I Loved You Like The Fall Of Rome

“I am not cruel, just truthful — The eye of a little god, four-cornered." -Mirror by Sylvia Plath

Лили Эванс не испытывает ненависти к Римусу Люпину. О, конечно, она не любит его, но она не ненавидит его - эта честь зарезервирована для Джеймса Поттера и Волдеморта - и кроме того, кто может ненавидеть Римуса? Обаяние всеми любимого книжного мальчика, мягкие рыжевато-каштановые кудри, янтарные глаза и серебристые шрамы; он, прикусив губу и нихуя не делая со своим сверкающим серебряным значком Старосты, просто наблюдает, как Сириус Блэк и Джеймс Поттер унижают слизеринцев, просто наблюдает, действительно, нахуй нужен значок Старосты- (Ладно, Лили могла ненавидеть Римуса.) (Она просто не знает.) (Она не ненавидит даже Сириуса Блэка, хотя, возможно, раньше ненавидела, пока Регулус не рассказал ей тихим, спокойным голосом о Сириусе Блэке, который стоял перед палочкой своей матери загораживая своего младшего брата, который принял на себя всю тяжесть наказаний и боли, а вышел с веселыми, безумными глазами и беспечной разбитой душой.) – Ну, Римус, то, что ты видишь здесь, — это кульминация многих лет публичного унижения, очень жаль, что Сева здесь нет на самом деле, он будет абсолютно опустошен, когда узнает, что он пропустил. А Регулус и Сириус... эммм, они все уладят. По-братски. Потому что они такие… мальчишки. Честно говоря. Римус сглатывает, изгиб его кадыка дергается, и он говорит: – Да, но- Регулус? Как вы все- вы четверо- как-” – Мы с Регулусом трахаемся уже около трех месяцев, - весело говорит Лили, потому что, пиздец, а почему бы и нет, ведь она научилась у Петунии бросать секреты, как цирковой артист может небрежно бросать ножи острые и жестокие. Раздается резкий звук, а затем Регулус приближается к ней, отголоски его рыси задерживаются в полудикой черноте серых глаз, в исчезающей остроте его когтей ногтей, в взъерошенных волосах и изгибе шеи. - Трахаемся, любимая? А я-то думал, что между нами нечто большее, - говорит Регулус, забавляясь и слегка задыхаясь, судя по тону. Он обнимает ее за талию, прижимается к ней всем телом; они оба в крови (ну вот какого хуя они делали? полубезумные, четверо из них) и это первый раз, когда они сделали это с кем-то кроме Сева в комнате, и это волнующе, как пузыри шампанского в крови. Лили поворачивается в его объятиях и не может сдержать улыбку, которая появляется в уголках ее рта, когда она видит его. У него кровь (кровь Сириуса Блэка, что-то злобное и только наполовину насытившееся шепчет самодовольно из-за изгиба ее ребер) размазана по его лицу, его одежда разорвана, и по всему телу видны следы укусов собачьих челюстей, но в его серых глазах есть удовлетворенный блеск, сейчас он настолько Регулус, что она не может не усмехнуться. -Episkey, Reparo, Episkey, Scourgify, Episkey - медленно бормочет Лили, исцеляя, очищая и фиксируя его раны, Регулус одаривает ее искренней улыбкой, затем он сам проводит теплыми пальцами своей магии по ее телу, исцеляя легкие синяки (у Джеймса Поттера нет острых зубов или когтей, это скорее зазорно) и расправляя (и застегивая) ее рубашку. Лили вздрагивает от покалывания, ощущение, которое его магия всегда посылает через нее, как шок от кофеина в кровеносной системе. Без палочки и без слов - да, это определенно её Регулус. - Что... Какого хрена? - Слабым голосом произносит Римус, отчаянно жестикулируя руками, и Лили рассеянно переводит взгляд с Регулуса на Джеймса Поттера, который отодвинулся назад, его плечи и бока обливаются кровью, и оба они - он и Римус - смотрят на нее и Регулуса, сгорая от любопытства. Появляется едва заметная рябь, и Сириус Блэк снова становится человеком, с совершенно растрепанными волосами и окровавленными зубами, выглядя безумным, ликующим и диким. - Здорово придумано, Реджи! Я и не знал, что в тебе это есть! - Сириус смеется (в его глазах таится Блэковское безумие, дремлющее, замаскированное и все еще опасное, все развлечения и бокалы золотого шампанского, сплошное разгульное веселье), он прижимается неаккуратным поцелуем к щеке Регулуса (Регулус замирает, его щеки краснеют от прикосновения, глаза широко раскрыты и бесконечно серы, ему так невыносимо и страшно, к счастью, это не заметно, так как Лили все ещё прижимается лицом к изгибу его шеи) и скачет к другой стороне комнаты. - Джентльмены, - Сириус приподнимает козырек несуществующей шляпы, глаза его ярко сверкают. - Кто-нибудь может объяснить, что, блять, происходит? - Римус почти кричит, и Лили чувствует небольшой всплеск обиды, потому что, эй, она все объяснила, не так ли? - Не моя вина, что ему не понравилось мое объяснение, - Лили бормочет Регулусу, и он смеется ей в волосы. - Объяснение, говоришь? – начинает Сириус, и Лили делает удивительное открытие - Сириус точно такой же, как Сев с изрядной долей безумия, у них одинаковая склонность к драматизму. Она чувствует себя пресыщенной, уставшей и удовлетворенной, поэтому обратно поворачивается и поудобнее устраивается на твердой груди Регулуса, готовая к представлению. - Так вот, мой дорогой Лунатик, товарищ Джеймс и всегда превосходный, потрясающе красивый, бравый и жизнерадостный Сириус Блэк прогуливались по коридору, просто осматривая всё вокруг и совершая несколько случайных взломов с проникновением, тогда мы наткнулись на таинственно притихший класс. Так вот, нет ничего, что мы могли бы оценить больше, чем старое доброе заглушающее заклинание, но бедняги, возможно, нуждались в помощи, может быть, им нужны были лишние рабочие руки. Лили фыркает так сильно, что чуть не чихает- - И вот, оглядевшись вокруг и не обнаружив никого рядом, мы взломали дверь, и не нашли ничего, кроме моего младшего брата и прекрасной Мисс Лили Эванс, которая возможна под империусом. - Ни хрена я не под империусом, уебок... - огрызается Лили, ругательства слетают с ее губ, как что-то обыденное. История, которую рассказывает Сириус, драматична и неточна, но каким-то образом умудряется одновременно быть довольно правдивой, и после всего этого, Джеймс Поттер выглядит как призрак, его лицо бледное и вялое, как будто он забыл, как пользоваться своим лицом. Лили чувствует прилив удовлетворения и злости в равной мере, только блять не заплачь только блять не заплачь проносится у нее в голове, она хочет закричать на него, шокировать его, заставить его сделать хоть что-то, что угодно, потому что какое сраное право он имеет выглядеть таким опустошенным. Она никогда не принадлежала ему, и почему он этого не видит, почему он должен- - Итак, - говорит Джеймс Поттер твердым, даже жестким голосом, стоя очень напряженно, карие глаза потемнели так, как она никогда раньше не видела, — значит, ты тут блядствуешь? И Лили- Когда Лили злится, она чувствует жар во всем теле, тяжелый темный гнев течет по ее венам, как пламя, лижущее гладкое дно котла. Но когда Лили в ярости – что ж. Это немного другое. (Когда Лили приходит в ярость, она чувствует холод, ее ярость и намерение ожесточаются, замерзают и превращаются во что-то жестокое, злое и ужасное, замораживая горячую кипящую кровь в ее венах и обвивая ядовитыми пальцами ее сердца, погружаясь в него и даря ему клыки. Я могла бы кого-нибудь убить, думает она с поразительной ясностью, я могла бы кого-нибудь убить и не чувствовать ни капли вины, и это правда, не раз ей приходилось глубоко и резко дышать, брать весь свой лед и запихивать его куда-нибудь в далекое холодное место на потом, потому что месть - это блюдо, которое лучше подавать холодным, а Лили всегда так поступает. Грязнокровка Люциус Малфой шепчет в пятидесятый раз из-за мягких аристократичных рук, и Лили улыбается ему, зеленые глаза сверкают цветом Авада Кедавра и потерянных душ. Позже он просыпается ночью и обнаруживает, что все его волосы наполовину удалены, а одежда пропитана смесью грязи, крови и прудового ила - если быть совершенно точным, конечно. Неважно, как она это делает, но она всегда мстит, когда ярость бежит по ней, будоража ее вены и покалывая вдоль их ледяных стен, она мстит. Взгляд ее глаз мог убивать людей, сжатие ее холодного, ноющего кулака могло пожинать души. Иногда оно вырывается и вторгается в ее жизнь, она может провести весь день взаперти. Комната в общежитии будет содрогаться, она будет буйствовать, стискивая зубы от непрекращающейся ярости; но чаще всего в такие моменты Лили будет бродить по коридорам, как призрак, волосы будут развеваться и красиво обрамлять лицо с яростными глазами цвета дьявола. Лили знает, что в ней есть чудовище, а может быть, это она и есть, не тот слюнявый скрежет зубов оборотня Римуса или грациозный хищник с острыми клыками, но что-то холодное и собранное, присущее только Лили, пронизанное множеством злых намерений и жестоких ножей, сверкающих в свете убывающей луны. Контролировать это невозможно, потому что оно уже контролирует её. Оно холодное, острое, крепкое и очень сильное.) А сейчас Лили... Лили... Лили в ярости. Блэк прекратил свой рассказ, серые глаза сузились, пронзительно и укоризненно (даже он, несмотря на все свое высокомерие и жестокость, никогда не называл бы девушку шлюхой), Римус запнулся, выглядя испуганным (ничего не говоря, как обычно), и Регулус шагнул вперед, его рука в ее руке была крепко сжата, его лицо было непроницаемым из-за знаменитого Блэковского гнева. - В устах парня, который приглашал меня на свидания с тех пор, как у него отросли первые лобковые волосы, - говорит Лили сладко и холодно, делая шаг вперед и демонстративно взмахивая палочкой, — это звучит довольно фальшиво, тебе не кажется? Он усмехается, и она подходит ближе. Джеймс Поттер сглатывает, глядя на нее жестокими, сверкающими карими глазами, и Лили рычит на него. - Ну и? Тебе ведь так много всего хотелось сказать мне. Он колеблется. - Я... Лили была сыта по горло; она резко ударила его ногой в пах, и он рухнул на землю. Волк в ней рычит от удовольствия, но ярость еще не насытилась, ей нужно больше. Она придумает свою месть позже, сейчас она удовлетворяет кровожадность своего волка. Лили наклоняется, касаясь губами его уха. - Никогда больше не называй меня шлюхой, Джеймс Поттер. Nedicamanalium, - она шипит, толкая ее вниз против часовой стрелки, пронзая нежную кожу его шеи. Проклятие перекатывается через ее руку в его потрескавшиеся, слегка приоткрытые губы; Лили удовлетворенно улыбается. Она действительно предупредила его, можно быть уверенным, если он снова употребит слово "шлюха" - она увидит последствия своего проклятия. Закончив, Лили отходит от него в теплые объятья рук Регулуса. - Прелестное проклятие, - шепчет Регулус ей на ухо, и Лили удовлетворенно фыркает, как вовсе не подобает юной леди. Подняв глаза, она видит, что Сириус и Римус стоят, как вкопанные и неловко молчат, Лили очень жаль Сева, потому что он не только пропустил унижение Джеймса Поттера, но и пропустил возможность увидеть Сириуса Блэка, который в кои-то веки потерял дар речи. Ей придется подарить ему это воспоминание позже. * Их План сыгран как по нотам, это головокружительный успех. Вальбурга и Орион Блэк, как и следовало ожидать, в ужасе и отвращении от выбора жены их сыном, но Регулус наклоняет голову и бросает им вызов, чтобы решить это с помощью магии семьи Блэков. Если семейная магия примет Лили, говорит он, она станет его женой. Семья спешит в ритуальную комнату, и Лили берет на себя ответственность, доставая свои чистые серебряные инструменты из-под одежды и рисуя ритуальный круг смесью своей крови и крови Регулуса. Блэки держатся за руки и поют, низко, звучно, их пение эхом отражается от стен комнаты, вырывая что-то из ее сердца и снова зажигая её, и она чувствует это- Оно холодное и яростное, леденящее душу, жестокое и безжалостное. Магия ощущается ею очень привычно, она чувствует это по ночам, что-то кричащее и беспокойное. Лили не может сдержать слегка безумный смех, клокочущий в ее горле, потому что она более Блэк, чем любой из них, несмотря на то что она вовсе не Блэк. Этим Блэкам никогда не приходилось терпеть плевки, оскорбления, унижения и издевательства на почве ненависти, никогда не приходилось стискивать зубы и работать вдвое усерднее из-за своей крови, они никогда не чувствовали такого холодного гнева, который горит в их венах, сухожилиях и сердце по ночам, никогда не чувствовали, я докажу им всю их неправоту, я заставлю их бояться меня, которое эхом раздается в черепной коробке. У неё это было. Это сделало ее безжалостной и ловкой, это заточило ее нож - во что-то настолько холодное, что обжигает, что режет до крови малейшей царапиной. Блэковская семейная магия витает вокруг нее, проверяя, признавая ярость внутри нее и напевая, довольная. Она чувствует, как оно касается ее лба; наступает благословение, а затем оно погружается в нее, и- Она чувствует это повсюду, каждая клетка, каждый атом ее тела трясется, пробуждаясь к жизни, разрывая нити медлительности, зажигая каждое нервное окончание в ее теле дрожащим огнем. Она огонь, она снег, она ярость, она стала единым целым с ней, и уже нет никакой разницы, она есть и всегда была яростью, она сожжет города дотла прикосновением своей лихорадочно-холодной ладони, она сдерёт кожу в клочья одним взмахом ресниц- Лили медленно поворачивается. Смутно она сознает, что должна выглядеть, ну... безумной, зеленый цвет в ее глазах светится подавленной силой, пламя ее волос вздымается и горит, ее бледная кожа яркая и сияющая. Они Блэки, они почувствуют силу, которая волнами, похожими на лепестки, отражается от ее кожи, тяжелая и пахнущая льдом и бурями. Лили наклоняет голову и улыбается, её белые и острые зубы поблескивают в тусклом свете. - Ну и? * Они обвенчались в Белтейне, под рев костров. Конечно, это неловко - она не может пригласить никого из своей семьи, учитывая, что они маглы. Вместо этого она приглашает своих относительно чистокровных друзей, Элис Лонгботтом и Марлин Маккиннон и, конечно же, Сева, хотя они должны были представить его с девичьей фамилией его матери. Сириус тоже здесь, серые глаза широко раскрыты от недоверия и чего-то, чего она не может назвать. Их руки связаны красным шелком, они перепрыгивают через метлу. Дальше размытое пятно, дополненное мерцающим светом костра, Лили помнит смех, запах и смутное успокаивающее тепло Регулуса позади нее, его руки на ее коже. Потом церемония прощания с рукодельницей завершается экстравагантным приемом (хотя, как говорит ей Сириус, они оба осторожно хихикают над огневиски, не так экстравагантно, как большинство Блэковских свадеб, а их свадьба наследника-и-маглорожденной, настолько постыдна, что семья потратила всего несколько тысяч галеонов, а не десятки тысяч). Лили холодно и спокойно улыбается над бокалами эльфийского вина, встречая серые Блэковские глаза своими ядовито-зелеными. (Ей понадобилось несколько сдержанных отрезвляющих чар, но никто не догадался.) Элегантные светские танцы и непринужденные потягивания продолжаются до полуночи, а затем вечеринка рассеивается тонкими тресками Disapparation. Лили - тугая натянутая тетива предвкушения и желания, и вот, наконец, они в спальне, и Регулус кладет руки на ее кожу, обхватывая ее груди, и между ее бедер. Она чувствует себя как-то иначе, магия церемонии рукопожатия пробегает по ее коже и делает ее нервы вдвое более чувствительными, чем обычно, и когда она кончает, она клянется, что сама земля дрожит в своем основании. (Они устраивают и магловскую свадьбу, в первую очередь ради ее родителей. Ее отец подозрительно смотрит на Регулуса, а мать льстит его безупречным манерам, и Петунья на этот раз держит свой яд при себе, с белым платьем и другими штуками: тут её многострадальные друзья, Северус с Сириусом тонко стреляют жалящими заклинаниями друг в друга на протяжении всей церемонии, несмотря на то, что это всего лишь проход до алтаря, лепестки роз и рука отца на ее локте, она клянется, что все равно чувствует тонкое эхо связующей магии.) В другом мире Лили Эванс-Поттер вступила в Орден Феникса сразу же после окончания школы, легко поднявшись по карьерной лестнице с ярким красно-желтым флагом в волосах и яростными взмахами палочкой. В этом Лили Эванс-Блэк работает со своим мужем, чтобы, не привлекая внимания, свергнуть империю Волдеморта, своими щупальцами отворачивая от него множество чистокровных семей, все время работая над своими зельями и заклинаниями. Регулус слышит слухи о крестражах от старого друга, Барти младшего, и когда Беллатриса использует Блэковского эльфа, Кикимера, чтобы выполнить приказ Волдеморта, они просят Кикимера отвести их в пещеру. В другом мире Регулус Блэк умер, испуганный и одинокий, поддавшись холодным объятиям десятков Инферинов после того, как вновь и вновь переживал свой худший кошмар. В этом они скармливают зелье еноту под империусом (и Лили убивает его быстрой и милосердной авада кедаврой), а Лили, которая летает без метлы с шести лет и хорошо прыгает с качелей, переносит их на другую сторону. Быстрое применение адского огня сжигает Инфери до пепла. В другом мире Гарри Поттер и его разношерстная кучка верных, суровых друзей потратили месяцы на поиски крестражей Волдеморта. В этом Лили и Регулус Блэк выполняют сложный ритуал, включающий нумерологию и руны, чтобы отслеживать другие крестражи с помощью медальона. Диадему было достаточно легко найти, как и кольцо, а чашку легко снять с помощью оборотного зелья и пряди волос Беллы. Регулус проникает в поместье Люциуса Малфоя во время ежегодного рождественского бала Малфоев и крадет дневник Тома Реддла. Они сжигают крестражи в последний день года, а адский огонь с ревом погнался за ними в следующий. (Волдеморт ничего не почувствовал.) Они сталкиваются с Волдемортом в Запретном лесу. Волдеморт смертен и безобразный, его армия в лучшем случае ничтожна, а его разум неустойчив и опасен. Победа достается достаточно просто - Регулус сохраняет несколько шрамов от проклятий вдоль предплечья и бедра, а Лили теряет почку из-за особенно неприятного проклятия собственного изобретения Волдеморта, но они остаются живыми. Джеймс Поттер теряет конечность из-за Антонина Долохова, и всякий раз, когда они видят друг друга на воссоединении ордена (она и Регулус, хотя технически никогда не присягали ордену, сыграли важную роль в поражении Волдеморта, и поэтому всегда ежегодно приглашаются. Регулус считает это дерзостью, как будто Орден таким-то образом пытается приписать себе заслуги за то, что они сделали по собственной воле и храбрости. Лили, определенно не дерзкая, идиотская, стереотипная гриффиндорка, и все же не скользкая, хитрая, слизеринка, с умом для точных тонкостей социальных условностей, просто находит это неудобным и неловким), он встречает её глаза, карие встречаются с зелеными. В этом что-то есть, что-то острое и ястребиное, что никогда не перестает посылать странную дрожь по ее позвоночнику, мир расплывается, как будто разделяясь на возможности, потенциал и будущее, которое у них могло бы быть. (Она всегда отворачивается, чувствуя неприятный зуд на коже.) Как оказалось, к тому времени, когда Волдеморт пал, Лили была уже на втором месяце беременности, и возможность неприятного проклятия, которое могло поразить ее ребенка, никогда не перестает вызывать у нее ужасную дрожь. Она даже- даже не заметила бы, действительно, живота совсем не было видно, хрупкая жизнь с сердцем бабочки, которая так робко и все же упорно расцветала внутри нее, была бы уничтожена, ни одна живая душа не знала бы о ее существовании или оплакивала бы ее отсутствие. Лира Эйлин Блэк Родилась в ясный летний день, когда цвел седьмой месяц. У нее большие серые глаза и изящные черты лица, характерные для семьи ее отца, а также огненно-рыжие волосы и полные губы ее матери. Северуса, конечно, называют крестным отцом – других кандидатов у них и не было. Она, Сев и Регулус все ещё живут на площади Гриммо, хотя этот дом и сильно отличается от мрачной, одинокой тюрьмы юности Регулуса. Лили, хотя и не очень разбиралась в эстетике, сразу наняла старую подругу Мэри Макдональд, которая обладала даром декорировать интерьер. Старые портреты, равно как и опасные артефакты, хранились в хорошо охраняемой комнате в подвале, а остальная часть дома была полностью изменена. Обои с тиснением в виде геральдической лилии, древние и угнетающие, были выбиты и заменены яркими, разнообразными цветами - мятой и веточками персика, лавандой и свежим, чистым белым. Грязь прошлого века была быстро соскоблена, более красивые артефакты гордо выставлены на замысловатых стеклянных пьедесталах, и после того, как старый домашний эльф, Кикимер, умер, пытаясь защитить чрезвычайно неприятный темный артефакт, они связались с двумя другими эльфами - веселым, пухлым эльфом по имени Дотти и эльфом помоложе по имени Джинджи, который безумно любит Лиру. Внизу есть лаборатория зелий для Сева и Лили, а на чердаке-расширенное поле для квиддича для Регулуса и Лиры, которой Регулус, по-видимому, решил привить страсть к квиддичу (кстати, успешно; Лира фанатично предана своему Nimbus 1000 и своей позиции загонщицы). Она была определена на Слизерин буквально за секунду. Сириус буквально влюблен в нее. Сам Сириус часто приходит к ним, обычно чтобы подивиться переменам и побросать дротики в портрет своей матери. Лили рада видеть, что они с Регулусом наладили отношения (на это ушло несколько поздних ночей и много бутылок Огденского Огневиски, но теперь они почти так же близки, как и раньше, что о чем-то да говорит). Римус исчезает на несколько лет и вновь появляется из злобной и грязной стаи оборотней с чем-то твердым и пылающим в янтарных глазах, в сильном развороте широких плеч, в крепко сжатых кулаках, как будто он прошел через ад и пришел к чему-то хорошему. (Так и есть.) Он стал значительно привлекательнее, образ, которому нисколько не мешают серебристые шрамы, обвивающие его золотые предплечья, и Лили замечает, как взгляд Сириуса блуждает по груди Римуса, мускулам его рук, теплому янтарю его глаз - беспомощно, даже благоговейно. Они с Римусом заново знакомятся, и Лили рада обнаружить такой же острый ум, как и ее собственный. Они вместе работали над несколькими научными статьями и зарекомендовали себя как выдающиеся перспективные молодые умы в области заклинаний (она и Сев работают вместе над лекарством от ликантропии и в конечном итоге натыкаются на решение, которое работает на основе существующего частичного лечения от Damocles Belby. Это позволяет оборотню сохранять как умственную, так и физическую человечность во время полнолуния, и когда она и Северус с большим успехом освобождают его (от болезни), все, что она может видеть, - это влажные глаза и вздрагивающие плечи Римуса Люпина, рваные шрамы на его груди, бесконечно влюблённые глаза Сириуса Блэка). Адриан Сириус Блэк родился на два года позже своей сестры, 31 июля, но если и было предсказано пророчество о его рождении, то осталось без особого внимания. Римус - его крестный отец, и у них много общего, Адриан предпочитает свернуться калачиком со своим дядей Римусом и стопкой книг, чем выходить на поле для квиддича с Лирой. У него жесткие черные кудри Регулуса, которые он предпочитает оставлять распущенными и спутанными, и яркие, зловещие зеленые глаза Лили. Он скорее красив, чем мужественен, по-эльфийски, и когда он его определяют на Гриффиндор, а он демонстрирует удивительное мастерство ловца (Регулус чуть не плачет от гордости), преподаватель полётов на метлах, Джеймс Поттер улыбается. Он также обладает беспрецедентным талантом в области защиты от темных искусств, тогда как его сестра талантлива в зельях и заклинаниях, впервые Адриан использует своего Патронуса всего в тринадцать лет. Когда проводится Турнир Трех Волшебников, один завистливый враг просовывает его имя так как турнир это верный способ умереть- а Адриан, или Гарри, как он предпочитает, чтобы его называли, побеждает. (Прим. Hardian – это слишком необычно, так что Harry вполне уместно звучит) Лили знает, что ее дети необыкновенные, и она знает, что она тоже- Вся её жизнь необыкновенна, она пережила войну и стала грязнокровкой в семье Блэков, она является ученым с большой известностью в области заклинаний и зелий, и- Может быть, подумала Лили однажды, уже целую вечность назад, встретившись взглядом с серыми глазами на огромном, казалось бы, не пересекаемом просторе, может быть, и теперь она думает, Слава Богу, слава Христу, слава хрен-знает-кому, с каким-то головокружительным недоверием. Интересно, подумала она однажды, задержав взгляд на зелено-серебряном и душераздирающе красивом мальчике среди них всех, и теперь она думает, я знаю.