение, когда я снова обретаю способность дышать, а окружающая реальность проясняется, понимаю, что девчонки рядом уже нет. Пальцы сжимают дешевый листок бумаги, на котором криво выведены буквы. У нее словно даже почерк с американским акцентом. Мне хватает одного взгляда в сторону шлейфа ее аромата – и заметить последний взгляд своей новой знакомой, который она бросает через плечо, уже будучи у выхода. Мия. Кто же ты, дьявол тебя дери? Слабый человечек, который обладает способностями вампира, настолько сильными, что даже моя воля оказалась тебе подвластна – иначе объяснить собственное помутнение, в результате которого я ее отпустил, я не могу. Чуть более внимательного взгляда на записку мне оказывается достаточно для того, чтобы подавить в себе новый рык ярости, из-за которого хочется стереть Лувр в порыве слепого гнева с лица земли. Под неровно выведенным адресом пункта назначения где-то в Бельгии и назначенной даты встречи ровно через неделю, значится подпись. Мия Ван Арт. В иной ситуации я бы исчез, как и всегда, пресекая любые незапланированные контакты из внешнего мира. Но, похоже, в этот раз ситуация вынуждает меня встретиться со старым "другом". Никогда не любил бесцельные игры, провокации и подначивания... Кажется, пора напомнить тебе об этом, Виктор.