Abyssus abyssum invocat (Бездна взывает к бездне)

— Джефф, позволите задать вам личный вопрос? — спросила Джезабелл, устраиваясь в кресле второго пилота и аккуратно пристраивая чашку с кофе на подлокотник. — Зависит от того, насколько он будет личным, — бросил пилот, чувствуя, как губы непроизвольно растягиваются в улыбку. Ожидать от коммандера некорректных вопросов — это он явно перегнул палку. Корректность Джезабелл была известна не только ему, но и всем, кто хоть раз общался с ней. За последние несколько дней Шепард освоилась на корабле. Безупречно одетая, подтянутая, с неизменной чашкой кофе в руке, она прочно вошла в повседневную жизнь экипажа. И именно манера общения старшего офицера позволила ей завоевать уважение среди членов экипажа. В ней не было льстивого желания угодить, но в тоже время она не особо упирала на своё звание, строя отношения на равных, за счёт вежливости и подчёркнуто уважительного обращения, не создавалось впечатления, что с ней можно обращаться как с ровней. Когда-то Джефф оказался на довольно любопытной лекции по психологии, которую их, пилотов лётной школы, заставили прослушать в обязательном порядке. Он не особо понимал, на кой чёрт ему это нужно — его цель была простой и ясной — научиться водить корабли и доказать всем, что инвалидность — не показатель — главное — желание и усердие. Но он помнил о том, что говорил лектор, приводя пример идеального отношения между начальником и подчинённым, упирая на то, что командиру в этом случае приходится достаточно ловко маневрировать на краю тонкой грани, пересечение которой в ту или иную сторону равносильно критической ошибке. После это он добавил, что это всё, конечно, большей частью теоретические выкладки и для успеха достаточно придерживаться хотя бы десятой доли общепринятых правил и норм. Но, глядя на Шепард, Джефф точно понимал, что вполне мог бы привести коммандера в качестве живого примера, если бы судьба снова свела его с тем лектором. Будучи большей часть времени привязанным к собственному креслу, он большей частью отчаянно скучал, перебрасываясь парой-тройкой фраз с заглядывавшими к нему членами экипажа, да изредка болтая с лейтенантом Аленко. В остальное время он бесцельно лазал по страницам экстранета, просматривая всевозможные новостные и развлекательные ресурсы, и отчаянно желал, чтобы наступил тот день, когда корабль, наконец, покинет док и он поведёт свою девочку в полёт. К его удивлению, Шепард заметила его скуку и нашла необременительное, но достаточно интересное занятие, полностью отдав под его контроль систему связи «Нормандии», переведя на его пульт систему внутренних коммуникаторов, а также перенаправив всю входящую и исходящую корреспонденцию. Причём сделала это в своей привычной манере — мягко и ненавязчиво, невзначай упомянув в одном из разговоров, что со всеми этими ремонтными работами, тестами и прочей важной, но достаточно рутинной работой зачастую не находит времени проверить почтовый терминал, который, особенно после того, как строительство фрегата вошло в завершающую стадию, оказывается переполнен различными сообщениями, среди которых так легко потерять важное. Уже когда он согласился оказать небольшую дружескую помощь, ему пришла в голову мысль о том, что на самом деле это был всего лишь ловкий ход со стороны Шепард, призванный помочь ему скоротать время. И почувствовал, что благодарен ей за это. Джефф редко к кому в этой жизни испытывал это чувство. Когда ты с детства понимаешь, что окружающие тебя люди зачастую неискренни и их жалость или какое-либо действие, проявленная к тебе, зачастую основана на фальшивом сострадании, то начинаешь воспринимать мир с изрядной долей циничности. Но, в то же время, те люди, которые искренни с тобой автоматически попадают в узкий круг тех, кому можно доверять. — Так что там с вопросом, коммандер, — спросил Джефф, — не можете никак выбрать самый скромный? — Возможно, возможно, — рассмеялась Джезабелл. Она уже раскурила тонкую длинную сигарету, и к аромату кофе добавился запах вишни. — Просто мне любопытно происхождение вашего прозвища. Почему Джокер? Пилот досадливо поморщился. Не то, чтобы вопрос был уж особо интимным. Просто он пробуждал неприятные воспоминания о времени, проведённой в школе пилотов и придирчивой наставнице, отвечавшей за их группу. Они почувствовали неприязнь друг к другу ещё во время первого представления. Она, узнав о его болезни, посчитала своим долгом проявить высшую степень притворной заботы, активно поведя компанию против того, чтобы он оставался в качестве курсанта. А он, в свою очередь, не остался в долгу, усиленно налегая на занятия и доказывая, что он намного лучше обычных здоровых парней. — Так вышло, — он пожал плечами, — в лётной школе у меня не было особого времени на веселье. Вот моему наставнику и показалось, что подобное прозвище для парня, который редко улыбается — то, что надо. И, — он ухмыльнулся, — я его полностью оправдал на выпускной церемонии. Меня признали лучшим не только среди курсантов, но и среди большинства инструкторов. Так что улыбался я тогда всласть — уж больно смешно выглядели все те, кому пришлось соснуть у задрота на кривых ножках. Извините, — спохватился он, — просто вспомнилось… — Всё нормально, — она улыбнулась, — я вас понимаю. — Только не ждите, что я стану оправдывать своё прозвище, блистая остроумием, — проворчал Джефф. — Это прозвище прилепилось как перья к дёгтю… — Ну, это смотря как его рассматривать, — улыбка соскользнула с её губ, уступив место серьёзному выражению лица. — Да, если судить по стереотипу, то Джокер — весельчак и балагур. Но ведь это не всегда так. — Джезабелл затянулась сигаретой и аккуратно стряхнула пепел в пепельницу, и задумалась, казалось, не замечая вопросительного взгляда озадаченного пилота. — Джокер — карта, способная изменить любой, даже самый сильный расклад, — продолжила она, — причём изменить настолько, что выигрыш может стать проигрышем. Почему бы вам не рассматривать своё прозвище именно так? — закончила она, бросив внимательный взгляд на Джеффа. — Хмм… — протянул он, — а ведь я как-то не задумывался об этом. Просто никому раньше не приходило в голову спросить о том, почему именно Джокер, — он растерянно покачал головой. — Но ваша трактовка мне нравится. Кстати, — добавил Джефф, бросив взгляд на терминал, мигающую диодом, сообщающим о новом сообщении, — похоже пришли очередные новости. — Новости? — переспросила Шепард, туша окурок и перехватывая чашку обеими руками. — Ага, причём хорошие, — подтвердил Джокер, пробегая глазами сообщение и выводя его на монитор, чтобы дать возможность коммандеру прочитать письмо. — Капитан Андерсон возвращается. Будет завтра к вечеру. — Это хорошо, — заметила Джезабелл, мельком бросив взгляд на текст. — Значит, скоро будет тестовый полёт. — Она поднялась со своего места и направилась к двери, чувствуя, что стоит взглянуть собственную корреспонденцию. — Давно пора, — сварливо сказал Джефф, — подождите минутку, коммандер, тут ещё одно сообщение. — Ну что там ещё? — в голосе Шепард проскользнула нотка неудовольствия. — Хреново всё, — огорчённо сказал пилот, читая второе сообщение, — у нас будет пассажир. — «Нормандия» не пассажирский лайнер, — насмешливо сказала она, останавливаясь в дверях, — или я что-то пропустила? — По решению Совета Цитадели, на борту будет находиться представитель специального корпуса, — сообщил Джокер, разворачивая кресло к Шепард — И на кой это нужно? — недоумённо спросил он. — Спроси, что попроще, Джокер, — ответила она, — возможно, капитан в курсе грядущих событий, а пока нам остаётся только ждать, ну и, — она усмехнулась, — строить возможные предположения. Кстати, известно, кто именно будет нашим гостем? — Турианец по фамилии Крайк, — ответил Джефф, бросая взгляд на экран. — Вот как… — протянула Джезабелл, — что ж, это будет интересно. Она рассмеялась и вышла в коридор. — Интересно? — переспросил он, но Шепард уже покинула рубку, оставив пилота в задумчивых размышлениях. *** Джезабелл быстрым шагом пересекла БИЦ, и, спустившись по лестнице на нижнюю палубу, решительно направилась к своей каюте, борясь с желанием налить себе ещё чашечку кофе. Но остановка у кофейного автомата даст возможность кому-то из находящихся в кают-компании членов экипажа начать разговор, а ей сейчас не хотелось тратить время на пустую болтовню. Заблокировав дверь, она подошла к столу и активировала личный терминал. Предчувствие не обмануло её — в личной почте было письмо. Доброго времени суток, друг мой, Хотя, зная твои пристрастия, рискну предположить, что ты добралась до терминала вечером. Хочу поделиться парочкой интересных слухов, поскольку вряд ли у тебя было время следить за светской жизнью нашего маленького муравейника, а оставлять тебя в информационном вакууме было бы некрасиво с моей стороны. Как и положено порядочному муравейнику — жизнь бьёт суетливым ключом, хотя и замечены некоторые достаточно интересные изменения. Наш дорогой товарищ по-прежнему считает себя глубоко обиженным, что, как стало недавно известным, настоял на встрече со своим старым однокурсником. Сама суть беседы осталась за закрытыми дверями, но не стоит забывать о том, насколько высоко ценятся слова старых друзей. Насколько я понимаю, работы на «Нормандии» завершены и после стандартных инспекционных проверок, у тебя, наконец, появится возможность заняться делом, а не изображать из себя хозяйственника и администратора. Кстати, можешь ворчать, но я тебя знаю, тебе обязательно нужно сунуть свой любопытный носик во все щели. И напоминаю, больше по привычке — что всегда найдутся те, кто захочет его прищемить… Джезабелл внимательно прочла письмо до конца. Хотя имени в графе отправителя не значилось, она прекрасно знала, кто его автор. Она ещё раз пробежалась глазами по внешне вполне невинному дружескому посланию, отмечая в памяти полученные сведения. Как и ожидалось, Михайлович не успокоился, отчаянно ища возможность сместить её с должности. А вот под однокурсником следовало подразумевать одного из выдающихся личностей флота — вице-адмирала Линевича, ветерана войны Первого контакта, имевшего в Коллегии достаточно значительный авторитет. И слова насчёт возможных проверок ясно говорили о том, что именно он будет инспектировать фрегат перед тестовым вылетом. Она откинулась в кресле и задумывалась. Вообще-то последняя проверка всегда была поверхностной, поскольку все недочёты и недостатки выявлялись и устранялись на более ранних этапах. Так что визит такого рода носил чисто номинальный характер, но тем не менее, Линевич вполне мог раскритиковать кого-то из команды или экипажа, а если быть конкретной, то именно её. Джезабелл поднялась, понимая, что без кофе не обойтись. Однако часы показывали полвторого ночи, и она спокойно вышла в коридор, понимая, что можно не опасаться неожиданных разговоров — все нормальные люди давно спят. Она перенастроила автомат на более крепкий кофе, чувствуя, что обычная доза вряд ли успокоит разыгравшиеся нервы. Захватив чашку, она вернулась в свою каюту и, достав сигареты, раскурила одну, размышляя, что ей следует предпринять в связи с возможным негативным отношением со стороны инспектора. Неприятно, когда из-за одного идиота готова сорваться тщательно продуманная и разработанная операция. Хотя, именно потому, что часть развивающихся событий были вне контроля, такое и произошло — слишком быстро пришлось продумывать завершающие детали и, как результат — глупая, досадная накладка. Она в любом случае останется на своём месте, но вот какая буча поднимется в Коллегии адмиралов, если Линевич примет сторону Михайловича даже думать не хотелось. А раскрывать карты было не с руки — слишком велика вероятность того, что информация, несмотря на всю секретность, пойдёт дальше, обрастая слухами и предположениями. Так что вариантов особых не предвиделось — кроме того, что нужно приложить максимум усилий, чтобы адмирал стал на её сторону. Коммандер снова сходила за кофе, вытрусила пепельницу от скопившихся в ней окурков, и принялась изучать досье адмирала Линевича, уточняя отдельные моменты его биографии и пытаясь, несмотря на свои принципы, на этот раз составить представление о характере человека заочно. Лист бумаги, лежащий перед ней, через несколько часов покрылся одной ей понятной символами, дающими краткую информацию, характеризирующую адмирала. А ещё через час Джезабелл устало упала в постель, имея в голове некое подобия плана действий, пока ещё схематичное, но она слишком утомилась и решила, что после отдыха сможет доработать детали. Отдохнуть не удалось. Спустя час Джокер разбудил Джезабелл, сообщая, что прибывает вице-адмирал Линевич. Холодный душ не оказал никакого эффекта и коммандер, отчаянно зевая, пила кофе, раздумывая, не воспользоваться ли стимулятором. Голова была тяжёлой, а глаза так и норовили закрыться, и Шепард досадливо поморщилась, понимая, что допинга не избежать. Она открыла ящик стола и, достав инъектор, сделала укол. Поставив на стол наполовину пустую чашку, она постаралась максимально расслабиться, ускоряя тем самым действие стимулятора. Грубо, грязно, но что поделать — ей нужна была ясная голова и незамутнённое сознание, а остальное уже технические подробности. Спустя двадцать минут она покинула каюту, чувствуя себя намного не только намного лучше, но и способной встретиться лицом к лицу с Линевичем.