***
— Хуле дрыхнешь?! — вдруг рявкнули прямо над ухом, и Кира вздрогнула, открыла глаза. Лайт. Стоит над ней и тянет рот в гаденькой ухмылочке. Радуется, что напугать смог? Отомстить решил? Детсад какой-то! — Что вылупилась? Спасибо бы сказала, что ногой под ребра не заехал, — в ответ на её взгляд хмыкнул свободовец. И впрямь детсад, —зевнув во весь рот, подумала Кира, и машинально подмечая, что с соседнего спальника поднимается чья-то лохматая голова, спросила: — Принёс? Сняв бандану, Лайт со вздохом кивнул и стащив со спины рюкзак, упал рядом с ней. Блаженно вытянув ноги, сталкер протянул ей связку блистеров. Спрашивать, зачем ей столько химии, он не стал. Ну и правильно, что не стал, не его ума это дело. То, что она задумала было верхом безумия. Как этот план вообще созрел в её голове, она и сама точно не знала. Вот только на Юпитере с каждым днем становилось всё опаснее, и дело было отнюдь не в аномалиях и мутантах. Кто здесь сейчас только не шарился! Долговцы с бандюками это ещё так — цветочки, сталкерня вон вообще НЛО меж собой обсуждает. Придурки. Полные причём. У них под носом вон какие дела творятся, наймы с «Монолитом» что-то трут, а они зелёных человечков ищут. Ну и пусть ищут. Хер с ними. Со всеми хер. А с некоторыми долгарями вообще хер особенный. Никак они от неё не отстанут, всё задеть пытаются. Даже насчёт поимевших её во всех смыслах уродов пытаются шутить. Пользуются, что она об этом своим рассказать не может, вот и подъебывают. Мрази одним словом. Поворошив блистеры, девушка взяла из связки один и щёлкнула фонариком. Тусклая лампочка, что освещала подвал, как следует разобрать слова не давала. — Это на английском, — сказала она. — И что? Ты в школе что ли не училась? — хмыкнул соклановец и, когда в ответ она скривилась, отобрал у неё таблетки. Посветил. — Это радиопротектор, — сказал он. — Весьма кстати хороший. А это — какая-то экспериментальная хрень. Озерский говорит, что с ней даже Выброс пережить можно. Я за это кучу бабла отвалил… — Не обеднеешь, — хмыкнула в ответ Кира и подумав о том, что завтра надо бы наведаться к Гавайцу за припасами, подкурила болтавшийся в пачке бычок. — Спасибо бы хоть сказала, — вздохнул Лайт, на что Кира с раздражением фыркнула, простить Лайту того, что он не дал ей пойти за Глоком, она все ещё не могла. Да и не сможет наверное. Никогда не сможет. А ведь она умоляла, плакала. Да даже на коленях стояла! Бесполезно. Вместо того, что отдать ей оружие, и отпустить тогда с миром, Лайт зачем-то принялся рассказывать какую-то херню про Припять. Интересно, он действительно думал, что она испугается? Что махнет на Глока рукой? Что будет спокойно сидеть на базе и ждать? Неужели он и правда так думал?! Как он вообще мог так про неё думать?! — Лайт, это же Глок! Глок! Он же нам жизнь спасал не раз! И мне, и тебе тоже! Тебе тоже, Лайт! — всё кричала она тогда, но свободовец только головой качал и говорил, что Глок знает, что делает. — Глок решил идти один! Слышишь, один! Если бы он хотел, я бы с ним пошёл! Но он не хотел! Понимаешь, не хотел! — А ты хоть спрашивал? — выкрикнула она и потому, как Лайт потупил глаза, поняла, что нет, не спрашивал. Ничего он не спрашивал! Глок с какого-то хера решил идти в Припять, а Лайту насрать! Тут походу всем друг на друга насрать! — Трус! — совсем заорала она и от бессилия затопала ногами. — Дура! — рявкнул в ответ Лайт и вцепился ей в руку. — Отпусти меня! Он же погибнет там! — закричала она, но Лайт её так и не отпустил. Держал крепко. Всё пытался успокоить. — Глок решил идти один, Кира. Один! — тихо повторял он, а она думала, что с каждой минутой Глок все дальше. Где он сейчас? Наверное уже прошёл за Барьер. — Да как ты можешь?! Он ведь тебя из Припяти вытащил! — поняв, что все бесполезно, заплакала она и рухнула на колени. — Вытащил?! Вытащил! Это кто кого вытащил ещё! — наконец взвился Лайту. — Хочешь знать, как всё было?.. Ну слушай… Я тогда шёл как раз за Мольком. Вокруг было тихо. Малёк ещё пошутил, что фанатики зассали и свалили нахер. Он ошибся…***
Что его заставило обернуться Лайт тогда сам не понял. — Черт, — недоуменно выругался про себя свободовец и завертел головой. Глока за спиной не было. А потом раздались выстрелы. — Меня спасло то, что пуля руку мне зацепила. Вот я и свалился. Рядом с Лёхой упал, я его за дерево затащить пытался. Не успел. В него на моих глазах несколько пуль всадили. Одна ему прямо в лицо попала. Его крови на двоих хватило. Наверное меня посчитали мёртвым, хотя… Не знаю. Пленных фанатики не брали. Раненых добивали ножом, тратить пули на «неверных» им было жалко. Головы резали тут же. Некоторые сопротивлялись. — А я смотрел на это. Смотрел и сделать ничего не мог. Лежал и не шевелился. Шаги слушал. Вот что тогда наверное Француз чувствовал! Один ко мне совсем близко подошёл. Постоял минуту. Думал всё, сейчас резать станет, но нет, не стал, ушёл. А я когда лишь стемнело пошевелиться рискнул. Я потом долго куда-то шёл. Дворами какими-то пробирался, не помню. Один раз чуть на них не наткнулся. Вовремя за гаражи свалил. А им было весело, понимаешь? Весело! Они бедолагу какого-то гоняли. А потом выброс, а я в подвал какой-то успел забежать, хуево было пиздец как. Когда всё кончилось, понял, что назад идти надо. Хер с ним с Исполнителем. И с артефактами хер! Как раз тихо стало. Потом смотрю в одном окне свечение. Думаю, ладно, дай проверю. А там Глок. На коленях стоит и как фанатик раскачивается. Я его даже не признал сначала, чуть не выстрелил. Вернее выстрелил, но руки дрожали, в эту херь я в общем попал. Она как лампа лопнула. А Глок как был на пол повалился. И я тоже рядом упал. Не знаю, в голове тяжело было, будто контролёр где-то рядом бродил. Меня только на дверь запереть хватило. А потом всё, не помню — вырубился. Меня потом Глок растолкал. И знаешь, он ведь нихера не помнил. Как в Припять зашли помнил, а потом всё. Провал. Потом мы долговский отряд встретили. Вернее его остатки. Глок с ними как-то допизделся, вместе прорываться решили. Так что я туда больше ни ногой. И тебя не пущу. Надо будет, в подвале закрою. Как раз там, где монолитовец сидел… Свою угрозу Лайт выполнил. Её заперли. И того, как она билась и кидалась на дверь, делали вид, что не слышали. И глаза потом от неё отводили. Некоторые пытались напоить. А она представляла Глока. Мертвого Глока. Раненого. Без глаз и ушей. А хорошо, что она на Янов ушла! Наверное скоро вообще уйдёт. Не из Зоны конечно, из «Свободы». Какая тут нахер свобода? Уроды одни кругом. Уроды и холодно. А в подвале Янова ещё к тому же и сыро. Не помогает даже наброшенное на плечи одеяло. Невольно подумалось, что тут легко можно заболеть какой-нибудь заразой. Тем же тубиком например. Да и похер, — подумала Кира и оттого, что ей похер, что привыкла она, что из вполне себе ухоженной, любящей комфорт девушки, она превратилась в вот это, девушка рассмеялась и показала фак недовольно пялившемуся на них лохматому сталкеру. Тот что-то пробормотав насчёт сторчавшихся уродов, выбрался из своего спальника и подхватив рюкзак с автоматом, пошёл куда-то. Наверное на долговскую половину пошёл, — ухмыльнулась ему вслед свободовка. Что ж, скатертью дорожка. Будут тут ещё какие-то козлы свои порядки наводить! Никак не догонят, что свобода здесь. Как говорил когда-то Лайт — полная. Ещё бы долговцы куда свалили. Без них вообще бы красота была. Что говорить, на Янове хотя бы безопасно. Холодно, но безопасно. Даже горячего чаю можно попить. Снаружи вон костер даже разжечь нормально нельзя. Один раз вон разожгла и что вышло! Хорошо ещё, что она их издалека услышала, вовремя деру дала. Если бы не услышала, то всё. Договориться с шестёрками Валета, ей бы явно не удалось. А она ведь тогда вернулась. Тихо так подкралась. Подкралась и вспоминая того монолитовца с фермы, нажала на спуск. Убивать оказалось просто и легко. И чего она тогда так о том долговце переживала! Что говорить, хорошие у неё учителя были! Вспомнив, как ей под ногти пихали лезвие, Кира посмотрела на свои пальцы. До сих пор иногда болят. Помнят. И она помнит. Всё помнит. И Глока помнит. Каждую минуту с ним. Особенно ярко она помнит тот вечер, когда они пили вино. Настоящее вино! Красное, полусладкое, почти забытое. В Зоне ведь пьют в основном водяру. Бывает гонят самогон. Ну и конечно пиво, правда реже. А всякие изыски, они по особому случаю. И для особых людей. Как оказалось Глок мог позволить себе многое. Глок вообще мог позволить себе многое. Даже иметь дела с наемниками. Про мерков она все же однажды спросила, не удержалась…***
В тот день они спрятались ото всех в туннеле. Том самом, с Жарками. Глок сказал, что там её ждёт сюрприз и под ехидными взглядами соклановцев повёл её из казармы. Она ещё тогда спросила «какой?». — Такой, — ответил Глок и крепче сжал её руку. К тому времени пальцы её уже совсем зажили. И ногти начали отрастать. Артов на неё Глок не жалел. Глок вообще для неё ничего не жалел. Даже как-то предлажил ей уйти из Зоны. Почему предложил? Все просто. Боялся он за неё. Однажды она пропустила аномалию, вот так, просто взяла и пропустила, задумалась о чем-то. И когда её поволокло по земле дико заорала. — Глок! Глок тогда еле успел, подбежал, прыгнул и распластавшись на земле, вцепился ей в руку с такой силой, что пальцы хрустнули. Другой рукой сталкер пытался дотянуться до стоящего совсем рядом запорожца. Распахнутая настежь дверь была ржавой и прогнившей, но ничего другого чтоб зацепиться больше не было. — Не отпускай меня! — отчаянно закричала она, и наверное они бы в тот день погибли, всяко бы погибли, дверца машины трещала на все лады, но… Плоть. Тупая, мерзкая плоть. Пронзительно вереща она выскачила из кустов и со всех своих крабьих ножек бросилась к ним. — Глок! — заметя мутанта, снова взыла она тогда, и Глок заматерился. А потом вдруг отпустил дверку и скользя по земле, будто убегая, от уже готовой вонзиться в его тело лапы, выстрелил. Голова монстра плеснулась кровью, и в ту же секунду Глок уцепившись за эту лапу, изо всех сил рванулся вперёд. Снова схватившись за дверь Глок проорал ей: — Держись! И она держалась. Двумя руками. Висела в воздухе и почему-то ржала в голос. А потом вдруг перестала смеяться, рухнула на землю. Тушу засосало вместо них. — Глок… — чувствуя, что хорошо так отбила спину, прошептала она тогда и вдруг снова рассмеялась. Улыбнулся и сталкер, а потом и вовсе тоже заржал. Так они сидели и смеялись ещё долго, пока снова кусты рядом не зашуршали. — Мы с тобой психи, Глок, — сказала она и потянула автомат. А той же ночью у них состоялся разговор. Неприятный. Глок попросил её уйти из Зоны. Навсегда. — Как королева будешь жить. Ты же хотела… — говорил он, а она отводила глаза и думала, что бы он сказал, если бы узнал правду. Они тогда поссорились. Крепко поссорились. Хорошо ещё, что на улице дело было, так бы шуточек насчёт семейных разборок они огребли по полной. Лучшая защита — это нападение, — лихорадочно думала тогда и нападала. Первая. Несла всякую фигню. Что-то вроде того, что он в общем-то ей никто и не имеет права за неё решать. Потом правда извинилась. Попросила прощения. А через пару дней Глок отвёл её в тот тоннель. И там её и правда ждал сюрприз. Свиданье. Самое настоящее свиданье! С бутылкой вина и конфетами. — Надеюсь, ты любишь сладкое? — спросил Глок. — Люблю, — ответила она и растегнула бушлат. В тоннеле было сухо и тепло. А ещё почему-то красиво. Наверное дело было в парочке огненный шаров. Блики от них метались по стенам и превращали убитое в общем-то место во что-то загадочное и красивое. Присев на рельс, Глок похлопал рядом. — Садись, — сказал он. И в тот день они говорили. О многом. О выходе из Зоны в том числе. — Ты думал, чем займешься потом? — спросила она. — Нет, — ответил он и в который раз разлил вино по граненым стаканам. — Но почему? — Потому, — сказал, как отрезал Глок, а она, чувствуя, как по спине бегут противные мурашки, снова подумала, как мало про него знает. — Как тебя зовут? — спросила она тогда. — В Зоне имена не в ходу, Кира. Тебе ли не знать? — Моё имя ты знаешь, — будто обиженно отвернулась она, и Глок притянул её к себе. — Знаю, и оно очень красивое, — зарывшись носом ей в шею, шепнул сталкер, а она вдруг спросила про найма. Вот так, взяла и спросила. Не испугалась. — Кто он тебе? — Ты про что? — Про мерка. Помнишь, ты как-то говорил, что он тебе обязан. И я… Знаю, что поздно, что дохера времени прошло. Но… Я имею право знать, Глок. И про тебя тоже имею право знать. — Нашла время, — сначала рассмеялся свободовец, но потом тихо сказал. — Ты права, Кира, всё правильно, я бы тоже спросил. И… В этом нет тайны. Я просто спас ему жизнь. Как и тебе когда-то. Видишь, какой я хороший… Хороший, — хмыкнула сейчас Кира и сунула блистеры в карман. Ни хорошим, ни плохим Глок не был. Глок был простым, отступившимся мужиком… — А про себя… Я по молодости дурным был, — тихо рассказывал тогда сталкер. — Кулаками любил помахать, ну вот на срок себе и намахал. Потом на ещё один. А потом и вовсе позорная история приключилась. Пьяным я тогда совсем был, не понимал, что творю. Что смотришь? Не веришь? Зря… Короче нажрался я в один день и прогуляться с чего-то решил. Не спалось что-то. Короче доебались двое до меня. Как потом оказалось малолетки какие-то. И… Пристрелил я их прямо там, Кира. Просто взял и пристрелил. Сколько им было? Лет по пятнадцать? Гопота местная… И что бы они мне сделали? Бабки с телефоном бы отобрали? Избили? Да и хер бы с этим! Вот только не успели они ничего, ствол я тогда везде с собой таскал, под боевой переделанный. Даже разговаривать не стал. Потом, когда протрезвел понял, что мне за это лет двадцать светит. Ну и дёрнул сюда… И знаешь, соврал я тогда тебе про Хлопа и болота. На самом деле это он меня к чистонебовцам привёл. Я тогда, как зверь жил, с одними все терся, не хочу вспоминать… Он всё говорил, а она тогда слушала и думала, что сама бы так не смогла. Никогда в жизни бы не смогла вот так просто взять и признаться. А Глок наверное решил, что это всё. Отвернувшись от неё, он закурил: — Вот такая история Кира-Шакира. И что ты скажешь? — Ничего, — сглотнув ответила Кира, но потом, когда Глок начал вставать, робко обняла его, удержалась. — Прости меня… — прошептала она. Её тайна была страшнее. Тихо, чтоб никто не услышал, Кира шмыгнула носом, на душе было совсем погано, от всего этого хотелось выть. Забиться куда нибудь в тёмный угол и стонать. Вот только она больше не могла плакать. Не было слез. Она мяла в кармане блистеры и думала, как близка теперь Припять. — На этот раз я отомщу сама, — прошептала Кира и вспомнив пронзительно-голубые глаза убившего Глока наёмника, посмотрела на бессовестно развалившегося на её матрасе Лайта. Тот крепко спал.