***
Джисон не будет лгать, первые несколько мгновений после пробуждения в незнакомой постели в ещё более незнакомой комнате дезориентировали. Его окутало такое тепло, что он чувствовал следы пота. Его мозг распознал знакомый запах, тот, который пах лимоном и травами. Первые полторы минуты он потратил на то, чтобы решить, где он находится и почему ему так тепло. Следующие полторы минуты, задаваясь вопросом, почему он узнал это место и ощущение рук, обнимающих его за талию. Третью минуту, мысленно крича, когда осознание взяло верх, и мозг вышел из строя. У него хватило ума не пытаться немедленно отползти, но он также хорошо понимал, что, если он останется в этом положении дольше, он может спонтанно воспламениться. Осторожно он приподнял одеяло, используя большой и указательный пальцы, чтобы потом также осторожно убрать руку Минхо с себя, чувствуя, как кончики пальцев горят от прикосновения. Джисону потребовалось дополнительное время, чтобы убедиться, что он не разбудил другого, когда выскользнул из кровати. Должен ли он уйти? Нет, это будет идиотский ход. Но он же не мог остаться, да? Зачем ему это? Джисон в замешательстве стоял у кровати, убеждаясь, что Минхо всё ещё спит, так как у него был внутренний кризис. Звук дребезжания в другой комнате вывел его из затруднительного положения и… о боже, Чанбин был дома. Да, ему придётся уйти. Он не мог сказать, из какой комнаты доносился звук, но было утро, так что он надеялся, что это Чанбин готовится к новому дню. Если ему повезёт, он сможет выскользнуть через парадную дверь и объяснить Минхо ситуацию на репетиции. Медленно он подкрался к двери Минхо и медленно приоткрыл её ровно настолько, чтобы заглянуть в коридор. Дверь Чанбина была закрыта, и, судя по тому, что он мог слышать, в остальной части квартиры царила тишина. Пожалуйста, будь в своей комнате, пожалуйста, будь в своей комнате. Он вышел из комнаты и тихо вошёл в коридор. В конце ковра лицом к дверям сидел один из котов Минхо. Не тот, который задел ноги Джисона, а тот, который выглядел очень похожим на того. Маленькое розовое сердечко на шее поймало свет, и Джисон напряг глаза, чтобы увидеть, что там написано. Дуни. Он запомнил это имя для последующего разговора и на цыпочках пошёл по коридору. Может, если он будет вести себя достаточно тихо, никто никогда не узнает, что он здесь. Его план был сорван, когда он завернул за угол на кухню и столкнулся лицом к лицу с Чанбином. У гитариста в руках была единственная тарелка, до краёв наполненная кусочками пиццы. Он несколько секунд тупо смотрел на Джисона, пока Джисон тупо смотрел на него в ответ. Несколько мгновений никто из них не произносил ни слова. — Хочешь? — Чанбин наконец заговорил, хотя это были не те слова, которых ожидал Джисон. Он указал на тарелку, и Джисон медленно покачал головой. Чанбин пожал плечами и понёс тарелку в гостиную. — Почему ты ешь пиццу в девять утра? — Джисон старался говорить как можно более непринуждённо, как будто он не прогуливался по дому Чанбина. Чанбин сунул один кусочек в рот. — Почему ты в одежде моего соседа? — он не смотрел на Джисона, когда спрашивал, но Джисон понял намёк. Принято, Чанбин. В этот момент другой кот обвился вокруг его лодыжек, тот, у которого ошейник с серебряным сердцем «Дори», и Джисон наклонился, чтобы погладить его. Он нашёл мячик под шкафами и оказался, скрестив ноги, сидящим на полу, пока три кота следили за каждым его движением. Вскоре Минхо выплыл из своей спальни. Он взглянул на Чанбина на диване, затем на Джисона на полу, после чего пожал плечами. Он, ничего не сказав, взял холодную пиццу и отправил её в рот. — Нет ничего лучше питательного завтрака, — пробормотал Минхо, но, очевидно, Чанбин его услышал. — Нет ничего лучше, чем перепихнуться со своим товарищем по группе, — сказал он в ответ, и Джисон замер. Минхо, казалось, это не беспокоило, когда он схватил кружку с верхнего шкафа. — Видишь, что происходит, когда мы лезем не в своё дело? Мы должны жить в мире, — сказал Чанбин. У Минхо, по крайней мере, хватило порядочности закатить глаза и швырнуть холодную пиццу в затылок Чанбина. Та отскочила на пол, и Дори немедленно бросился к ней. Кофеварка запищала, и Минхо предложил кружку Джисону, который с улыбкой принял её. Вчерашний разговор всё ещё держался у него в голове. Вывод, к которому он пришёл прошлой ночью, был удовлетворительным, по крайней мере, на данный момент. Минхо он нравился, но он ничего не хотел с этим делать. По крайней мере, пока. Джисон мог с этим смириться. Последний сел рядом с ним, втиснувшись в небольшое пространство между Джисоном и шкафами. Там не хватало места для двух взрослых парней, чтобы сидеть бок о бок на полу, скрестив ноги, но Минхо сделал это, положив свою ногу на ногу Джисона. Дуни протиснулся между ними, нерешительно ложась на их скрещённые колени. Никто из них не возражал, они просто продолжили бросать мяч туда-сюда, пока Суни гонялся за ним. После нескольких минут, проведённых в тишине, Минхо погладил кота по голове и медленно поднялся. — Мы можем отвезти тебя в магазин, но тебе, вероятно, следует сначала сходить в общежитие, принять душ и переодеться, — он протянул руку, и Джисон, не колеблясь, помог себе подняться. Их сцепленные руки оставались прижатыми друг к другу всего на мгновение дольше, прежде чем Минхо отпустил его. Джисон неловко откашлялся, обхватил себя руками и кивнул в знак согласия. Наверное, сейчас он выглядел ужасно, но Минхо только ухмыльнулся и взъерошил ему волосы. Сегодня у них было ещё одно выступление в «Сладком Бобе». Сана и Дахён будут там, чтобы поправить ему причёску и макияж, так что ему не нужно было беспокоиться об этих вещах. Он терпеливо ждал на кухне, пока Чанбин и Минхо по очереди принимали душ и расчёсывали волосы. Он полез в карманы в поисках телефона, прежде чем понял, что на нём штаны Минхо, а не его собственные. Это заставило его щёки покраснеть. Он толкнул дверь спальни Минхо и порылся в небольшой куче своей вчерашней одежды в поисках телефона. На котором было тринадцать сообщений от Хёнджуна. Он быстро напечатал извинения и пообещал позже всё объяснить. Из ванной, соединяющей спальни, доносились приглушённые голоса, и Джисон знал, что ему не следует вмешиваться. И всё же он не мог не подслушать разговор. — Ты никогда никому не позволял носить свою одежду. Даже Хёнджину, — это был голос Чанбина. Он заметил, что работает душ, и решил, что один из них, должно быть, за занавеской. — Ему было нечего надеть, — ответил Минхо, и громкость его голоса подразумевала, что это он принимал душ. — Я должен был позволить ему спать в джинсах? — Почему он был в твоей постели? Есть же диван, — Джисон слышал обвиняющий тон Чанбина. Да, есть диван, но Минхо сказал, что это единственное место, где спят коты. Конечно, Чанбин знал это. — Это для котов. Я не хотел, чтобы они беспокоили его во сне, — возразил Минхо, но в его голосе звучала защита, — кроме того, он, похоже, не возражал спать со мной в одной постели. — Конечно, он не возражал, Минхо, — Чанбин усмехнулся и услышал, как щёлкнул фен. — Иногда я думаю, что ты глупее, чем кажешься. Раздался скрип крючков для занавески для душа, царапающих металлическую перекладину. Минхо отдёрнул занавеску и, вероятно, смотрел на Чанбина в зеркало. Джисон мог представить его лицо. — На что ты, блять, намекаешь? — Что ты идиот. Душ прекратился, и Джисон отполз от двери в коридор, чуть не споткнувшись о собственные ноги, когда пытался выглядеть непринуждённо рядом с дверью. Он стоял там несколько минут, играя с котами, и ждал, когда вернутся два парня. Примерно через десять минут они это сделали, полностью одетые и готовые отправиться на место проведения. Поездка на машине обратно к квартире Джисона состояла из спора Минхо и Чанбина, иногда распространявшегося на Джисона, который не хотел в этом участвовать. Он был доволен тем, что наблюдал, как они препираются. Снова. Когда в поле зрения появилось здание его общежития, он никогда ещё не был так рад выйти из машины. Минхо последовал за ним, не то чтобы он ожидал чего-то меньшего. Однако басист не остановился во дворе и не замедлил шаг у дверей. Он последовал за Джисоном внутрь и поднялся по ступенькам в его комнату. Она была пуста, нетронутая с тех пор, как он убирал её вчера. Хёнджун, должно быть, тоже не вернулся домой. Он порылся в шкафу в поисках одежды и велел Минхо сидеть там, где он хочет, пока он принимает душ. Он никогда ещё так быстро не принимал душ. Его кожа покраснела в тех местах, где он провёл по ней мочалкой, надавливая слишком сильно, чтобы быстро помыть кожу. Он просто надеялся, что это пройдёт до того, как ему придётся выступать. Одежда, которую он выбрал, не была чем-то особенным, в основном чёрно-серый, который выглядел достаточно вызывающе. Йеджи и её девочек сегодня не будет, они приходили только на большие концерты. Он вытирал волосы полотенцем, когда вернулся в свою комнату. Большинство людей оставляли свои двери открытыми, и это была одна вещь, которая нравилась Джисону в жизни в кампусе. Он никогда бы не стал заходить в чужие комнаты и заводить разговор, но для таких людей, как его сосед по комнате, это было личным приглашением к дружбе. Однако дверь в его комнату редко открывалась из-за того, что оба жильца часто были на парах или тусовались со своими друзьями. Вот почему его желудок подпрыгнул при виде широко открытой двери. Минхо вернулся в машину? Или… — Приветики, — он услышал голос Хёнджуна, прервавший ход его мыслей. Он казался удивлённым, но в его голосе не было той естественной дружелюбной искорки, которую он обычно сохранял. Вместо этого он говорил нейтрально, что было версией Хёнджуна-подозревающего. — Какого хрена ты здесь делаешь? — голос Минхо донёсся из прихожей, и Джисон почувствовал, как его глаза расширились до комедийных размеров. О нет. — Живу, — его сосед по комнате казался раздражённым, и Джисон, честно говоря, не мог его винить. Тем не менее, он обнаружил, что его ноги приросли к красному ковру в холле. — Да, я осведомлён, — голос Минхо был приглушён, его слова сливались воедино, как будто они произносились сквозь стиснутые зубы, — но почему ты сейчас здесь? Последовало несколько секунд тишины, и Джисон заставил себя двинуться к двери. Хёнджун стоял прямо в дверном проёме, как будто только что вошёл и остановился как вкопанный. Он не мог видеть Минхо. — Мне нужно купить книгу по одному предмету, а здесь есть… зачем я тебе это объясняю? Это моя комната. — Ты можешь просто взять свою книгу? — у Минхо был такой тон, как будто его раздражало само присутствие Хёнджуна. — Ублюдок, — Джисон чуть не рассмеялся над тем, что слово сорвалось с языка его соседа по комнате так, как будто он произносил настоящее имя Минхо, — ты сидишь на моей кровати. Джисон воспринял это как намёк на то, чтобы протиснуться в комнату. Он прошёл мимо Хёнджуна с притворной небрежностью, бросил полотенце в корзину для белья и подключил телефон к зарядке. Оба парня замолчали при его появлении. — Я бы познакомил вас, но вы уже встречались, так что не вижу в этом надобности, — заметил он. Они оба наблюдали за ним, пока он выбирал обувь из коллекции военных ботинок с различными деталями и пару теннисных туфель, которые у него были со второго курса. Минхо повернулся и посмотрел на его соседа по комнате. — Рад снова видеть тебя, Хёнджун, — он говорил так невинно, его голос был пронизан сладким тоном. Джисон мог уловить скрытый сарказм. — Сегодня ты сосед Джисона по комнате или его парень? — да, он самый. Несмотря на пассивно-агрессивный вопрос, у Хёнджуна хватило порядочности отшутиться. — Сегодня я сосед по комнате, — сказал он, а затем бросил злой взгляд на Джисона, — но к вечеру я могу передумать, — он подмигнул. Когда Джисон бросил взгляд на Минхо, его товарищ по группе был в ярости. Не часто Минхо позволял себе терять контроль над своими эмоциями, не говоря уже о выражении лица. Выражение гнева на его лице заставило Джисона немного гордиться собой. — Ты придёшь на сегодняшнее вечернее шоу? — Джисон прервал его, прежде чем Минхо успел задушить соседа по комнате. Хёнджун оживился и послал улыбку в сторону Джисона. — Я когда-нибудь пропускал шоу? Джисон кивнул и предпочёл проигнорировать выражение презрения на лице басиста. Ему удалось поймать ещё несколько взглядов, которые Минхо посылал Хёнджуну, когда он думал, что никто не видит. Джисон видел и находил это забавным. — Ты можешь принести мне мой телефон, когда придёшь сегодня вечером? Я уже дал знать ребятам, что сегодня ко мне придут гости, — Джисон наблюдал, как Хёнджун показал Минхо язык, прежде чем кивнуть. Джисон прокомментировал бы это, если бы физически не чувствовал, как Минхо делает то же самое в ответ. — Да, конечно. Но что ты будешь делать, если я тебе понадоблюсь или ещё что? — Просто воспользуюсь телефоном Минхо. Минхо, наконец, оторвал взгляд от Хёнджуна. Его аналитический взгляд теперь упал на Джисона и только на Джисона. В любой другой день это бы взволновало его, но сейчас Джисон об этом не думал. Хёнджун, с другой стороны, уставился на Минхо с не менее чем злобным выражением лица. — Я не хочу, чтобы его номер был в моём журнале вызовов, — сказал его сосед по комнате, и Минхо сильно прикусил губу, чтобы не сорваться. Джисон оценил. — Тогда просто надейся, что до вечера ничего не случится, — он встал, схватив свою куртку и учебник, за которым пришёл Хёнджун. Химия. Единственный предмет, в котором его сосед по комнате был отстой. Минхо последовал за ним, попрощавшись с Хёнджуном и молчал всю дорогу до выхода из здания. В ту минуту, когда подошвы их ботинок соприкоснулись с травой снаружи, он наконец сорвался. — Он мне не нравится, — сказал он как будто это была какая-то важная новость, о которой никто не знал. Как будто все ещё не знали. — Похоже, ты ему тоже не очень нравишься, — возразил Джисон с дерзкой улыбкой на лице. — Ну и замечательно! — провозгласил Минхо и скрестил руки на груди, как маленький ребёнок. Джисон фыркнул от смеха. Он похлопал его по плечу, нежно улыбаясь. Минхо отвёл глаза. Когда они вернулись к машине, Минхо пересказал Чанбину всё произошедшее со своей свойственной драматичностью. Он не получил желаемых результатов, когда Чанбин раскритиковал его выбор слов («Кто спрашивает хозяина комнаты, почему он в своей комнате?»). Джисон смеялся вместе с ним и одобрительно хмыкал, когда его спрашивали. Ему нравилось наблюдать, как выходки Минхо оборачиваются против него. Ему нравилось, как пылали щёки Минхо, когда он упомянул о ситуации с их телефонами. Я заполучу тебя так, как я хочу, Ли Минхо.***
Выступление прошло великолепно, как это обычно и бывало. В «Сладком Бобе» была самая большая толпа, которую они когда-либо видели, и на лице Чана отражалось волнение, которое он испытывал из-за этого. К тому времени, как они покинули сцену, все были на адреналине. Чанбин немедленно пошёл снимать макияж, заявив, что после этого выступления ему больше всего на свете хотелось вздремнуть. Сынмин закатил глаза и подождал у входа, пока энергичный Феликс не заключил его в объятия. Джисон заметил, что Феликс часто так делал. Он всегда был рад видеть своего парня, даже если они жили вместе. Чан вскоре извинился и направился прямиком к небольшой группе людей в стороне от магазина. Аллен был среди них, сразу втянув Чана в разговор. Остались только Джисон и Минхо. — Разве тебе не нужно с кем-нибудь встретиться? — спросил Джисон, чертовски хорошо зная, что Минхо никого не подцепил, выходя из зала. Он прислонился к стене. Минхо наклонился к нему. — Да вроде нет. А тебе? — спросил он в ответ и рассмеялся, когда Джисон покачал головой. Пальцы Минхо обхватили цепочку, свисавшую с пояса Джисона, и потянули. — Похоже, мы в группе неудачников, — он лениво ответил и заработал резкий рывок за цепь. — Я не потерплю такого богохульства. Джисон собирался ответить что-то язвительное в духе «так ты теперь бог?», но его прервало появление знакомого лица и громкий раскатистый голос. Хёнджун был здесь. Рука Минхо соскользнула с цепи в ту же секунду, как вошёл Хёнджун. — Твой телефон, спасибо, что не писал, — Хёнджун протянул устройство, и Джисон закатил глаза, убирая его в карман. Парень, которого Хан не узнал, медленно подошёл к Хёнджуну. Джисон приподнял бровь. — Джисон, познакомься с Сону. Сону, познакомься с моим соседом по комнате Джисоном. Сону мой… — его глаза на секунду стрельнули в Минхо, который притворялся скучающим, — парень. Сону — мой парень. Сону выглядел очень удивлённым, услышав это. — Хёнджун… — прошептал Сону и наклонился ближе к парню. — Мы поговорим об этом позже, — голос Хёнджуна был едва громче шёпота, но Джисон видел, как шевелились его губы, и понял. Его сосед по комнате был самым хаотичным и озорным маленьким засранцем, которого он когда-либо встречал. Несмотря на равнодушный вид, глаза Минхо не отрывались от Хёнджуна и Сону. Хёнджун заметил это и, чтобы ещё больше подчеркнуть свои слова, протянул руку и схватил Сону за руку. Последний вздрогнул. — Приятно познакомиться, Сону, — Джисон протянул руку, и Сону медленно пожал её свободной рукой. — Я много слышал о тебе. — Ну, — Сону нервно засмеялся, его рука теперь скользнула к затылку, — Хёнджун тоже много говорил о тебе. О! Простите меня за грубость. Сону повернулся к Минхо и протянул руку. Минхо нахмурил брови и уставился на него. Джисон бросил на него взгляд, и оставшийся без ответа вопрос, над которым размышлял Минхо, наконец нашёл своё решение. Он протянул руку и пожал её. — Минхо. Узнавание промелькнуло на лице Сону. Его глаза метались между Минхо и Джисоном, прежде чем вернуться к спокойному выражению лица Хёнджуна. Хёнджун просто кивнул, и Сону, казалось, понял. — Очень приятно познакомиться, — выдавил Сону и отступил обратно к Хёнджуну. Он уставился на их сцепленные руки. — У нас дела, так что нескольких часов меня не будет в общежитии, — сказал Хёнджун, блаженно не подозревая о текущей дилемме Сону. Джисон кивнул. — На самом деле, мы тоже заняты, — пробормотал Минхо. Джисон с сомнением посмотрел в его сторону, на что Минхо даже не обратил внимания. Ах. Он, вероятно, пытался победить Хёнджуна. — Ну, тогда удачи, — Хёнджун ответил с тошнотворной невинной ноткой в голосе, которая была чертовски снисходительной. У них с Минхо было больше общего, чем они думали. Они попрощались с ними, и Хёнджун проскочил через выход, его рука всё ещё сжимала пальцы Сону. Джисон пожалел другого парня, такого потерянного, но втянутого в выходки Хёнджуна. — Итак, какие у нас планы? — поддразнил Джисон, как только они ушли, и Минхо скорчил гримасу. — Заткнись, — проворчал Минхо и ткнул пальцем в грудь Джисона. — Я сказал это только, чтобы ты не выглядел таким одиноким перед его новым парнем. — Значит, всё это только для того, чтобы спасти мою социальную жизнь? — Джисон продолжал поддразнивать, ухмыляясь Минхо своей дьявольской ухмылкой. — И не имело никакого отношения к тому факту, что ты ревнуешь? Минхо усмехнулся и попятился. — Я не ревную. Ревновать к чему? К кому? — Это ты мне скажи. Глаза Минхо свирепо сузились. Джисон невинно улыбнулся в ответ. Он знал, что бьёт по больному, но ему слишком нравилась реакция Минхо, поэтому он будет продолжать давить. Из-за их пристальных гляделок они не заметили, что рядом с ними прошёл Чан, Сынмин и Аллен с Хёнджином, Феликсом и Чонином на буксире. — Парни. У меня появилась идея, — сказал Чан, и они одновременно разорвали зрительный контакт, чтобы посмотреть на своего лидера. Чан широко улыбался, как и парни позади него. — У вас есть какие-нибудь планы на вечер? Джисон украдкой взглянул на Минхо, изо всех сил сдерживая смех. Минхо проигнорировал его. — Нет, нету, — он ответил. Чан хлопнул в ладоши, на его лице появилась ещё более широкая улыбка. — Как вы двое относитесь к татуировкам? — спросил он, мгновенно привлекая полное внимание Джисона. — Что? — хором сказали он и Минхо. — Групповые татуировки. Чанбин сказал, что хочет себе милый маленький смайлик, поэтому я подумал, что было бы здорово сделать тату всем. — Ты хочешь, чтобы на моём теле был навсегда вытатуирован перекошенный смайлик? — спросил Минхо, и на секунду у Чана хватило наглости выглядеть смущённым. — Я в деле. Бан издал торжествующий звук, а затем перевёл взгляд на Джисона. Барабанщик мысленно подсчитал свои сбережения, вычитая расходы. Если он будет придерживаться рамена в течение следующих нескольких дней, то проблем не будет. — Почему бы и нет? Один милый маленький смайлик кошачьей морды для меня, — он пожал плечами, и группа позади Чана разразилась болтовнёй. — Отлично! Я записался в тату-салон вниз по улице примерно на… через двадцать минут. — Ты уже всё спланировал? — спрашивает Минхо и смеётся, когда Чан кивает. — Придурок. А если бы мы сказали «нет»? — Вы бы не сказали «нет», — сказал в ответ Чан, и прежде чем Минхо успел задать ещё один вопрос, владелец ресторана утащил Бана прочь. Они все покачали головами, когда Аллен последовал за ними. — Не могу поверить, что Сынмин сделает тату! — Феликс взвизгнул и обнял своего парня за плечи. — Потребовалась вечность, чтобы убедить его, что пирсинг ушей не столь негигиеничный. Сынмин закатил глаза и похлопал Феликса по рукам, но не стал ничего отрицать. Лишь улыбнулся. — Я планирую вечность издеваться над Чаном, — сказал Чонин, откидываясь на руку Хёнджина, которая была перекинута через его плечи, — и его тату смайлика с высунутым языком. — Но у тебя будет смайлик с поцелуйчиком, — парировал Джисон. Чонин повернулся к нему, потрясённый. — О, я не стану делать тату! Это только для участников группы, — сказал он, и Джисон недоверчиво уставился на него. Возможно, он и покинул группу некоторое время назад, но всё ещё был частью её. — Ты должен присоединиться к нам. И у тебя тоже будет смайлик. — Но… — Никаких «но». Все за то, чтобы Чонин стал частью нашего унижения? — он поднял руку высоко над головой и был рад видеть, как остальные его товарищи по группе подняли руки в знак согласия. Рука Хёнджина тоже поднялась, и Чонин ударил его по плечу. — Ладно-ладно, — заворчал он и свирепо уставился на Хёнджина, который взволнованно обнял его. Джисон заметил небольшой намёк на нежность в его гримасе. Они вышли из кафе всей группой, следуя за Чаном по двум-трём кварталам, пока не подошли к небольшому магазину, спрятанному в переулке. Единственная красная дверь стояла на фоне выщербленного и потрёпанного кирпича, на входной двери висела выцветшая табличка «Открыто». Чан послал им ободряющую улыбку, прежде чем трижды постучать в дверь. Прошло всего несколько секунд, прежде чем красная дверь распахнулась. Перед ними стоял высокий мускулистый мужчина в красной кожаной куртке, натянутой поверх обтягивающей чёрной футболки. У него был острый подбородок, угловатое лицо, и он был привлекательным в каком-то устрашающем смысле. Джисона никогда не привлекали суперкрутые мужчины, но этот мог всё изменить. Мужчина окинул взглядом каждого из них, большинство из которых были одеты в свободную чёрную одежду, с густой подводкой для глаз и крашеными волосами. Должно быть, они показались ему старшеклассниками. Когда его взгляд остановился на Чане, что-то в его глазах изменилось, и его пухлые губы расплылись в самой доброй улыбке, которую Джисон когда-либо видел. — Крис! — воскликнул незнакомец с лёгким акцентом. Он вышел из дверного проёма, заключая в объятия гораздо меньшую фигуру Чана. Джисон был сбит с толку тем, как быстро его выражение лица изменилось. — Это те друзья, о которых ты мне рассказывал? — мужчина выпрямился, держа руку на плече Чана. Его глаза больше не были пугающими, сияя приятным светом. — Это мои товарищи по группе: Сынмин, Чанбин, Минхо и Джисон, — он указал на каждого из них, представляя, — и мои друзья Хёнджин, Феликс, Аллен и Чонин. — Да у вас тут целая группа, — заметил мужчина и, оторвавшись от Чана, отступил к двери. Он держал её открытой, пока каждый из них входил в салон. Должно быть, они вошли через чёрный вход, потому что их провели мимо ванных комнат и того, что, казалось, было зоной отдыха для сотрудников. Они прошли мимо двух комнат с кожаными креслами и табуретками к большой стойке у входа. За прилавком сидел парень с телефоном, прижатым к уху, и ручкой в руке. Он писал, даже не глядя в книгу перед собой, с сияющей улыбкой на лице, утвердительно отвечая в ответ на то, что говорили на другом конце линии. Джисон воспользовался моментом, чтобы осмотреть интерьер салона. В передней части был ряд стеклянных дверей, украшенных плакатами и надписями, которых Джисон не понимал. В углу стоял обтянутый чёрной кожей диван, с другой стороны — татуировки в рамках. За прилавком на стене висели большие неоновые вывески, освещавшие в остальном тёмную комнату. На столах и прилавках стояли неоновые вывески поменьше. Передняя стойка была чистой и демонстрировала различные украшения. На стеклянной витрине красовался график цен. — Привет, — сказал парень за стойкой, как только убрал телефон, — что мы можем сделать для вас? Его улыбка была яркой и дружелюбной, и Джисон был слегка озадачен. Он никогда не думал о ярком или дружелюбном, когда представлял себе татуировщиков. На одежде парня был бейджик с именем, похожий на те, что заставляют носить детей в детском саду. Кихён. — Они делают упрощённые татуировки, по пятьдесят долларов каждая, — крупный мужчина протиснулся за прилавок, натягивая перчатки на руки. Когда он стоял рядом с этим парнем, то становился похожим на подростка. — Наша самая низкая цена — шестьдесят? — Воспользуйся моей семейной скидкой, — мужчина пожал плечами. Кихён выглядел так, словно хотел что-то посоветовать, но остановился. Пожав плечами, он схватил бланки и раздал их каждому человеку. — Напомни-ка мне ещё раз, как ты закончил свой бизнес-курс, — раздался за их спинами новый голос. Джисон обернулся, и в дверях одной из комнат, мимо которой они проходили, стоял невысокий мужчина. В отличие от угловатого лица другого мужчины, у этого были более мягкие черты. — Я был лучшим в своей группе, — сказал Мужик Номер Один. Он собрал их удостоверения личности и пропустил через сканер. Мужик Номер Два закатил глаза и двинулся вглубь комнаты. — Меня зовут Вонхо, — Мужик Номер Два — Вонхо — протянул руку Чану. Певец ухмыльнулся и крепко пожал её. Вонхо обошёл их всех, пожимая им руки. Когда он добрался до Джисона, то тепло улыбнулся и деликатно пожал ему руку. — Вас довольно много, так что мы разделим вас между Шону и мной. И не беспокойтесь о стилях и прочем, так как у вас простые татуировки. Мужик Номер Один — Шону — передал коробку с перчатками через прилавок. Вонхо снял те, что были у него на руках, и положил их в мусорное ведро. Они закончили бумажную работу с Кихёном, и им вернули удостоверения личности. — Кто пойдёт первым? — Шону вышел из-за прилавка с широкой улыбкой на лице. Чан вскочил от возбуждения, следуя за более высоким парнем в одну из задних комнат. Джисон почувствовал, как у него внутри всё перевернулось от ощущения надвигающейся реальности. Он делает татуировку с группой, в которой состоит меньше года. Ну, смайлик кошачьей морды не так уж и плох, верно? Вонхо вышел секундой позже, попросив второго в очереди пройти с ним. Удивительно, но именно Аллен вскочил на ноги, следуя за Вонхо во вторую комнату. — Что он собирается сделать? — громко спросил Джисон. Он посмотрел на Минхо, который только пожал плечами. Хёнджин задумчиво постучал ногой. — Может, что-нибудь касающееся группы? В конце концов, он ваш менеджер. Джисон об этом не подумал. — А ты что собираешься сделать? — он указал на Хёнджина, и парень широко улыбнулся. Он закинул руку на плечо своего парня, притягивая его вплотную к себе. — Пару барабанных палочек для моего любимого барабанщика. Без обид, — добавил он в последнюю минуту со смешком. Джисон засмеялся, глядя на Феликса в ожидании его ответа. — Ну, — протянул Феликс, наклоняясь к Сынмину, — Минни это не нравится, но я собираюсь набить логотип ТикТока! Это музыкальная нота, так что тут сразу два значения! Сынмин закрыл лицо руками, когда группа вокруг них засмеялась. Феликс гордо улыбнулся, выглядя очень довольным такой реакцией. Сынмин выглядел совершенно несчастно. После нескольких минут непринуждённой беседы появился Шону с Чаном на буксире. Все оживились при его появлении, и Чан показал своё покрасневшее левое предплечье. Небольшая пластиковая повязка была у его внутренней стороны локтя. Татуировка была маленькой. Чанбин решил пойти следующим и с радостью последовал за Шону обратно в комнату после того, как татуировщик снова сменил перчатки. Чана осыпали множеством вопросов, когда он сел на диван. — Тебе было больно? — спросил Хёнджин, прикусив нижнюю губу и сверкая глазами. Чан покачал головой и ухмыльнулся. — Выглядит мило. Мне нравится, — все они кивнули в знак согласия. Следующим вышел Аллен, показывая завёрнутый бицепс с надписью «Manic». Они все поохали, поахали над этим. Следующим пошёл Сынмин. Как только Чанбин вернулся, а Минхо последовал за Шону, Джисон решил, что ему следует просто решиться и перестать оттягивать. У Чанбина тату была на тыльной стороне правой руки, где она будет видна, когда он будет играть. Сынмин вернулся со смайликом на указательном пальце правой руки, и Джисон вскочил на ноги раньше, чем кто-либо встал. Вонхо ободряюще улыбнулся ему и жестом пригласил в заднюю комнату. В этой комнате было холоднее, чем в предыдущей. Кожаное кресло холодило обтянутые джинсами бёдра, а ноги парили над землёй. Он был слишком мал ростом, чтобы дотянуться ими до пола. Вонхо вошёл с новой парой перчаток и подтащил к себе маленькую хирургическую тележку. Джисон наблюдает, как тот собирает кучу вещей, чьи названия он не знал, и садится на табурет. — Это не займёт много времени, но тебе лучше устроиться поудобнее, — ухмыляется Вонхо, и Джисон позволяет себе откинуться на спинку кресла, принимая удобную позу. — Где хочешь набить? — спросил Вонхо, выливая спирт на ватный шарик. Джисон не думал об этом. Остальные сделали татуировку где-то на руках или кистях, но он не был уверен, что хотел этого. Ранее он слышал, что татуировки не так уж и больно наносить на ключицу. — Ключица, — принял он решение, и Вонхо кивнул. Его рубашка немного приспустилась спереди, и влажный ватный шарик пробежал по коже. Вонхо схватил с тележки что-то похожее на одноразовую бритву и осторожно провел лезвием по области. После снова приложил спирт. Намыленная тряпка проходит по месту, и Вонхо поднимает смехотворно маленький листок бумаги с кошачьим смайликом на нём. Он прижал его к коже Джисона, позволил полежать там несколько мгновений, а затем снял. Синеватый контур кошачьей морды располагался чуть ниже его ключицы. Хан согласно кивнул. Он наблюдал, как Вонхо настраивает татуировочную машину, завороженный тем, как быстро он проделал такой детальный процесс. Как только он закончил, то наклонился вперёд с иглой в руке. — Сделай медленный и глубокий вдох, — проинструктировал Вонхо, и Джисон сделал как было сказано. Он почувствовал лёгкий укол в кожу, когда игла скользнула по ней. Это было больно. Больнее, чем он думал. Он продолжал дышать медленно и глубоко, пока игла оставалась на его коже ещё около минуты. Вонхо отстранился, схватил горячее полотенце и приложил его к чувствительной области. Дыхание Джисона пришло в норму, и он почувствовал, как его желудок снова перевернулся. Он только что импульсивно сделал татуировку. Теперь на его ключице навсегда была вытатуирована чернилами кошачья мордочка. На область была нанесена мазь, и Вонхо обмотал всю переднюю часть повязкой. Он слушал, пока татуировщик рассказывал о правилах ухода за тату и о том, что он должен сделать в ближайшие несколько дней, а также дал ему бумажку с теми же инструкциями. Когда он вышел, то заметил, что Минхо вернулся, его левая нога была выставлена на всеобщее обозрение, а ботинок висел в руке. Феликса в данный момент не было, и он со смехом вспомнил идею парня. — Татуировка на ноге, да? — прокомментировал он, опускаясь на диван рядом с Минхо. Басист гордо ухмыльнулся, указывая на неё сверху вниз. — Таким образом, если я когда-нибудь решу признать свой потенциал и бросить вас, задротов, то смогу прикрыть любые улики ботинком, — для кого-то, кто не знал Минхо, это прозвучало бы серьёзно. К счастью, Джисон хорошо его знал. Поэтому закатил глаза и шлёпнул басиста по руке. — Кстати, об обуви, как долго тебе придётся ходить босиком? — Две недели. — Минимум, — уточнил Вонхо, возвращая карточку, которую Джисон дал Кихёну на стойке регистрации. Минхо просто пожал плечами, откидывая свои голубые волосы со лба. Феликс вернулся с логотипом ТикТока на грудной клетке, как и обещал. Хёнджин и Чонин ушли вместе. Пока их не было, остальная часть группы восхищалась их татуировками. Чан назвал это родственными душами, Минхо самой глупой идеей, которая у них когда-либо была. Джисон назвал это импульсивностью. Все они были правы. В глубине души он на мгновение задумался, как отреагирует Хёнджун, но решил, что это проблема завтрашнего Джисона. Сегодняшний Джисон шутил о старости и обвисших татуировках со своими товарищами по группе в тускло освещённом тату-салоне и, честно говоря, прекрасно проводил время. Он знал, что это глупо — быть очарованным внешностью Минхо, которую он уже много раз считал невероятной. Но он ничего не мог с собой поделать, наблюдая, как пирсинг в его ушах и носу отражал неоновые лучи света, исходящие от вывесок, и как его голубые волосы выглядели почти фиолетовыми, когда он повернулся налево, и розовый свет омыл его. Джисон не мог не чувствовать бабочек, когда глаза старшего сморщились полумесяцами, а смех прозвучал как милая мелодия, которую Джисону никогда не надоест слушать. Каждое слово из его уст было симфонией, на которой Джисону повезло присутствовать, и будь прокляты последствия. — Где ты прячешь свою? — чёрт, Джисон был так глубоко погружён в свои мысли, что даже не заметил, как Минхо начал наклоняться. Теперь он был в двух дюймах от его лица, горячее дыхание касалось его уха. Он взглянул на других, но никто из них, казалось, не заметил этого или не обратил внимание. — Моя правая ягодица, — заставил он себя ответить, и Минхо разразился смехом, ударившись лбом о плечо Джисона. Он отстранился, но всего на дюйм. Его взгляд был выжидающим. Джисон опустил воротник рубашки, наблюдая, как взгляд Минхо скользнул по коже и мордочке маленького кота под пластиковой пленкой. Он улыбнулся. — Мило, — сказал он и наконец отстранился. Он не отошёл далеко, так как каким-то образом придвинулся ближе к Джисону, когда наклонился. Они сидели, прижавшись друг к другу боками, и от этого всё тело Джисона горело. Хёнджин вышел с барабанными палочками на задней стороне плеча, а Чонин со смайликом воздушного поцелуя на запястье. Они забрали свои карточки и попрощались с Шону, Вонхо и Кихёном, прежде чем выйти с чёрного входа тем же путём, которым пришли. Минхо попытался не давить на татуированную ногу, наклонившись к Джисону, и даже не пытался солгать себе и сказать, что это было только из-за татуировки. Дело было не только в татуировке, Минхо избегал касаться ногой земли, предпочитая использовать Джисона как костыль, наклоняться как можно ближе, когда они шли. То, как глаза Минхо следили за лицом Джисона каждый раз, когда они проходили под уличным фонарём, то, как его рука сжимала плечо Джисона сильнее, чем это было необходимо, когда Джисон завёл руку за спину и схватил его за бок, чтобы поддержать, то, как он покраснел и попытался скрыть это под ночным небом. Джисону нравился Минхо, и теперь он это знал.***
Воскресным утром Джисон проснулся от раздражающего звонка своего мобильного. Он перевернулся, умудрившись удариться локтем об угол тумбочки. Громко заскулив, он заставил Хёнджуна застонать во сне. Вслепую его руки пробежали по куче одежды, которую он сбросил прошлой ночью. — Алло? — он прижал телефон к уху, как только нашёл его, и тут же получил оглушающий крик. Телефон резко отдёрнулся от уха. — Джисон! — голос Чана прогремел в трубке, и Джисон протёр сонные глаза, прежде чем промычать в ответ. — Нас приняли! Разведчик пришёл на наше шоу вчера вечером и хочет, чтобы мы соревновались в «Битве групп»! Джисон внезапно полностью проснулся. Информация прокручивалась в его мозгу один, два, а затем три раза. Обработка завершена. Через минуту он вскочил с кровати, зажав телефон между плечом и ухом, и радостно закричал. Хёнджун подскочил на своей кровати, волосы торчали в нескольких разных направлениях. В его глазах был ошеломлённый и вопрошающий взгляд, когда он наблюдал за Джисоном. — Мы должны немедленно начать репетиции, — сказал он в трубку, и Хёнджун тупо моргнул. — Ты сегодня свободен? Минхо и Чанбин уже в пути, я ещё не звонил Сынмину, — Чан всё ещё тяжело дышал, как будто он прыгал вместе с Джисоном. — Да! Да, я свободен. Я уже в пути! — Джисон сунул ноги в ботинки и повесил трубку, на мгновение вспомнив, почему так больно сгибать ключицу. — Хан Джисон, это что, грёбаная татуировка? — глаза Хёнджуна были сосредоточены на обёртке вокруг его верхней части тела. Джисон смущённо потёр затылок и провёл расчёской по волосам. — Только не говорите мне, что у вас одинаковые татуировки. — Хорошо, не буду. Хёнджун застонал и откинулся на спинку кровати. Джисон фыркнул от смеха и развернул свою татуировку, вспомнив, что днём ей лучше дать подышать, и быстро переоделся. Он поехал на автобусе в студию, что оказалось самой длинной поездкой на автобусе в его жизни.***
Недели были потрачены на составление сет-листа для «Битвы групп». Джисон проводил в студии больше времени, чем где-либо ещё. Он пропустил несколько занятий, сказав преподавателям, что у него грипп, чтобы он мог отправлять задания с дивана в студии. В течение двух недель на этом диване всегда находилось спящее тело. В течение двух недель они вместе ужинали и по очереди ходили домой, чтобы принять душ и переодеться. В течение двух недель они репетировали так, как никогда раньше. Песня, написанная Минхо и Джисоном, была в списке, называлась «Everything I Want» и неустанно репетировалась. Они пробегали по ней во время перерывов, оттачивая каждую мелочь. «Битва групп» состоится в среду вечером. Первое соревнование будет локальным, результаты — немедленными. Вторая часть соревнований будет в четверг, где они ещё раз сузят круг участников перед пятничным финалом. Через две недели они, наконец, отправились домой во вторник вечером, чтобы поспать. Джисон получил от Хёнджуна полный нагоняй за то, что он переутомился, но по сравнению со своими друзьями он ещё прилично высыпался. Вернувшись в студию, все они выглядели намного свежее и теперь гудели от возбуждения. Они с Минхо снова заняли задние сиденья, играя в карточную игру на своих телефонах, чтобы отвлечься. Поездка до места проведения конкурса заняла около полутора часов, и за это время им удалось развлечь себя. Когда место проведения показалось в поле зрения, глаза Джисона вылезли из орбит. Снаружи стояла очередь из людей, которым группа рабочих повязывала браслеты. Ещё одна группа стояла у дверей с планшетами в руках. Группа из четырёх человек, с несколькими футлярами для гитар в руках, подошла ко второй группе. — Где мы, блять, находимся? — выпалил Джисон, прижавшись лицом к стеклу. Он услышал, как кто-то зашевелился у него за спиной, и ему даже не нужно было поворачивать лицо, чтобы понять, что Минхо дышит ему через плечо. Чёрт бы побрал эту его привычку. — Мы участвуем в самом большом соревновании, на котором когда-либо были, — бормочет Минхо, и Джисон сглотнул. Он вдруг почувствовал, что очень нервничает. Внутри помещение было похоже на танцевальный зал. У каждого были свои маленькие раздевалки, а также сегодня пришли все девушки. Дахён и Сана начали раскладывать необходимые вещи в ту же минуту, как он вошёл. Йеджи была рядом с ними, сразу же потянув его ко входу в уборную. Она сунула ему в руки свёрток с одеждой, пропуская внутрь, и он залез в первую попавшуюся кабинку. Брюки были обтягивающими и кожаными, с красной полосой по бокам. Цепи свисали с петель его ремня и перекрещивались на бёдрах. Флисовая рубашка свободно свисала до середины бедра. Она также болталась на шее, демонстрируя его татуировку в зависимости от того, как он позволял ей упасть. Он решил, что показать татуировку — хорошая идея. Когда он вышел из кабинки, он не мог не заметить взгляды, которые задерживались на нём. Им было интересно, на каком инструменте он играл? Он выглядел неуместно? Йеджи всё ещё была снаружи, когда он вышел из уборной, и она бросила ему в руки пару армейских ботинок, застёгивая тонкое чёрное колье на его шее. После этого она проводила его обратно в гримёрную, бормоча о том, как она была взволнована поскорее увидеть их выступление. Когда они вернулись в раздевалку, Минхо и Чан уже переодевшись, болтали со своими стилистками. Минхо был в красной шёлковой рубашке, выставляя напоказ ключицы. Это не должно было быть так привлекательно. Дахён с ухмылкой подозвала его, и он не преминул заметить взгляд, который она послала Сане. Джисон нерешительно опустился в кресло, и Сана мгновенно начала атаковать его волосы. — Итак, — протянула Дахён, когда полностью вытерла его лицо, — как продвигается твой маленький план? Она понизила голос, стараясь быть осторожной. Джисон ценил это. — На самом деле, довольно хорошо. Я ему нравлюсь, — прошептал он в ответ, из-за чего Дахён уронила спонж. Она сразу же сориентировалась и сменила его на новый, но её лицо говорило само за себя. — Вы двое…? — Сана замолчала, совершенно не зная, как сформулировать свои следующие слова. Джисон понимал её. Он тоже не мог понять, что сейчас происходит между ними. — Нет. Во всяком случае, пока нет, — он ухмыльнулся, наслаждаясь тем, как потрясённое выражение Саны отразилось на лице Дахён. Им обеим потребовалось время, чтобы осознать, что он сказал, а затем они тоже улыбнулись. Дахён хлопнула его по плечу в молчаливом знаке поддержки. Во время нанесения макияжа она пыталась избежать любого его взгляда, но он мог видеть блеск в её глазах, когда она работала. Время шло так, словно оно застряло в быстрой перемотке вперёд. Как только все закончили готовиться, у них было время порепетировать, прежде чем их позвали встать в очередь на выход. Люди всё смотрели на Джисона, когда он проходил мимо, но теперь, казалось, их было ещё больше. Он нервничал, видя, как многие из них смотрят на него с пустыми лицами. Рука медленно обхватила его сзади за шею, и он поднял глаза, увидев перед собой Минхо, чьи глаза были устремлены вперёд, в то время как пальцы создавали успокаивающие узоры. Это немного успокоило его нервы, больше, чем он хотел бы признать. Минхо не отпустил его, когда они встали в очередь. — Мне не нравится, когда все так пялятся на меня, — пробормотал он. То, как дёрнулась бровь Минхо, означало, что он его услышал. Успокаивающие узоры продолжались. — Ты рок-звезда, твоя работа — чтобы на тебя пялились, — пошутил он, и Джисон заставил себя рассмеяться, тыча пальцем в бок Минхо. Ли засмеялся в ответ. — Я чувствую, что они оценивают меня, — прошептал он в ответ. Его слова положили конец смеху Минхо, который продолжил движения на его шее и наклонился ближе. — Сонни, — сказал он прямо на ухо Джисону, — они пялятся не потому, что оценивают тебя. Они пялятся, потому что ты горячий. Джисон клянётся, что прямо сейчас может ударить кого-нибудь. Мужчина, чьим лицом он любовался часами, говорит ему, что он горячий? Было ли нормально чувствовать в коленях такую слабость? Он ограничился лёгким ударом Минхо по руке. Они пробыли за кулисами, казалось, несколько часов, окружённые любопытными взглядами, но приёмы Минхо помогли ему прийти в гораздо лучшее настроение. Все группы до них играли по две песни, и некоторые из них очень отличались по стилю. Джисону это показалось интересным, и он задался вопросом, как ставились оценки. Довольно скоро за кулисами появился мужчина, который сказал им, чтобы они готовились к своему шансу на сцене. Нервы Джисона взлетели до небес, и даже ритмичное движение на затылке не могло помочь. Группа перед ними закончила, и через несколько секунд их вывели на сцену. Джисон никогда не беспокоился из-за выступлений, но сейчас он чувствовал давление больше, чем когда-либо. От криков ликующей толпы у него зазвенело в ушах, а гулкий голос над головой заставил вздрогнуть. Как раз перед тем, как они разошлись по своим местам, Джисон почувствовал, как Минхо потянулся и сжал его руку. Он сел за барабанную установку, наблюдая, как его товарищи по группе занимают свои места впереди. Чан дал им несколько дополнительных секунд, чтобы успокоиться, а затем подал сигнал Джисону.***
Они прошли. Не прошло и часа после окончания соревнований как результаты были отправлены по электронной почте. Они загружали фургоны и помогали девушкам с их гримерными чемоданами и вешалками для одежды, в то время как Чан подметал гардеробную, а Чанбин вытирал столы и дверные ручки, когда они получили известие. Аллен был первым, кто получил сообщение. Он попросил Чана проверить его телефон, пока помогал Мине загружать косметичку в фургон. Лицо Чана стало совершенно белым, когда он увидел уведомление на телефоне, а затем он закричал. — Они опубликовали результаты! — он закричал, и все немедленно бросили свои дела и столпились вокруг него. Аллен ввёл пароль и открыл свою учетную запись электронной почты, и все они смотрели, как Чан щёлкнул по документу. Это был список групп, которые прошли. «The Macks», «Magix and The Hounds», «Manic»… «Manic». Внезапно они разлетелись в стороны. В маленькой раздевалке раздались радостные возгласы всех присутствующих, и Джисон обнаружил, что Дахён и Сана заключили его в объятия. Минхо подошёл к нему почти сразу же после того, как девушки отпустили его, и его руки крепко обхватили спину Джисона. Хан чувствовал абсолютную эйфорию.***
Они также прошли второй раунд, сыграв тот же сет, что и накануне вечером, в отборочном раунде. Итак, финал в пятницу. Они пережили отборочные и стали финалистами среди двадцати других групп. Это было огромное достижение, мозг Джисона ещё даже не осознал сей вес. Он плохо спал прошлой ночью, поглощённый своими мыслями и тревогами по поводу финала. Хёнджун остался с ним, отбрасывая все сомнения о себе, которые у него были. Что касается Минхо, то он выглядел более живым, чем когда-либо. Всё утро он слонялся по комнате. Рюджин, его стилистке по гардеробу, и Момо, его визажистке, потребовалось время, чтобы он успокоился достаточно надолго, чтобы Джихё смогла сделать причёску. Даже тогда он вибрировал в своём кресле каждую минуту. Чан оценил его энергию, судя по тому, как он нервно улыбался каждый раз, когда кто-то встречался с ним взглядом. Он никогда бы не сказал этого вслух, чтобы не волновать других, но он был напряжён. Аллен, казалось, распознал это чувство и всё время был рядом. Сынмин и Чанбин притворялись равнодушными, но Джисон замечал, как Чанбин грыз медиатор, и как ужасно выглядели обкусанные ногти Сынмина. Они тоже нервничали. Все, кроме одного. Минхо был странным человеком. На этот раз Хан не так нервничал, когда их позвали в очередь. После двух ночей, проведённых за этим занятием, он вроде как привык к ощущению в животе. Хотя он очень ценил успокаивающие пальцы на затылке. Когда прозвучало название их группы, он заставил себя храбро улыбнуться и пойти дальше. Сегодня вечером толпа была больше, шум громче, а ставки выше. Сегодня вечером они исполняли три песни, отличающиеся от предыдущих. Он заметил Чонина и Хёнджина в первом ряду с огромными плакатами и широкими улыбками. От вида их лиц, ему стало намного лучше. Первая песня прошла великолепно. Толпе понравилось, и их энергия была выше, чем когда-либо Джисон видел. Они веселились, и Джисон понял, что его больше не волнует конкуренция. Он был там, где ему и место. Вторая песня получилась ещё лучше, и Минхо даже подтанцовывал под барабанный бит Джисона в середине песни, чтобы привлечь к нему больше внимания. Минхо раскачивался вокруг барабанной установки и прижимался спиной к Чанбину во время соло. Взгляд Джисона упал на ненужную барабанную установку, оставленную немного позади него, и его осенила внезапная идея. Третью песню Джисон прервал как раз в тот момент, когда они начали её представлять. — Подождите, — сказал он в микрофон и снял его с подставки. Чан бросил на него быстрый взгляд, и остальные последовали его примеру. Что ты делаешь? Джисон поднялся из-за барабанной установки. Вдох, выдох. — Я верю, что участники создают группу, — начал он дрожащим голосом, пересекая сцену и выходя вперёд. По большей части он избегал взглядов судей и зрителей. Он пристально смотрел прямо на своих друзей в толпе, находя уверенность в их улыбающихся лицах. — «Manic» был создан пятью ребятами. Нашим лидером и вокалистом, — он указал на Чана, который поклонился и сразу получил аплодисменты, — нашими электро-гитаристом, басистом, клавишником и барабанщиком, — он указал на каждого из них, и каждый в замешательстве поклонился. — Но у нас есть два тайных участника группы. Два участника, которые помогли создать группу так же, как и мы. Первый секретный участник — это вы, ребята, — аплодисменты обрушились на него волнами. Люди приветствовали и аплодировали его словам, и это ещё больше укрепило его уверенность. — Но второй секретный участник на самом деле тот, кто помог создать «Manic» с нуля. Видите ли, я не всегда был барабанщиком этой невероятной группы. До меня это был замечательный парень, которому пришлось уйти из-за кое-каких вещей в его жизни. До меня здесь был этот парень. Он указал прямо на Чонина, и люди вокруг него, и Хёнджина повернулись, чтобы посмотреть на него. Чонин был явно удивлён, но не стал уклоняться от внимания. — Этот парень больше не играет с нами, но он всегда будет частью группы. Вот почему я хочу дать ему возможность, — Джисон протянул руку, как раз в пределах досягаемости Чонина, — ты сыграешь со мной? Чонин застыл на несколько секунд, эмоции пробежали по его лицу, как будто они соревновались, кто победит. Хёнджин похлопал его по плечу, выводя тем самым из транса. Приняв решение, он широко улыбнулся и взял Джисона за руку. Он получил гордые улыбки от своих товарищей по группе, когда повёл Чонина к основной барабанной установке, усевшись сам за резервные барабаны. Чан оглянулся, ожидая сигнала, что он готов, и с улыбкой на лице кивнул.***
— Хан Джисон, ты ёбнутый! Чонин так широко улыбался, что Джисон испугался, как бы его лицо не треснуло. Их последняя песня была самым большим хитом вечера, и аплодисменты продолжались ещё долго после того, как они покинули сцену. Как только всё закончилось, Чонин начал кричать, но его слова не имели никакого значения, когда он так сиял. Джисон ни на секунду не пожалел о том, что сделал. — Я же тебе говорил. Ты — часть группы, — он пожал плечами, и Чонин почему-то улыбнулся шире. Одним махом он заключил Джисона в объятия и держал так крепко, что выдавливал воздух из лёгких Джисона. Остальные вокруг него засмеялись и не сделали ни малейшего движения, чтобы помочь ему. Когда Чонин отпустил его, ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы восстановить нехватку воздуха. Хёнджин ворвался за кулисы, проталкиваясь прямо сквозь толпу групп, чтобы добраться до них. Он схватил Чонина и Джисона в объятия, как только увидел их. Его сила заставила Джисона немного отшатнуться. К счастью, Минхо появился позади него и поймал за предплечья. — О боже, вы двое были такими невероятными! Я так давно не видел, как играет Чонин, и, боже, вы отлично звучите вместе! — Хёнджин прибегнул к тому, чтобы свернуться калачиком вокруг своего парня и хихикать над нытьём, которое он получил в ответ. — Ну, не знаю, я бы сказал, что мы все отлично справились, — пошутил Минхо из-за спины Джисона. Прежде чем он успел повернуться и ударить его по руке, он почувствовал, как Минхо обхватил его за плечи. Подбородок улёгся на его плечо. — Ты выглядел очень счастливым, Нини, — добавил он серьёзным голосом, и Чонин просиял. Вскоре их окружили остальные. Они оставались в таком положении, пока разговаривали, Минхо полулежал на спине Джисона, а Джисон делал вид, что не замечает этого. Когда все наконец начали расходиться по своим отдельным группам, к ним обратился Феликс. — Вы встречаетесь? — спросил он. Джисон почувствовал, как напрягся Минхо. Это было лёгкое движение, но их близость не оставляла много места для сокрытия. Хватка Минхо вокруг него ослабла, когда он немного отстранился. — Нет, — небрежно сказал Джисон. Он планировал оставить всё как есть, но растерянный взгляд, который бросил на них Феликс, подсказал, что нужно уточнить. — Он мне просто очень нравится. Глаза Феликса расширились. Джисон не мог видеть лица Минхо, и не собирался оборачиваться и смотреть. Это была правда, и они оба это знали, так какой смысл её скрывать? — Ох, — ответил Феликс, — прости? Джисон заставил себя рассмеяться. — Не стоит. Один взгляд, и он увидел выражение глаз Минхо. Он попытался подтолкнуть его, подать какой-нибудь знак, что всё в порядке, но не получил ответа. Минхо был уже за миллион миль отсюда. Ему, должно быть, неловко. Джисон завёл ещё один разговор с Феликсом, уводя их в сторону от этой темы, и был благодарен, когда Феликс подыграл ему. Постепенно он придумывал невербальные отговорки, чтобы вырваться из объятий Минхо. Несмотря на то, что он оторвался от него, он не преминул заметить глаза, которые следили за ним, когда он двигался. Каждое слово, слетавшее с его губ, заставляло Минхо снова смотреть на него. Должно быть, он был очень смущён, если даже не мог присоединиться к разговору. Его лицо было пустым и непроницаемым, и он всё не сдвигался со своего места. В этом не было смысла, но Джисон давным-давно научился не пытаться разобраться в необъяснимом. Минхо часто попадал под эту категорию. Он должен был принять это, потому что это был единственный упрощённый ответ, который давал какое-либо решение. Если он неправильно прочитает знаки, и Минхо не разделит его чувства — что, как он теперь признавал, было весьма вероятно, — продолжать проводить свои дни в неведении больше не будет вариантом. Если он не ошибся в них и каким-то чудом оказался прав, то у Минхо были некоторые проблемы, которые необходимо было решить. И то и другое имело смысл. На этот раз Хан Джисон перестал беспокоиться о своём месте на доске, потому что всегда был только один победитель. Он никогда не проигрывал ни в одной игре, но всё может быть в первый раз.***
Дорога домой была наполнена дремотой и негромкой болтовнёй. Результаты конкурса будут отправлены по электронной почте в ближайшие несколько дней. Как бы ни было весело соревноваться, Джисону не терпелось упасть в постель и просто отрубиться. Они привезли фургон обратно в студию, и Чанбин предложил отвезти Джисона обратно в кампус. Он согласился без раздумий, слишком уставший, чтобы сидеть и ждать на автобусной остановке. Он забрался на заднее сиденье, как обычно, и оставил переднее для чанбинова соседа по комнате. Поездка в кампус была нехарактерно тихой, никаких споров, музыки или споров о музыке. Радиомолчание. Это укрепило всё, о чём он думал. Молчание Минхо только ещё больше усилило его дискомфорт. Честно говоря, Джисон должен был предвидеть это. Он вышел из машины в ту минуту, когда она подъехала к его общежитию, быстро попрощавшись с ними обоими. Он начал свой путь через двор, пытаясь отогнать свои тревоги о Минхо в пользу того, чтобы задаться вопросом, что Хёнджун думает о выступлении. Он не смог прийти за кулисы, так как Сону было неудобно из-за большого количества людей. — Джисон! — внезапный голос заставил его вздрогнуть. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Минхо, практически спотыкающегося о собственные ноги, когда он вылезал из машины. Он захлопнул дверь в ту же минуту, как встал на ноги, и на полной скорости побежал туда, где остановился Джисон. Минхо остановился прямо перед ним, его грудь тяжело вздымалась, и он задыхался. Ветер откинул его волосы со лба, а глаза были до краёв наполнены эмоциями. Это было зрелище, которое Джисон видел впервые. — Если бы я сказал тебе, что хочу быть друзьями, что бы ты сказал? О. Это было не то, чего ожидал Джисон. Конечно, он точно не знал, чего ожидал. Он неправильно прочитал знаки. Минхо пробежал половину двора колледжа, чтобы отвергнуть его. — Я бы сказал, что всё в порядке. Твоя дружба значит для меня больше, чем эти чувства, — ответил он совершенно правдиво впервые за много лет. Он часто танцевал вокруг правды, почти никогда не бывая откровенным, но решил, что начнёт рассказывать её сегодня. — А если бы я сказал, что хочу быть… — Минхо всё ещё тяжело дышал, и он прервался, чтобы сделать глубокий вдох, прикрыв глаза, — …больше, чем друзьями. Что бы ты сказал? Ох. Ох. — Не знаю. Мне бы тоже этого хотелось, но я не хочу, чтобы ты делал то, к чему не готов. Мы можем подождать, если хочешь, — он уже не знал, к чему клонится этот разговор, но решил, что быть абсолютно честным — отличный вариант. Будучи таким открытым, он почувствовал странный привкус во рту, как будто впервые солгал. Он так привык ко вкусу лжи, что его язык больше не помнил, какова на вкус правда. Но, может быть, правда нравилась ему немного больше. — Я не хочу ждать. Он стоял ошеломлённый, застыв под резкими уличными фонарями, освещающими дорожки кампуса. Это не тот разговор, который должен происходить ранним утром, с соседом по комнате, ожидающим возвращения одного из них в работающей машине. Они оба устали и были напряжены до предела, но Джисон не мог представить и лучшего момента для такого разговора. — Что- Минхо заткнул его ещё до того, как он заговорил. В старших классах он читал любовные романы. Обычно там была какая-нибудь сцена, в зависимости от типажа, который вы читаете, о том, как ощущались губы другого человека. Некоторые описывали их как подушки, самая мягкая вещь в мире, некоторые говорили, что они потрескавшиеся и отвратительные. Некоторые слышали фейерверки, когда целовались с кем-то. Джисон ничего не слышал. Губы Минхо не были чем-то таким, о чём он ранее читал. Он сосредоточился не на ощущениях от губ, а на собственных чувствах. Он не слышал фейерверков, но в ушах стучало собственное сердце. Он не чувствовал, что впредь всё будет хорошо, но сейчас он чувствовал себя хорошо. Как кусочек головоломки. Преувеличенная метафора, в которой было слишком много смысла. Они были кусочками головоломки, но их картина ещё не была полной. На пути к этому. Ощущение губ Минхо на своих губах было похоже на победу. Шах и мат. Минхо отстранился, его лицо горело ярко-красным, а глаза были широко раскрыты. Казалось, что только в этот самый момент он понял, что сделал. Это было так же неловко для Джисона, который в данный момент не мог и слова сказать. Его щёки вспыхнули под взглядом Минхо, и он заставил себя отвести взгляд. Его взгляд скользнул мимо Минхо и случайно упал на общежитие. У окна, с открытым ртом и широко раскрытыми глазами, стоял Хёнджун, хлопающий по плечу ошеломлённого Сону. Они вдвоём упёрлись челюстями в пол. Джисон издал серию смешков. Минхо тоже повернулся, глядя в окно с нескрываемым презрением. Тень пробежала по его лицу, пока он пристально смотрел на Хёнджуна. Минхо развернулся и одним быстрым движением обхватил ладонями щёки Джисона и снова поцеловал его. Хан споткнулся, используя плечи Минхо, чтобы удержаться на ногах. Когда он отстранился, в глазах старшего появился новый огонёк. Джисон громко рассмеялся. — Даже сейчас- — Меньше слов. Минхо наклонился вперёд и снова поцеловал его. Джисон снова рассмеялся, но позволил своим губам соприкоснуться с губами старшего. Что-то изменилось в Минхо. Он всё ещё не понимал смысла, никогда не поймёт, но их игра закончилась. Джисон победил, но Минхо был причиной того, что он почувствовал вкус победы. Минхо наблюдал со двора, как он поднимался в своё общежитие, точно так же, как делал это много раз раньше. Но теперь всё было по-другому. Ещё о многом нужно поговорить, но пока всё было хорошо. Он столкнулся с Сону, когда тот выходил из их комнаты. Парень улыбнулся ему, ободряюще подняв большой палец, и нырнул в комнату несколькими дверями ниже. Хёнджун был в бешенстве, его крик неизбежно приведёт к жалобе на шум, но это было проблемой для их будущих версий. Прямо сейчас Хёнджун кричал и прыгал на своей кровати, в то время как Джисон зарылся покрасневшим лицом в подушку, отрицая его существование. Он нравился Минхо. И теперь это было ясно.***
В каждой игре в шахматы были свои правила. Во-первых, контролируйте центр. Местоположение является ключевым, и размещение ваших пешек посередине, чтобы контролировать как можно больше квадратов, является важным ходом. Во-вторых, вам нужно сделать ход. Рыцари и слоны должны выйти как можно раньше, особенно для достойного шаха и мата. В-третьих, создайте крепость как можно скорее. Выиграть, не обезопасив короля, почти невозможно, следом заняться своими ферзём и ладьями — хорошая стратегия. В-четвёртых, держите свои фигуры под защитой. Каждая фигура ценна, и чем больше фигур на доске, тем больше возможностей для шаха и мата. Наконец, шах и мат в добром расположении духа. Хан Джисон сказал бы, что поставил шах и мат в лучшем виде. Массовое электронное письмо сообщило им, что результаты «Битвы групп» будут разосланы в воскресенье вечером. Его телефон зазвонил почти мгновенно, и он ответил так же быстро. — Встретимся у твоего общежития завтра в семь, — было всё, что сказал Минхо, прежде чем сбросить вызов. Джисон усмехнулся про себя и не забыл постучать в дверь Юнхо в тот день. Хёнджун настоял на том, чтобы привести в порядок его наряд на этот день, и Джисон неохотно подчинился. Всё воскресенье было посвящено тому, чтобы Хёнджун выбрал идеальный наряд, соответствующий макияжу Юнхо. Их общежитие представляло собой вращающуюся дверь стилистов. Ему едва удалось ускользнуть вовремя, чтобы трусцой спуститься во двор. Минхо стоял прямо в центре. Лучи заходящего солнца омывали его тело. Розовые и оранжевые оттенки то появлялись, то исчезали вдали, оттеняя свежевыкрашенные синие волосы Минхо. Два больших ярких глаза сосредоточились на его приближении. Минхо ничего не сказал, в этом не было необходимости. Его рука выскользнула из-за спины, держа одинокую розовую астру. Джисон увидел цветок и улыбнулся ещё шире. Они не разговаривали большую часть пути до автобусной станции, но рука Минхо легко скользнула в его руку, когда они шли к ней. Джисон слепо следовал за парнем, когда тот вышел на третьей остановке, и потащил его на пустую игровую площадку. — Розы — избитое клише. Мне не нравятся, — сказал Минхо, поднимаясь по горке в пространство. Джисон покачал головой и повторил его движения. Он оступился и чуть не упал на землю, но Минхо быстро протянул руку и обхватил его за талию. Пространство было слишком маленьким для двух взрослых мужчин, но Минхо в кои-то веки не возражал против такой близости. Джисон покрутил астру в пальцах, когда вокруг них начала опускаться ночь. — Тогда почему астра? — наконец спросил он, и Минхо посмотрел прямо на цветок. Он потянулся вперёд, провёл кончиком пальца по нежному лепестку. — Они символизируют Венеру, — он попытался отмахнуться от этого, но всё, на чём сосредоточился Джисон, было усилие, которое он вложил в это. — Я тебе очень нравлюсь, да? — он хотел, чтобы это было шуткой. Он не ожидал, что Минхо даст реальный ответ. — Ты нравишься мне так же сильно, как я нравлюсь тебе. — Ну, это неправда, — возразил Джисон, и они оба разразились тихим смехом. Мир вокруг них погрузился во тьму, звуки людей, суетящихся на улицах, стали фоновым шумом. Наступила ночь. Минхо протянул руку, его эмоции на этот раз ясно отразились на лице, когда он переплёл свои пальцы с пальцами Джисона. Он внезапно нахмурился, затем посмотрел Джисону в лицо. — На случай, если это было не совсем ясно, — его голос был едва громче шёпота, — ты мне очень нравишься. — Я знаю, — Джисон улыбнулся и придвинулся ближе к старшему. Тот что-то промычал в ответ и подсунул ногу под Джисона, чтобы подвести их ещё ближе. Его свободная рука скользнула вверх по руке Джисона, нащупывая несколько браслетов, которые ему нравились. Его шея откинулась назад, когда он смотрел на появляющиеся звёзды. — Ты помнишь тот вечер после концерта, когда мы смотрели на звёзды, и я впервые в жизни заговорил как интеллектуал? Джисон рассмеялся, но кивнул. Он действительно помнил, это была одна из ночей, которая запомнилась ему больше всего, когда он думал о Минхо. — Я на самом деле не знал, о чём говорю, — признался Минхо. — Разве ты когда-то знаешь? — Не будь таким грубым. Минхо легонько шлёпнул его по руке, и Джисон засмеялся ещё громче. Басист не сводил глаз с неба, пропуская сквозь пальцы амулеты и фенечки. Уютная тишина снова окутала их. Тысячи вопросов висели в воздухе без ответа, но им не нужно было отвечать на них немедленно. Джисон был просто рад хоть какой-то ясности. Сколько бы времени Минхо ни понадобилось, он даст ему. Прошло несколько минут, прежде чем Минхо заговорил снова. — Если хочешь, мы можем обойтись без всяких ярлыков, — сказал он тихо, но твёрдо. Джисон наклонил голову вперёд, уставившись на старшего. — Лично я не против них. Но то же самое относится и к тебе. — Я думаю… — Минхо замолчал, знакомая краснота покрыла его щёки, — с тобой я не возражаю против ярлыков. Я бы хотел быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был. Его покрасневшие щёки, сияющие глаза, лёгкая улыбка, когда он застенчиво признался в этом. Всё это было слишком для Джисона. — Я люблю тебя. Вау. Слова слетели с его губ прежде, чем он успел обдумать эту мысль. Его рука мгновенно взлетела ко рту. Он не сожалеет о своих словах, но не собирался их произносить вот так. Его сердце выпрыгивало из груди, язык горел от слов. — Ничего не говори. Пожалуйста, ничего не говори, — взмолился он, и Минхо молча уставился на него в ответ. Он кивнул и крепко сжал пальцы Джисона. — Звёзды прекрасны, — пробормотал Минхо, и Джисон с облегчением вздохнул. Они были вместе, когда пришло электронное письмо. Минхо немедленно вытащил свой телефон и сел прямо рядом с Джисоном. Оба парня наклонились, открывая его, только чтобы увидеть название их группы, светящееся ярко-синими буквами. Крики вырвались из их груди, и через минуту групповой чат был в бешенстве. Минхо потянулся вперёд, обхватил рукой шею Джисона и крепко поцеловал его. Джисон ответил на поцелуй с такой же энергией, эйфорией, разливающейся по венам. Оба отстранились, счастливо смеясь, уставившись на письмо и те, что последовали за ним. В среду утром они должны были участвовать в местном ток-шоу, а затем посетить несколько встреч, и сердце Джисона продолжало колотиться от волнения из-за происходящего.***
— С возвращением, дамы и господа. Сегодня утром у нас очень особенный гость, победитель «Битвы групп» в этом году, «Manic»! Почему бы вам, мальчики, не представиться? Ведущей ток-шоу была женщина средних лет, с лонг боб стрижкой и густыми каштановыми прядями. На её лице была добрая улыбка, когда она жестом подозвала их, и аплодисменты в зале стихли. Джисон чувствовал на себе тяжесть камеры. Чан, Минхо и Чанбин сели на диван впереди, Джисон и Сынмин предпочли сесть на кресла позади них. Они прошли вдоль линии, представившись и помахав камерам. Когда очередь дошла до Джисона, ему пришлось напомнить себе, чтобы он сделал глубокий вдох. — Привет всем, я Джисон — красавчик-барабанщик «Manic», — его слова вызвали множество одобрительных возгласов толпы, и ведущая ток-шоу повторила его слова с притворным энтузиазмом. Он предпочёл молчать, если только вопросы не задавались ему напрямую. Такие вопросы, как его решение в «Битве групп» и каково это было — прийти в уже созданную группу. Чан ответил на большинство вопросов о написании песен. — Все же я должна спросить, — ведущая невинно улыбнулась им, сложив руки. — Все до смерти хотят знать, есть ли у новых сердцеедов этого поколения кто-то особенный в их жизни? Чан отшутился, объяснив, что обычно он слишком занят для чего-то такого. Ведущая не приняла его ответ, вместо этого повернувшись к другим участникам. Чанбин ответил тем же, но она пошла дальше. — Очень широко известно, что я состою в долгосрочных отношениях уже около трёх лет, — ответил Сынмин с улыбкой, которая не коснулась глаз. — Я не держу своего партнёра в секрете. Вся толпа приветствовала его. Затем взгляд упал на Минхо. Он колебался. — У меня есть кое-кто очень особенный в моей жизни, но я не из тех, кто демонстрирует это открыто. Чушь. Затем все посмотрели на Джисона. — Да, у меня тоже есть кое-кто очень особенный для меня, но у нас вроде как договорённость держать всё в секрете, — ведущая сказала что-то о таинственности, и рёв толпы заполнил студию. Джисон увидел, как рука Минхо нырнула за диван, и он поёрзал в кресле, чтобы осторожно её сжать. Беседа продолжалась ещё несколько минут, но Джисон не слышал ни единого слова из неё, довольствуясь ощущением руки Минхо в своей.***
Уязвимость. Быть уязвимым — значит быть незащищённым. Сдаться. Открыться. В ту ночь, когда Минхо безрассудно погнался за ним в кампусе колледжа и пошёл против всего, над чем работал, он открылся. С той ночи прошли месяцы, и каждый день Минхо работал над тем, чтобы быть более открытым. Не всегда было легко, но они знали, что так будет. Это было всё, о чём мог попросить Джисон. Он воздерживался от повторения слов, сказанных Джисоном на детской площадке. Это не причиняло ему боли, потому что он точно знал, почему Минхо не хотел их произносить. Ли не хотел говорить то, что не имел в виду, и постоянно боялся причинить боль Джисону. Тем не менее, наедине он был цепким и на удивление безнадёжным романтиком. Когда их было только двое, он показывал свои цвета, и Джисон мог изрисовать ими всё небо. Теперь, когда группа стояла в своей студии, проводя мозговой штурм в поисках новых идей для песен, Джисон понял, что он имел в виду эти слова больше, чем когда-либо. У Минхо было интервью для журнала, на которое он уже опаздывал. Он попрощался с группой и почти вылетел за дверь. — Подожди! — крикнул ему вслед Джисон, держа пачку карточек, которые Минхо написал прошлой ночью. — Не забудь свои- Минхо в бешенстве бросился обратно в комнату. Он заметил Джисона с карточками, и с его плеч свалился небольшой груз. Он выхватил их из рук Джисона и сунул в карман. — Боже, я люблю тебя, — прошептал он, чмокнув Джисона в губы, прежде чем снова выбежать. Джисон застыл, как вкопанный, рядом с остальными парнями. Все они смотрели на него с недоверием, и он не мог сказать, что его взгляд сильно отличался. Минхо распахнул дверь в третий раз, запыхавшийся и взъерошенный. — Мы поговорим об этом позже, — он указал на Джисона, и это вывело младшего из транса. — Беги уже! У тебя интервью! — крикнул он, вытолкнув Минхо и закрыв дверь. Он слышал громкие шаги, когда тот бежал по коридору, и улыбнулся про себя. — Я тоже тебя люблю, — прошептал он.***
— А вот и Хан, замыкающий шествие! — закричал Минхо, хлопая в ладоши от радости. Джисон закатил глаза. Он был последним. В первый раз он был последним, кто закончил. За сценой в «Сладком Бобе» на их еженедельных субботних вечерних выступлениях, когда его парень подшучивал над ним, Джисон был последним, кто подготовился, и теперь обязан заплатить долг. — Где деньги, Хан? — Минхо ткнул его под рёбра. Тот знал, что он ненавидит это. — У меня их нет. Есть ли другой способ, которым я могу заплатить? — он оттолкнул руки Минхо, схватил их и крепко сжал в своей хватке. Минхо ухмыльнулся. — Что ты имеешь в виду? Джисон ухмыльнулся и наклонился, чтобы поцеловать его. Они были встречены звуками отвращения, стонов и свиста со стороны членов их группы. Джисон рассмеялся прямо в губы Минхо. — Этого достаточно? — Поцелуй на пять долларов за долг в десять долларов? — поддразнил он и притянул Джисона обратно, углубляя поцелуй. Он почти уверен, что мимо их голов пролетел ботинок. — Шах и мат.«И вот настал день, когда риск просидеть в бутоне, мучительней был риска взять и расцвести пионом» — Анаис Нин.