Немурэ

О том, что в Доме траур, Венму узнал на рассвете, а к вечеру уже был в кеет Лейфа. Богдан, который о предстоящем трауре знал, также прибыл. И правильно сделал! Когда Венму увидел тело Лейфа на медицинском столе, согласно правилам, ему стало плохо. Богдан в тот момент так перепугался, что был готов лечь рядом. Откачивали и отпаивали успокоительным обоих. Хвала предусмотрительной Лавиете! Когда действие препарата закончилось, Венму уткнулся в живот Богдана и тихо плакал. Как бы они с Лейфом ни ругались, ведь оба очень упрямые, но любить от этого меньше не стали. Потеря одного из предследов, она болезненная, в любом возрасте. Не могущий помочь, в ситуации, где его силы ограничены, Богдан был готов выть. Выдрать боль из сердца не просто, особенно, если это боль от потери. В какой-то момент он просто не смог выносить этого, схватил любимого за шкирку и потащил за собой. Неизвестно, как и где, но таяк достали и принесли плеть. Богдан, который был уверен в своей правоте, приказал держать руки и ноги, деактивировал хамелеон систему на руке супруга. У него было право раздевать его, но вот медицинская часть так и осталась на теле. Проблемой это не являлось, так что убирать всю систему необходимости не было. Отойдя за спину, проведя пальцами по косичкам плети, Богдан прикрыл глаза, настраиваясь. Как только поймал то самое ощущение, открыл глаза и резко направил рабочую часть плети на спину. Тело под ней дернулось, послышался взрык. Место, куда пришелся удар, сразу же, было обработано заработавшей медицинской пленкой. Богдан заулыбался. Есть контакт. Венму нельзя раскисать, а удар в сердце из-за потери Лейфа, можно смягчить. Для Венму, который способен возбудиться из-за напряжения и череды боли с ласками, этот способ выгнать душевную острую боль — самый наилучший. И для Богдана, который понимает его, после стольких лет супружества, это был наилучший способ помочь. Не утешать, размазывая слезы и споли, а дать поорать, голосом сообщая, как же он не согласен с положением вещей. Замах, удар, замах, удар, рыки и крики, а затем дать пару секунд на вдох-выдох и снова замах и удар — Богдан задал темп, а Венму просто отдался в дающие руки. Его держали таяк, при этом оставляя свободу для движения тела, чтоб он мог выгибаться, или стараться избежать удара. Когда ноги стали подкашиваться, руки подняли вверх, подвешивая на них. В этом положении двигаться было сложнее, и именно в нем он кричал громче. Спина, даже с медицинской пленкой хамелеон системы, постепенно покраснела, а затем начала чернеть. Ягодицы, как и бедра, только покраснели. Богдан, который работал, взмок, облизывал губы, и смотрел лихорадочным взглядом, ждал тот момент, когда надо дать ласку. И вскоре он наступил: Венму забормотал, словно мантру, прося о снисхождении. В тот же момент ведущий приблизился, обнял, нежно перехватывая напряженный член. В ответ сладкий выдох. — Деактивируй пленку. — Шепнул на ухо Богдан, покусывая мочку. — Сейчас привезут презерватив, а эта пленка не даст сделать сладко. Венму, который уже летал, мог лишь подчиниться. На предупреждение, которое было выведено при попытке снять медицинский слой хамелеон системы, Венму ответил стандартной фразой о принятии и понятии последствий. Они уже несколько раз подобное практиковали, так что Венму знал, как снять «рубеж обороны», когда тело избито плетью. Деактивация прошла успешно, собираясь на руке тонким шнурком. Его забрал таяк, что стоял рядом, возвращая в браслет. Богдан не знал, но, когда они полетели, за ними был отправлен взлетный с клон-таяк для пакка. Это было рациональное решение, составленное согласно данным сомат. Так как Мариша и Сонму работали над психологической картой обоих немурэ, высчитать процент за то, что Айдани высечет супруга, труда не составило. Но и просто высечь, с некоторых пор, мало. Им, как у любой пары, необходим секс. А что будет делать Айдани, если его «презерватива» нет? Так что прибытие клон-таяк себя ждать не заставило, отрывая Богдана от любимого тела всего на пару минут. Подключившись, он смело шагнул к супругу, чувствуя, как тело клона приходит в боевую готовность. Супруг, все еще удерживаемый таяк, подрагивал от пульсирующего жара в местах ударов, а также от возбуждения, усиленного болью. Для подогрева этого прекрасного состояния, совершенно не сдерживая себя, Богдан шлепнул пятерней по заднице. Удар ладони таяк, даже имитирующей силу немурэ, равен удару хлопалки! Венму вздрогнул, вскрикнул, дернувшись в руках роботов. В тот же момент к нему плотно прижалось тело со спины. От этого движения, а также грубой одежды, пульсирующие участки кожи опалило огнем. Венму застонал, чувствуя, как его начинает уносить. Он не мог описать это чувство, но нормальным оно не было. Даже получая удары, его голова оставалась ясной, а вот когда нарастала пульсация, из-за прибывающей крови после «причинения вреда», то самое состояние нарастало. В член и яйца вцепилась железная хватка, заставляя охнуть, затем заскулить. Добавка к состоянию, прошиваемая острыми иглами по телу. Венму выгнулся, пристав на цыпочки, потому как его тянули вверх. Когда отпустили, и он опустился на пятки, вздрогнул — в тело влетел палец, словно оно было на него насажено. Дернувшись, не добившись освобождения, охнул. Это вновь рука собрала достоинство, сжала и потянула вверх, заставляя встать на цыпочки. Когда он поднялся, а затем его опустили, движение по пальцу подсказало то, чего хочет ведущий. Венму, собрав волю в кулак, сам привстал на цыпочки, затем опустился на пятки. Его ласково погладили по стоявшему колом члену, после чего пальцы сымитировали кольцо. Венму, ощущая, как это кольцо движется по стволу, стоит ему встать на цыпочки и опуститься с них, постепенно принялся ускоряться, постанывать. Наличие двух, а затем трех пальцев не остановило. Он кайфовал, ему сейчас было хорошо, в голове пусто, на сердце не больно. В какой момент пальцы заменило кое-что другое, Венму сказать не сможет. Просто длина изменилась, и наслаждение добавило остроты. Движение шло в унисон, прижатое тело со спины давило на покрасневшую кожу, а рука спереди нагоняла, или оттягивала момент волны. Руки все также держали таяк, не давая упасть. Было свободно, потому что больше ничего не тревожило. Он был в руках, которые могли дать все, что нужно, и давали это, не требуя ничего взамен, ведь процесс принятия и было это «взамен». Ни более того, и не менее. Ведущий не дал кончить до тех пор, пока не был готов сам, и пока не почувствовал, что тело доведено до предела. Как только это ощущение пришло, они оба прочувствовали пик, после чего еще несколько минут находились в слепленном состоянии. Богдан крепко обнимал супруга, прижавшись, вдыхая его запах, покусывая кожу, где было удобнее всего. Венму, млеющий в его руках, еще тяжело дышавший, ни о чем не думал. Было хорошо. Легко. В голове никаких мыслей. Отдышавшись, сняв «презерватив», вернув на тело супруга хамелеон систему, Богдан получал законные поцелуи. Венму благодарил его таким образом, ластясь, практически мурлыча. И Богдан, который принимал эти ласки, понимал — поступил правильно. Когда этот смуглый медведь, вот так себя ведет после сессии, это означает только то, что порка помогла, а ласка закрепила. Ему легче, он расслаблен, эмоциональный накал снизил градус. А раз супругу легче, то и Богдану не нужно беспокоиться, ему тоже от этого легче, и самолюбие греет мысль, что смог помочь, в какой-то мере защитил. Блестящие глаза Венму — радость для Богдана. А раз так, то он не против повторять подобные акции хоть каждый день. Конечно же, блеск прошел быстро, но эмоциональный коллапс ушел. Супруг понимал, что ничего изменить нельзя, и убиваться из-за потери не выход, а сценарии сами себя не выполнят. Поэтому, с благодарностью целуя, Венму шепнул в губы: — Благодарю тебя, за то, что ты есть. — Глупый. — Ответил Богдан, зардевшись. — Рядом с тобой, хоть дураком буду, — улыбнулся супруг. — Хоть кем, но рядом с тобой. Обняв его, чтоб больше не смущал, Богдан вздохнул. Он не любил слезы, а уж видеть их не из-за того, что это процесс игры — и подавно. Слезы из-за потери, болезненные, которые не контролирует ведущий, это как оживший кошмар. Богдан не любил не контролировать ситуацию, поэтому он влез во всю эту игру с переменной, а выиграв сделает так, чтобы больше такой твари в среде не было. Вот только смерть, она не поддается контролю. Ее можно только принять и уважать, потому что это своеобразная черта, подведение итогов и дальнейшее движение. Что будет там, за этой чертой, неизвестно, но без нее невозможна сама суть круговорота и цикличности движения души. — Думаю, нам пора. — Сказал Богдан, расцепляя руки, выпуская пригревшегося супруга. — Да. Пора. — Кивнул, соглашаясь, наследник Дома Аталь. Они вышли, как оказалось, из малой гостиной, после чего посетили омывальню, и пошли на поиски тактично ждущей Лавиете. Тамайли сейчас была подле Эльмайна, переживая о его состоянии. Лавиете на ее фоне могла показаться черствой, но это не так. Просто она более прагматична, и думает наперед. Не даром заведует торговлей, а под рукой придерживает Инелу, специалиста по добыче и распространению информации. Супружеская пара нашла фаворитку в одной из комнат кеет, что стоит на берегу озера. Последнее пристанище Лейфа, что дико любил рыбалку и хвойный лес. Фаворитка сидела в кресле, укутавшись в теплый плед. Уже только по этим признакам можно сказать, что она переживает, и ей также больно от ухода Лейфа. Этот эталон своеобразных манер, умения подать себя особым образом, просто сидит с ногами на кресле и смотрит в пространство с отсутствующим взглядом. Более чем явное доказательство имеющихся чувств. — Лавиете, — позвал Венму, привлекая к себе внимание. — О, вы поговорили. — Словно очнувшись, она мягко улыбнулась. — Вижу, тебе легче. Венму смог лишь кивнуть, соглашаясь. Он был безмерно благодарен супругу, ведь без него этот удар мог быть фатальным. Кто его знает, как бы очередную утрату перенес его глупый разум. Кто его знает, каким бы был сейчас Венму, не вернись к нему Айдани. — Присядьте. — Лавиете поежилась под пледом. — Разговор будет. Пара не стала отказываться или что-либо говорить. Если несравненная Лавиете говорит о разговоре, то дело серьезное.