≫>×<≪
Чуя после течки представлял из себя самое благостное зрелище на вкус утонченного эстета, имеющего наклонности садиста. На тонкой шее живого места не было от синяков и укусов, тело скрывала рубашка на размер больше нужного, ходил омега боком, но самой важной уликой был и оставался его альфа: то, каким обожающим взглядом он облизывал тело своего любимого, не оставляло сомнений, что этим они занялись на всех горизонтальных поверхностях пентхауса. Дазай забирал мужа после работы, ужинать они ездили в разнообразные рестораны, посещали выставки, а по вечерам их можно было заметить прогуливающимися по пирсу. Прошло три недели, и положительный тест подтвердило УЗИ. Огай потирал руки, готовый писать историю беременности, когда очередной несчастный случай прервал новый виток умиленного ожидания пополнения в семье: на миссии кто-то из противников ударил рукой в живот омеги, тот испуганно закричал, с опозданием пытаясь прикрыться и понимая, что от удара странно потемнело в глазах… Очнулся он уже на больничной койке, у сидевшего рядом Дазая были мертвые глаза и плохо выскабленная кровь под ногтями. Чуя не ощущал даже пустоту в животе — ниже пояса как отрезало. Он испуганно ощупал живот, полез дальше… — Аборт по медицинским показаниям, — непослушными губами выдохнул альфа. Чуя понял, что плачет, только когда слезы защекотали шею. — Малыш умер от удара, плацента разорвалась, пришлось вычищать все, чтобы спасти тебя. Чуя зажал рот, зажмурился, замотал головой. — Не так страшно, срок маленький — плохо другое: я понял, что больше не готов смотреть, как из-за беременности лажает твоя защитная гравитация, — Дазай поднялся, поправил белый халат на плечах. — Беременным ты в поле больше не выйдешь, я не готов потерять тебя, только не из-за самоуверенности и гордыни, — он наклонился, поцеловал плачущего Чую в лоб, вытер дорожки слез. — Отдыхай, — нежно шепнул он и прибавил морфина в стоящей возле функциональной кровати капельнице. Чуя даже дернуться не успел, прежде чем его отключило.≫>×≪<
Дазай — ублюдок, — опустошенно думает Чуя. Но это его ублюдок, и он его любит, — вздыхает Чуя, и откидывается на спинку сиденья. На заднем сиденье автомобиля они ехали вдвоем. Дазай просматривал бумаги и продолжал пахнуть кровью. Чуя, даже не видя записей, на которых его во второй уже раз лишили ребенка, догадывался, что после потери сознания рядовая миссия превратилась в кровавую баню, и с тех самых пор Осаму дома не был — привезенные вещи были штаба, доклад написан и отдан. А попытайся Мори Огай поговорить с собственным подчиненным о том, что тот облажался — Дазай бы уже расстреливал штаб и пробовал кресло босса на совместимость со своей задницей. Или тащил бы босса в рёкан Озаки — в сексуальное рабство владельцу рёкана. Забавно, что Озаки и Дазай терпеть друг друга не могли, но на Чуе их интересы совпадали процентов на восемьдесят: любить, кормить, заботиться о Чуе эта парочка не забывала и не уставала. Кое, правда, был бы не против, если бы полезные функции выполнял не Дазай, но тут уж как сложилось. И вообще любовь зла. Из машины до кровати Накахару несли на руках — вытащенное из багажника кресло Дазай лягнул с такой силой, что погнулось колесо. Догадливый подчиненный остался жив лишь потому, что у исполнителя руки были заняты живым весом. Оказавшись в кровати, Чуя с ненавистью к себе разделся, коснулся пустого пуза. Хотелось напиться с такой силой, что глаза щипало. Если бы не знал, что выпив сделает себе же хуже — уже ползком бы, но добрался бы до домашнего бара. Дазай пришел уже раздетый, принес сменную одежду и положил на край кровати — на потом. В душ Чуя вновь отправился на руках, периодически морщась — живот болел. Мылись вместе, и Накахара совсем не сразу понял — Осаму боится, что Чуя решится навредить себе. Станки исчезли из ванной, про бритвенный нож и говорить нечего — в самоповреждениях Дазай разбирался на два порядка лучше. Тем забавнее было смотреть, какие танцы альфа исполнял на кухне после — коллекция ножей на магнитной полосе насчитывала не меньше двадцати предметов. Спрятать их незаметно было просто невозможно. Не удержавшись, Чуя захихикал, и Осаму незамедлительно перевел на него встревоженный взгляд. — Ты серьезно подумал, что я бы так банально дошел до мысли покончить с собой? — как можно мягче поинтересовался Накахара, приподняв брови. Взгляд Дазая дал понять: нет, так серьезно не думал. Думал еще хуже. Чуя мысленно прикинул список из вариантов самоубийства с учетом особенностей их жилья — пентхаус, последний этаж, и гравитация Чуи, не слушающаяся, как надо — и вздохнул. — Это даже не смешно, — сообщил омега, складывая руки на груди. Дазай, помешивающий в кастрюле что-то наскоро туда кинутое, кивнул. — Это просто страшно, — сообщил он, и Накахара обескураженно замер. — У нас отпуск на три недели, и все это время нам предстоит держаться за руки, пить минералку. А мне — гадать, не мудак ли я, если после всего случившегося, я только теперь задаюсь вопросом, хочешь ли ты вообще детей? Или я репродуктивный маньяк, если уже дважды заставлял тебя, и дважды… Это могло бы звучать, как обвинение, но Чуя знал: не оно. Дазая беспокоило, что первый залет у них случился случайно, второй — целенаправленно, но у Чуи никто до сих пор так и не спросил: хотел ли он детей ради самого себя? О, его глупая синяя скумбрия… Чуя протянул руки к своему мужчине, и тот бросил лопатку в кастрюле, чтобы поскорее очутиться в объятиях. Сильный и страшный альфа, он ухитрялся переживать о таких вещах, о которых Накахара даже думать никогда не думал. Зная Дазая — манипуляцией все было только наполовину. На вторую половину все было по-настоящему, а значит, план у этого чудовища уже был. И за это Чуя ухитрялся дьявольского вундеркинда любить в том числе. — Я хотел детей, так что не драматизируй. Что ты предлагаешь? — не стал скрывать Чуя своей прозорливости. Дазай поймал его ладонь, поцеловал в самый центр — щекотно, мокро и обезоруживающе нежно. — Уехать на Окинаву, на Кюсю или куда-нибудь еще, купить там дом и проводить время спокойно. Может быть, если не мешать… То мы справимся лучше, — альфа смотрит сверху вниз, заглядывает в глаза. Морщится досадливо, когда по кухне плывет запах подгорающих овощей. Неохотно встает, возвращается к плите. Заливает готовым бульоном обжаренные в кастрюле кусочки мяса и овощей, и вскоре уже выставляет на стол две порции супа. Чуя думает о том, что до свадьбы любая еда из рук Дазая почти наверняка была бы отравлена, мягко улыбается от ностальгии, не в силах не скучать по прошлому. — Давай это сделаем, — говорит Чуя, глядя в собственную тарелку. Он не знает никаких обычаев о загадывании желаний над супом, но отпивая бульон из тарелки, все равно загадывает: пусть у них все получится. Если уж даже убежденный трудоголик и злой гений желает ради собственной семьи, ради будущего, которого пока нет, покинуть пределы Йокогамы — они так и сделают. А если вдруг босс будет против, то секретное оружие по имени Озаки уже очень давно заслуживает счастья… и подарок в виде альфы, привязанного к кровати и согласного на все, лишь бы остаться в живых. У Чуи очень, очень противное настроение, и будет оно таковым еще три недели. Без способности, алкоголя и физических нагрузок включающих секс, эспер вроде него тоже вынужден развлекать себя самостоятельно.≫>×≪<
Не подозревающий о грозящей ему опасности, босс, рассматривающий запрос Дазая о бессрочном отпуске где-нибудь на островах, неосторожно чихнул. Стоящий за его спиной Озаки многообещающе поскреб чужую гладковыбритую шею острыми ногтями и проследил, как альфа ставит одобрительную печать. С Чуей Кое отправит самых лучших девочек, разбирающихся в медицине — Дазай обормот и доверить присмотр одному ему нельзя. Лучше уж позаботиться, чтобы после очередной попытки зачатия Накахара изображал из себя богатую домовладелицу и делал по дому целое ничего. А вот они с Мори… Омега многообещающе облизал накрашенные губы.