Положение

POV Женя Господи, как же сушит. Противный звук будильника раздавался в каждом закоулке моей головы. Где я вообще? Ни шума волн, ни влажного ветра, а значит я уже точно не у океана. В номере? Черт, ничего не помню. Я с силой обхватила голову руками, надеясь, что что-то прояснится, как в паре метров от меня раздался кашель. Я вздрогнула. — Юль, это ты? — мой голос был похож на скрипучую дверь, которую уже несколько лет не смазывали. — Какая Юль? Ты совсем что-ли? — к сожалению это была не Чигринец. Это была Мивина. Открыв наконец глаза, я поняла, что лежу на кровати в своем номере даже не разувшись, не раздевшись. Вот прям как пришла — так и упала. Палевно, ох, очень палевно. — Мазур, я тебе советую в душ сходить, — подтверждая мои мысли, сказал Мивина, вставая с кровати, — А то от тебя травой за километр пахнет. — она заметила мой испуганный взгляд, — Не парься, мне плевать где ты, с кем ты была и что делала. Ага, Насте все равно, где я была и что курила. Так и поверила. Но разве были другие варианты, кроме как промолчать? Отрицать очевидное бессмысленно. Путь от кровати до коридора, от коридора до душа дался мне очень сложно. Казалось, что меня до сих пор держало, не отпускало. Хотелось сползти по стене вниз, растечься, но слова Мивины вели меня вперед. Никто не должен почувствовать, что я курила, иначе это будет конец. Уже стоя под душем, когда вода капля за каплей смывала усталость и следы ночных похождений, пришло осознание, что было слишком опрометчиво с моей стороны довериться Юле. По сути, она остается моим главным конкурентом, а я, пропитавшись чувством вины (только ли им?), поехала спасать ее от грусти на берег океана. Безумие. Я уткнулась лбом о холодный кафель и прикрыла глаза. Но… Я совру себе, если скажу, что мне не понравилось. Наличие кого-то рядом, того, кто прижимает тебя к себе, перебирает пряди твоих волос, открывается, рассказывая свои тайны и боль… Какая же она сильная и до предела честная, хотя и старается почему-то казаться хуже, чем есть. Все слишком запуталось… Я помню как мы ехали по дороге вдоль океана, а Юля кричала о том, что свободна, при этом прижимаясь ко мне все ближе. И мурашки, пробежавшие по моей коже, я тоже помню… Но это ведь не измена? Нет. Да ничего и не было! Оля для меня всегда будет на первом месте. Воспоминания о ней врезались в меня на всей скорости. Как же мне ее не хватает… Я провела кончиками пальцев по своей шее, вспоминая прикосновения, что она мне дарила. Все еще не открывая глаз, я очертила пальцами ключицы, спускаясь к груди… Медленно обхватив ее руками, я стала чувствовать, как твердеют соски, будто я стою под ледяным душем, а внизу живота заныло. Что это со мной? Это недостаток Оли? Закусив нижнюю губу я провела по животу, спускаясь ниже. Мысли только об Оле, ее руках, ее губах. Все концентрируется в одной точке. Губы… Они снились мне сегодня. Такие реальные, хоть и неподатливые. Стараюсь вспомнить все более подробно. Вот я целую ее, обхватив руками. Не дается, вырывается, что заводит еще больше. Еще попытки. Бесполезно. «Мазур, отпусти». Оля так никогда ко мне не обращалась, но это ведь сон, что угодно может присниться. «Ну почему, Оля, почему ты меня не хочешь?». Помню как во сне прошептала ей это в ответ, держа в своих объятиях. Тело подходит к финалу все ближе, извиваясь, чувствуя как немеют ноги. «Да потому что я Юля, блять. Я не Оля!». Я выгнулась дугой, чувствуя, как тепло волнами разливается по телу, как узел внизу живота расслабляется… И лишь через пару секунд до меня дошел смысл тех слов, что прозвучали в моей голове. Упершись руками о кафель и тяжело дыша, я прошептала: «В смысле Юля? Как не Оля?». Тоже самое я спросила и во сне, на что «Оля» ответила: «Потому что Юля, в детдоме так назвали. Иди к себе, Мазур». Твою ж мать… Я сползла по мокрой стенке, усевшись на выступ ванной. Нихрена то это не сон. Это чертова реальность. Я закрыла лицо руками, стараясь все осознать. Насколько ж я перебрала с травой, что приняла Юлю за Олю, да еще и умудрилась поцеловать. Нельзя, нельзя играть с чувствами Чигринец. А если это задело ее сильнее, чем я думаю? Если она вдруг что-то ко мне испытывала? Нет, нужно срочно с ней поговорить, все объяснить, даже если она не придала этому значения. Вытерев тело и наскоро высушив волосы, я вылетела из номера с четким намерением объясниться. — О, — только выйдя из комнаты, я заметила, как в моем направлении мчит Чигринец. — Как себя чувствуешь? — хотелось начать разговор непринужденнее, но что-то не задалось. Юля со всей силы впечатала меня в стену так, что я почувствовала боль в лопатках. — Как себя чувствуешь? — она говорила сквозь зубы, бегая безумными глазами по моему лицу. — Ты серьезно? — ее рука еще сильнее придавила меня. Что происходит? Почему она такая, почему? Я стала быстро перебирать в голове, что могло вывести ее из себя. Неужели я что-то еще натворила ночью? Или это из-за поцелуя? — Юль, ты из-за вчерашнего? — прошептала я, надеясь, что она ослабит хватку. У меня не было сил тягаться с ней. — Ты так просто об этом говоришь? — она кричала, хватая воздух ртом, словно задыхаясь. Так просто… Так просто я говорю о чем? О поцелуе? Неужели и правда тебя это задело? — Да ладно тебе. Всякое ж бывает… — я постаралась хоть как-то ее успокоить, но она придавила меня еще сильнее, не давая вздохнуть. — Чигринец, ладно, прости. Это была ошибка. — Ошибка? — Юля отпустила меня, сделав шаг назад. — Просто ошибка? Сколько боли было в ее голосе. Юля, блять, я не понимаю что происходит. Ты так злишься на меня за то, что я сделала, но еще больше злишься, когда я называю это ошибкой? Или ты надеялась, что это была НЕ ошибка, что ошибкой было вспомнить Олю? Я не понимаю. — Так, давай все проясним, Юль. Я… — я выставила руки вперед, собираясь рассказать об Оле, но как оказалось слушать меня не хотели. Юля схватила мои руки и притянула к себе так близко, что я могла чувствовать ее дыхание на своей щеке, и от этого было не по себе. — Ты, — она сжала мои пальцы, — Ты больше не будешь мне врать, а я больше не поведусь. — мой мозг отказывался понимать, о чем она, — Ты больше не заговоришь со мной, а я не посмотрю в твою сторону. Мы отработаем съемки и все. — по моим коленям прошлась дрожь. — Ты победила, Мазур, — прошипела Юля и откинула мои руки в сторону. — На все сто победила! Перед тем как уйти, она задержала свой взгляд на мне. Обида и злость. И даже не могу сказать чего больше. И это я с тобой такое сотворила? Как только ее силуэт скрылся за дверью, силы меня покинули, и я осела на пол прям в коридоре. Какой же бред. Какая же херня. Что у тебя в голове, Чигринец? Что? *** Юля под прицелом камер и без них — два разных человека. Стоило только оператору отвернуться, как она отходила в сторону и была сама по себе. Если бы она игнорировала только меня, то я бы это поняла (на сколько это может быть понятным), но она не общалась даже с Алехиной. Как только включалась камера — Юля оживала. На ее лице возникала улыбка, и даже звучал смех над моими шуточками, но при этом она смотрела словно сквозь меня, будто никакой Жени Мазур нет. Аж передергивало. Так и прошло испытание по сбору чая, где она ходила между рядочками, стараясь сойти за тень. Иногда я бросала на нее быстрый взгляд, но видела только отрешенное лицо, сфокусированное на механической работе рук по срыванию листьев. И точно с таким же лицом она отдавала свой брусок Алехиной. Да, Юлька собрала меньше всех, но где та самая боевая Чигринец, готовая бороться до последнего? Ты так Алехину любишь или правда потеряла все желание бороться? Что-то подсказывало мне, что второе. — Девочки! — как только мы разделили все бруски, к нам подбежала Бабенко, — Все супер, но сейчас мы пойдем в деревню в паре километров отсюда, и там вам надо быть чуть пободрее, чем здесь. Договорились? Все кроме Юли активно закивали головами, и это не укрылось от Ксюши. — Да, ты то понятно бодрее не будешь, — в ее голосе, обращенном к Юле, чувствовалось раздражение, — Может еще кто этой ночью не спал? — теперь она говорила это всем нам. Значит Юльку все же запалили? Так почему она мне не сказала? Пока я размышляла об этом, то боковым взглядом заметила, как пристально на меня смотрят голубые глаза. Юля чего-то ждет? Думает, что я признаюсь? — Жень, ты то выспалась? — совсем не к месту спросила Ксюша. Я исподлобья посмотрела в Юлины глаза. Ее взгляд был холодный, выжидающий, как у охотника в засаде, а я видимо была жертвой. Она ждет, что я сделаю выбор? Что расскажу? Словно проверяет, может ли она мне доверять или нет. Всего одна фраза. — Да, выспалась. — ответила я и заметила, как на секунду поникли голубые глаза, но тут же воспрянули, отражая жалость и презрение, а на лиц у Юли заиграла усмешка. Прости, Юль, но на моем месте так поступил бы каждый. Тебе от моего признания легче не станет, но вот для меня это может стать проблемой. Ты же должна понимать… Дружба, поддержка — это важно, но иногда приходится делать выбор не в пользу этих светлых чувств. Я успокаивала себя этим, но внутри умирала от свой ничтожности. — Ну и отлично, — Ксюша хлопнула в ладоши, — До деревни доберетесь сами. Она за тем пригорком. — Бабенко показала на гору впереди себя. Не дожидаясь пока операторы загрузят оборудование в машины, мы отправились в том направлении, которое указала Ксюша. Все, кроме Чигринец. Она, сев на землю и облокотившись о дерево, провожала взглядом наши спины, и никто из съемочной группы не сгонял ее, не говорил идти с нами. В моих глазах она была лишь одиноким человеком на краю. Может мое место рядом с ней? Я тряхнула головой, прогоняя эти мысли. Мое место в финале с золотой брошью на груди, а вчера было лишь помутнение, жалость к этому маленькому одинокому ребенку. Побеждает сильнейший, так ведь, Мазур?