Мы

— Всем спасибо, репетиция окончена! Голос режиссёра раздаётся над нашими головами, и краем глаза я успеваю уловить мгновенную реакцию Тины. Едва дослушав фразу она подрывается с кресла и несётся к гримёркам на своих высоченных каблуках. Мы с Потапом провожаем глазами стремительно удаляющийся силуэт, пока Настя делится с нами совершенно несущественными мыслями о прошедшем дне. Вздыхаю, нетерпеливо поднимаюсь с кресла. Дима ободряюще похлопывает меня по плечу, кидая красноречивый взгляд в сторону коридора. В отличие от «главной пары года», он никогда не забывает о тактичности. Благодарно улыбаюсь ему и спускаюсь по ступенькам, на ходу стягивая с себя наушник. Дурацкие провода путаются в одежде и заставляют терять драгоценные минуты в ожидании, когда меня избавят от оков микрофона. — Не пыхти, Ромео, успеешь ещё к своей Джульетте, — Потап оказывается рядом и подмигивает мне. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не ответить на его невероятно уместный комментарий. Я вымотан до предела и физически, и морально, и чувствую, что ещё одну перепалку просто не выдержу. Я не разговаривал с ней двадцать два дня. Не касался. Не видел. Блять. Стоит мне доломать очередную стену её ледяного замка, как впереди виднеются две новые. Ёбаная психологическая гидра. Провода стремительно исчезают с моей шеи, позволяя, наконец, избавить себя от гнетущей компании. Коротко киваю ассистентке, сжимающей в руках мой микрофон, и широкими шагами удаляюсь. Путь до тининой гримёрки остаётся где-то за краями сознания, мои виски пульсируют от тоски по ней, лишая разум привычного хладнокровия. Уже у самой двери сталкиваюсь с Орловым. Чернее тучи. Смотрит на меня устало и обречённо, и разводит руки в стороны. — У королевы онлайн-аудиенция с принцем, холопы не приглашены, — встаёт вахтёршей у входа и упирается взглядом в мелькающий от уведомлений телефон. — Ты бы ехал отдохнул, Паш, я её заберу, — тру переносицу, пытаясь разложить по полочкам сознания тревожные сигналы. Похоже, вот-вот взорвусь не только я. — Маловероятно. Не отрывая глаз от телефона палач обрубает мои планы на сегодняшний вечер и что-то активно печатает. Хмурюсь, вглядываясь в опущенный и покрытый испариной лоб. Внезапно понимаю, почему Тина дала Орлову именно такое прозвище. Паша поднимает голову и медленно выдыхает. Внимательно рассматривает каждую эмоцию на моем лице и едва не закатывает глаза. — У нас завтра съёмка. И ещё рабочая встреча. И хер знает, что из этого пойдёт не так, сам понимаешь, — палач выразительно оборачивается в сторону двери, и мы на секунду замираем, прислушиваясь к происходящему за ней. Меня передёргивает от тревоги и неизвестности. Раньше Тина никогда не прятала разговоры с сыном от своей команды. Тем более от Орлова. — Но, может, у тебя получится забрать её после съёмок? Мы должны закончить около четырёх, и она будет свободна до конца дня. — Тогда давай так, — устало проговариваю, снова потирая переносицу. Воспитание не позволяет лезть к Орлову с расспросами о причинах очередного невроза его маленького босса, и на секунду я даже успеваю позавидовать Потапу, который подобными мыслями не озадачивается никогда. — Я напишу, когда станет понятно по финалу, чтобы… Мы оба дёргаемся, когда в гримёрке раздаётся грохот. Паша поднимает глаза в потолок в молчаливой мольбе, а я протискиваюсь мимо него к двери и захожу внутрь. Омертвевшие рецепторы тут же возвращаются к жизни, почуяв свою госпожу. Тина обладает какой-то необъяснимой способностью управлять всеми моими реакциями, и для этого ей даже не нужно на меня смотреть. Достаточно гипнотизирующего запаха и перманентной ломки по нему. Девочка сидит в кресле, опираясь ладонями в края стола и свесив голову. Поднимает подбородок на звук захлопнувшейся двери и встречается со мной взглядом сквозь тускло освещённое зеркало. Не произнося ни слова двигаюсь в её сторону и, достигнув заветной цели, размещаю ладони на горячих плечах. Тина вздрагивает и прикрывает глаза. — Плохой день? — перехожу на шёпот, стараясь унять бурю в её беспокойном взгляде. Она утомлённо кивает и откидывает голову на кресло. Сквозь подрагивающие ресницы замечаю блеск первых предвестников надвигающейся катастрофы и поглаживаю пальцами женскую шею. — Расскажешь мне? Тина мотает головой, пощекотав мою руку волосами, и шумно выдыхает. Снова закусываю щеку изнутри в попытке контролировать рвущиеся наружу вопросы. — Хорошо, видимо, придётся подождать ещё три недели, — на выдохе прислоняюсь губами к пшеничному затылку и втягиваю в лёгкие любимый запах. Всё моё существо в блаженстве замирает, впитывая каждый оттенок её неповторимого аромата, и на несколько секунд я прикрываю глаза. Боже, как же я скучал по тебе, малышка! — Почему три недели? — осипший от постоянных перегрузок голос вытаскивает меня из омута наслаждения. Тина через зеркало смотрит на меня настороженно, с каким-то более глубинным вопросом. — Именно столько прошло с нашего последнего разговора. Пожимаю плечами, стискивая в руках нежную кожу. Покоящиеся под ладонями бретельки не выдерживают моего натиска и устремляются вниз, предоставляя мне больше простора для касаний. Малышка выдыхает и дергается, сбрасывая мои руки. — Мне кажется, мы всё это уже обсуждали, — хмурится, прожигая меня тяжёлым взглядом. — Мне кажется, я не нарушил никаких наших договорённостей. Тина скрещивает руки на груди, всем своим видом демонстрируя мне, насколько ей не нравится весь этот разговор. Как ребёнок, ей-богу. Вздыхаю, возвращая себе психологическое равновесие. Обхожу девчонку и присаживаюсь на корточки. Резкий рывок ладонями — и стул вместе со своей драгоценной ношей оказывается повёрнут ко мне. Тина сжимает колени и хмурится от неожиданности, но не перестаёт дуться. Располагаю руки на затянутой ремнём талии и забираюсь пальцами под края джинсов. Нежная кожа моментально покрывается мурашками, а щёки малышки розовеют. — Как с Веней поговорили? Как у него дела? — заглядываю в глаза, продолжая поглаживать талию. Тина смотрит на меня с каким-то болезненным раздражением, которое никак не исчезает от моих прикосновений. Что же тебя так гнетёт, девочка? — Нормально, — отвечает резко, хрипловато и нехотя. — Я так и понял, — нежно улыбаюсь и киваю подбородком на покрытый трещинами экран телефона. Ещё полчаса назад, когда мы сидели на креслах, смартфон был в полном порядке. — Ничего ты не понял! Выплёвывает фразу полушёпотом. Её кипящее раздражение настолько очевидно, что на секунду мне кажется, что я могу протянуть руку и пощупать его. — На самом деле, я и не пытался. Просто очень по тебе скучал, — вслед за ней перехожу на шёпот и кладу подбородок на подрагивающие коленки. Мои руки продолжают блуждать под одеждой малышки, завоёвывая всё новые территории, пока, наконец, я не касаюсь пальцами рёбер. В ту же секунду Тина подрывается, обхватывает моё лицо ладонями и стремительно тянется к губам. Я едва успеваю повернуть голову, как она уносит меня в головокружительном поцелуе куда-то за границы этого мира. Каждая клетка во мне бьется в неистовой эйфории и порождает всё новые и новые взрывы. Касаюсь языком тёплых ненакрашенных губ, медленно провожу по коже, но у девчонки напротив меня, похоже, другие планы. Вжимается в меня ртом, судорожно хватая воздух, втягивает мой язык и совершенно лишает меня кислорода. Чувствую, что скоро задохнусь, но не могу оторваться от этой фурии. — Я тоже скучала, очень, — резко размыкает наши губы, но предусмотрительно продолжает держать меня в своих ладонях. Будто знает, что если отпустит, я тут же потеряю связь с этим миром. Черти в моей голове в исступлении визжат и стонут, совершенно не понимая мотивов тининых поступков. Я снова и снова воскрешаю в памяти все доступные расплавленному мозгу обрывки наших с ней разговоров, но никак не могу обнаружить хоть какое-то объяснение таким резким переменам её настроения. — Верю, — повержено улыбаюсь, ощущая абсолютную стерильность в мыслях. Одним своим движением эта девочка перечёркивает все мои вопросы. Снова опускаю голову на её колени. Проводит рукой по моим волосам, причёсывая, массируя кожу, — но ты могла бы рассказать мне об этом по телефону. Я звонил. — Я знаю, просто всё как-то нервно сейчас, — Тина прикрывает глаза, продолжая гладить меня по голове. Ощущаю нарастающее желание раствориться в этом моменте навечно. — А мне кажется, ты психуешь не больше, чем обычно, — поднимаю голову, чтобы провокационно ухмыльнуться, и девчонка тут же шлёпает меня по лбу. — Какой же ты дурной! — смеётся, качает головой. Похоже, буря миновала. Поднимаюсь на плохо слушающихся ногах и наклоняюсь к самому лицу малышки. — Накажу тебя, если будешь обзываться. Выдыхаю ей в губы, ощущая, как плавится и растекается пространство вокруг нас. Тина успокаивается под моим возбуждённым взглядом и смотрит с предвкушением. Неужели хочет поиграть? — Накажи, — шепчет мне прямо в рот и облизывает губы. Меня пробирает до костей это её соблазнение, и я не сдерживаюсь. Мы одновременно набрасываемся друг на друга, как голодные звери. Сталкиваемся зубами. Рычим от боли и удовольствия, теряясь руками в телах. Стаскиваю девчонку с кресла, вжимаю её в край стола, а себя — в неё. Тина стонет и обхватывает мою шею, снова затягивая в поцелуй. Провожу языком по ровному ряду зубов, веду дорожку к нёбу, захватываю горячий язык в свой плен, и затем ощущаю, как хрупкие пальчики пробираются вниз по моему телу к поясу брюк. Девчонка цепляется рукой за пряжку ремня, оттягивая на себя, и выдыхает мне в рот. Запускаю обе ладони под шёлковую майку и без церемоний протискиваю их под бельё, сжимаю грудь. Тина дугой выгибается от моих прикосновений и хрипло постанывает, когда мои пальцы захватывают соски. Зажимаю их и оттягиваю, практически причиняя боль, пока малышка в исступлении кусает мою нижнюю губу. Очередной стон её удовольствия прерывается громким стуком, и мы по привычке отскакиваем друг от друга, как застуканные в раздевалке школьники. — Тин, нам ехать пора, завтра с утра много дел, — голос Паши несмело просачивается сквозь запертую дверь и уничтожает последние надежды на продолжение нашей игры. Вздыхаю с напускной злобой и лукаво улыбаюсь малышке. Она смеётся, закусив губу, и соблазнительно посматривает на меня. — Только представь, он там стоял всё это время и репетировал фразу, — тихо произношу, приближаясь к девчонке. Она упирается лбом мне в грудь и глубоко вдыхает, пока я заправляю её многострадальную майку. — Дурбецало! — хихикает, скользя губами у ворота моей рубашки, и меня вновь пробирает дрожью. Чувствую, что ещё пара секунд — и никакие доводы Паши не оторвут меня от этой девочки. Отступаю, хитро подмигивая. — Заберу тебя завтра после твоих суперважных дел, малышка. Она удовлетворённо кивает, вздёргивая бровь, и провожает меня глазами. Жар от прикосновений её будоражащего сознание взгляда резко рассеивается, едва за мной захлопывается дверь. Трясу головой, собирая обломки мыслей воедино, и перевожу взгляд на заинтересованное лицо Орлова. Он скользит глазами по моей физиономии, словно отыскивая на мне доказательства преступления. — Иди, Паш, приручил я твоего дракона, — выдыхаю и провожу пальцами между прядей, разрушая наведённый там только что порядок. Палач неодобрительно качает головой и на всякий случай обходит меня стороной, приближаясь к двери. Отлично его понимаю. Я бы тоже опасался оставаться один на один с тем, кто добровольно связался с человеческим воплощением урагана. Неконтролируемая стихия, которая разносит в щепки разумы и души, пощадишь ли ты меня на этот раз? Или я теперь и есть та самая щепка, обломок «старого» Дана, испещрённый твоими страхами? Хватит ли мне сил и упорства достичь источника твоих бесконечных вихрей? Примешь ли ты меня там, или решишь безжалостно отбросить к тысячам таких же щепок, не сумевших преодолеть скорость твоих ветров? Я ведь исчезну тогда, знаешь? Кроме твоих штормов меня на этой земле ничто не способно удержать.