Приключения аниматроников

— Ну, если об этом никто не узнает… - сказал кролик, повесив уши окончательно вниз. Кажется, что данная тема, которая сейчас пойдёт, будет очень больна для него. — Конечно же никто об этом не узнает! Ты можешь нам доверять, не бойся, — сказала весело Мангл.       Посчитав, что на его новых друзей можно теперь положиться, Спрингтрап нехотя, но медленно начал свою историю. Он действительно хотел, чтобы эта история осталась глубоко в тайне, но раз уж на то пошло, то... — Когда-то давно, когда мне было пятнадцать лет, а моему младшему брату одиннадцать, наши родители решили в один день поехать к своим давним одноклассникам — мама говорила, что у её подруги день рождения и они решили поздравить её всем классом, который будет собран у её подруги в доме. За нами осталась следить бабушка — мать моего отца. И вот, когда родители уехали, а бабушка смотрела телевизор, я позвал Фредбера к нам. Мы играли, веселились, дурачились и хохотали до слёз. Позже мы неожиданно ворвались к бабушке в комнату и увидели, что она плачет. Я подошёл к ней и хотел спросить что случилось, но мой взгляд упал на телевизор, где была взорвана машина и в ней находились наши родители. Мать — была белой как мой брат, отец — был зелёный как и я. Фредбер с братом тоже это заметили — брата всего трясло от увиденного и не мог ничего сказать, а я забился в первый раз в истерике, Фредбер стал меня успокаивать, — на этом моменте Спрингтрапа начало трясти, его зубы стучали настолько сильно и громко, что этот кляцк слышали все аниматроники. Спрингтрап обхватил себя руками, будто бы от зимнего холода, хоть погода была летней и даже жаркой. Никто из аниматроников не осмелился что-либо сказать или перебить, практически все дышали медленно, никто из присутствующих не смеялся над ним. Спрингтрап, чтобы перевести дух и наконец успокоиться, решил облокотиться на спинку стула и, немного успокоив свой давно потухший, детский страх, продолжил: — А дальше было ещё хуже… Когда моему брату стало тринадцать, он начал каждый день выпивать… Мне пришлось его выгнать так как мне уже надоело убирать за ним разбитые бутылки, а после, укладывать в кровать. Я остался один с бабушкой. Потом как-то ночью я услышал будто во сне своё имя. Я медленно открыл глаза и тут же понял — это не сон вовсе! Это бабушка звала меня. Я быстро вскочил с кровати и побежал в её комнату — заскочив к ней, она мне сказала шёпотом «Прощай, Спрингтрап». Я не мог поверить — моя бабушка умирает! Я сказал, что пойду вызову скорую, но она сказала, что будет поздно, когда я дозвонюсь до них. Я хотел быстро взять телефон, но ноги не слушались меня развернуться назад. Меня охватила паника «Что?! Почему?! Зачем?!» — думал я, понимая, что это последняя её жизнь. Я в слезах бросился на колени перед её кроватью, взял её ледяную, как лёд, руку, целовал и просил, чтобы она от меня не уходила. Я говорил, что не выживу здесь один, а она улыбалась мне в глаза. Я сказал, что сойду с ума от одиночества, но она лишь снова улыбалась! Последнее, что она сказала — это то, что Фредбер мне поможет со всем этим и перестала дышать, смотря в потолок. Я её несколько раз звал, в надежде, что она хоть что-то мне скажет, но тут же поняв, что её слов больше не получу, начал орать, истерить, психовать, бросать вещи и посуду по всей комнате чтобы хоть как-то успокоить себя. Утром пришёл Фредбер, уточнить, сегодня хоть я приду в школу или нет, но увидев, что по кухне и комнатах разбросаны вещи, Фредбер изначально подумал, что сюда воры пробрались и я старался выгнать их из дома, не подпуская к бабушке. Фредбер тихо зашёл в мою комнату, где я спал. Он спросил меня, что здесь произошло, как только я медленно открыл глаза. Ещё больше он испугался за мои глаза — они были не изумрудные, как сейчас, а местами кроваво-оранжевые. Всё, что я смог произнести — это лишь то, что бабушка умерла и теперь только он остался у меня в жизни и уткнулся в подушку, почувствовав твёрдый ком в горле. Фредбер осторожно открыл дверь в комнату бабушки, но дверь быстро повалилась на пол, после чего он терпеть не может их. Оказывается, я в приступе истерики не заметил как выломал её, чуть оторвав от стены. Фредбер вернулся в мою комнату — я сидел на краю кровати, немного успокоившись. Мой вид был жутко страшен — описывать вам его я не стану. Мой друг позвонил нашей классной руководительнице, сказав, что я и Фредбер не придём в школу так как моя бабушка умерла. Но так как я часто прогуливал уроки, и лгал, что или болею, или бабушка будто умерла, она, естественно, не поверила Фредберу. И как только я снова начал терять себя, она сразу поняла и сказала нам месяц не ходить в школу, потому что истерика и сломанная психика — это так быстро не лечится. Но моя психика уже с самого детства была сломана, когда… ну… вы поняли уже, — закончил Спрингтрап. — Мне очень жаль тебя, Спрингтрап. Честно — сказал Фредди, сочувствуя товарищу и даже понимая, что он сам созданный из фабрики и у него никогда не было родителей. — Фредди, я даже… я даже спорить с тобой не хочу, но… я должен это сказать. Могут… меня понять лишь те… у кого есть родители, — сказал дрожащим голосом Спрингтрап. — Или… или уже были. — А кто такая Баллора? — спросил Фокси, чтобы заставить Спрингтрапа волноваться и одновременно с этим перевести тему. — Я… сильно устал, Фокси. Давай уже завтра? — спросил Спрингтрап, повесив голову вниз, его уши слегка прикрыли морду. — Уже вечер. Я не хочу вновь психовать и вспоминать то, что было очень давно, хоть мне кажется, что это было ещё вчера. — Да… Кхм! Уже одиннадцать часов вечера и правда пора спать, а завтра нам предстоит много работы, — сказал Фредди.       И правда, что уже вечерело - ведь постепенно начало темнеть, из-за чего небо было розовым как пышная сахарная вата, но без палочки и её очень много. Настолько много, что её так и хочется полностью поглотить и съесть. Но так как сегодня лето, а это значит, что темнеет крайне медленно, то можно ещё немного разглядеть в порядке вещей поляну и половину солнца, которое плавно и медленно уходило за горизонт, будто бы оно не хочет прощаться с нами и хочет ещё немного погреть нас, а в особенности Спрингтрапа, которому, кажется, что в эту тёплую ночь будет очень холодно.       Аниматроникам было неудобно в данный момент — сначала они видели Спрингтрапа весёлого и активного аниматроника, который рассказывает очень интересную и забавную историю с несползающей улыбкой, которая, в последствии, куда-то исчезла, но когда он начал говорить о своих родителях, то это уже больно задело всех.       Первым решил встать Фокси и пойти в бухту. Фредди, не проронив ни слова больше, кроме «Пора спать», тоже встал и пошёл спать, Чика с Бонни последовали за ним. Остались наедине лишь Мангл и Спрингтрап, сидевшие на стульях друг против друга.       Из-за свисавших ушей Спрингтрапа, Мангл не могла разглядеть его глаза и настроение — не могла узнать по глазам, какие мысли у этого кролика сейчас, какие эти зелёные глаза придают его морде вид после рассказа, какие были несколько часов назад до него.       Мангл встала из-за стола, подошла тихо и незаметно для Спрингтрапа к нему, и осторожно тронула его за плечо — тот даже не вздрогнул, будто зная, что она так и сделает. "Он знал это?" - удивилась лисица, встрепенувшись. Она хоть и знала, что Спрингтрап ещё тот таинственный аниматроник, но не настолько, чтобы пугать уже очень близко. Но её вдвойне напугал и холод, который сильно исходил от него. Или это прохладный ветер из щелей? Да нет же - аниматроник весь ледяной. — Спрингтрап, пойдём спать? - набравшись смелости, спросила лисица, когда отпустила плечо кролика.       Спрингтрап молчал и не тронулся с места. теперь стало ещё страшней. Она замешкалась - стоит ли теперь ей вообще общаться с ним? — Спрингтрап? Ты можешь пойти в нашу с Фокси бухту. Идём.       Громкий вдох, что сильно испугал Мангл и она сделала шаг назад, выдох и Спрингтрап встал из-за стола, идя за ней. Дав ему войти в бухту первым, Мангл разбудила Фокси, который только заснул. — Фокси, ты не против, если Спрингтрап с нами будет спать? — Конечно же не против. Неужели места мало? — Да, мало. Эх. Надо будет сказать Фредди, чтобы сделал нам с тобой нормальную бухту, а не эту конуру для собак.       Наконец все легли спать. Спрингтрап во время разговора Мангл и Фокси не проронил ни слова, хоть так хотелось снова заплакать, как маленькому ребёнку, заплакать и упасть на колени перед ними, хотелось сказать, что он чувствует сейчас, что он чувствовал раньше, когда был ребёнком.