Ближе тебя у меня никого нет

Эмма пила кофе, когда чувствовала пустоту. Будто ароматная горечь смогла бы заполнить её, стирая все воспоминания, как аромат кофейных зёрен маскирует неприятный запах. И ведь даже непонятно, от чего эта пустота. У Эммы всё было хорошо. Её родители, о существовании которых она когда-то могла только мечтать, гуляли где-то в лесу, видимо, пытаясь хотя бы в своих фантазиях вернуться во времена жизни в Зачарованном лесу, когда они ещё были Принцем и Белоснежкой. Её сын, благодаря которому она нашла свой настоящий дом, свою семью, наверху в спальне играл в приставку. Да и всё, по сути-то, ей больше ничего не нужно было для счастья. Но пустота почему-то не хотела исчезать. Растерянно водя большим пальцем по узорам на чашке, Эмма бездумно листала каналы — в телевизоре мелькали разнообразные яркие картинки, но, кажется, ни одна её не устраивала настолько, чтобы поставить фоном. Хотя даже мыслей не было, чем заняться, когда этот ненужный фон найдётся. Поэтому она только сделала глоток тёплого напитка и даже не поморщилась от привкуса. Бывал и хуже. И ведь не на что жаловаться. У Эммы есть любимые люди. Она наконец-то чувствовала взаимную любовь, такую простую… как её там называют обычно?.. Абсолютная любовь. Об этом она мечтала всё детство, хоть тогда совершенно не знала такого понятия. Это с возрастом начинаешь черстветь, смотреть на мир взглядом реалиста, если даже не пессимиста. Но вторым Эмма себя никогда не считала, даже несмотря на то, что она пережила. А пустота всё никак не проходила. Кофе был почти допит, когда она уже приняла решение пристать к подростку с пустыми разговорами о видеоиграх и комиксах — хотелось стать ближе к родному сыну. Естественно, её преследовало чувство вины за то, что она когда-то оставила его, но сейчас желание просто наверстать упущенное и стать Генри не просто мамой, а близким другом, было сильнее, чем как-то загладить вину. Хотя, наверное, этим она тоже в какой-то степени заглаживала. В любом случае, он уже давно простил её. Ну, по его словам. Но пустота не проходила. Эмма споласкивала чашку в прохладной воде, ссутулившись стоя у раковины на кухне, когда услышала стук в дверь. Без каких-то задних мыслей она не спеша выключила воду и поставила чашку к другим таким же, особо не рвясь быстрее открыть непрошенному гостю. У Мэри Маргарет и Дэвида, конечно же, были ключи от квартиры, а больше некому было сюда приходить. Да никого и не ждали, в общем-то. Но когда стук повторился, сердце от чего-то начало биться с нотками беспокойства. Ещё и стук был такой… не просто, как обычно бывает с официальными визитами того же Голда. Он всегда стучал сдержанно три раза, не более. Сухие стуки, скорее всего, тростью. Не было слышно нетерпеливости Руби, робости Белль, даже вежливости Арчи. Этот стук — прерывистый, не очень громкий, но достаточно, чтобы услышала Эмма за шумом воды, и требовательный, даже какой-то… отчаянный? От него становилось не по себе, будто что-то случилось. Хотелось сделать вид, что послышалось. Эмма на мгновение замешкала, вытирая руки бумажным полотенцем. Но за дверью явно кто-то стоял. Слышалось шуршание, а затем снова тот самый стук. И она за несколько шагов пересекла расстояние от кухонной стойки до входной двери. Удивило ли её появление этого человека на пороге дома, она не поняла. Не успела. В следующую секунду она уже ловила падающее тело, спасая неожиданного гостя от падения, одновременно с этим отбрасывая все мысли в сторону. Сейчас не время. — Реджина! — только выдохнула она, когда встретилась взглядом с карими глазами, полными боли и слезами. — Что ты тут делаешь? Какой глупый вопрос. Прижимая женщину к себе, она ощущала металлический запах, от которого кружилась голова, и чувствовала пальцами рваные дыры на одежде, откуда сочилось что-то тягучее. — Ближе тебя у меня никого нет, — еле слышно прохрипела та и закрыла глаза. Звать её не было смысла — Эмма понимала, что женщина потеряла сознание. Поэтому, поудобнее взяв её и прижав к себе, она понесла окровавленное тело к ближайшему достаточно удобному месту — к дивану. Аккуратно опустив на него Реджину, она тут же начала осматривать ту на наличие тяжёлых ран. Смотреть было страшно, хотелось просто убежать от этого, забыть все порезы и ужасающие синяки, смыть с себя запах крови вперемешку с грязью — так бы пахла влажная земля после дождя где-нибудь на кладбище. Но на тот момент адреналин в венах Эммы не давал ей думать ни о чём другом, кроме как о спасении женщины, которую долгое время никто не видел. Разодранный пиджак был стянут и брошен куда-то на пол, пуговицы на блузке закатились под диван, а следы побоев на теле так и кричали обвинительные слова в сторону Спасительницы. Она не знала, куда в тот роковой день исчезла Реджина, и не хотела даже спрашивать, потому что понимала, что иначе не выдержит — начнет искать повод для встреч. Дрожащие руки промывали раны, а в мыслях всплыло воспоминание удаляющегося силуэта женщины, которая была одета именно в этот проклятый теперь уже разорванный костюм, валяющийся на полу. «Вы меня больше не увидите, мисс Свон». Но не так! Не так она хотела. Раковина наполнялась кровавыми потёками, что смывались с полотенца, а голова — образом Злой Королевы, который был нарисован Мэри Маргарет, чтобы убедить Эмму отвернуться от приёмной матери её сына. Она не хотела верить, но отступила от своих принципов и просто отпустила женщину, как делала это всегда — убежала, только в данной ситуации бежать пришлось не Эмме. Растерянно водя рукой по грязным волосам Реджины, она думала о Генри, который даже понятия не имел, что его мать попросту выгнали за черту города. Ему внушили, что она его бросила. Сказали, что добро опять победило. Но добро ли это? Эмма аккуратно подняла женщину, но, кажется, задела одно из наиболее больных мест, из-за чего послышался приглушённых стон. Добравшись до спальни и проигнорировав ошарашенного сына, она уложила ту к себе на кровать. — Мама? Что случилось, Эмма?! — воскликнул он, и Эмма с каким-то облегчением услышала в его голосе нотки испуга и беспокойства. — Выйди на кухню. Я потом всё объясню. Укрыв женщину, она долго сидела на краю кровати, не в силах пошевелиться. Она попросту не понимала, что делать дальше. Она не знала, что случилось. Кто так поступил с Реджиной? Она лишь понимала, что именно она обрекла ту на такую участь, когда согласилась с Мэри Маргарет на избавление Сторибрука от Злой Королевы. Когда согласилась оставить Реджину за чертой в мире без магии — без какой-либо возможности защитить саму себя. Но хоть сердце и билось в бешенном ритме, хоть Эмма и чувствовала дикую боль в грудной клетке, она больше не ощущала пустоты. Прикоснувшись к прохладной руке Реджины, она с облегчением выдохнула. Карие глаза распахнулись. Пустоты больше не было.