Аконит

— Опусти эту щетку немедленно! — закатив глаза, прикрикнул Гарри Поттер. — Ты сейчас в конец измочалишь свои несчастные лацканы. Он быстрым шагом преодолел широкую гостиную, уютную, мягкую, конечно же, темно-зеленую с синим. Она была бы образцом изящного вкуса и утонченности, если бы не совершенно не вписывающееся в ее антураж старенькое, задрипанное кресло у камина, перевезенное Гарри с Гриммо двенадцать, а так же повсюду разбросанные игрушки и рисунки. — Ты выглядишь безупречно! — Поттер обнял словно деревянную, напряженную спину Драко Малфоя и развернул его к себе лицом. — Я в ужасе! — уставились в панике на него прекрасные серые глаза. Драко в великолепном черном костюме, непривычно прилизанный, нервный, вцепился в руку Гарри. — Сто лет так не дергался. Ничего не могу с собой поделать. Как подумаю... Осталось двадцать минут. Отец очень пунктуален. Гарри покачал головой и взял в свои руки обе ладони Драко. Холодные, узловатые ладони с длинными пальцами, идеальными лунками, выпирающей косточкой на запястье. Ладони Драко. Музыка его тела, трепет его души. Гарри легко сжал их в своих теплых руках, нежно огладив любимую, волшебную, обожаемую косточку. — Посмотри на меня, — попросил он спокойно, нежно, как всегда, когда пытался успокоить Малфоя просто словами, просто касаниями, просто тем, что был рядом всегда. — Посмотри на меня и скажи, кто самый молодой и влиятельный политик в Министерстве на сегодняшней день? — Я, — ответил Драко уверенно, как всегда, когда речь заходила о его работе. — Хорошо, а кто замужем за успешным бизнесменом и, по-прежнему, самым известным человеком в стране? — Я, — чуть расслабляясь и уже с игривой полуулыбкой ответил Драко, сжимая руки Гарри в ответ. — Вот, — кивнул Поттер, — а кто прекрасный, чудесный многодетный отец, который все успевает и умеет? — Я, — твердо ответил Малфой, мельком бросив взгляд на фотографию в серебряной рамке, стоявшей на каминной полке. На фотографии, лучезарно улыбаясь, стояли трое почти одинаковых с лица темноволосых мальчишек, разве что чуть различных по возрасту, в обнимку с Гарри, а рядом сидел сам Драко с малюсенькой белокурой девчонкой на коленях. — Умница, — вновь кивнул Гарри, — а кто самый почтительный сын из всех? — Я? — с сомнением приподнял бровь Драко. — Ты, — подтвердил Гарри. — А кто будет самым добрым и понимающим братом на свете? — Я, — поспешно ответил Драко, горячо кивая, — но я... — Нет, — тут же остановил его Гарри, — никаких но. Кто самый лучший охотник на зайцев и уток? — смеясь, спросил он. И лицо Драко вновь просияло озорной улыбкой; он нарочно оскалил свои белые зубы, прорычав: — Я! — и глаза его на секунду полыхнули азартом и зеленой искрой. — Именно, — засмеялся Гарри, притягивая его ближе и кусая острый, хищный подбородок, нежно потираясь об него носом, вдыхая любимый, волнующий, влекущий аромат, и нежно, бархатисто-вкрадчивым шепотом спросил: — А кто сердце, и основа жизни, и целая Вселенная, бесконечно любимая, неповторимая, единственная душа Гарри Поттера? Его шепчущие губы накрыли сухие губы Драко. Он всегда целовал вначале очень жестко, властно. Такова была его природа, его натура, таков он был весь целиком. Сильный, прямой, яростный, твердый как лед, но внутри огненный, страстный, дикий, необузданный вулкан, жадный до ласки, нежный с детьми, любимый, бесконечно, непоправимо любимый. Поцелуй становился нежным, неспешным, обтекаемым, сочным, волнующим — так целовал только он. Полностью отдаваясь, любя каждым касанием губ. — Хочу, — рычал его Ако, оттягивая зубами нижнюю губу, чуть прикусывая ее. И Гарри хохотал, уворачиваясь. — Третий раз за день, Ако, уймись, дикарь, — отпихивал он уже гуляющие по спине и ягодицам руки, — ты сам сказал, что твой отец очень пунктуален. — М-м-м... — уже жалобно и разочарованно поскулил Драко, напоследок сильно-сильно, почти до боли, сжав рукой аппетитную попку, и отстранился. — А если он... — вновь вскинул Драко свои чуть с поволокой глаза на Гарри. — Никаких «если» быть не может! — отрезал Гарри. — Ты влиятелен, богат, успешен, красив, ты замужем, и твоего старшего сына зовут Люцик. Драко обнял Гарри, прижимаясь лицом к его виску, чуть ероша волосы, и шепнул в них: — Не вздумай назвать Люциуса Драко Малфой-Поттера, потомка двух древнейших родов Люциком! Если не хочешь, чтобы отца... — договорить он не успел. В дверь позвонили. Гарри чуть отстранился, взял Драко за руку и повел открывать. За секунду до того, как коснуться дверной ручки, они посмотрели друг на друга и одновременно, как это часто с ними бывало, шепнули: — Я люблю тебя.