Вечный холод

      Пётр подобрал с крыльца бумагу и зашёл внутрь своего дома. Он снял верхнюю одежду и кинул её на вешалку, после чего прошёл дальше и уселся на диван. Юноша был спокоен, так как примерно уже осознавал, что будет внутри. Он её выпрямил и начал вслух зачитывать строки:       «Здравствуйте, Пётр Фёдорович, мы уже поняли, что наше послание вы решили проигнорировать и рассказать всё своему американскому сообщнику Джорджу Мастону. С вашей стороны это был крайне необдуманный и рискованный поступок и, по нашему скромному мнению, — принуждённый. Мы хотим последний раз попросить вас не делать того, о чём вы сами же и пожалеете. На этот раз мы хотим, чтобы вы не просто отказались от экспедиции, но и прибыли в указанное нами место, а именно — в ресторан «Красная Птица», что находится в километре езды от вашего посёлка. Если в течение следующего дня вы не прибудете, то мы примем меры; и да, больше таких поблажек, как сейчас, не будет, поэтому, Пётр, хорошенько всё обдумайте, прежде чем бежать звонить своему американскому партнёру. Доброго вам вечера, товарищ Пётр».       Это письмо было уже в разы больше и убедительнее. Юноша даже растерялся от незнания, что ему дальше делать. Он уже понял, что за каждым его действием кто-то следит, поэтому следовать парню нужно крайне осторожно. Почему-то он думал, что всё не так плохо, что опасность не так близко.       Пётр подошёл к телефону и набрал номер. Он опустил глаза на свою грязную одежду и сморщился, видя застывшую бордовую кровь. На той стороне как раз подняли трубку:       — Алло? — послышался голос американца.       — Привет, мам, — спокойно говорил Пётр, будто так и надо, — я бы хотел встретиться и поговорить. Мне стыдно за то, что приключилось вчера. Понимаешь? — на последнем слове юноша сделал акцент.       — Хоrошо, Пётr, встrетимся тогда в Москве во втоrой кваrтиrе на Ленинской, дом тrи. Выезжай сейчас же, — тихо говорил ему Мастон. Пётр же улыбнулся, зная, что американец всё понял, даже место подобрал не подозрительное.       — Хорошо, сейчас буду. Пока, мама, — он положил трубку.       Юноша не был уверен на все сто процентов, но какое-то чувство подсказывало ему, что за ним правда следят. Ему казалось, что прямо сейчас или в шкафу, или за кроватью, или на чердаке, или в подвале кто-то сидит и только и ждёт, когда Пётр сделает что-то не так.       «Во что я вляпался? А-ха-ха, дурак».       Пётр смеялся сам над собой же, но не мог уже остановиться. Вся эта история с экспедицией и людьми из верхушки СССР была уж слишком интересной и запутанной. Иногда юноша ловил себя на мысли, что не хочет отказываться от всего этого хауса, но ему было хорошо. Местами юноша плакал или злился, но теперь он хочет дойти до конца, ведь вариантов у него не так уж и много, да и смысл оставлять начатое?       Времени топить баню у него не было, поэтому он быстро ополоснулся холодной водой и накинул на себя свежую одежду. Юноша причесался. Боковым зрением он оглядел комнату и как можно незаметнее взял со стола бумажку и быстро спрятал её в свой карман.       Юноша вышел из дома и кинул взгляд на соседский участок.       Обломки дома валялись по всему периметру и даже отлетели к соседям. Пожар уже потушили, но люди до сих пор стояли и расспрашивали людей в форме о происшествии, те же сдержанно отвечали на их одинаковые вопросы.       Пётр накинул капюшон, чтобы пройти незамеченным. С этой запиской он уже успел позабыть о том, что недавно стал свидетелем взрыва дома. Юноша в тот момент молился, чтобы милиционеры не решили навестить его именно в тот момент, когда он будет у Мастона.       Всё обошлось. Пётр остался незамеченным и прокрался к маршрутке, которая уже отбывала в путь. Теперь ему предстоял ещё час езды.       Время для юноши пролетело необычайно быстро. Вот, казалось, только что моргнул — и уже у московской станции. Пётр выскочил из маршрутки и отправился по адресу Джорджа.       Пётр, к слову, забыл записать его, но память не подвела, и он спокойно его вспомнил, идя по московским улицам.       Юноша шёл медленно. После поездки его нога дала о себе знать. Видимо, Петру не так уж и повезло при падении и, подобно Николаю, он успел повредить её. Юноша закатал штанину и начал разглядывать разукрашенную огромным синяком ногу. Он дотронулся до посиневшего места и айкнул от боли.       «Только этого мне не хватало».       Пётр разозлился на себя за то, что вообще пошёл к этому дому, но продолжил путь. Он прошёл ещё пару километров, пока не оказался на старой, почти заброшенной, улице. Там стояли серые панельки, грустно смотревшие своими окнами на юношу.       Пётр подошёл к одному единственному подъезду у пятиэтажного здания. Он дёрнул за ручку, и дверь послушно открылась.       Подъезд был ужасен. Петру в нос сразу ударил запах старого помещения. Как и всегда, углы были обоссаны, а мусор и пустые шприцы валялись на полу. Юноша обходил всю эту грязь и подошёл к нужной ему двери второй квартиры. Пётр дёрнул за ручку и вошёл внутрь, закрывая дверь за собой.       — Здrавствуй, Пётr, — сказал вышедший Мастон. Он провёл его в одну из комнат и усадил рядом с собой на диван. — Что у тебя там пrиключилось?       Юноша молча протянул американцу записку. Тот взял её и быстро прочёл, медленно кивая головой. После этого он встал, подошёл к окну и начал что-то высматривать, будто шпионы стояли бы прямо рядом с домом.       — Сегодня мы отплываем. Ты вещи собrал?       — Да.       — Останешься с нами или отпrавишься к этим коммунистикам?       — Останусь, — Пётр был уверен в своих словах, чем и обрадовал американца. Тот отошёл от окна и вернулся на диван к юноше.       — Тогда я отпrавлю кого-нибудь к тебе домой, чтобы забrали вещи. Тебя опасно туда отпускать, думаю, что они уже обо всём догадались. Пока можешь отдыхать.       Пётр замялся. Он вспомнил о милиционерах, которые явно ещё придут навестить юношу. Тогда слова Джорджа об осторожности вспомнились ему и, набравшись смелости, он остановил уже собиравшегося уйти Мастона:       — Стой. Тут такое дело… Когда я вернулся с прогулки домой, то выглянул в окно и заметил, что в соседском доме кто-то ходит. Я заволновался, так как там живёт одинокая девушка, у которой ни отца, ни мужа. Что-то меня насторожило, и я решил пойти и проверить, кто там. Постучал, но никто мне не открыл, и тогда я уже заметил, что крыльцо чистое, а на улице-то грязно. Я направился к участку милиции, но встретил офицера Ланицкого и позвал его в дом. Мы тогда обошли участок и заметили, что окно разбито и поняли, что это незаконное проникновение. Когда мы вошли внутрь, то никого не оказалось, но газ был включён, и случился взрыв. Ланицкий успел схватить меня и выпрыгнуть из дома. — Петр рассказывал это на одном дыхании. Почему-то его состояние было таким, будто он оправдывается перед отцом за плохой поступок, а не перед своим боссом.       — Вот скажи мне, Пётr, для тебя этот милиционеr мёдом намазан или в чём дело? Я всё могу понять, но это — нет. Тебе ещё не надоело искать пrиключения на свою задницу, а, Пётr?       Юноша понимал, что американцу есть, за что его отчитывать. Слишком часто в последнее время юноша попадает в какие-то проблемы, связанные с этим злополучным милиционером.       — Так получилось, я правда хотел как лучше.       — Как лучше для кого? — вопрос американца заставил Петра задуматься, но ненадолго, и ответ последовал сиюминутно.       — Для Лилии Николаевной и Дацкой.       — Дам тебе совет человека, котоrый пrожил в два rаза дольше тебя — никогда не делай что-то во благо дrугим, но во вrед себе. Понимаешь, помогать людям — это, конечно, хоrошо, но это плохо, когда это может как-то помешать тебе. Понимаешь?       Пётр кивнул. Мастон встал и, проходя мимо, будто отец, похлопал по плечу юноши. Он медленно покинул комнату. Стук удаляющихся каблуков ботинок был слышен Петру ещё пару секунд.       «Ах, тяжело это всё. А что остаётся мне? Я хочу знать, что будет дальше».       В жизни Петра больше ничего не интересовало. Да, он любил путешествия, любил книги и любил жить, но как такового смысла всё равно не было. Ему было скучно, от чего в который раз он направился на кухню, хоть уже и не на свою, и начал искать в тумбочках хоть одну бутылку. Он пил от скуки. Хотя, казалось бы, какая тут скука? Когда уже завтра ты отправляешься в путешествие, которое кардинально поменяет твою жизнь, советская власть знает что-то о твоих «связях» с американцами, а тебе скучно?       Юноша осмотрел содержимое тумб и с разочарованием понял, что горькой водки или сладкого ликёра там не нашлось.       Пётр посмотрел на стоящего в дверном проёме Мастона. Мужчина смотрел на Петра, а после, развернувшись, направился к входной двери.       — Куда ты? — спросил юноша глядя на американца. Блондин же надел чёрную маленькую шляпку, которая прикрывала его глаза. Он глянул на себя в зеркало и, бросив лишь мимолётный взгляд в сторону Петра, ответил:       — Иду испrавлять то, что ты натвоrил, — он сказал это, поправляя пиджак и беря со стола ключи от квартиры. — Никуда не уходи. Понял?       Пётр кивнул и направился на кухню, а американец покинул квартиру.       Юноша сел на диван и достал сигарету. Он подвинул ближе пепельницу и закурил. Чёрный клуб дыма тонкой змеёй поднялся в воздух.       Пётр откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.       «Что дальше? Ох, Пётр, Пётр… Во что ты влипаешь?».       Юноша звонко рассмеялся, но его лицо тут же вернулось во мрачное состояние. Уголки губ упали, а синие глаза замерли. Стеклянные зеркала уже ничего не отражали, а застыли мёртвым холодным льдом.       Пётр откашлялся. Он подскочил с дивана и, пару раз ударив себя по груди, кинул в пепельницу сигару. Ему опять было плохо от активного курения, но юноша предпочитал закрывать на это глаза.       Пётр прошёл по квартире и обратил внимание на закрытую дверь. Он подошёл ближе и подёргал дверную ручку. Неудивительно, но она не поддалась. Юноша нахмурился. Его чёрные брови опустились ниже, а глаза стали уже. Он начал осматривать дверь и, в частности, её замок. Юноша направился на кухню и принёс оттуда небольшой ножик.       Пётр присел и начал пытаться открыть замок ножом. Он ковырял отверстие двери, и в один момент рука юноши соскользнула. Острое лезвие ножа пролетело по руке.       Юноша опустил глаза на окровавленные пальцы и встал. По его руке стекала блестящая под жёлтым светом люстры кровь. Рана была небольшая, на наружной стороне руки, но при маленьком периметре она сильно истекала. Всего за пару секунд вся рука юноши была липкой и красной.       Конечно же Пётр сразу побежал в ванную. Он включил кран и опустил руку под холодную струю воды, дабы смыть кровь. Он пару минут наблюдал, как рука продолжала кровоточить.       Когда кровотечение стало чуть слабее, он быстро направился искать аптечку. Юноша облазил все тумбы и шуфлядки кухни. Он было уже отчаялся найти её, но на самой нижней полке лежал небольшой коричневый чемоданчик, а в нём — различные лекарства.       Пётр положил находку на стол и достал перекись с бинтами. Начав обрабатывать рану, он поморщился от неприятной боли в руке. Закончив с обработкой, Пётр перевязал руку белоснежным бинтом. Юноша убрал чемоданчик и вернулся к своей двери, которую он чудом не запачкал кровью. Почему-то происшествие лишь сильнее возбудило в нём интерес к комнате.       Прошла ещё пара минут, прежде чем замок поддался. Дверь открылась, и довольный Пётр со сверкающей от некой «победы» улыбкой вошёл в помещение.       Комната была пустой и небольшой. Посреди стоял круглый стол и одинокий стул рядом. Подоконник был чёрный и обгоревший. Старые доски пола выдавали старину квартиры. Угловой шкаф в конце комнаты был набит бумагами и ювелирно-красивым сервизом. Маленькие чашечки украшали розовые камешки и нарисованные мимозы. Окна были скрыты за бордовыми плотными шторами. В комнате стоял тухлый смрад пыли и древности. На сердце появлялось липкое беспокойство.       Пётр начал оглядываться. Он провёл рукой по стеклянной дверце шкафа. Открывать её было рискованно, а рисковать не было смысла, поэтому он прошёл мимо — к столу.       Юноша обратил внимание на записную книжку, лежавшую на столе. Она была тонкой, в кожаном переплёте. На ней была надпись «Февральский Лев».       «Февральский Лев? Интересное название.… Это сказки, наверное?».       Юноша пролистал книжку, но ничего интересного не увидел. Это был обыкновенный сборник рассказов о людях, которые пропадали без вести в лесах да полях союза. Пётр прочёл первые полстраницы и узнал лишь о том, что тут описываются пропажи, в основном произошедшие в зимнее время.       Пётр взял книгу и пошёл дальше. Почему-то он решил взять её с собой, а зачем — лишь Господь знает.       Юноша оглядел все углы комнаты, но кроме похожих записей о пропавших без вести ничего не нашёл. Он немного расстроился, что ничего интересного не обнаружил и уже направился к двери.       Пётр обернулся на маленькое разбитое зеркало, лежавшее где-то около шкафа. Он поднял его и начал рассматривать.       Рама была деревянной, но с необычными узорами, вырезанными на ней. Это были и обычные завитушки, и морды животных, и человеческие глаза… Что только не видел юноша, и чем дольше он вглядывался, тем страшнее становились рисунки. Само зеркало было разбито в форме креста, что выглядело чертовски красиво и ужасающе.       Пётр рассматривал своё отражение. Оно было не таким, что-то отталкивало юношу, но притягивало его взгляд.       Пётр замер. В гостиной послышалось, как кто-то вставил в дверь ключи и вот-вот её откроет. Он запаниковал и в спешке сунул зеркало в карман брюк. Юноша выскочил из комнаты и, захлопнув дверь, вернулся в гостиную. Он положил книгу на диван и лёг на неё, дабы спрятать.       Дверь открылась, и Петр услышал, что как минимум два человека зашли в квартиру. Он насторожился и начал прислушиваться. Юноша облегчённо вздохнул, когда к нему вошли Мастон и Якуб.       — Привет, Петя, — сказал второй и прыгнул на диван к юноше. Он широко улыбался и пожирал зелёными яркими глазами Петра.       — Якуб, не пугай его, — усмехнулся Мастон и взглянул на перевязанную руку юноши. Он изогнул бровь и остановил на нём взгляд.       — Порезался, — сказал Пётр, отвечая на вопросительный взгляд Мастона. Он видел, как тот кивнул и направился куда-то вглубь квартиры. В тот момент сердце юноши сжалось от ужаса. Он с облегчением выходнул, когда американец вернулся и начал что-то искать в шкафу.       Все лишь ухудшилось, когда Пётр понял, что та книга всё ещё под ним. Он лег поудобнее и глупо улыбнулся Якубу.       — Ну, что скажешь, негодник? — смеясь, спросил рыжий и, встав с дивана, подошёл к окну. Он будто забыл о своём вопросе и рассматривал что-то снаружи. — Попался этим псинам?       — Псинам? — повторил Пётр, и Якуб вновь рассмеялся.       Рыжий парень вернулся к Петру и, поправив волосы, затараторил:       — Я о этих ищейках власти. Они ведь как псины тебя нашли, — пояснил Якуб.       Петра удивило такое пренебрежение в словах белоруса о советской власти и её помощниках. Юноша иногда боялся лишний раз заикнуться, а тут рыжий позволял себе прямые оскорбления.       После слов Якуба американец улыбнулся. Он повернулся к белорусу и, окинув его понимающим насмешливым взглядом, выпалил:       — О, они не то что псины — они двоrовые цепные шавки, котоrые за кость служат своим.       Оба мужчины рассмеялись и удалились на кухню.       Пётр достал книгу и быстро стал искать, куда бы её деть. Взгляд остановился на своём же пальто, которое лежало на спинке стула, но книжка могла не влезть в карманы, а даже если и влезет, то будет заметно. Он засунул её под ремень брюк и туже затянул его. Дальше юноша надел пальто и застегнул его.       «Надеюсь, что никто не заметит».       Он вышел к мужчинам, которые сидели за столом и курили. Они посмотрели на него, и Якуб насмешливо спросил:       — Что, мальчик, замёрз?       — Дурак, мы с тобой примерно ровесники, поэтому я тебе не «мальчик».       — Хорошо-хорошо, — сказал Якуб и вернулся к своей сигаре. Мастон же смотрел карту и отмечал красными крестиками какие-то точки. Пётр не удивился, узнав в них их маршрут.       Он сел рядом с американцем, и тот обернулся на него.       — Неужели мы сегодня отплываем? — вопрос Петра был глуп. Мастон уже сказал ему, что «да», но юноша не мог поверить, что это произойдет так скоро.       — Не совсем. И да, и нет. Мы выплывем, остановимся на ночь в дrугом гоrоде. Оттуда утrом мы уже отпrавимся в экспедицию. Мои люди забrали твои вещи и сообщили остальным. Вопrосы?       — И когда мы уже выплывем?       — Через минут двадцать едем к коrаблю. Твои вещи уже на боrту, — он улыбнулся и, весело сверкнув глазами, пошёл в другую комнату.       Спустя полчаса они уже сидели в машине. Мастон сидел на переднем сидении рядом с водителем, а парни — сзади. Пётр провожал глазами ту квартиру, в которой нашёл странную книгу и уже готовился к путешествию. Смешанные чувства не покидали его, и юноша, закрыв глаза, опустил голову на спинку сидения…       — Эй, просыпайся.       Пётр приоткрыл глаза, слыша голос Якуба. Он повернул голову набок, и под рассветным небом на воде стоял большой корабль…