октябрь, 2014 год
Алика, потуже затянув высокий хвост, резко дёрнула дверь кабинета физики на себя. Она, разбухшая от времени и осенней сырости, разумеется, не поддалась. Закатив глаза, Алика поправила на плече лямку рюкзака и дёрнула снова. Сверху посыпалась побелка. — Не получается? — пробасил над ухом семиклассник из параллели. — Сейчас получится, — Алика сердито взялась за ручку, точно зная, что в третий раз должно получиться. Семиклассник, кажется, Никита, хохотнул и, обойдя её, легко рванул дверь на себя. Она распахнулась с гулким хлопком. — Прошу. — Ну коне-ечно, когда я уже всё сделала, — закатила глаза Алика. Никита хохотнул и, на прощание махнув ей крепкой широкой ладонью, скрылся в оживлённом коридоре. Взгляд против воли впился в широкую спину Никиты в чёрном строгом костюме, делавшем его похожим на какого-нибудь сотрудника ФСБ или банкира. Пальцы в задумчивости разгладили длинные серебряные серёжки, Алика приподняла бровь и шагнула наконец в душный кабинет. Что-то подсказывало ей, что день будет не похожим на остальные. И дело было не только в картах, которые она вытащила из колоды перед выходом, — это предвкушение какого-то значимого огромного события шло изнутри. Алика прикрыла за собой дверь и поморщилась: кабинет был насквозь пропитан запахами одноклассников, сырости из мокнущего угла и неудачными играми с горелкой. «Куда только Лидия Викторовна смотрела…» — она не успела дойти даже до своей первой парты, как перед ней с грохотом возник Фил Шаховской. И, судя по запаху и лихорадочно мечущемуся взгляду, с горелкой неудачно игрался именно он. — Привет! — он широко улыбнулся. — Привет, — сдержанно усмехнулась Алика и обвела взглядом класс. Странное дело, парни, обычно приползавшие к началу урока, а то и после звонка, сегодня пришли за полчаса до физики и теперь сидели на подоконниках, держа в руках телефоны. А потом Алика обратила внимание на последнюю парту, за которой обычно сидел новенький, Илья Муромцев. На ней был складирован мусор из салфеток, пакетов, наполненных смятыми тетрадными листами, банками, бутылками и пластиковыми стаканчиками. Алика недоумённо нахмурилась: всё казалось очередным розыгрышем мальчишек, но каким-то слишком жёстким и даже жестоким. Конечно, новенький был не самым приятным для пацанов персонажем: слишком умным, слишком ответственным, слишком независимым и даже не пытавшимся заслужить дружбу главных сил класса. «Интересно, какой же гений догадался это всё сделать, — холодная дрожь на мгновение сдавила Алику, и она рвано выдохнула. Словно была виновата. — Придурки!» Взгляд ещё раз скользнул по горе мусора и ржущим, очевидно, в предвкушении жестокого унижения, парням. Остановился на Филе, который нервно теребил запонки на мятой рубашке. Словно почувствовав её взгляд, он поднял голову, поправил серебристую жилетку и нервно хохотнул: — Э-э-это не я. Это пацаны придумали. Мишка. Типа игра слов! Он вспомнил, что полицейских раньше называли мусорами. А Муромцев, он же… — Полицейский сын, да, — вполголоса закончила Алика, стараясь не смотреть в сторону последней парты. — Чего тебе? — Дай, пожалуйста, матешу, а, — Фил сложил руки в молитвенном жесте и приложил к губам, — пожа-алуйста. А то меня сперва мать повесит, а следом отец четвертует, если от Верки очередную двойку притараню. Алика обречённо закатила глаза и шумно вздохнула. Впрочем, самодовольная улыбка всё-таки рвалась наружу: хоть кому-то она была нужна в этом классе холодных и омерзительных теней. Алика решительно прошагала к своей парте, жалея, что прислушалась к маминому совету не покупать каблуки на этот учебный год: сейчас бы она, и так не низкая, выгодно возвышалась над всеми, пристроившимися на подоконниках, как воробьи на карнизах. Фил верным оруженосцем тихо шагал за ней, переминаясь с ноги на ногу. Алика нарочито медленно вытаскивала учебные принадлежности, из-под ресниц косясь на одноклассника. Он покусывал губу изнутри, нервно дёргал коленкой, подмигивал одноклассникам, воровато косился на входную дверь. Алика достала тетрадь по алгебре и лёгким взмахом протянула её Филу. — А в ГДЗ мы заглядывать уже разучились? — беззлобно оскалилась она, позволяя однокласснику вытянуть тетрадь. — А… Я это… Друга успокаивал. У него родаки разводятся тоже. — Фил пролистал тетрадь и резко поднял голову; его голубые глаза были так широко распахнуты, словно он увидал какое-то чудище. — Блин, сорян, я не хотел. — Ничего страшного, — фальшиво отмахнулась Алика. — Мне надо как-то привыкать. — Спасибо, Алика, ты просто супер! Окрылённый, Фил полетел к своей предпоследней парте третьего ряда — искусно списывать. Алика с усталой усмешкой качнула головой и бухнулась на твёрдый стул. Так и тянуло посмотреть на последнюю парту, заваленную мусором. А ещё лучше: смахнуть всё к чёрту и наорать на того дурака, который всё это придумал. Алика всегда старалась держаться особняком от классных разборок: она с начальной школы поняла, что легче вести тихое, спокойное, одинокое существование, а с внезапно возникающими врагами разбираться по отдельности, тет-а-тет. Впрочем, ни одна тактика противоборства ей не пригодилась: за семь лет ещё ни одного инцидента. Однако сейчас внутри разразилось небывалое негодование, готовое, кажется, вот-вот опрокинуться на головы одноклассников и утащить её с собой на дно. Алика плотно сцепила зубы: ей не должно было быть дела до новенького ученика. Тем более, как выяснилось, он сильно превосходил её по знаниям в истории и обществознании. Алика задумчиво поигрывалась с ручкой, решая, что тяготит и терзает её больше: несправедливость по отношению к новенькому или превосходство новенького над ней. Несправедливость перетягивала. В самом деле, этот Илья ведь не виноват, что его мать понизили (или повысили?) сюда, что ему пришлось идти в эту школу, попадать в этот класс с сильными педагогами и отвратительными людьми. «Может, он сам по себе не плох? Мы ведь не дали ему шанса, — Алика прижала большим пальцем запульсировавшую губу: в последнее время это происходило всё чаще и чаще. — Ты, Алика, ты, в первую очередь!» Грохнула дверь, и по вмиг припечатавшей всех тишине Алика поняла, что явился Муромцев. Сил поднять глаза и посмотреть на него не было: Алика не хотела быть частью шакалов, с любопытством наблюдающих за унижением человека. Но пересилить любопытство тоже было невозможно. Пришлось лечь на парту и смотреть из-под ресниц, словно бы она с интересом наблюдает за тем, как балансирует поперёк карандаша ручка. Муромцев поправил рюкзак и пригладил медно-рыжие волосы. По заломам на бледно-розовой рубашке было ясно, что гладил он сам — так в последние полгода гладил вещи отец. Алика туго сглотнула и вздрогнула, когда столкнулась взглядом с глазами Ильи, какими-то слишком усталыми и тёплыми. Зашевелились на подоконнике шакалы, вполголоса хрипя приглашения присесть. Илья не слушал. Алика, затаив дыхание, смотрела, как он поочерёдно обводит взглядом каждого, словно фиксирует на нём снайпера. — Привет всем, — невозмутимо кивнул Илья и решительно прошествовал к её парте. Алика вскинула бровь. Холодок скользнул по позвоночнику. — Можно я с тобой? — Илья потеребил длинными пальцами чёрную лямку и неловко улыбнулся. — Я просто видел, что ты одна, и… Вместо ответа Алика убрала рюкзак с соседнего стула и горделиво выпрямилась. В спину дифирамбами ударили разочарованные вздохи. Илье было неловко: Алика заметила, как налились цветом его редкие мелкие веснушки на порозовевших щеках. Но молчала. В голове крутились мысли, как теперь разбираться с пацанами, которым, разумеется, не понравится такое дружелюбие. «Так, ну я Фила отправлю к Мише парламентёром. В конце концов, должен же он отработать домашку!» — Алика нервно усмехнулась и дёрнулась в сторону Фила. Он исподтишка показал ей большой палец. Начался урок. Лидия Викторовна, увидев бардак на задней парте, из привычной милой учительницы превратилась в настоящую гневающуюся фурию и приказала убрать всё немедленно. Пацаны даже на субботниках так не убирались, как сейчас: по их топоту и усердному пыхтению казалось, что они сейчас весь кабинет вылижут. А Лидия Викторовна уже традиционно начала вздыхать, что их 7Б — худший класс на её памяти. «Впрочем, ничего нового», — зевнула Алика, когда к доске вызвали Аню: красилась она на все двадцать, а мозгов было всего на началку. Эта проверка домашнего задания обещала быть долгой. Алика углубилась в раскладывание пасьянса на телефоне, прикрывшись пеналом, когда её осторожно ткнули в локоть. — Эй, спасибо, — Илья почесал затылок и вдруг протянул ей ладонь. — Я Илья. — Оч-чень приятно, — саркастично кивнула Алика, осторожно пожимая жёсткие пальцы, — я в курсе. А я Алика. — Ты не похожа на других. Алика пожала плечами, запуская неразложившийся пасьянс снова. Илья натужно засопел: он словно отчаянно хотел поговорить, но боялся сказать что-нибудь не то. Или вовсе не знал, что говорить. «Человек с людьми нормальными почти месяц не общался. Имей совесть, Алика!» — одёрнула она себя и заблокировала телефон. — Ты тоже, — выдохнула она, скользнув взглядом по нему с головы до ног. — Общагу знаешь. — И всё? — А ещё народ пугаешь. — Шутишь? Алика мотнула головой. Если бы парни его не боялись, поприкалывались бы первую неделю, и затихли. Но Мише Илья, похоже, досадил одним лишь своим появлением. Миша был сильным, грубым — тем самым, кто научил всех в классе материться и драться, кто научил не делать домашнее задание и хамить учителям; тем самым, кого Алика не любила до противного скрипа зубов. Илья не казался сильным или властным, но была в нём какая-то королевская стать, что ли. «Королева короля видит издалека, да?» — усмехнулась собственным мыслям Алика, а вслух пояснила, что если бы Илья не пугал Мишу и его компанию, то его бы оставили в покое на первой неделе. Тем более, нашлись же благоразумные, такие, как Фил Шаховской, Настя Ковтуненко, которые прекратили издевательства спустя две недели. — А сегодня ты ещё им показал, какое они… — Алика воровато оглянулась по сторонам, но вслух произнести не посмела: лишь красноречиво опустила большой палец. Илья понимающе усмехнулся. И улыбка у него была по-настоящему красивой, сдержанной, спокойной, с прищуром в уголках глаз — такую Алика видела только у любимых актёров. Аж дыхание встало где-то поперёк горла. — Алика, это… У тебя же не будет проблем, если я с тобой сел? — Нет, — тугой хвост холодком пощекотал голую шею, — не должно. Мою позицию все знают: я сама по себе. — А можно я понаглею? Обычно так спрашивал Фил, когда садился к ней на контрольные, чтобы списать. Рефлекторно пальцы развернули к Илье тетрадь. Но он с неловким смешком почему-то вернул ей, мимоходом указав на ошибку, и шепнул: — Можно я с тобой теперь сидеть буду? Алика приподняла бровь. Если что-то выглядит, как сон, не поддаётся логике и слишком сильно отличается от знакомой реальности, то это, должно быть, действительно сон. Алика ущипнула себя через карман сарафана и болезненно наморщилась. Не сон. — Естественно, — только и смогла выдавить из себя. Алика не знала, чего можно ждать от Ильи Муромцева, но он был определённо интересней остальных одноклассников.Мусор
23 сентября 2020 г. в 16:04
Примечания:
#челлендж_длялучших_друзей
Тема: Знакомство
Эстетика: https://sun1-19.userapi.com/gAOgNADPbaJK7LURoaHEgxobecCXcf3xNed8pg/ORJnSZ3rqwo.jpg