Наверное, боги сошли с ума

Чанду вошел в кабинет Ацуры первым, наклонив вперед голову, будто рассерженный бык. Майя последовала за ним, и уже переступив порог, внезапно поняла, что вся сжалась, как побитая собачонка, трусящая за хозяином. Она резко расправила плечи, пытаясь освободиться от напряжения, а потом поймала на себе насмешливый взгляд Ацуры. Он, конечно же, заметил как Майя Руа, одна из лучших стрелков Рауатай, семенит за спиной своего странного капитана, позабыв о выправке. Ацура непременно улучит момент и проедется по ней со всей присущей язвительностью, даже если ему придется прилично подождать подходящего случая. Впрочем, сейчас это не имело значения. Майя глубоко вздохнула и выдохнула. Ей заранее не нравился предстоящий разговор. — Чанду-нуи! — нарочито дружелюбно поприветствовал капитана Ацура, разве что руки в гостеприимном жесте не раскинул. — Рад видеть вас в добром здравии. Рад он, конечно же. Майя поморщилась. Наверняка уже птичка на хвосте принесла, что «Несломленный» вернулся из Поко-Кохары, а вайлианская губернаторша у себя в особняке рвет и мечет. Ацура думает, наверное, что поставил на правильную акулу — ту, которая будет приносить в зубах ошметки любого, на кого он укажет. При всем уважении к боссу, Майя понимала — вряд ли, хотя Ацура не был наивным уже тогда, когда вылез из кладки и мог давно просчитать Чанду на много шагов вперед. За этой схваткой было чрезвычайно интересно наблюдать, хотя Майя все еще колебалась, на кого стоит поставить. Майя иногда ловила себя на мысли, что не помнит, чтобы лицо Чанду выражало хоть что-то помимо странного, идущего из самой глубины спокойствия, которое многие сочли бы признаком твердолобой непробиваемости. Но это была иллюзия, Майя могла в этом поклясться. После того, как «Несломленный» покинул Поко-Кохару, Чанду закрылся в своей каюте и почти не выходил. Майя несколько раз обнаруживала себя стоящей перед запертой дверью, не решаясь постучать — и совершенно не понимала, какой бес ее сюда приволок. Однажды ее там застал Эдер и, покачав нечесаной головой, сказал, не дожидаясь вопроса: — Клянусь рассветом, он сделал с этой адрой не то, что хотел. Не знаю, почему. Но сделал. И теперь ему это покоя не дает. Пойдем-ка лучше по кружечке пропустим, от этой хранительской мути все равно только голова трещит. Нам его не понять. Майя не стала спорить, и кружечка тогда пришлась как нельзя кстати. А сейчас она размышляла о том, хватит ли Ацуре его легендарной проницательности, чтобы зачерпнуть той «хранительской мути» хотя бы с поверхности. В ответ на приветствие Ацуры Чанду лишь кивнул. Ацура подался вперед и оперся о столешницу, заполненную аккуратными стопками документов и писем, костяшками пальцев. Жест получился скорее агрессивным, нежели доверительным, но на лице капитана не дрогнул ни один мускул. — Есть ли новости с Поко-Кохары? — продолжил Ацура, хотя наверняка уже знал ответ. — Экспедиция погибла, — хрипло ответил Чанду, сложив на груди руки. — Адру пришлось уничтожить. — Превосходно, — оскалился Ацура, наклонился и достал откуда-то увесистый кошель с монетами. — Вы сослужили Королевской компании добрую службу, капитан. Вот ваша награда. Если мы будем и впредь действовать так же слаженно, то в означенное время, возможно, каждого из нас радостно примут родные берега. — закончил он, чуть сильнее, чем нужно, подчеркнув слово «каждого». В спертом воздухе конторы повисла нехорошая тишина. Майя вздрогнула и машинально сжала кулаки. Ацура смотрел на Чанду все с той же нарочито открытой улыбкой, но глаза его не смеялись. Чанду же едва заметно стиснул зубы, протянул руку к кошелю, на мгновение помедлил, но все-таки сгреб кошелек крупной квадратной ладонью. — Бесспорно, секретарь, — глухо ответил он и уже почти повернулся, чтобы уйти, когда Ацура добавил: — Хазануи хотела видеть вас, Хранитель. Надеюсь, у вас найдется минутка, чтобы почтить ее визитом. Чистых вам небес. Чанду коротко кивнул и направился к выходу. Майя быстро отсалютовала Ацуре. Тот слегка усмехнулся и демонстративно склонился над лежавшим на столе документом — аудиенция была окончена. К ней у него вопросов, видимо, не было, так что Майя последовала за своим капитаном — и снова чуть торопливее, чем нужно. Наверняка и это Ацура тоже подметил. Присутствие Чанду играло с Майей странные трюки. За годы службы судьба не единожды забрасывала ее как в самые неожиданные и отдаленные места, так и под начало совершенно разных по духу командиров. Она видела и веселых балагуров, непонятно как державших команду на грани полной анархии, и тиранов, придумывавших изощренные наказания даже тем, кто недостаточно вычистил сапоги. В итоге научилась правильно вести себя и с теми, и с другими. За это Ацура ее и ценил — за умение быстро сходиться с совершенно разными людьми. Но разгадать Чанду Майя пока так и не смогла. Стоило ей оказаться рядом с ним, как ее будто придавливала к земле какая-то физически ощутимая тяжесть, и плечи сами собой ссутуливались, придавая фигуре глупо подобострастный вид. Его приказы, отдаваемые глухим негромким голосом, даже не приходило в голову обсуждать, и только лишь через какое-то время Майя будто приходила в себя и осознавала, что работает все еще на Королевскую компанию, а не на Хранителя Чанду. Чанду-нуи, как звали его Ацура, хазануи Кару — и сама Майя. Ему удивительно шло вежливое рауатайское обращение, хотя ни аристократом, ни высокопоставленным офицером он, очевидно, не был. Но назвать его просто по имени у Майи не поворачивался язык. Это тоже было странно. Его прошлое было тайной для всех. Майя помнила, хотя и смутно, обеденные рассказы Кана о его странствиях в Дирвуде и о Хранителе из Каэд-Нуа, конечно же. Она тогда спросила, лениво ковыряясь в тарелке, как Хранитель объяснил, что делает он, аумауа из Рауатай, в этой отдаленной глуши, и Кана лишь пожал плечами. «Он сказал, что охотится, — ответил он. — И его вид почему-то подсказывал мне, что больше расспрашивать не стоит». «Он назвал себя охотником, — вторил ему Эдер, когда после пары пинт Майя попыталась задать ему тот же вопрос. — В то время кто только по Дирвуду не шатался, так что я носа глубже не совал. В конце концов, какое мне дело? Все там были мутными, как лужи у конюшни, начнешь копаться — сам в дерьме по уши окажешься». Алот, с которым у Майи отношения были весьма натянутыми, просто молча неопределенно мотнул головой. В общем, никто ничего толком не знал. Кроме, видимо, Ацуры. Его последние слова звенели у Майи в ушах, как болотный гнус. «Примут родные берега»... Кого примут? Ацуру? Майю? Никто не обещал, что их миссия на Архипелаге завершится быстро или что они — в случае успеха — не останутся здесь насовсем, приквартированные к какому-нибудь из форпостов. Нет сомнений, Ацура говорил не о себе. Он имел в виду именно Хранителя. И знал о нем нечто, позволявшее с определенной уверенностью предполагать, что то самое «сотрудничество» непременно продолжится. Ацура всегда умел давить на нужные рычаги. И не менее превосходно эти самые рычаги находил. Что он раскопал на этот раз? Поднимаясь вслед за Чанду по лестнице штаба Королевской компании, Майя чувствовала, как у нее холодеет спина. Ацура приставил ее к Хранителю в том числе и за тем, чтобы быстро получать нужные сведения о его планах и перемещениях. Но и сам, как выяснилось, держал в кармане козырь, который утаил даже от нее. Почему? Это не имело отношения к ее текущей миссии? Это не было достаточно важным? Это было слишком важным, и замешаны были чересчур высокие лица, чтобы говорить об этом с ней. Майя сглотнула. В горле стоял неприятный сухой комок. Ловкая и проницательная, она любила играть с людьми в игры, сути которых те не понимали до поры до времени, а потом становилось слишком поздно. Теперь же она сама ощущала себя фигуркой для азатоги, задвинутой куда-то в самый дальний угол карты, пока другие увлеченно ведут собственный, куда более интересный бой. Майя была уверена в одном — выяснить, как обстояло дело, нужно было как можно скорее. Чтобы правильно определить свое место и задачу. Чтобы понять его и стать чуть ближе. Глупо, но этого Майе хотелось едва ли не больше, чем решить свои личные вопросы. Не признавать, что капитан влечет ее и как мужчина тоже, было уже слишком поздно. Пару раз попытавшись подпустить в его адрес двусмысленные шуточки, Майя осталась удовлетворена результатом — он вроде бы даже слегка улыбнулся и уж точно не сказал решительного «нет». Впрочем, это могло быть игрой, попыткой осторожно держать ее на удобно коротком поводке. Работа на Ацуру приучила Майю искать неискренность всегда и везде, и она бы не сказала, что этот навык был лишним, хотя порой, честно говоря, ужасно мешал. Но подобно любой увлеченной женщине, надежд Майя не теряла. Разговор с хазануи не занял много времени. Чанду спокойно выслушал просьбу доставить груз на Сайюку, почти без колебаний согласился, а после они отправились обратно в порт, не обмолвившись и словом. Чанду был погружен в свои мысли, а Майя — в свои. Впрочем, она помнила, что задолжала ему объяснения. Лучшим временем поговорить ей показался вечер того же дня, когда команда разбрелась отдыхать после сытного ужина. — Чанду-нуи? — Майя воспользовалась тем, что дверь капитанской каюты была приоткрыта. Ее встретил тяжелый взгляд ярко-янтарных глаз, от которого невольно захотелось поежиться. Чанду молча кивнул, разрешая войти, и жестом попросил закрыть за собой дверь. Майя повиновалась без раздумий, а потом осторожно присела на стоявший у стены кованый сундук. — Мне кажется, что нужно пояснить кое-что, — произнесла она и услышала, что голос невольно осип. Ей пришлось кашлянуть, чтобы продолжить говорить, и Чанду чуть приподнял бровь, пристально глядя ей в лицо. — Насчет тех писем. — В них тоже были приказы на убийства? — глухо спросил Чанду, и голос его звучал так, что Майя не могла понять, слышит она в нем безразличие или холодную ярость. — Возможно, — ответила она. — Я их не вскрывала. Чанду резко встал с места и прошелся по каюте, стуча о доски каблуками тяжелых сапог. — Что ж, — сказал он, уставившись куда-то в пустую стену. — Значит, вождь Тикавары должен мне благодарность за спасение собственной шкуры. Забавно. Когда он проклинал меня после возвращения из руин, ему даже в голову не могло прийти, что он костерит своего спасителя. — Почему ты считаешь, что... объектом должен был стать именно он? — хрипло спросила Майя. — Ты видела там кого-то более достойного внимания Ацуры? Может, тот рыбак, что охраняет клетки с лагуфетами? — спросил Чанду, обернувшись. Кто-то другой бы усмехнулся. Лицо Чанду же, как и обычно, было непроницаемо серьезным. — Значит, вторым будет Кларио. Печально. Мне он казался разумным управленцем. И Чанду снова прошелся по комнате. — Я думала о случившемся после возвращения, — проговорила Майя. — И не понимаю, как к этому относиться. Не то, чтобы мне не приходилось делать что-то подобное ранее, но... Искренность. Искренность покупает искренность. В конце концов, надо было с чего-то начинать. Чанду снова сел и внимательно на нее посмотрел. Нет, конечно, он не ждал ее раскаяния, но вполне заслуживал правду. — Теперь я не уверена, что это все действительно во благо, — докончила она. — Те, кто придут вслед за людьми, которые казались нам угрозой, могут принести еще больше проблем. — В отдаленной перспективе вполне может оказаться, что вы ошиблись, — сказал Чанду, и Майе показалось, что взгляд его стал немного теплее. — Возможно, стоит действовать немного иначе. Но решать все равно будешь не ты. — Вариантов не так много, — Майя пожала плечами и уставилась на носки своих сапог. — Либо то, как привык действовать Ацура, либо пушки и ядра. Впрочем... я понимаю, о чем ты. Вероятно, стоит лучше просчитывать возможные последствия. Я... буду думать об этом. Чанду кивнул. Они оба молчали, и в каюте было слышно, как о борт дау шумно бьются волны. — Думаешь вернуться домой после того, как все закончится? — осторожно спросила Майя. — Что закончится? — мрачно спросил Чанду. Майя вздохнула. Конечно. Никто не понимал, чем завершится гонка за Эотасом, но Майя Руа не была Хранителем и не общалась с богами, а потому знать не знала всего того, что было известно Чанду. Она по привычке мыслила довольно простыми житейскими категориями, надеясь, что в конце концов им будет куда отправиться с чувством выполненного долга — хороший отпуск на берегу точно никому не повредит. — Мне некуда возвращаться, — неожиданно резко произнес Чанду. — Моя крепость разрушена. Все, что я имею — этот корабль, девочка-орлан и голова говорящей статуи. — А как же Суровые Земли? Чанду едва слышно скрипнул зубами и не ответил. Майя чувствовала, что пляшет на самом краю, но почему-то не могла остановиться. — Тогда зачем ты нам помогаешь? — спросила она и быстро поправилась: — Я имела в виду Королевскую компанию. Ты ведь не хотел разрушать тот адровый столп, да? Чанду прищурился, взгляд его стал еще тяжелее, и Майя снова почувствовала, как невольно сжимается под незримым весом. Играть с глашатаем Бераса было так же опасно, как с сухим порохом. — Чего ты хочешь от меня, Майя Руа? — спросил он неожиданно устало, снова поднялся и оперся локтем на рассохшийся книжный шкаф. — Понять, — ответила она. — Я видела ваши с Ацурой переглядки, и клянусь, за этим точно что-то есть. Что-то, что не дает мне покоя. Я работаю с тобой, капитан, и я имею право знать, что ты и мой шеф замышляете за моей спиной. — Потешить собственное любопытство, — утвердительно сказал Чанду, рассматривая ряд пыльных корешков. — Что ж. Если ты так настаиваешь, то слушай. В темнице дворца ранга-нуи уже много лет находится мой отец. Я надеюсь, что моя скромная помощь хазануи Кару поможет ему хотя бы умереть в собственной кровати. Да, все очень просто, Майя. Это просто кое-что отвратительно личное, — он посмотрел в ее сторону, и она невольно выпрямилась, чувствуя, как пряжки на крышке сундука впились ей в бедра. Она поняла, о чем идет речь. — Сахарный заговор? — спросила она. Чанду коротко кивнул. Все встало на свои места. О попытке покушения на принца во время охоты на тигровых мант в свое время не судачил только ленивый. На небольшом острове в паре часов хода от Таковы принца и его друзей ждали опытный китобой и его сын, готовые показать благородным господам место, где можно легко добыть редкую тварь, размахом «крыльев» могущую сравниться со взрослым дрейком. Легко — потому что гигантского ската нужно предварительно ранить в правильное место, чтобы августейший гость сумел его спокойно добить, а потом роскошную добычу можно было просто и безопасно вытащить на палубу королевской джонки. За эту часть развлечения отвечал сын охотника, который шел на легкой парусной лодке за судном принца, он же и выслеживал добычу. Никто не знал, что этот человек принадлежит к группе ярых противников партии Паари*, и ранит ската совсем рядом с ядовитой железой так, чтобы любой, кто прикоснется к распластанному по палубе телу, оказался мгновенно отравлен. Принц, будучи увлеченным охотником, всегда осматривал добытых животных сам, а значит, незаметный на влажной шкуре яд с легкостью попал бы на его руки и сделал свое дело. Увы, судьба распорядилась иначе. Один из гостей, выпив чуть больше рисовой водки, чем стоило бы, поскользнулся на палубе и упал прямо на агонирующего ската, а через несколько мгновений посинел и захлебнулся выступившей на губах пеной. Молодого охотника связали и бросили в темницу, обвинив в преступной халатности, но ему удалось сбежать — видимо, среди охраны тюрьмы был кто-то, сочувствующий заговорщикам. Но история на этом не закончилась. Через несколько дней после того, как охотник скрылся, во дворец пришел его отец и рассказал то, как все обстояло на самом деле. Он был аумауа старых правил, честным и верным ранга-нуи, а потому не смог молчать даже тогда, когда дело касалось жизни его ребенка. Увы, к тому моменту молодой охотник уже успел бесследно исчезнуть, а ячейка бунтовщиков, к которой он принадлежал — раствориться, будто их никогда не существовало, бесспорно, готовая собраться вновь через какое-то время. Старика же приговорили к пожизненному заключению в темнице дворца — за то, что не сделал ничего, чтобы не позволить сыну скрыться. Все это произошло в период сбора урожая тростника, а потому в народе заговор был прозван Сахарным. — Так это был ты, — ошеломленно произнесла Майя. Ее ладони, плотно сжатые в замок на коленях, стали влажными. Чанду молча кивнул. — И конечно, Ацура тебя узнал, — усмехнулась Майя. Чанду пожал плечами. — Он вспомнил имя, — произнес он. — Сопоставил факты, а дальше ничего сложного. Но он забыл, что часть моей души все еще принадлежит Берасу, так что мне нет дела до дрязг шестилетней давности, а вот мой отец... Если бы я знал тогда, когда приполз, избитый, домой и рассказал ему честно обо всем, что мы с друзьями замышляли, что старик отправится во дворец облегчать душу, и его бросят в тюрьму... Я ведь думал, он меня поймет. Он и сам считал, что воззрения Паари отвернут от Рауатай весь остальной мир и приведут наш народ в упадок. А он захотел быть честным. Как и я захотел быть честным с ним, впрочем. Камень от пальмы недалеко падает... — Я уплыл на браконьерском судне моих старых знакомых, не зная, что наутро отец отправится к ранга-нуи, — помолчав, добавил Чанду. — Как и не знал, что его арестуют. Иначе сразу же вернулся бы. И теперь, узнав о его судьбе от Ацуры, не думал бы каждую ночь о том, что уже семь лет он медленно гниет в полузатопленных застенках. Его лицо впервые за все то время, которое Майя провела с ним бок о бок, приобрело выражение страдания и вины. Сердце Майи невольно сжалось, и она едва преодолела нелепый порыв встать и обнять его за плечи. Вместо этого она осторожно осведомилась: — А как же Кана? Он не раскусил тебя? Поразительно, мой братец теряет хватку... — Нет, — покачал головой Чанду. — В те времена мы все были чуточку перегружены своими личными заботами. Кана хотел заполучить Тангви ора Тоха, а для этого ему нужен был я. Я же, в свою очередь, больше всего жаждал найти Таоса и получить ответы на собственные вопросы. Твой брат был мне соратником, но не был близким другом. Я не слишком стремился открыть ему душу. — Да и отвлечь Кана от его изысканий не под силу даже адровому дракону, — не сдержала усмешки Майя, а потом с удивлением заметила, что и Чанду чуть растянул губы в подобии улыбки. С его плеч будто бы упал какой-то тяжелый груз, да и Майе стало неожиданно легче. В иные времена она непременно придержала бы это признание на случай, если придется идти на шантаж, но теперь история старого заговора уже не имела никакого значения — в то время, когда адровый гигант шагал через океан, сметая все на своем пути, приходилось думать о совершенно других проблемах. Но если все когда-нибудь вернется на круги своя... возможно, Ацура и впрямь сможет помочь старику-китобою выйти из тюрьмы. О том, что ждало самого Чанду, даже не было смысла и пытаться предсказать. Чанду уселся на свою койку и, положив голову на сплетенные пальцы, вновь уставился куда-то в пустоту. Майя осторожно выскользнула за дверь, даже не прощаясь — она понимала, что никто ей не ответит. Разговор разрешил лишь один из ее вопросов, оставив ворох других. Но на них могло ответить только никому не понятное будущее.