Наверное, боги сошли с ума

В убежище Вестников было жарко, натоплено так, что вскоре забывалось о лютом морозе снаружи. Сигне смахнула с лица волосы и посмотрела на Алота, сидящего на застеленной шкурами постели напротив нее. В единственной отдельной комнате, жалованной Хранительнице Вестником Ватниром, еще жарче, и на смуглой коже Алота — успел загореть под ярким солнцем Архипелага — поблескивали капли пота. Поблескивали у ключиц, а потом срывались и стекали под ворот белой вайлианской сорочки, которую Алот стеснительно отказывался снимать даже в постели. Сигне не была против. Ей так нравилось даже больше. В этом была какая-то тайна и интерес. — Что ты задумала? — с некоторой опаской спросил Алот и взглянул на Сигне из-под тревожно сведенных бровей. — Я хочу знать о тебе больше, — мягко ответила Сигне и, потянувшись, погладила его по тыльной стороне ладони. В конце концов, чем не занятие для долгого вечера посреди затянувшейся снежной бури? — Ты знаешь обо мне достаточно, — нервно пожал плечами Алот. — С тех пор, как мы встретились в Позолоченной Долине, — так и вообще без малого все. Сигне покачала головой. Да, в целом, он был прав. Но ей этого было недостаточно. Она — гламфелленка и привыкла, что люди в ее племени знали друг друга с колыбели, помнили и ошибки, и победы, и это давало чувство непоколебимого единства, такого важного в суровой действительности Движущейся Белизны. Она любила Алота, в этом не было сомнений, как нет сомнений в том, что весной на границе тундры растает лед. Но все же она мечтала узнать о нем как можно больше, и, может быть, сегодня был лучший момент для откровенности. Сигне бросила взгляд на деревянный столик грубой работы, уставленный знакомыми с детства яствами, большей части которых, она может поспорить, Алот никогда не пробовал. Она хитро усмехнулась, заправила за уши белоснежные пряди и предложила: — Давай поиграем в игру. — Ты же знаешь, я не очень люблю игры, — парировал Алот, глядя на нее с явным недоверием. Темная косичка упала ему на плечо, и Сигне провела взглядом вдоль нее, по напряженной шее к тонким ключицам, потом — под ворот сорочки и, уже силой воображения, — дальше. Потом облизнула губы, плотоядно и жадно и, похоже, испугала Алота еще сильнее. — Не бойся, — она подползла ближе, погладила его по бедру и потянулась к лицу, чтобы потереться своим носом о кончик его. — Это приятная игра. Алот прикрыл глаза и вздохнул, когда она легонько поцеловала его в губы, такие же пересохшие от мороза, как и ее собственные. Ему помог бы жир белого гуся, который гламфелленские охотники всегда имеют с собой, уходя на охоту в тундру, но разве ж Алота заставишь употребить что-то подобное? — Я завяжу тебе глаза и буду давать пробовать наши кушанья, — сказала она, продолжая оглаживать его бедро, осторожно приближаясь к паху. — Если угадаешь, то я тебя приласкаю так, как ты любишь. А если нет... — Мне не нравятся по крайней мере два пункта из перечисленных, но продолжай, — ответил Алот. Голос его едва заметно срывался, несмотря на то, что Алот все еще пытался выглядеть невозмутимо. — А если нет, ты расскажешь мне секрет, — хихикнула Сигне, подобравшись пальчиками к особенно горячему на ощупь месту, где у сгиба бедра начинали ощущаться жесткие завитки волос. — Какой захочешь. Но не про то, как спрятал в чулан туфли соседа по Академии. Что-нибудь по-настоящему... стыдное. Алот сглотнул, кадык прокатился снизу вверх по тонкой шее. Сигне, едва касаясь, гладила его по лобку, нарочно не касаясь уже набухшего члена. — Обещай, что Эдер ничего об этом не узнает, — выдохнул Алот, а потом прикусил нижнюю губу. Еще одна прозрачная капелька скатилась по шее под воротник, и Сигне мучительно захотелось ее слизнуть. Соль в Белизне — редкое лакомство, так что Сигне соединила бы два удовольствия сразу. — Не узнает, — хрипло ответила она, и провела-таки языком от мочки острого уха вниз по шее Алота, вдыхая его знакомый и такой возбуждающий запах, чувствуя вкус его разгоряченной кожи. — Но сначала я все же завяжу тебе глаза. Он выглядел еще привлекательнее с куском какой-то грубоватой ткани, повязанной на глаза: немного растерянный, комкающий рукой нижний край рубашки, нахмуренный от предчувствия неизвестности. Сигне раздавила между пальцами ярко-оранжевую ягоду и легко коснулась его губ. — Оближи мне пальцы, — шепнула она, и он покорно приоткрыл рот, скользнул языком по подушечкам. — Что это? — Мьюн-ягода, — поморщившись, ответил он. — Но ведь их просто так не едят? Со мной точно все будет в порядке? — Конечно, — снова хихикнула Сигне. — Ты угадал верно. Сейчас получишь награду. Он рвано выдохнул и стиснул челюсти, когда почувствовал, как Сигне приподнимает его рубашку, а потом — касается губами кончика члена. Она любила ласкать его ртом, а он обожал ее ласки, хотя никогда не признавался в этом вслух. Рот Сигне наполнился слюной от предвкушения ощущения сладостного заполнения, от мускусного запаха и мыслей о том, как это понравится Алоту. Она обильно облизала губы и взяла член на полную глубину, выбив из Алота едва слышный стон. Положив руку ему на живот, она чувствовала, как напрягаются мышцы в ритме ее размеренных движений. Сигне знала, что Алот постарается не издать ни звука, ведь в соседней общей комнате и впрямь спал — крепко, но все равно слишком близко — заклятый друг Эдер, который не преминет, если что, выдать утром несколько шпилек. Когда она с влажным хлопком выпустила член изо рта, Алот вздрогнул и подался было вперед, но она возразила: — Время следующего испытания. Алот тяжело вздохнул. На это раз ему достался тоненькая пластинка копченого тюленьего сала — видимо, из чьих-то неприкосновенных запасов, оставленных для важных гостей. Алот покатал сало на языке, нахмурился, пытаясь узнать продукт. Сигне хихикнула. Где бы Алот ни путешествовал, вряд ли ему доводилось есть это раньше. — Копченая рыба? — неуверенно произнес он. — Не-е-ет, — с толикой превосходства протянула Сигне. — Ты проиграл. Это было копченое тюленье сало. Теперь рассказывай. — Что?! — напрягся Алот. На мгновение Сигне пожалела, что затеяла эту игру, — она знала, как сложно Алоту даются моменты доверия. Но в конце концов, она ведь разрешила ему самому выбрать ту постыдную тайну, которую он ей расскажет, так? — Что хочешь, — промурлыкала она. — Что-нибудь возбуждающее и горячее. Что сам захочешь мне поведать. Может, о том, как ты узнал, что любишь, когда тебя ласкают ртом? Алот нервно сглотнул и помотал головой. Но потом тихо заговорил, напрягшись от шеи до пяток. — Я никогда... не знал, что я такое люблю. Пока ты мне... не показала. Сойдет за тайну? — и добавил, нервно посмеиваясь. — О, что бы сейчас дополнила Изельмир... Сигне кивнула. Она ему верила, вернее — прекрасно знала, что именно так дело и обстояло. Достаточно было вспомнить выражение его лица, когда она впервые встала перед ним на колени и развязала гульфик. — Хорошо-о, — задумчиво протянула она. — Тогда следующее. Задачка была намеренно простенькой. — Эккевит, — уверенно произнес Алот, облизав смоченные в напитке пальцы Сигне. Она кивнула, потом вспомнила, что он ее не видит, хмыкнула и вернулась к недавно брошенному занятию. Бегая кончиком языка от уздечки к основанию члена, она даже не пыталась обратить взгляд на лицо Алота, потому что и так знала, что увидит. Наверняка он морщился и стискивал зубы, все яростнее кусая себя за нижнюю губу, чтобы не застонать. И снова она закончила на самом интересном месте, когда низ его живота уже начал ходить ходуном. Алот разочарованно вздохнул. — Снова эти твои... испытания? — почти сердито спросил он, когда Сигне подняла голову, утирая губы. Она только насмешливо фыркнула. Алот осторожно принял из ее руки кусочек сырого китового мяса. Конечно, вкуснее было бы есть его еще горячим, только что отделенным от выброшенной на лед туши, но и теперь было вкусно. Сигне отрезала еще кусочек и бросила себе в рот, жмурясь от удовольствия, но вдруг ее отвлек странный гортанный звук. — Что это... это что, сырое мясо? — возмущенно воскликнул Алот, выплевывая кусок в руку и пытаясь сдержать спазм в горле. — Китовое, ага, — ответила Сигне. — Тебе не понравилось? — Мерзость, — коротко ответил Алот. — Это наше праздничное блюдо, — вздохнула Сигне. — Вернее, праздником становится любой день, когда китобоям удается вернуться с добычей. Жаль, что тебе это показалось невкусным, но... ты угадал. Так что снова заслужил награду. На этот раз она не стала над ним издеваться. Ласкала его так, как он любит, — глубоко, влажно, помогая себе рукой до тех пор, пока он, сжавшись, как пружина, не наполнил ее рот горячим солоноватым семенем, которое она с наслаждением проглотила. А потом Сигне сама сняла с него повязку и мягко поцеловала в лоб. Алот улыбнулся, поймал ее узкие ладошки и поднес к собственным губам. — Не знаю, какие тайны ты хотела еще узнать... — тихо сказал он. — Но игра оказалась... не такой страшной, как я думал. — Может, повторим? — усмехнулась Сигне, кивая в сторону столика с едой. — Ты еще не пробовал икру горбатой рыбы, засоленную в смеси тюленьей крови и... — Ничего не хочу об этом знать! — мотнул головой Алот. — Уж лучше галеты. Сигне не возражала. В конце концов, галеты тоже были солеными. ... Когда Сигне уснула, Алот еще долго лежал, обнимая ее и глядя куда-то в глубину комнаты, освещенной медленно потухающей масляной лампой. Хорошо, что ее устроила такая маленькая тайна. Хорошо, что она не требует от него большего. Он когда-нибудь расскажет ей о Таргуне, о неудавшемся опыте, к которому он приложил свою руку, о своих страхах и о том, почему он до сих пор не может принять анимансеров, но... Не сегодня. Сегодня ему было слишком хорошо, чтобы о таком думать.