Аконит

я растерян и оглушен другие звуки, другие запахи всё другое потому что теперь у меня - другая кожа старая осталась в прошлом, свернувшаяся как живой окровавленный бинт которым было обмотано моё искорёженное тело - без надежды, без права на мечту, без глаз и без сердца я смотрю на свою ладонь - мне так горячо нежностью разрывает сознание ты повернул мою руку и поцеловал ладонь, молча смотря мне в глаза это был первый твой поцелуй как я выжил? я сам не знаю @ А. Ядвинский

Блики огня танцевали на иссиня-черной шерсти Аконита, лежащего у камина, и вся гостиная будто уменьшилась, такой он был огромный и прекрасный. С минуту Гарри стоял как парализованный, не решаясь не то что подойти, да даже вздохнуть. Он все еще не мог привыкнуть к этой величественной, хищной красоте и тому, что она в себе таила, тому, что она была так нужна, так притягательна. Гарри так и стоял обалдев, глядя на это чудо в своем доме, пока не почувствовал, как из покосившейся кружки в его руке на живот льется горячий чай. Гарри дернулся и выронил чашку, тут же разлетевшуюся на несколько частей. — На счастье, — услышал он знакомый тихий голос и, подняв глаза с пола, по которому расползалось темное чайное пятно, он вновь замер, но теперь уже желая ущипнуть себя! Потому что он точно спал. Без сомнения спал, и его воспаленный разум подбрасывал ему такие невероятные картинки. Вместо Ако на ковре у камина, так же вытянувшись на животе, лежал абсолютно обнаженный Драко. И, если бы не противно липнувшее и уже начинающее холодить мокрое пятно на рубахе, Гарри так и думал бы, что это сон. Прекрасный, чарующий сон. Это стройное, длинное тело, расслабленно лежащее в мерцании огня на ковре, эти внимательные серые глаза. Голова Драко покоилась на сложенных под подбородком руках, и он пристально, изучающе смотрел на Гарри. А Гарри не мог оторвать взгляд от спины Драко — худощавой и крепкой одновременно, с нитью выступающих позвонков. Его напряженные плечи, острые лопатки, ямочки на пояснице, узкие бедра, длинные стройные ноги — все это ввело Гарри в подобие транса. — Так и будешь стоять? — улыбнулся Драко, и Гарри вновь захотелось щипать и щипать себя до боли, вырвать себя из этого дразнящего сна, потому что в реальности он никогда не слышал у Малфоя таких хриплых, сдавленных, неуверенных ноток. Будто тот боялся чего-то, боялся. Мерлин, боялся, что Гарри уйдет, или наоборот.... — Господи, да что ж такое то?!.. — Гарри шумно сглотнул и закашлялся. — У тебя рубашка мокрая, — все так же хрипло проговорил Драко, — сними её... И Гарри, словно под гипнозом, не совсем понимая, что делает, стал расстегивать пуговицы на рубашке, стягивая ее с себя. Сердце его стучало как ненормальное, готовое разорваться от страха и радости, и полнейшего ужаса, и нежности. Оно билось в груди почти до боли, мешая ровно дышать, вызывая головокружение и гул в ушах. Гарри отбросил рубаху, но не двинулся с места и по-прежнему молчал, хотя сотни, тысячи слов роились в его голове, рвались наружу, но безумно колотившееся сердце мешало говорить, сдавливало горло, иссушая губы, заставляя шумно дышать через нос, втягивая окутывающий все вокруг знакомый аромат кожи Драко, его волос, его горечь и сладкую терпкость. — Гарри, — позвал вновь Драко, — отомри уже, прошу, а то я начинаю за тебя бояться, — усмехнулся он. И эта усмешка и такие знакомые дерзкие нотки в его голосе немного привели Гарри в чувства. Он нахмурился и, сделав еще один шаг в направлении камина, остановился и набрав побольше воздуха в грудь сказал: — Давай начистоту, Малф. Хоть раз без шуточек и недомолвок, — Гарри сунул руки в карманы и отвернулся, сосредоточенно разглядывая висящую на спинке кресла дорогую мантию. Мантию Драко, обычную, не форменную, — серьезно. Я не выдержу всего этого. Потому что если я сейчас ошибусь... Если неправильно тебя понимаю... — Хорошо, — Драко чуть приподнялся на локте, — давай только факты, — улыбнулся он, — проанализируем. Итак. Я взломал твои охранные чары, я жду тебя голышом у твоего камина. Какие можно сделать выводы? — он приподнял свою изумительную бровь. — Давай, Потти, напрягись! — Пару часов назад ты заигрывал с Оливией Роуд у всех на виду и ушел с ней уединяться, — скривился в ответ Гарри, — какие можно сделать выводы? — парировал он.— Ну же, Малфи, напрягись! — Выводы такие — ты болван и ревнивец! — улыбнулся Драко. — Я уболтал твою драгоценную Оливию дать мне настроенный на твой дом экстренный порт-ключ. Такие делают для каждого аврора, если ты не знал, на случай чего-нибудь непредвиденного. Они хранятся в архивном отделе, вместе со всеми личными делами сотрудников, куда у Оливии был доступ, как у твоего личного секретаря. Иначе как бы я сюда попал по-твоему?! — глаза Драко блеснули раздражением. — А зачем ты сюда попал? — шепотом спросил Гарри, жадно вглядываясь в изгиб гладкой, ровной спины. — И-и-и мы возвращаемся к выводу под номером один, — усмехнулся Драко, — ну же, не тупи, Поттер, мне и так... сложно. И тут Гарри отпустило. Он физически почувствовал, как спала с него железным ржавым доспехом вся тревога, вся боль и неуверенность, потому что вот... вот он лежит здесь. Тоже испуганный, злой, ершистый, смущенный и от того еще более прекрасный, еще более желанный, чем был. Драко. Драко был растерян, раздражен, он часто дышал и колко смотрел. Ждал. Он тоже ждал. — Я влюблен в тебя, Драко, — нежно прозвучала робкая правда. Решающая, пугающая их обоих до чертиков, — влюблен в тебя. Хочу именно тебя. Боюсь тебя. Тоскую о тебе. Вот такой вывод, — Гарри отвел глаза, — и я боюсь сейчас ошибиться. Очень боюсь принять желаемое... Я должен быть уверен. — Иди сюда, — позвал его Малфой, — аналитик из тебя никудышный, — скривился он. Гарри не шелохнулся. — Иди. Сюда, — строго, с нажимом повторил Драко, но взгляд его при этом был такой... В этих серых глазах светились мольба, и благодарность, нежный приказ и ласка и еще что-то такое, что Гарри всю жизнь жаждал увидеть в чьем-нибудь, обращенном к нему взоре. И он стал медленно идти, идти навстречу предопределению, навстречу огню... в камине и в глазах Драко. Он склонился над завораживающим блеском Малфоя, опустился на колени возле него, а потом лег рядом — спокойно, как лег бы хороший друг. Гарри не испытывал желания или, вернее, желание его было так огромно, что потеряло остроту. Сейчас он любил Драко, даже больше, чем любил. Не умещалось в это маленькое слово все, что он чувствовал в этот миг. Это было нечто иное, чем любовь, дружба, нечто иное, чем наслаждение и жажда обладания. Это был сплошной свет. Он, не касаясь, нежно ласкал взглядом распростертого рядом Драко — нагого, расслабленного, закрывшего в ожидании глаза с подрагивающими ресницами. Бесконечная сладость таилась в этой лучезарной красоте, нетронутая чистота сияла из бездны этого разврата. Невыносимо мучительно было смотреть и не касаться его, невыносимо приятно было это мучительное выжидание. И Гарри не выдержал, он припал губами к прекрасной, гладкой, белоснежной шее, зная, что он теперь всегда будет помнить этот долгожданный, сладостный момент, что ночь за ночью он будет бодрствовать, любуясь, наслаждаясь, упиваясь этой нежной кожей. Драко выгнул свою дивную, ароматную шею, подставляя ее под жаркие губы, и повернулся на бок, прижимаясь к торсу Гарри, даря восхитительное чудо касания кожи к коже. И Гарри просто повело, он никогда не думал, что может вот так вот снести от простого соприкосновения. Земля будто пошатнулась, он обвил руками стройное, гибкое тело и стал нежно водить губами от шеи к подбородку, почти не дыша, ничего не видя; он весь дрожал и, когда наконец-то его губы коснулись губ Драко, стал словно падать, не чувствуя твердой опоры, парить сам над собой. Эти сухие, тонкие губы, жесткие, но такие податливые, раскрылись для него, обдавая горячим дыханием, и Гарри не смог сдержаться, застонал громко и протяжно в этот драгоценный, долгожданный, отчаянно нежный поцелуй. Вжался в его рот, как можно сильнее, шалея от осознания, что по его голой спине гуляют длинные, тонкие пальцы, рисуя какие-то странные, любовные узоры, вплетаются в его волосы на затылке, нежно ероша их. Что весь Драко так же как он дрожит и льнет к нему. Гарри чувствовал, как сильно бьется его пульс, как жадно он отвечает на поцелуй и тоже, Мерлин, тоже почти не дышит, он тоже, он тоже... Воздуха в легких уже совсем не было, все тело плавилось и горело. Гарри судорожно отстранился и сдавлено, наконец-то позволив себе вдохнуть, шепнул: — Драко, лучше остановись сейчас, иначе я больше никогда не отпущу тебя. Слышишь? Никогда! Драко смотрел на него совершенно шальными глазами, и Гарри скорее почувствовал, увидел, чем расслышал, как пунцовые, воспаленные губы шепнули в ответ: — Не отпускай. Не отпускай меня, Гарри. И Драко стал целовать его лицо, беспорядочно тыкаясь в него носом и губами, иногда даже прикусывая, зарываясь лицом в его волосы у висков, терся об него и вновь целовал, целовал, терзая его рот, снова и снова, не давая шанса дышать. Все внутри Гарри уже взрывалось, пылало, хотело, хотело еще... Он уже был не в том состоянии, чтобы раздеваться, поэтому шепнул заклинание, и мешающие, тесные брюки словно растворились, снимая последний барьер между их телами. Он тут же почувствовал, как его налившийся член скользнул по бедру Драко, и острое, дикое желание затмило все мысли, все сомнения. Не было уже возможности сдерживать себя, Гарри навалился на Драко, укладывая его на спину. Не прерывая поцелуй, он провел от бедра к плоскому животу и ниже; пальцы Гарри на секунду коснулись бархатной головки, тут же дрогнувшей под его рукой, и вернулись к животу, оглаживая бока, ребра, впадинку пупка. Нежная, нежнейшая белая кожа и твердые, сухие мышцы под ней. Драко был красив, Мерлин, как же он был красив. Гарри обхватил широкой ладонью его член, сжал, с восторгом ощущая, как он крепнет и сильнее наливается кровью, такой горячий, такой шелковистый. Драко нетерпеливо качнул бедрами, толкаясь в руку Гарри, постанывая в целующие его губы, развратно вплетаясь в них языком, прогибаясь так сильно, что приподнял над собой тело Поттера. Гарри оторвался от тонких прекрасных губ и стал спускаться поцелуями вниз, едва касаясь кожи, специально дразня, дурея от того, как подрагивает под его языком это божественное тело, как покрывается мурашками, как сам Драко хрипло стонет и вцепившись в его волосы, сильнее впечатывает его в свое тело. Одной рукой Гарри продолжал ласкать член Драко, а его губы коснулись розового маленького соска, и когда он несильно сжал его зубами, Драко дернулся у него в руках, запрокинул голову и почти провыл: — Да-а-а... Боже-е-е... Да-а-а... Гарри провел языком по ореолу, сначала широко и влажно, а потом поиграл с маленькой розовой бусинкой самым кончиком. Стоны Драко стали еще громче, переходя иногда во всхлипы, он елозил пятками по ковру, пытаясь жестче входить в кулак Гарри. — Сильнее... Гарри... — почти жалобно просил он. — Сильнее, хочу сильнее. — Сейчас. Сейчас, мой малыш, сейчас, — шептал как в бреду Гарри, целуя грудь Драко, расцвечивая ее пунцовыми следами, спускаясь к животу, прикусывая нежную кожу у пупка; он шире раздвинул ноги Драко, сгибая одну в колене, осыпал легкими поцелуями внутреннюю часть бедра, где кожа была особенно мягкой, шелковистой, почти прозрачной. Спускаясь все ниже и ниже, Гарри наконец лизнул влажную розовую головку члена и тут же взял его в рот, как можно глубже, почти до основания, плотно сжимая губы; он водил по стволу Драко, удерживая его за бедра. И Драко сходил с ума под ним — елозил и рычал, шипел как змея, толкался ему в рот, схватив за волосы, насаживал на себя так, что Гарри задыхался, постоянно сглатывая, но не мог оторваться. Он перехватил свой член у основания, чтобы не кончить прямо сейчас, вот так, даже не касаясь себя, просто от диких криков Драко, от его вкуса у себя во рту, от яростных в него толчков. С силой прижав дрожащие бедра Малфоя к ковру, он рывком отстранился, слыша разочарованный всхлип. — Не-е-ет... Гарри... Нет.... Ну, же! Не церемонясь, Гарри перевернул разомлевшее, перевозбужденное уже тело Драко на живот. Проложив губами путь от белоснежного затылка к копчику, он чуть раздвинул ему ноги, лизнул белые, прекрасные ягодицы, покрыл их чередой нежных поцелуев, а потом шире развел половинки, нырнул языком, змеиным скольжением, вглубь и, услышав гортанный стон Драко: «О-о-о... Боже-е-е...» — стал ритмично толкаться кончиком языка в мягкую плоть, слушая эти восхитительные стоны, чувственные, просящие, всхлипывающие. — Еще... еще... — хрипел он, комкая ворс ковра. — Еще, Гарри, сделай еще что-нибудь... Еще... — умолял он. — Подожди, подожди, — шептал Гарри, вновь покусывая белоснежные ягодицы, проводя языком по всей длине позвоночника, — подожди, я тоже, тоже хочу... — рвано говорил он, переворачивая Драко к себе лицом, снова целуя его раскрасневшиеся, обкусанные губы, страстно, жадно, уже не сдерживаясь, подминая под себя, оглаживая горячее, томное тело. — Прекрасный, чудесный, красивый, — шептал Гарри в самые губы, высказывая, выплескивая в них весь свой восторг и счастье, все свое обожание, — ты, ты... — повторял он, не в силах подобрать слов способных описать все, что он чувствовал, как он чувствовал. — Мой нежный, мой зверек... — перемешивал он слова с сладкими поцелуями. — Хочу тебя, хочу... Часто дыша, чуть отстранившись, Гарри призвал в ладонь смазку. Глаза Драко немного расширились, ресницы на секунду пугливо дрогнули. — Боишься? — тихо спросил Гарри, вновь целуя Драко, ласково потираясь носом об его острый подбородок. — Немного, — честно ответил Малфой, робко улыбаясь, — я не делал... это с... — Не бойся, — улыбнулся Гарри, — я никогда не сделаю тебе больно. Мой хороший, мой Ако. Никогда, никогда. Он растер в ладонях, согревая, смазку и стал обильно обмазывать ею член Драко. Брови Малфоя взметнулись вверх от удивления и понимания, когда Гарри медленно, шипя сквозь зубы, стал насаживаться на него. Драко восторженно выдохнул, схватив Гарри за подрагивающие бедра, запрокинул голову и вытянулся струной. Было так жарко и узко, боже, так хорошо. Его глаза закатились и он сладко, протяжно застонал, чувствуя, что вошел до конца. — Невероятный, Гарри... Ах-х-х... Невероятный, ты невероятный!!! Он не двигался, стараясь не сделать больно; часто дыша, Драко замер, но когда Гарри стал медленно, аккуратно двигаться на нем, последние крупицы разума и выдержки покинули его. Он вцепился, наверно до боли, в бедра Гарри и с силой насадил на себя. Они резко, быстро двигались навстречу друг другу, рваными сильными толчками, будто боясь отцепиться, не успеть, потеряться. По спине Гарри струился пот; он выгнулся, опираясь на руки позади себя и стал под тем самым нужным углом подаваться бедрами навстречу яростным толчкам Драко, каждый раз попадавшим в нужную точку, выбивая из Гарри хрипы и стоны, капли слюны в уголках губ, страстные искры. — Гарри, сейчас... Я сейчас... Боже-е-е... Гарри... Ближе! Ближе, — кричал Драко, притягивая Гарри за руку, заваливая его на себя, прижимая к груди, целуя искаженный, хрипящий рот. — Драко-о-о, о Драко... — последние глубокие, дикие толчки с ласковыми движениями пальцев вдоль члена Гарри. — Вместе, хочу вместе... Гарри... — зажмурился Драко, кончая долго и сильно, теряя на миг зрение, видя только яркие, огненные круги перед глазами; он почувствовал влагу на своей руке и животе. — Котенок, ты такой котенок, — шептал он в мокрый висок Гарри, буквально распластавшегося на нем сверху. Драко гладил его по влажной спине и без конца шептал в спутанные волосы тихие нежности. — Интересно, — подал голос Гарри, — это так охрененно хорошо, потому что это, ну, вроде как, магия? Потому что Аконит и Хозяин? — он развернул голову, мягко целуя в ответ шепчущие губы. — Это так охрененно хорошо, потому что это ты, — сжал его до хруста костей Драко, — тебе нормально? Не больно? — с тревогой в глазах спросил он, нежно поглаживая Гарри по ягодицам и переворачивая его на бок, укладывая рядом с собой. — Ты дикарь, — смеялся Гарри, — но нет, мне не больно, — он обнял руками плечи Драко и закинул на него ногу, сильнее прижимаясь, — Что теперь? — тихо спросил он, утыкаясь куда-то в изгиб шеи. — Ты как девчонка точно, — рассмеялся Драко, — хочешь поговорить о будущем? — ущипнул он его за попку. — Ай! — вскрикнул Гарри и притворно нахмурился. — Я теперь безработный, так что могу делать, что хочу и с кем хочу, — продолжил игриво пощипывать его Драко. — Как безработный?! — тут же вскинул лицо Гарри и немного отстранился, упираясь ладонями в его грудь. — Я же аналитик, — приподнял Драко бровь, — я знал, что ты так поступишь. Знал, что уйдешь. Разве я мог не последовать за своим командиром? — улыбнулся он и провел большим пальцем по нижней губе Гарри, чуть оттягивая ее и тут же чувствуя мягкий поцелуй на подушечке пальца. — Видел бы ты лицо Робардса, когда я заявление принес! Он аж позеленел, но ни слова ни сказал. Вообще. Ни одного, — Драко ехидно улыбнулся. — Он понял, — кивнул Гарри, — не сложно два и два сложить. Не тревожься. Он обещал, — запальчиво стал уверять его Гарри, — они не станут преследовать тебя, — он вновь уткнулся в грудь Драко, прислушиваясь к ударам его сердца. — Я и не боюсь, — ответил Малфой. — Давай уедем? — целуя твердую гладкую грудь, предложил Гарри. — Найдем дом где-нибудь возле поля и леса. Чтобы Ако мог бегать... Чтобы ты мог... — осекся он. — У тебя период гнездования, Поттер? — усмехнулся Драко. — Не смешно, — скривился Гарри, чувствуя резкий укол обиды, нерациональной и глупой, какой-то детской даже. — Прости, — голос Драко звучал нежно и примирительно, — я никогда не думал о таком для себя, — приподнял он лицо Гарри за подбородок, — дом, дети, семья... Я никогда не мечтал о таком. — А я мечтал, — выдохнул Гарри и мазнул губами по губам Драко, — большой-большой дом, — с надеждой в глазах рассказывал он, — куча детей. Тепло. Покой. И ты. Просто я не знал, когда мечтал, что это ты! — он сладко вдохнул запах Драко, сильнее обнимая его, будто пытаясь передать ему свою уверенность, свои грезы. — У меня не будет детей, Поттер, — глухо ответил Драко, обнимая в ответ, — помнишь? Никаких Малфойчиков, — горько усмехнулся он, зарываясь в темную макушку, словно пытаясь спрятаться в ней от боли собственных слов. — Глупости! — резко дернулся Гарри, случайно стукнув при этом Драко под челюсть, от чего тот поморщился, но все равно улыбнулся, — есть столько способов сейчас. Куча! Это решаемо, правда, — он посмотрел в прищуренные добрые глаза с уверенностью, с острым желанием доказать им, что все, все, все будет хорошо! — Будет кучка темноволосых недотеп? — ласково улыбнулся Драко, сам не веря в то, что говорит, в то, что это все происходит, что, возможно, и правда он когда-нибудь мог бы познать счастье отцовства, счастье обычной жизни, казавшейся ему чем-то невероятным, недоступным с самого первого дня, как он получил свое роковое наследие. — Почему недотеп? — улыбнулся Гарри. — С таким-то отцом, как ты? Они будут самые умелые, утонченные снобы из всех, — засмеялся он. — Да-а-а... — мечтательно прикрыл глаза Драко, притягивая голову Гарри к своей груди и запуская в его волосы ласковые пальцы. — Верховая езда, языки, фехтование, уроки полетов и зелий, — перечислял он, представляя радужные, немыслимые до этого дня картинки, на которых он помогает маленькому мальчонке в первый раз сесть на метлу. — Мне их уже жаль, — прыснул радостным смехом Гарри, — но это возможно, — вновь серьезно сказал он, — это все возможно, если... — он замялся. — Если ты захочешь. Драко не ответил, лишь сильнее прижал Гарри, хлопнул его легонько по ягодице и, отстранившись, сел. — Пойду, — сказал он и стал взглядом искать, видимо, одежду. Сердце Гарри тут же словно упало к ногам. Руки задрожали, и он инстинктивно сжался, усаживаясь и обнимая колени, будто хотел прикрыться. К горлу подступил предательский ком, и, сглотнув его, он с усилием, сдавленно выжал из себя: — Куда? Надолго? — губы дрогнули. Драко тут же обернулся, с недоумением посмотрел на нервный, горький, сутулый комок, в который превратился Гарри. С потухшими глазами, опустившимися уголками губ, он весь дрожал и казалось вот-вот расплачется. Драко дернулся, как от удара. — Мерлин, Поттер! — вскинул он брови и мгновенно ринулся к нему, обнимая несносного дурака. — Я в душ хотел сходить и воды попить, истерик ты мой, — гладил он вздрагивающего Гарри по плечам, целуя его уже облегченно улыбающееся лицо и слизывая все же появившуюся в уголке глаза слезинку. — Ну ты точно как девчонка у меня! — ласково целовал его Драко, ища губами губы, раскрывая их, проникая языком, напирая всем телом, опрокидывая Гарри на спину, он зашарил по его телу руками, скользя пальцами по торсу, бедрам, не выпуская губ из своего плена. — Я не уйду, — шептал он, — я никуда не уйду теперь, — руки его стали требовательнее оглаживать грудь Гарри, задевать соски, чуть царапая, спускаясь к низу, оглаживая плоский живот и вновь возвращаясь наверх к запрокинутой шее, к лицу, вплетаясь в волосы, вжимая его в свой рот, так сильно и жадно, словно хотел сожрать, поглотить. Тело Гарри уже дрожало от возбуждения; он раскинул руки, полностью отдаваясь настырным пальцам и губам. Жесткие, кусачие поцелуи, ласковые ладони охаживали его везде, они были везде и следы от них горели красными дорогими следами. — Хочу, — рычал Драко, сильно кусая Гарри в плечо; он перевернул его на живот, балдея от влажного, податливого тела, от его запаха, от огня под кожей. Он схватил Гарри ладонью за шею и сразу же вставил полностью, причиняя даже боль, задвигался. Резкие, быстрые толчки и нежные, нежнейшие, сильные руки — держали, гладили, ласкали. Драко со стоном сильнее прогнул его в спине. — Хочу! Хочу! — рычал он в ухо Гарри, больно, остро схватив зубами за загривок, и начал драть его, по-другому не назовешь эти дикие, жесткие, быстрые толчки, сильно, с размахом, держа железной хваткой, сжимая до синяков, выбивая крики и хрипы. — Ако! Ако! Мой Ако!!! — выл под ним Гарри. Драко продолжал бешено двигаться, запрокинув голову, закатив от наслаждения глаза, въезжая в него до упора, сходя с ума от этого узкого жара, от сладкой пульсации, от изогнутой спины под его руками, влажной, исцарапанной, от того как выглядело сейчас лицо Гарри. Боже, это лицо, искаженное блаженством, раскрытые губы, мутные глаза, пунцовые щеки, пряди волос на лбу — сам порок, сама жажда, страсть, желание. Похотливый котенок. Его, его, только его! Он дернул Поттера за талию, поднимая к себе, насаживая до звездочек в глазах, впиваясь в его губы жарко и нежно. — Хочу! Хочу! — рычал он в приоткрытый дивный рот. — Хочу тебя...Тебя... — выстанывал он, заполняя Гарри собой, своей жизнью, горячей, острой радостью, не отпуская его, лаская рукой. — Мой, мой сладкий. Мой маленький... Давай... Давай!!! Гарри дрожал в руках Драко, откинувшись ему на плечо, как в бреду мотая головой и шепча в ответ: — Твой... Твой... О боже-е-е... Я твой... Еще.... О боже... Еще... Драко... Еще... Еще-е... — и, запрокинув руки вверх к волосам Драко, больно-больно вцепившись в его белоснежные вихры, ухватившись за него в последнем волшебном спазме, он кончил, все еще бормоча в губы Малфоя. — Еще... Драко... Еще... Люблю... Драко... Люблю... Люблю... Бессильно обмякая в жестких сильных руках, он точно знал, что теперь этот невероятный, необузданный, прекрасный волшебник, колдун его сердца, сможет делать с ним все что захочет — рвать, драть его, ласкать, любить, хоть загрызть и выпотрошить! Гарри будет только рад, будет принимать все и всегда.

Он был Хозяин Аконита, но хозяином Гарри Поттера был Драко Малфой.