Сборник драбблов с соулмейтами

Миша и сам не может вспомнить, когда жизнь без родных зелёных глаз стала такой невыносимо серой. Он конкретно влип. Упал в Муравьёва с размаху, утонул в тёплых объятиях, успокаивающих поглаживаниях и шёпоте, что всё будет хорошо. Будет, если ты, Серёжа, тоже будешь рядом. Они гуляли вечером, в любимое Мишелево время суток, делали тысячу и одну фотографию, заливали глупые стори в инстаграм, были счастливы. По крайней мере Бестужев-Рюмин точно. Но своя ложка дёгтя в бочке мёда была везде, и этот случай не исключение: то, что раньше воспринималось за крепчайшую мужскую дружбу, быстро, даже не медленно, и верно перетекло во влюблённость. Мишель долго заталкивал возникшее чувство поглубже, пытался обмануть сам себя и буквально молился, чтобы друг не прознал о чертовски не вовремя возникшей влюблённости. Однажды всё произошло ещё быстрее, чем Миша мог себе представить : банальная картина, они сидят вечером в гостинной, смотрят какой-то сериал. Бестужев - Рюмин тихо потягивает домашний попкорн, согласно кивая на какие-то подметки Серёжи, пока губы этого самого Серёжи не оказываются на его губах. То, о чём Мишель втайне мечтал, произошло так резко, что он ничего и понять не успел, как перед глазами пронеслись обрывки как будто из прошлого. Мундиры, эполеты на них, звон сапог, постоянное мелькание родных зелёных глаз рядом, триумф и волнение, отчаяние и надежда, "-Серёж? Серёжа!.." , скрывшаяся после выстрела из виду фигура Муравьёва- Апостола, тюрьма, шёпот всю ночь, виселица, мешки на голове, уходящие скамейки из под ног. А потом пустота. Оторвались они друг от друга моментально, вытаращившись один на другого. Бестужев схватился за горло, всё ещё иррационально ощущая затянувшуюся на шее верёвку и жадно хватая воздух ртом как выброшенная на берег рыба. -Что это, чёрт возьми, было?...