CLOUDS

На следующий день после хеллоуинского лайва у Хибари был выходной, если не считать репетицию поздно вечером. В свободное от музыки время он подрабатывал администратором в неформальной кофейне рядом с домом, где зачастую и завтракал — и не в свои смены тоже. В конце концов, одной сценой не прокормишься, тем более сейчас, когда от былой популярности остались лишь неприятные воспоминания. То, что было до CLOUDS, стоило бы ценить, но у Хибари с прошлым отношения не складывались. Он с ним в буквальном смысле порвал. А заводить спонсоров среди поклонниц, как делали многие коллеги, ему не позволяла гордость. После лёгкой пробежки Хибари принял душ и уже по дороге к кофейне достал телефон, чтобы просмотреть новости. Помимо нескольких сообщений от разной степени знакомых, его ждала целая сотня уведомлений в Твиттере. Тут сомневаться не приходилось, чьих рук это дело. Естественно, Мукуро понаписал какой-нибудь пошлятины по поводу вчерашнего, не забыв прикрепить самое неудачное для Хибари фото. Даже смотреть не хотелось, но всё же любопытство победило. Давно у него такой активности в соцсетях не происходило. На удивление сообщение Мукуро оказалось не таким уж мерзким, как Хибари ожидал. Несколько строчек о том, как было здорово, как он всем благодарен. Ну и приписка в конце невинная, совсем не в его стиле — о том, что никаким вампирам он не по зубам. Фотографий оказалось несколько, на двух из них красовалась исключительно физиономия гитариста, на третьей — он вместе с Хибари, а на четвёртой поместился весь состав их группы. В этих идиотских костюмах, уставшие, ещё и плохое освещение закулисья накидывало по несколько лет каждому. И всё же в этих снимках было что-то хорошее, настоящее, в отличие от тщательно заретушированных работ профессиональных фотографов. Быстро пролистав ответы вчерашних благодарных зрителей и просто мимо проходивших, Хибари репостнул твит Мукуро, не удержавшись от маленькой шалости. Короткий комментарий «Ещё посмотрим» и кровожадно ухмыляющийся смайлик даже приподняли ему настроение, стоило просто представить реакцию Мукуро, который, конечно, отойдёт быстро и придумает что-нибудь поинтереснее. Эта игра их обоих затягивала куда-то не туда, но Хибари предпочитал не думать о последствиях и мотивах. — Доброе утро, — на пороге кофейни с ним сонно поздоровался Рёхей. Он работал на доставке, попутно выполняя мелкие поручения, и как раз привёз расходники и зёрна, коробки стояли у запертой двери. Сменщик Хибари редко утруждал себя ранним подъёмом, а начальство относилось к нему чрезвычайно благосклонно. — Давно ждёшь? — вместо приветствия поинтересовался Хибари. Рёхей пожал плечами и протяжно зевнул. Вообще-то обычно он буквально излучал энергию, в первую их встречу Хибари подумал, что этот парень работает на вечном двигателе. Слишком бодрый, слишком громкий. А недавно влюбился и вроде бы даже собирался жениться, поэтому работал за троих, чтобы обеспечить будущую семью. Энтузиазма Рёхея Хибари не понимал, но не в своё дело не лез. Ключи от кофейни Хибари носил на общей связке с личными — не впервые ему открывать заведение вот так, по случайности. Он бы мог подставить сменщика, чтобы того уже приструнили, но тогда придётся искать другое место для утреннего перекуса. Может, даже и другое место работы. Потому что патлатый крикливый придурок с идиотской кличкой вместо имени находился в дружеских отношениях с владельцем бизнеса. Пару раз Хибари видел, как они задушевно дрались — не всерьёз, а с азартом и страстью. Это было забавное зрелище, учитывая, что обычно Занзаса лишнего движения сделать не заставишь. — Слушай, Хибари, — позвал Рёхей, когда затащил коробки внутрь и бегло проверил по списку, всё ли в порядке, — у тебя девушка ведь есть? Ну, ты же наверное популярный, на музыкантов вечно девчонки вешаются. Хибари в это время поставил кипятиться воду для чая и думал о том, что бы он хотел съесть, а вопрос Рёхея застал его врасплох. Девушки у него не было и быть не могло в принципе. И лучшее, что можно было представить в роли девушки рядом с собой, — это Мукуро во вчерашнем платье, но это уже совсем какие-то извращённые фантазии. — У меня нет на это времени, — осторожно ответил Хибари. Рёхей тяжело вздохнул и опустился на стул за стойкой. — Как-то всё… не так, — сказал он. — Не так я всё представлял. Хибари промолчал. Он не хотел знать подробности чужой личной жизни, поэтому занялся едой. После вчерашнего лайва организм требовал углеводов. Пара круассанов с шоколадным соусом пришлись в самый раз. Сладкое Хибари ел редко, в особенных случаях, искренне считая, что оно плохо действует на голос, и всё же позволял себе немного расслабиться. — Она хорошая, просто… я не всегда её понимаю, — продолжал Рёхей. Он не искал сочувствия, желая всего лишь выговориться. Хибари ему не мешал. Даже подшучивать над ним не тянуло. — Знаю, я не очень-то сообразительный, вот что мешает сказать мне всё прямо, а? Все эти намёки, а потом обиды… Изображая равнодушие перед Рёхеем, Хибари лукавил. И про отношения он знал гораздо больше, чем хотелось бы, а уж про неправильные, проблемные, противоречивые отношения уж тем более. И обсуждать эту тему не стоило, чтобы случайно не посоветовать Рёхею бросить подругу и не мучиться. В зал зашла одна из официанток, помахала им рукой и скрылась в служебном помещении. Хибари поспешил расправиться с завтраком и покинул кофейню, оставив раскисшего Рёхея за барной стойкой — он продолжал что-то то ли рассказывать, то ли рассуждать вслух, совсем не замечая отсутствия слушателя. На обратном пути Хибари завернул в любимый парк с искусственным водоёмом, где плавали карпы. В этом месте обычно малолюдно и тихо, разве что весной стягиваются толпы на цветение. Но сегодня никто не мешал насладиться тишиной перед репетицией, на которой, конечно же, никакого спокойствия ждать не приходилось.

***

Первым всегда приходил Тетсу, потому что работал неподалёку, он и график специально подстроил под ночные репетиции, чтобы не тащиться через весь город из дома. Хибари всякий раз заходил в набитую аппаратурой комнатку под оглушительное барабанное соло. Вот и сегодня Тетсу не сразу заметил его появление, продолжая увлечённо стучать. Хибари повесил куртку на вешалку, устроился на диване. Репетиционную точку они снимали на постоянной основе, так что посторонних тут не бывало. Они и инструменты тут оставляли, и кое-какие организационные вопросы решали — потому что происходило это зачастую поздней ночью, когда все приличные заведения в округе уже не работали, а собираться у кого-то дома было неудобно, слишком далеко друг от друга жили, да и всяких других обстоятельств хватало. Мукуро вечно жаловался на соседей, которые жаловались на него. Фран жил не один и гостей водить, как он утверждал, ему не разрешали по каким-то соображениям безопасности этих самых гостей. В принципе, Тетсу никогда не возражал против посиделок у него, но чтобы доехать до его дома каждому требовалось не меньше пары часов. В итоге за полгода репточка превратилась в настоящее убежище, тут даже мини-холодильник имелся. И плед с подушкой — на случай, если кому-то понадобится переночевать. С владельцем здания проблем никогда не возникало, он был хорошим другом их менеджера и сам когда-то в молодости играл, так что относился с пониманием. Хибари кивнул на приветствие Тетсу и хотел было уже сказать ему, чтоб продолжал играть, но тот уже встал из-за установки и подошёл к нему. — Только что Иемитсу заходил, вы с ним встретились? — спросил Тетсу. Своего менеджера и по совместительству директора лейбла они звали по имени, такое условие он поставил — не хотел чувствовать себя старым. Хибари покачал головой. — Он пообещал нам какой-то сюрприз, что-то у меня нехорошее предчувствие. — Его сюрпризы ничем хорошим обычно и не заканчиваются. Та поездка к морю мне до сих пор в страшных снах снится. В первую же неделю существования их коллектива Иемитсу собрал их всех и куда-то повёз на машине, обещая то ли познакомить с кем-то интересным и нужным, то ли показать площадки, с которыми можно договориться о лайвах. В показаниях он путался, но никто из них не пытался спорить — ну не в лес же их везут убивать. Да, не в лес, всего лишь на пляж, где Иемитсу снял домик на два дня, несмотря на то, что до начала купального сезона ещё далеко. Подумать о том, что у кого-то из музыкантов имелись другие планы, обязательства или простое нежелание проводить время настолько бесполезно? Нет, зачем же, это не в его стиле. Никаких вещей они, конечно же, с собой не взяли. Но и скандалить не спешили, всё-таки не планировали распадаться так рано. Посидели немного у воды, пожарили мяса, поговорили о работе. Очень скованно, осторожно вели себя друг с другом, знакомы ведь толком не были. А потом, ближе к вечеру, Мукуро с прискорбным видом сообщил, что у него умерла тётушка и просто свалил. Сейчас вспоминать об этом забавно, но тогда Хибари был уже настолько зол из-за сложившейся ситуации, когда и терпеть больше нельзя, но и срываться тоже, что побежал за Мукуро следом без объяснений. Иемитсу не пытался их остановить и, как рассказал потом Тетсу, даже сочувствовал всерьёз, говорил что-то о том, какой Хибари замечательный друг. Как будто он действительно поверил Мукуро. Позже они немного лучше его узнали и поняли, что не такой уж он и идиот, каким хочет казаться, а очень даже продуманный тип. А в тот вечер Хибари шёл с Мукуро по обочине и слушал живописные ругательства в сторону начальства. Попутку они так и не поймали, дошли до станции пешком. Злые, уставшие и замёрзшие. Тогда-то Мукуро и узнал об одной особенности Хибари — узнал и почему-то никогда не пытался подколоть его на этот счёт или рассказать об этом кому-то ещё, чтобы посмеяться. Наоборот, помогал с ней справиться. — Ты серьёзно? — прошипел Мукуро после третьего круга вокруг станции. А Хибари уже так дрожал от холода, что и ответить не мог. Апрель хорошей погодой не баловал, к вечеру и вовсе стало невозможно, а одет он был совсем неподобающе. Тонкая кожаная куртка и футболка не спасали от пронизывающего ветра. Внутри неуютного, маленького, продуваемого со всех сторон помещения станции было не лучше, поэтому Хибари и решил согреваться пробежкой, но дождь всё испортил. — Отвали, — только и смог огрызнуться Хибари. Он не переносил холод, он ненавидел холод и свой организм — хотя бы из-за таких вот моментов. Он чувствовал себя слабым. — Так дело не пойдёт. Вообще-то завтра у нас репетиция, я собирался показать тебе кое-какой материал и послушать, как ты споёшь, а не прокашляешь его. Хибари непонимающе покосился на него. — Я этого козла завтра собственными руками придушу, — продолжал Мукуро, принявшись снимать с себя толстовку, под которой оказался тонкий свитер. — Будет мне ещё вокалистов портить… — Эй, ты что делаешь? — возмутился Хибари, когда толстовка Мукуро оказалась на нём. — Поезд прибудет через пятнадцать минут. И этого времени вполне достаточно, чтобы в Токио я привёз твой окоченевший труп. А этого никому не надо. Так что одевайся и не спорь. И в тот промозглый апрельский вечер чужая, так любезно предоставленная, одежда не стала самым странным происшествием. То, что толстовка не особо помогла, Мукуро понял сразу и притянул Хибари к себе. Он оказался настоящей печкой. Даже в тонком свитере он излучал столько тепла, что хватило бы на всю их группу. — Только не подумай лишнего, ладно? Я стараюсь быть командным игроком, это у меня раньше плохо получалось. Они так и обнимались на перроне до прибытия поезда, даже о чём-то говорили. А потом, в Токио, разъехались в разные стороны, будто ничего и не случилось. Да и не случилось же. Вот только толстовка Мукуро до сих пор лежала у Хибари дома — тщательно выстиранная, упакованная. Так и не довелось случая её отдать. А командным игроком у Мукуро стать вполне получилось, они вообще удивительно хорошо сыгрались, несмотря на различие в характерах. Ещё бы приходить вовремя научился. Мукуро и Фран вместе завалились на десять минут позже оговоренного времени и о чём-то спорили друг с другом на ходу, абсолютно не замечая возмущения Хибари. — Нет, это просто тупо. И ты тупой. И не спорь со старшими, — бубнил Мукуро, снимая верхнюю одежду. — Здорово, что ты наконец признал себя старой развалиной. Может, пора искать тебе замену? — с привычным пофигизмом отвечал ему Фран. — Мозгу твоему пора искать замену, этот уже не работает. Они могли спорить из-за какой-нибудь сущей ерунды часами — будь то рабочий момент или меню в соседнем кафе. Хибари старался не вникать в суть и пресекать такие перепалки, но сегодня среагировал не сразу, засмотревшись. Мукуро был одет во всё чёрное: плащ, узкие джинсы, длинный тонкий шарф. На волосах блестели капельки воды, видимо, пошёл дождь. В ушах блестели многочисленные серьги, которых, как казалось, с каждым днём становилось всё больше. Лёгкая злость, тенью лежавшая на его лице, ничуть его не портила, наоборот, украшала. — Между прочим, моя басу тяжелее твоей гитары, так что аргументы у меня весомее. — Фран, быстро скинувший верхнюю одежду, никак не унимался. — Твоя басу — это единственное, что удерживает тебя на земле, давно бы ветром унесло. Под плащом у Мукуро оказался тонкий свитер с глубоким вырезом — ещё один из его огромной коллекции. Он приглаживал волосы, не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале. — Это типа… комплимент, что ли? — Заткнитесь. — Хибари наконец пришёл в себя. — Оба получаете штраф за опоздание. Тетсу за установкой слишком громко усмехнулся в повисшей тишине, понимая, что такими заявлениями Хибари только усугубляет ситуацию. — Ну вот, приехали, — вздохнул Фран, мигом принявшийся изображать деятельность. Мукуро тоже подошёл к стойке со своими гитарами, но с совершенно другим видом. — Я рассчитывал, что ты будешь подобрее после вчерашнего. Каких-то десять минут… Это не считается. — Считается. И каждая секунда этой пустой болтовни тоже. — Так может займёшься уже делом, Кёя? Из нас всех один ты до сих пор сидишь на диванчике и строишь из себя непонятно кого. Мукуро этими своими ухмылочками несомненно заслуживал пары отрезвляющих пинков по рёбрам, но вместо этого Хибари совершил волевое усилие над собой и решил сначала поработать. Следующий лайв должен состояться через три дня, они снова играли каких-то полчаса, зато площадка побольше и среди приглашённых групп заявлены довольно известные. Без лишних разговоров они прогнали две песни из сетлиста, а потом сделали перерыв, потому что Мукуро захотел поделиться новым материалом. Он часто притаскивал обрывки песен — соло, интро, редко что-то цельное. Потому что, как он объяснял, так на него вдохновение накатывало, а Хибари подозревал, что всему виной банальная лень. Мукуро сочинял небольшую часть и показывал остальной группе, чтобы те дописали за него. В принципе, это срабатывало, но не так хорошо, как хотелось бы. Тетсу и Фран энтузиазма не проявляли, занимались только своими партиями, а для песни ещё требовался текст. То, что писал Мукуро, вполне годилось, но Хибари всё равно переписывал чуть ли не полностью под себя. Таким образом работа над одной-единственной песней затягивалась, потому и за полгода они выпустили всего два сингла и записали третий, несмотря на огромное количество сырого материала. В этот раз Мукуро сыграл и даже напел аж целое вступление, куплет, часть припева и мост. Невероятный прогресс. Даже наброски лирики показал, гордо сообщив, что написал всё это вчера, потому что не мог спать. Поверить ему было сложно, учитывая, что все вчера видели, как он ушёл с девушкой, но спорить не стали, чтоб не обижать лишний раз художника. — А почему я должен подобреть после вчерашнего? — спросил Хибари, когда Тетсу с Франом ушли за кофе до автомата в фойе. — Потому что тебе понравилось, разве нет? Ты редко бываешь настолько довольным нашими выступлениями. — Это отличный повод работать усерднее, не находишь? — Нахожу, — кивнул Мукуро. — И я работаю. Эту песню… я хочу написать сам. Полностью. Они сидели на полу, а между ними лежал блокнот. Хибари уже успел оценить количество исчерканных в нём листов и не слишком-то надеялся на Мукуро, но песня ему нравилась. Довольно жёсткая, мелодичная. Пусть и мрачная, как и подавляющая часть творчества Мукуро. Судя по отрывкам лирики, он вообще превзошёл себя. — Ладно, только не затягивай. Я думаю, нам действительно стоит поднажать. Мукуро слабо улыбнулся, и только сейчас Хибари заметил, как плохо тот выглядел. То, что Хибари принял за злость, больше походило на усталость. Тени под покрасневшими глазами, нездоровый цвет лица. Может, он сказал правду о проведённой за работой ночи? Спросить прямо у Хибари не вышло, потому что в комнату зашли Тетсу с Франом, а за ним и Иемитсу. — Всем привет, народ! — Иемитсу громко рассмеялся, огляделся по сторонам, совсем не замечая, как на него отреагировали. — Круто, что вы времени не теряете, вчера вы так зажгли, что мне поступило несколько отличных предложений по поводу выступлений. Но об этом потом! Хочу познакомить с вашим самым преданным поклонником… Хибари, занятый больше своими мыслями, не придал значения словам Иемитсу, а вот Мукуро даже на ноги поднялся. — Ну же, Тсуна, смелей, — странным, капризным тоном сказал Иемитсу кому-то за дверью. А потом они увидели какого-то школьника с затравленным взглядом. — Вот. Это Тсунаёши, он обожает вашу музыку. А ещё он мой сын, у него сегодня день рождения… — Не сегодня, а две недели назад был, — поправил отца Тсунаёши, тот только посмеялся, словно над хорошей шуткой. — А подарок вот сегодня дарю — встречу с CLOUDS! В общем, вы Тсуну не обижайте, покажите, как тут у вас всё… А у меня дела, пока! Они и сообразить не успели, как дверь за Иемитсу закрылась. — Ага, дела, дядя Реборн к нему приехал, пить и буянить будут всю ночь, — пробурчал ему вслед Тсунаёши. Повернувшись, он нервно улыбнулся. — Извините, я не думал, что так получится, не хотел мешать. Я просто посижу тут, не обращайте на меня внимания. — Значит, ты наш фанат? — Мукуро в мгновение оказался рядом с ним. — А сам играешь? — Немного… учусь. У Тсунаёши за спиной виднелся чехол, по-видимому, с гитарой. Хибари не понимал, как относиться к гостю. Выгнал бы, если б не Иемитсу. Да и вид у него какой-то совсем жалкий. Мелкий, тощий — как только в руках гитару умудрялся держать. Ребёнок с огромными глазищами и растрёпанными волосами, будто только что проснулся и забыл причесаться. Они с Мукуро о чём-то болтали, обсуждали инструменты и всякие примочки, точнее, говорил Мукуро, а Тсунаёши скромно поддакивал, уставившись в пол. Тетсу с Франом мальчишкой не заинтересовались, занимались своими делами. — Ничего, что мы и так поздно начали? — не выдержал Хибари, когда Мукуро вынудил Тсунаёши показать свою гитару. — Оя, совсем забыл, — с наигранным испугом сказал Мукуро и ткнул локтем Тсунаёши. — Кёя у нас, конечно, жуткий и страшен в гневе, но ты не волнуйся, на самом деле он очень милый. — И поёт невероятно… — промямлил Тсунаёши. — Это точно, — улыбнулся Мукуро. К мальчишке он явно отнёсся с гораздо большим дружелюбием, чем остальная часть группы вместе. — Посиди там, на диване, а мы поиграем для тебя. — Что ты… — вскипал Хибари, терпение его подходило к опасному пределу, за которым он мог и рукоприкладство к гитаристу применить. — Всё, работаем, не злись. А то всех фанатов распугаешь такими темпами. Петь перед кем-то во время репетиций не было чем-то необычным, взять те же саундчеки перед концертами, когда вокруг бегает столько незнакомых и знакомых людей. Но из-за Тсунаёши Хибари ощущал дискомфорт, казалось, будто его изучают с головы до ног, вслушиваются в каждую ноту, ищут недостатки. Хибари любил петь ещё со школы, несмотря на то, что его тогдашнему имиджу это хобби не подходило. Глава дисциплинарного комитета, гроза всей школы и окрестностей — и вдруг увлекается рок-музыкой. Если бы не один улыбчивый гитарист, Хибари бы вряд ли стоял сейчас здесь, за микрофонной стойкой, и пел написанные для него песни. Улыбчивого гитариста давно в его жизни нет, зато музыка осталась. В конце концов, незаменимых нет, а собственные желания никуда не деваются. Они сыграли композиции с нового сингла, который должен поступить в продажу со следующей недели, когда Мукуро вдруг позвал Тсунаёши. — Ты ведь наверняка знаешь наши песни? Хотя бы старые. Давай со мной. — С тобой? — переспросил Тсунаёши. Под давлением Мукуро он достал гитару и теперь нервно сжимал пальцами гриф — так сильно, что впору было начать волноваться за инструмент. — Да, сыграй со мной. Считай, что это подарок от меня. Ну, не парься, основную программу мы уже отрепетировали, своих-то песен у нас мало, так что, думаю, никто не будет против. Когда ещё выдастся возможность… — Рокудо, — предупреждающе рыкнул в его сторону Хибари. — Хватит изображать из себя звезду. — Думаешь, я перегибаю? — улыбнулся Мукуро. — Неужели не веришь в наше светлое будущее и многотысячные залы? У тебя мало амбиций. Ладно, всего одну песню, Кёя? Я потом тебя очень отблагодарю, можешь увеличить количество моих штрафов вдвое. — Штрафов? — испугался Тсунаёши и попятился к дивану. — Не волнуйся, это всякие мелочи, которые мы делаем для Кёи, когда провинимся. И ему совсем необязательно знать, что нам приятно за ним поухаживать, — шёпотом добавил Мукуро. Хибари шумно вздохнул, мысленно обещая себе сделать что-нибудь с болтливым гитаристом. Не нравилось ему происходящее, просто интуитивно не нравилось. Если бы не позднее время и накатывающая сонливость, он бы понял, что к чему, и не позволил устраивать самодеятельность. Свою слабость в этот момент он ещё долго будет вспоминать и ненавидеть. Хотя его отказ всё равно ни на что бы не повлиял. — Ладно, одну песню. И без меня. — Нет, с тобой. Тсунаёши-кун, какая у тебя самая любимая? Дурацкая затея Мукуро всё-таки осуществилась. Ничего хорошего от неё Хибари не ожидал. Оглянувшись на Тетсу, он поймал его решительный взгляд и понял, что ничего не остаётся, кроме как с достоинством пройти это испытание. А потом устроить сладкую жизнь Мукуро. С подключением гитары и настройкой Тсунаёши справился куда увереннее, словно имел за плечами богатый опыт. Рядом с Мукуро он смотрелся так комично, что Хибари не удержался от усмешки. А потом, когда они начали играть, стало не до смеха. Мальчишка, которого они все приняли за зелёного школьника, выдавал запилы Мукуро с такой лёгкостью, будто сам их сочинил. Он не отставал, не ошибался и даже в паре моментов усложнил партию. Хибари смотрел на них в отражении огромного зеркала, занимавшего всю стену. Пел машинально, не заботясь об идеальности, завороженный игрой Тсунаёши, который, в свою очередь, наоборот никого вокруг не замечал. Когда всё закончилось, Мукуро попросил перерыв и взял с собой сигареты. Он никогда не курил на репетициях, никогда. И вылетевший за ним Тетсу дал понять Хибари, что что-то не так. — Всё в порядке? — озабоченно спросил Тсунаёши, глядя вслед ушедшим музыкантам. — Да нормально, нам просто закругляться пора, — соврал Фран. Вообще-то они планировали остаться сегодня до утра, обсудить ближайший лайв, смену графика репетиций из-за отъезда Тетсу на неделю домой. Но Хибари с ним согласился. Кажется, они вправду закончили. — Ты как домой доберёшься? Отцу позвонишь? — Нет, я на машине, — ответил Тсунаёши сразу, будто не впервые, пояснил: — мне двадцать исполнилось. — Мм, поздравляю, — только и нашёлся Фран. Мальчишка коротко поблагодарил за вечер и попрощался. Когда он ушёл, Фран хмуро посмотрел в сторону стойки с гитарами. — Что это было? — спросил у него Хибари. — Катастрофа.