Урожайный год

— Кого я вижу… нарушитель границы и вражеский лазутчик. Утро в горах прекрасное. Свежее, холодное и солнце встает из-за склона, окрашивая травы в золото. Роса еще не успела высохнуть и подол халата Фан Сяня весь влажный от нее. — Ну почему же сразу лазутчик, я тут вот, орехи собираю, очень вкусно между прочим, хочешь попробовать? — Улыбка сверкает даже ярче солнца и Хайтан Додо сжимает пальцы на рукоятях своих ножей. — Я их тебе даже помогу очистить! — прыжок получается легким, словно в это утро она перешагнула очередной ранг. На одной только ярости. — Эй, эй! Хайтан Додо! Мы так не договаривались! Зачем же сразу нападать! — Фань Сянь кидает в нее горстью орехов и уворачивается. — Мы с тобой ни о чем и не договоримся! Кто сбежал в прошлый раз через окно? — Их сражение напоминает танец, всегда. Шаг, прыжок поворот, удар, руки на талии, еще удар. — Ну окно, это же тот же вход. и выход. И потом я еще не готов познакомиться с твоим учителем, и просить его твоей руки находясь в твоей же постели, как-то это неправильно! Мне твоего старшего брата в прошлый раз хватило! — Хватило? А я думаю, что нет! Они перелетают с камня на камень, в песни птиц вплетается звон оружия. Быстрее, быстрее, через горный ручей и заросли орешника, сверху, снизу. Удар. Пусть не думает, что ее так легко победить, пусть… Запястья пойманы в захват и Фань Сянь слишком близко. Слишком рядом. Для того, чтобы удержать ее не нужно так прижиматься. И так наклонять голову, чтобы дыхание касалось ее губ. Зато кусаться в этом положении так удобно. — Ну вот. Вот, все! Поймал! Видишь, как удобно тут лежать, я даже одеяло разложил. Все приготовил. Отличный пикник, ты, я и тишина, прямо как в старые добрые времена. — … — Нет. Не смотри на меня так, сейчас же одежду подожжешь. — … — Все вытаскиваю кляп, только не кусайся снова. Я посол Южной Цинь, неприкосновенная личность… Ай! Они переворачиваются, снова обмениваются ударами — Ну вот. Теперь я поймала шпиона. Итак, признавайся, что же ты тут разыскиваешь? Опять желаешь сразиться с моим братом? — ей кое-что нужно ему сказать, но Хайтан Додо не может так прямо, потому что одно дело прикосновения, а другое слова! В этот раз она прижимает Фань Сяня к дереву, одной рукой у горла, вторая же рука скользит вниз. — Ты мне больше твоего брата нравишься! — пальцы Хайтан слегка сжимаются. Внизу. — Нет, нет я тут просто инспектирую! По слухам в северной Ци небывалый урожай, и я хотел посмотреть, как же вы его добились. — Урожай? Чего? Орехов? — их лица очень-очень близко. Если бы это было полтора года назад, когда они только познакомились, Хайтан бы сгорела от стыда, но сейчас после многих разделенных ночей она вряд ли способна хоть чего-то стыдиться в своем или в его теле. Или в прикосновениях. — И грибов! А вообще, кхм… Ты не могла бы убрать оттуда руку, несколько неудобно разговаривать, когда ты его гладишь. — Как я погляжу дайкон-то в этом году не уродился. — она чуть сильнее сжимает пальцы, оглаживая. — Хайтан! Ты… Фань Сянь смееется, откидывая голову назад, и ударяется о ствол дерева. Смех сменяется стоном, и Хайтан отпускает его, чтобы ощупать затылок. Лисий сын пользуется этим и сразу же лезет целоваться. И можно было бы еще подраться, но времени не так много. Даже на разговоры. На поцелуи и прикосновения, на то чтобы развязать пояса халатов, на то чтобы жадно прижиматься друг к другу и хватать воздух пересохшими губами. И когда Хайтан сжимает пальцы на его плечах, опускается ниже, ощущая как он в нее входит, на лице Фань Сяня нежность и растерянность. Словно он в который раз не может поверить, что да, можно, что да, потом не убьют, что да, она все-таки его любит. Он всегда теряет слова, когда их тела сливаются вместе. Потом, когда они опустошенные все еще сидят в объятиях друг друга, он вдруг улыбается и целует ее в шею. — Дайкон тебе неплохой все-таки попался. Крепенький. — Фань Сянь! Меня от тебя тошнит. — Ну главное, чтобы от еды по утрам не тошнило. Я надеюсь ты не в этом смысле… Хайтан?!